Как ни странно, «Аркада», несмотря на столь грозное название, размещалась в двух комнатах женского общежития. Само общежитие представляло из себя шестнадцатиэтажный точечный дом. Как рассказала комендант, комнаты в небоскребе сдавались не только «Аркаде», но и ряду других коммерческих формирований. Два этажа вообще были отданы под какую-то частную гостиницу. Рынок диктует правила. Женщины перебьются. Про саму «Аркаду» комендант знала только то, что там не стреляют. Арендная плата вносилась исправно, и требований освободить помещение не поступало.
На шестом этаже мы нашли две обшитые железом двери без всяких вывесок.
Сунувшись в прихожую, мы оказались в фирме, возглавляемой когда-то Куракиным.
На нас повеяло домашним уютом и влиянием Запада. Этакая смесь. Комната была довольно просторна. В ней умещалось четыре стола, холодильник, кожаный уголок и телевизор на подставке. Но нас с Евгением мало волновал интерьер, интерьером нас не удивишь. Помимо интерьера мы заметили щелкающую калькулятором полную даму лет сорока с толстыми плюсовыми стеклами в очках и молодого человека в двубортном пиджаке, прижимавшего к уху трубку навороченного телефона и изредка издающего звуки типа «да», «нет».
По телику придурковатый кот безуспешно гонялся за такой же придурковатой мышью, и это говорило о том, что посетители кабинета страдают детством и не экономят электроэнергию.
Евгений врубил с порога:
– Управление уголовного розыска! Капитан Филиппов.
«А при нем задача! При нем, при нем…» Это я про себя.
Женщина сняла очки и положила на стол.
– Интересно… К нам?
– К вам. Кто у нас будет Куракин Виктор Михайлович?
– Это наш директор, но его сейчас нет.
– Да? И где же он?
Евгений, шпион проклятый, а то он не знает где?
– А что случилось? Объясните, пожалуйста.
Евгений сел на уголок, я – на стул, двубортный пиджак повесил трубку.
– Я бы хотел услышать от вас, где он в настоящий момент.
– Мы не знаем, вероятно, в дороге. Он должен был подъехать к десяти, но пока нет. Дома тоже нет. Может, в налоговую заскочил.
– А вы кто?
– Я бухгалтер.
– А вы, молодой человек?
– Послушайте, вы можете объяснить, в чем дело? В конце концов, это нарушение прав.
– Чего, чего? – Евгений удивленно поднял брови. – Товарищ, вы, наверное, что-то недопоняли. Каких таких прав?
– Вы врываетесь, ничего толком не объясните, грубите, я…
– Куракин убит, – резко оборвал я пламенную речь борца за права человека.
– А-а-а…
– Два часа назад он найден в своей машине с пулевым отверстием в голове.
В комнате на минуту воцарилось неловкое молчание.
– Господи…
Как вы догадались, это реплика полного бухгалтера.
Я решил воспользоваться паузой и осмотреть соседнюю комнату, оставив Евгения одного против двоих. Я думаю, справится. Все-таки Главк.
Вторая дверь тоже была открыта, и за ней тоже оказалась просторная комната. Вероятно, это был кабинет Куракина. В нем стояло всего два стола, но они впечатляли импортным шиком. Также меня впечатляло сидящее за одним из столов перед голубым монитором компьютера симпатичное создание лет двадцати двух. Ес-т-с-с-но, женского пола. Я принадлежу к «большинствам». Чем-то она напоминала рекламную девочку, предлагавшую «хороший краснодарский» какому-то обмороженному дядечке. Не помню, что там рекламировали – то ли чай, то ли девочку.
Я же на рекламного киногероя был не похож, поэтому, на всякий случай, представился:
– Детектив третьего «а» класса Ларин. Не верите? Смотрите мандат.
Девушка удивленно взглянула на мою новенькую, еще не потрепанную «ксиву», а потом радостно подняла глаза.
– Ларин? Вы по поводу машины? Она нашлась?
Очень, очень обидно. Я надеялся, что она назвала мою фамилию не в связи с машиной, а по причине моей сверхпопулярности.
– Нашлась… Ваш директор убит. В своей машине.
– Ка-а-ак? – выдохнула девочка.
– Та-а-ак, – выдохнул я.
– И где?
– Возле дома. Надеюсь, вода в графине свежая, а вы секретарь?
– Да.
– А зовут меня?…
– Аня.
– Вы в состоянии общаться, Анна?
– Постараюсь. Вообще, все так неожиданно… Вы уверены, что это он? Может, в машине кто-то другой?
– Увы, как ни печально. Если только У него нет двойника или брата-близнеца.
– Ужас…
Она вытащила из стола пачку зеленого «Мальборо» и щелкнула изящной зажигалкой.
Я не торопил. Во-первых, общество такой симпатяжки облагораживает и рождает самые высокие чувства, а во-вторых, девушке надо сосредоточиться. Все-таки я ей не анекдот рассказал.
Анна оттаивала где-то минуты три, потом, затушив окурок, сосредоточенно взглянула на меня, отчего мой пульс увеличился на десять ударов в минуту. По привычке я начал с главного:
– Надеюсь, Анна, вы знаете, кто убил Виктора Михайловича?
По выражению на ее рекламном личике я понял, что на этот раз погорячился.
– Ясно. Не знаете. Хорошо, тогда как секретарь и, стало быть, в силу этого обстоятельства человек наиболее просвещенный, поведайте мне все, что сочтете нужным. Само собой, в свете сегодняшнего события. Начните со своей фирмы, затем плавно перейдите к личности директора, ну и так далее. Что не пойму, я уточню. Да, и если можно, покороче.
Анна полезла за новой сигаретой. Курилка. Ширнулась бы, что ли.
– Нас здесь семь человек, Витя, я, Людмила Сергеевна Фомина – бухгалтер, Оля, младший бухгалтер, Олег и два агента – Женя и Сергей. Если надо адреса, я посмотрю.
«Агенты? Интересненько. У нас тоже агенты есть. Но это, наверное, не те агенты».
– Моментик. А Олег? Тоже агент?
– Нет, это компаньон Вити. Вроде зама. Одному тяжело.
– Это он за стенкой?
– Вы были там? Они уже знают?
– Да, там мой коллега. Продолжайте.
– Я не знаю. Боже мой, что говорить?
– Все подряд. Давно вы тут обосновались?
– Около двух лет. Я, правда, недавно работаю, месяца три.
– Торговый бизнес?
– Да, продукты из Финляндии, Югославии. Ничего особенного, таких фирм очень много. Продукты сейчас – самый выгодный профиль.
Сообщенным мне сведениям я ничуть не удивился. В течение получаса Анечка обрисовала мне картину, из которой выплывало только одно – птичка «глухарек», скорее всего, не только прилетит, но и совьет уютное гнездышко в виде статьи 103 УК. «Аркада» – организация третьей лиги, никаких заморочек у компаньонов ни с кем не возникало. Накануне Витя уехал домой на такси, потому что личная машина была угнана супостатами-ворами, сегодня к десяти часам утра обещался быть. Живет один в однокомнатной квартире, приехал в город пять лет назад искать счастья, квартиру купил недавно, сначала жил в общаге; уволившись с завода, снимал у знакомых комнаты. Обычная ситуация.
Машину действительно угнали. Вместе с контрактом. Все в фирме в курсе и до сих пор в панике. Не говоря уже о Викторе Михайловиче. Он себе просто места не находил. В Югославию позвонили, но машины были уже отправлены, ждать их следует в ближайшее воскресенье. Сегодня уже вторник.
– Скажите, вы машину обыскивали? Дипломат там? – спросила в свою очередь Анна.
– Там.
– Слава Богу… О, извините… Сама не знаю, что говорю.
– Бывает. Значит, вы теперь растаможите свою ветчину?
– Да, конечно. Главное, бумаги есть.
– И, стало быть, вряд ли Витя убит из-за этого контракта?
– Да что вы! Это ж не первый контракт. Обычная сделка. Какой смысл?
– Но деньги он в долг брал?
– Он и раньше брал, да и потом, не найдись бумаги, никто ничего не поимел бы. А может, это – из-за машины? Может, он угонщика задержал, а тот его застрелил?
– Угонщик не сидел бы рядом и не разговаривал бы за жизнь. Вашего шефа уложил хороший знакомый. Раз контракт отпадает, машина тоже, что остается? Давайте, Анечка, думайте.
– Ой, не знаю…
– Витя лично вам рассказывал о своих проблемах?
– Да, говорил иногда. Хотя что у нас за проблемы? Так, мелочевка. Или с налоговой, или с поставщиком.
– Или с бандитами, – добавил я.
– Возможно. Но я не в курсе. Как-то в шутку спросила у него, он ответил, что все нормально.
– А долги?
– Естественно, он одалживал, но не такие суммы, из-за которых можно убить. И потом, насколько я знаю, он всегда рассчитывался вовремя.
– Женщины?
– Не поняла.
– Любовь.
– А-а-а… Не знаю. Иногда сюда звонят, но насколько это серьезно, я сказать не могу. Он не очень на такие темы.
Мне немножко надоело. Песню с припевом «Не знаю, не помню, забыл» я выучил наизусть и тем не менее вынужден каждый день повторять по вине свидетелей-певцов. Аннушка особой оригинальностью в певческом искусстве тоже не отличается. Поэтому, взяв у секретарши адрес родителей Вити, проживающих где-то под Брянском, я поднялся и решил вернуться к соратнику, бушующему за стеной.
– Вот мой телефон, Ан-н-на. Догадываетесь, не для того чтобы пригласить меня в ресторан, а для того чтобы позвонить, если мелькнет идейка…
Судя по недовольной мине соратника, он слушал ту же песню. Если не хуже. Я присоединился к прослушиванию.
Коту на экране по-прежнему не везло. Дымовая пелена сигарет делала кабинет похожим на школьный туалет во время перемены. Это двубортный пиджак постарался. Евгений, увидев меня, захлопнул блокнотик и поднялся.
– Все. Вас позже допросят, постарайтесь вспомнить еще что-нибудь. До свидания.
Подтолкнув меня к двери, он вышел сам.
– Чего ты такой резкий, товарищ начальник? Живот пучит?
– Черт, мне ж отзвониться надо, доложить. По башке получу. Ты куда провалился?
– В туалет. За завтраком веревку съел. За стенкой был, там секретарша.
– Есть что?
– Ага. Песня Розенбаума про глухарей. Разгулялись не на шутку. Как, наверное, и у тебя.
– А, тут в их заморочки полгода вникать надо, а не полчаса. Если они, общаясь с ним каждый день, ничего не предполагают, то что наработаем мы? Тьфу, тридцатая «мокруха» зависает. Получу по шапке.
– Ты-то тут при чем?
– Не организовал работу. Так, короче, поехали назад, может, что обход дал.
Лично я не очень-то рассчитывал на обход, но Женьку понимал. Надо охватить все. Хотя бы по давно налаженной и неизменной схеме. Чтобы отрапортовать по форме: осмотр произвел, связи по коммерции отработали, связи по личной жизни отработали, но преступник, мерзавец, почему-то не пойман. Сейчас будем составлять расширенный план по его изобличению. Составляйте! Есть! Тьфу, черт, извините, новая «мокруха». Опять, надо ж как прорвало! Хорошо, выезжайте. Через час доложите. Есть. И так без перерыва. Завтра бедный Евгений уже забудет про сегодняшний случай, потому как завтрашний день принесет новые заботы. «Слепой, сыграй-ка мне Чикаго».