Пани Фелиция в темном платье, накинув на плечи вязаную шаль, стоит возле ограды и смотрит, как по тропинке через заросшую сорной травой пустошь ходко идет человек в черной форменной курточке с сумкой почтальона на боку. Тетушке становится тревожно, ей кажется, что все это с ней уже было однажды. Она уже стояла вот так возле палисадника и смотрела, как почтальон с сумкой на широком ремне выходит из соснового бора и идет по тропинке к дому, вот он подходит все ближе и ближе, а потом… Потом случилось что-то очень плохое, но что именно тетушка никак не может вспомнить. Немного помучившись, пани Фелиция решает, что всё это сущий вздор.
Почтальон останавливается возле ограды и сдвигает фуражку на затылок.
– Добрый день, пани.
У него тусклый усталый голос. Сам пан высок ростом и худощав, с длинными, как у обезьяны руками. И лицо у него тоже длинное и бледное с темными, будто жеваными подглазьями.
– Вам телеграмма из Варшавы. Будьте добры, распишитесь.
Почтальон протягивает пани Фелиции бланк и ручку.
У пани Фелиции тревожно екает сердце.
– Какая еще телеграмма? – спрашивает тетушка, расписываясь.
Почтальон только пожимает плечами. Он забирает у пани Фелиции бланк и вручает телеграмму.
– У вас нет корреспонденции для отправки? – интересуется почтальон.
Но пани Фелиция никому писем не пишет, и почтальон уходит восвояси.
Стоя возле ограды пани Фелиция читает телеграмму, потом перечитывает еще раз. С застывшим лицом она смотрит на сосновый бор, где в сумраке между стволов еще мелькает узкая спина почтальона в черной форменной куртке.
– Нет, это какая-то ошибка, – говорит тетушка тихо.
С телеграммой в руке она поднимается на крыльцо и быстро заходит в дом.
– Когда ближайший автобус в Картузы? – спрашивает она Грасю, которая моет полы в гостиной.
Грася принимается искать в ящике буфета книжечку с расписанием автобусов, а пани Фелиция отправляется к себе в спальню, чтобы переодеться для поездки в город.
– Автобус будет ровно в три часа пополудни, – говорит Грася, заглядывая в теткину спальню. – А следующий без четверти четыре.
– Спасибо, Грася. – говорит тетушка. – Если поспешу, я, пожалуй, успею на трехчасовой.
– Возьмите зонт, а то еще, неровен час, дождь пойдет, – советует Грася. – Вот смотрите, опять туча заходит!
Подумав немного, пани Фелиция все же берет зонт, надевает короткие резиновые сапожки и спускается с крыльца.
– Варшава на проводе, – громко объявляет телефонистка. – Пани, пройдите в третью кабинку.
На телефонной станции кроме пани Фелиции и телефонистки – ни души. Это старое, еще довоенное здание – сводчатый беленый потолок, арочные окна, забранные снаружи решетками, на полу потрескавшаяся темная плитка. С одной стороны зала – обшитая деревянными панелями стойка, над стойкой стекло с окошками, а напротив – три кабинки с телефонами.
Пани Фелиция ждет в одиночестве на скамейке. Услыхав голос телефонистки, тетушка поднимается, поправляет платье и с сумочкой в руках проходит в третью кабинку. Она закрывает за собой дверь с матовым стеклом и снимает трубку с рычага.
– Соединяю, ждите, – слышит пани Фелиция голос телефонистки.
В трубке слышится треск, потом что-то воет, будто ветер в степи. Пани Фелиция нетерпеливо постукивает сапожком по плиткам пола. Приоткрыв дверь, тетушка выглядывает в зал и видит макушку телефонистки, торчащую из-за стойки. С улицы в арочные окна льется рыжий вечерний свет. Но вот туча находит на солнце, и в помещении телефонной станции становится сумрачно.
– Варшава на проводе, – говорит телефонистка пани Фелиции прямо в ухо.
Тетушка испуганно вздрагивает.
В трубке что-то щелкает.
– Пан Кароль у аппарата. Слушаю, – неожиданно отчетливо и громко раздается в динамике трубки низкий мужской голос.
– Кто? – переспрашивает, растерявшись, пани Фелиция.
– Максымилиан Кароль. Декан факультета журналистки. С кем имею честь, сударыня?
– Пан Кароль, доброго вам вечера, – тетушка знает, что от волнения она начинает тараторить, поэтому нарочно пытается говорить медленнее. – Это пани Дембицкая вас беспокоит. Фелиция Дембицская. Я опекунша Марека…
– Кгхм…
– Сегодня я получила телеграмму из Варшавы, – продолжает пани Фелиция. – Я не все поняла… В телеграмме сказано, что Марека исключили из университета. Телеграмма подписана деканом Максымилианом Каролем. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?
– Нет, ошибки нет, – категорично отвечает декан, и в груди у пани Фелиции словно обрывается что-то, наверное, последняя ниточка надежды.
– Ох! – вздыхает пани Фелиция и прислоняется к стене кабинки.
Ей хочется присесть.
– Вашего племянника Марека Дембицкого отчислили из университета за аморальное поведение, – говорит пан Кароль.
Голос у него становится скучливым и каким-то бесцветным.
– Объясните мне, наконец, что случилось? – спрашивает испуганно тетушка.
– Марек Дембицкий – вуайерист, пани Фелиция. Это такое сексуальное отклонение, если угодно. Ваш племянник подглядывает за женщинами.
– Да что вы говорите такое! – возмущается тетка. – Мой Марек…
– Так оно и есть, пани Фелиция, вы уж мне поверьте. Многие мальчики подглядывают за женщинами, но, как правило, с возрастом это проходит… Я сам, лично застал Марека Дембицкого, когда тот подглядывал за моей супругой в женской раздевалке. Признаться, и раньше в студенческом общежитии случались скандалы, связанные с подобными выходками вашего племянника, но я закрывал на это глаза. Однако чаша терпения переполнилась.
– Но что же мне делать, пан Кароль? – спрашивает в отчаянии тетушка.
– Возможно, вашему племяннику поможет толковый психиатр. Ну, или хорошая порка. А может, стоит попробовать и то и другое.
– Но скажите, пан Кароль, нельзя ли восстановить Марека в университете, когда этот случай забудется… Скажем, на другой год он мог бы вернуться?
– Пока я декан факультета журналистики, это исключено. Ваш племянник – вуайерист, и ему не место в овеянных славой стенах нашего учебного заведения.
Пани Фелиция вздыхает. Ей не хочется верить Максымилиану Каролю, но тут ей на память приходит один случай, когда Марек подглядывал за панночками на озере, и его пришлось наказать крапивой, и еще один случай, и еще…
– У вас остались ко мне вопросы? – интересуется декан.
Тетушка молча сжимает телефонную трубку в руках.
– Пани Фелиция?
– Нет, пан, у меня нет больше вопросов, – холодно отвечает пани Фелиция, – спасибо, что уделили мне время.
Тетушка вешает трубку на рычаг и с каменным лицом выходит из телефонной будки. Она быстро проходит через холл, толкает тяжелую дверь с дребезжащим мутным стеклом и останавливается на ступеньках. Пани Фелиция достает из сумочки платок и вытирает выступившие на глазах слезы. Её всю трясет от возмущения, она ужасно злится на Марека из-за его глупого вранья и из-за всей этой дикой истории, случившейся в университете. Пани Фелиция думает, что ей нужно выпить сердечных капель и еще не забыть сказать Грасе, чтобы та нарезала свежих розог.