За сто тридцать пять дней до их прихода
Криста
К новому платью мне не дали перчаток, и это вызвало волну настоящего возмущения у моей мамы, но её никто не стал слушать. Я же шепнула ей, пусть вообще скажет спасибо, что мне принесли на выбор несколько новых платьев взамен испорченного. Если бы не заступничество Нейтана, герцогиня точно заставила бы меня выйти замуж в том кремовом, обмотав вокруг юбки штору и тем самым скрыв дыры.
После моего возвращения в гостиную и разговора матери с сыном, который происходил в коридоре без нашего участия, выражение лица герцогини стало таким, словно она собиралась выцарапать мне глаза, как только меня больше не нужно будет показывать гостям. С того момента её совершенно не интересовал мой внешний вид и она не делала никаких замечаний. Потому я так и осталась без перчаток, но хотя бы платье мне нравилось. Оно было нежно-голубое, подчёркивая мою принадлежность к роду Десмонтас, расшито белым кружевом, украшавшим ещё и манжеты, выделяло талию и спадало к самому полу, но не волочилось по нему.
Мои волосы убрали наверх, сложив их в подобии гнезда, но часть прядей никак не укладывалась и постоянно выскакивала, потому её специально оставили свисать по обе стороны лица. Брови и ресницы я немного накрасила, но не так, как это делала Клео, и теперь в отражении в зеркале я её больше не видела.
Ладони вспотели от волнения, хотя в огромном холле было довольно свежо. Центральные двойные двери дворца были открыты. Прохладный ветер с улицы обдувал мою спину и отбрасывал свисающие пряди на лицо. Я перестала пытаться бороться с ними, тем более что делать это было не очень удобно, учитывая зажатый в моих руках прозрачный шар на небольшой каменной подставке, оплетённый металлическим орнаментом. Удержать его одной рукой оказалось трудно, потому я вцепилась в шар обеими и никак не могла вытереть ладони.
По правилам проведения церемонии невеста и тот, кто сопровождал её к жениху (обычно это отец, брат или любой другой родственник мужского пола), должны были вручить этот шар жрецу. Эта часть церемонии символизировала передачу невесты в руки служителя богини.
Дальше жрец должен был распорядиться судьбой девушки и решить, отдать ту жениху или нет, в зависимости от её воли. Воли богини, а не девушки. Эта часть церемонии была необязательна для простых горожан и низших сословий, но ради красоты и символичности момента являлась важной частью свадеб высокопоставленных лиц. Таких, как сын герцога.
Мне это рассказывал Стеллан, когда завуалированно уговаривал быть с ним, несмотря на невозможность нашего брака. Основная часть церемонии – момент, когда жених и невеста положат руки на шар. Тогда он должен загореться, символизируя одобрение богини. Чем быстрее и ярче вспыхнет свет, тем сильнее она хочет этого союза. Чем тусклее и дольше – тем больше она противится ему, но предоставляет людям право решать самим. А если света нет – богиня не одобряет этот брак, и он не может быть заключён.
В таком случае жрец обязан был выяснить причины. Чаще всего оказывалось, что либо жених, либо невеста уже состоит в браке, либо они кровные родственники. Реже выяснялось, что они ненавидят друг друга всем сердцем, а брак навязан роднёй. А ещё свет не загорался, если один из них был жрецом, ведь им запрещалось вступать в такие союзы.
Ни я, ни Нейтан не состояли в браке с другими людьми, иначе это было бы всем известно, да и родственных связей между нашими предками не возникало очень давно. Жрецом он не был, а я тем более. Мне оставалось надеяться только на то, что сын герцога ненавидит меня столь же сильно, как я ненавижу всю его проклятую семью. Только это могло бы спасти нас обоих от брачных уз, но внутренний голос подсказывал, что я зря надеялась. Будь хоть малейший шанс на это, герцог непременно учёл бы вероятность такого развития событий и не допустил бы публичного позора своего сына. Тем более что народу собралось даже больше, чем было на том балу, с которого всё началось.
Я переминалась с ноги на ногу, трясясь от волнения и с трудом удерживая проклятый шар в руках, в ожидании того, кто должен был повести меня в зал. Это раздражало, ведь по правилам эта роль отводилась моему отцу, но он не приехал. И правильно сделал! Кто его заменит? Герцог? Его старший сын? При мыслях об Адаманте мне стало дурно, ведь то, как он чуть не убил меня, навсегда въелось в память, а теперь нам ещё и предстояло породниться.
Нет, Адамант не мог повести меня в зал, ибо был единственным жрецом. Только он мог заключить этот брак, и потому ему надлежало стоять в самом конце коридора из гостей и вместе с женихом ожидать моего появления. Сам герцог тоже не должен был здесь появиться. Ему предстояло выступить в роли того, кто засвидетельствует перед богами, что этот брак заключается по доброй воле обоих, вступающих в него.
Подумав об этом, я с трудом сдержала усмешку. У меня за спиной стояло двое солдат, выступавших в роли охраны и караульных сразу. Они должны были не допустить моего побега через открытые входные двери, ну и уберечь в случае нападения. Интересно, кого?
Отец явно не пошлёт сюда наёмников в день моей свадьбы, чтобы выкрасть нас с матерью и сестрой. Это будет крайне глупо, ведь охраны сегодня больше обычного, и она не только герцога, но и прибывших гостей.
– И всё же зелёный шёл вам больше. Следовало надеть его, – неожиданно слева раздался знакомый голос графа Вольмана, и я повернула голову.
Мужчина был одет в тёмно-зелёный камзол по колено, опоясанный чёрным ремнём, с отличительными знаками своего рода в виде массивного дуба, листва которого терялась в общей цветовой гамме наряда. На плечах лежал серый плащ, но он был откинут на спину. Стоило мне перевести взгляд на лицо графа, и я выронила шар из рук.
Стоявший у меня за спиной солдат вовремя сделал шаг вперёд и подхватил обязательный атрибут для свадьбы. Интересно, а если бы он разбился, у Адаманта нашёлся бы запасной? Учитывая, что жрец в крепости был всего один и на каждой свадьбе, даже простых горожан, ему следовало присутствовать с этим предметом, в положительном ответе сомневаться не приходилось.
Очнувшись, я поблагодарила мужчину с короткими чёрными волосами, окинувшего меня суровым взглядом голубых глаз. Протянув мне шар, он покосился на графа. Тот приближался к нам от дверей в коридор прислуги.
– Лучше я его возьму, – сказал Хессвандай и протянул руку.
Спорить я не стала и ещё раз посмотрела на его лицо, но уже более спокойно. От красоты графа Вольмана остались только глаза. Некогда идеальная внешность была полностью испорчена жуткими рубцами от ожогов. Кожа выглядела набухшей и покрытой неровностями, из-за чего казалась шершавой. Местами она, наоборот, впала, и по ней проходили выступающие складки.
Почему-то мне захотелось коснуться его лица и проверить, каково оно на ощупь, но я поспешила подавить это желание. Если бы не знакомый голос, цвета одежды и герб на ней, я бы никогда не узнала этого человека. Хотя нет, узнала бы, когда заглянула бы в пронзительные зелёные глаза. В них пылала ярость, настоящая, дикая, и почему-то направлена она была на меня. Что я ему сделала?
– Рада, что вы живы, – проговорила я, наблюдая за тем, как Хессвандай принимает шар у солдата и благодарно кивает ему, лишь на секунду отведя от меня взгляд.
Самое удивительное, что я испугалась новой внешности графа, как только увидела его. Но это было лишь первое впечатление. Рассматривая мужчину теперь, я не ощущала отвращения, которое порой возникает, когда смотришь на обезображенного человека. Мне не хотелось отвести взгляд, меня не передёргивало.
Волосы Хессвандая были короче, чем раньше. Пламя тогда охватило его полностью, спалив их часть. Удивительно, что он вообще остался жив. Это была ещё одна причина, почему я не спрашивала о нём. Не хотела знать о его смерти.
– Правда рады? – удивлённо спросил граф, взвешивая в руке шар и вставая ко мне боком.
Это он поведёт меня?
– Да, правда, – сказала я и, не сдержавшись, добавила: – Так я сама смогу расквитаться с вами.
Последние недели, в те редкие минуты, когда не оплакивала сестру, я не переставала на него злиться. Мысли о Клео неустанно приводили меня к мыслям о нём. Этот человек мало того, что обесчестил мою сестру, ещё и посодействовал в её поимке и последующем убийстве.
Пару раз я даже ловила себя на размышлениях о том, а не он ли лично убил её? Вот только спросить об этом мне было не у кого. Не слуг же пытать столь деликатными темами. Да и сейчас был не лучший момент обсуждать это с самим Хессвандаем, но я надеялась в будущем набраться смелости и задать вопрос своему супругу.
– Что, по-вашему, я сделал? – спокойно спросил граф Вольман, вытянув вперёд правую руку и устроив на ладони шар.
Покосившись на свадебный атрибут, я заметила, что на мужчине тоже нет перчаток, а кожа его пальцев выглядит точно так же, как и на лице. Ужасные рубцы делали их значительно пухлее, чем они были прежде.
Мне вспомнились некогда аккуратные руки этого человека, которых доводилось касаться на балу. Почему вообще Адамант не исцелил графа полностью? Он ведь мог. Это своего рода наказание?
Только я собралась ответить, как впереди раздались звуки музыки, означавшие начало церемонии. По наставлению герцогини нам полагалось дождаться конца первой мелодии и, как только зазвучит вторая, начать шествие к дверям зала.
– Сейчас не время и не место это обсуждать, – недовольно заметила я и подняла руку, касаясь каменной подставки шара. Не прошло и секунды, как внутри него вспыхнул яркий свет, заставивший меня прикрыть глаза второй рукой.
Хессвандай выругался, а со стороны солдат послышалось покашливание, за которым они пытались скрыть смешки.
– Перчатки есть у кого? – раздражённо спросил граф, обернувшись к охране. Убрав ладонь от глаз, я с непониманием посмотрела на светящийся шар, а затем перевела взгляд на Хессвандая. Тот предусмотрительно отодвинул подставку от моих пальцев, и свет погас.
– Надеюсь, никто, кроме вас, этого не видел, – обратился граф к солдатам.
Реакцию мужчин я не видела, но тот из них, что спас шар от падения чуть раньше, протянул Хессвандаю перчатки. Пока он натягивал их, я не сводила с него взгляда.
Богиня яростно хочет, чтобы я вышла замуж за этого человека, а не за Нейтана, и продемонстрировала нам это, разве нет? Но почему сам граф никак не отреагировал?
– Мы просто проигнорируем это? – неуверенно спросила я и пожалела о своём вопросе. Подняв на меня взгляд, Хессвандай снова вытянул руку и поставил на ладонь шар, а зелёные глаза запылали злостью ещё больше, чем прежде.
– А вы предлагаете сбежать и пожениться в другом месте? – с вызовом спросил он и повернулся ко мне, но рука с шаром не сдвинулась с места. – Хотите выглядеть так же, как и я? Хотя нет, за такое неповиновение нас просто казнят на месте, – добавил граф, продолжая прожигать меня взглядом. – Да и вы никогда не горели желанием выходить за меня.
– А вы хоть раз спросили меня об этом? – прорычала я сквозь зубы, понимая всю неуместность этого разговора.
– А это что-то изменило бы? – фыркнул Хессвандай.
– Да, – яростно выпалила я, уставившись на него.
– Ты выйдешь за меня?
Я открыла рот, чтобы ответить, и сразу закрыла его. Сделай я это, и хорошо, если бы казнили именно нас, а не мою мать и сестру в качестве наказания. Нам и правда стоило проигнорировать случившееся и забыть о нём. Мне предстояло выйти за Нейтана Нейрон, да и человек слева от меня, скорее всего, был виновен в смерти моей сестры, так что связать свою жизнь с ним я просто не могла.
Как богиня вообще додумалась зажечь этот проклятый шар, учитывая мою злость на Хессвандая за всё, что случилось той ночью? Почему с моих губ чуть не сорвалось «да» в ответ на его вопрос? Мы стояли перед лестницей к двери, за которой меня ждал жених и толпа гостей, а от графа требовалось просто проводить меня к ним – и всё.
Мелодия первой песни подходила к концу. Герцогиня заставила меня слушать её в тот день, когда проводила инструктаж, и я точно знала, что до последних нот оставались считанные секунды.
– Мы не переходили на ты, – вместо ответа, сказала я.
– Такие вопросы это подразумевают.
– Почему вы ведёте меня туда? – пришлось перевести тему на менее опасную.
Я протянула руку и снова коснулась подставки шара. Поняв, что не дождётся ответа, Хессвандай отвернулся и встал прямо, едва касаясь моего плеча своим. Я заметила, что его осанка изменилась со времён бала.
– Извращённое чувство юмора герцога и Адаманта. Нейтан должен был жениться на твоей сестре, а я – на тебе. Но вместо этого ты досталась ему. А меня заставили передать тебя жениху в руки, – усмехнулся граф и покосился мне за спину, на солдата с голубыми глазами. – Да, Дастин, я знаю, что ты передашь ему этот разговор, и готов ответить за всё, что сказал.
Тут музыка закончилась, и от воцарившейся тишины я ощутила пробежавшую по спине волну мурашек, предвещавшую начало моей свадебной церемонии. Собравшись с духом, я сжала свободную руку в кулак и вздёрнула голову, готовясь величественно пройтись вперёд и оказаться в зале, полном гостей, которые будут приветствовать меня.
– А вместо этого вы переспали с моей сестрой и поспособствовали её поимке и смерти. Зато богиня решила, что наш брак будет идеальным, какая ирония, – усмехнулась я, подавляя желание истерично рассмеяться. В последнее время многое, что меня окружало, выступало поводом для истерики.
Хессвандай посмотрел на меня так, словно я сморозила откровенную глупость. Он уже собирался что-то сказать, но тут началась вторая мелодия, и мы, не сговариваясь, выпрямились и пошли вперёд. Мужчина быстро подстроился под мой темп, и казалось, что мы идём шаг в шаг. Будь я в штанах, это было бы ещё заметнее.
– Ирония не в этом, солнышко, а кое в чём другом. Но ты верно заметила, что сейчас не время и не место для обсуждений, – прошептал граф, но, судя по раздавшемуся у нас за спиной кашлю, его слова услышала не только я. – Да, Дастин, я знаю. Пусть Нейтан сам отчитает меня за непозволительное обращение к его будущей супруге.
Меня пробрала дрожь только от того, как Хессвандай назвал меня. Никто и никогда не обращался ко мне так. Ощущая на своём затылке пронзающий взгляд солдата, что неотрывно следовал за нами по пятам, я постаралась отключить голову и эмоции.
Сегодня я должна просто пройти через всё, что запланировано на этот день. Обо всём остальном я подумаю завтра. Сегодня нельзя проявлять слабость, истерить и ни в коем случае нельзя допускать слёз. Лишние мысли будут только мешать, и надо выкинуть из головы всё, что не касается свадьбы.
Когда мы взошли по лестнице и перед нами распахнули двойные двери того самого зала, где проводился злосчастный бал, перевернувший мою жизнь, я на секунду замешкалась. Граф очень вовремя остановился, поняв это.
Меня поражало то, как хорошо он чувствовал моё настроение, подстраиваясь под меня практически в любой мелочи. Когда я двинулась дальше, он отстал всего на долю секунды и быстро восстановил синхронность наших шагов. То, что именно он вёл меня к жениху, действительно было изощрённым чувством юмора того, кто это придумал.
В зале перед нами была расстелена тёмно-синяя ковровая дорожка в цветовой гамме рода Нейрон. Гости заполнили помещение так, что оставили свободным проход от дверей до выхода на тот самый балкон, где прятался на балу Нейтан. Сейчас там, под аркой, украшенной синими фиалками, в праздничном камзоле возвышался Адамант, сцепив руки за спиной. Рядом с ним стояли сам герцог и его младший сын, мой жених. При виде Нейтана у меня перехватило дыхание. Мужчина выглядел так, словно сегодня исполнялась мечта всей его жизни.
Мы с графом остановились напротив Адаманта и протянули руки, на которых покоился шар. Приняв его, жрец учтиво склонился перед Хессвандаем, но тот лишь кивнул, хотя по правилам должен был поклониться. Сделав шаг в сторону, граф встал в первом ряду гостей возле моей матери и Калисты, заняв место отца, отчего мне захотелось рассмеяться. Вместо этого я уставилась в пол, лишь бы не смотреть на проклятого Адаманта.
Справа от меня застыл Нейтан. На него смотреть тоже не хотелось, при всём его великолепии. Неожиданно я ощутила, как пальцы мужчины аккуратно переплелись с моими и сжали ладонь. Было немного больно из-за того, что именно её я порезала об осколки зеркала. Служанки чем-то её обработали, но перевязывать заново не стали.
Подняв взгляд на будущего супруга, я столкнулась с его глазами и поняла, что не слышу ничего вокруг. Повторилось то же самое, что было на балу, когда мне показалось, что звуки музыки пропали. Жрец вёл церемонию, но меня мало заботило, что он говорил. Моя роль в этом спектакле была известна заранее, и я вызубрила её наизусть, особенно те моменты, в которых требовалось участвовать. Сейчас он взывал к богине, прося её о благословении для нашего союза. Забавно, что эта самая богиня уже заставила шар светиться, когда к нему прикоснулись я и Хессвандай, а не Нейтан. Вдруг она не сделает этого теперь? Эта была моя последняя надежда избежать брака, но я не могла заставить себя в неё поверить.
От волнения я окончательно упустила из внимания ход церемонии. К счастью, будущий супруг держал мою руку, и только благодаря ему я не опростоволосилась на собственной свадьбе. Выглядело всё так, словно мы были настолько влюблены, что не хотели выпускать ладони друг друга даже для этой части церемонии и вместе поднесли их с переплетёнными пальцами к шару, протянутому Адамантом. Когда наши руки замерли, почти касаясь поверхности, Нейтан отпустил меня, и мы медленно дотронулись до неё одновременно. Задержав дыхание, я перевела взгляд на шар в ожидании того, что он вспыхнет точно так же, как сделал это несколько минут назад у подножия лестницы.
Но ничего не произошло. В зале воцарилась тишина.
Мы стояли и смотрели на шар, а у меня в ушах отдавался стук сердца. Мысленно я считала удары, но, когда их стало больше пятидесяти, сбилась и начала заново.
Из толпы гостей начали доноситься приглушённые шепотки. Краем глаза я уловила то, как брови герцога сдвинулись к переносице, образовав глубокую борозду над носом. Адамант стоял с невозмутимым видом, но его глаза были расширены настолько, что в них отражался этот самый шар с нашими руками.
Один Нейтан продолжал улыбаться и смотреть только на меня, словно всё происходящее ничего не значило. Но ведь это значило, что богиня не одобряет наш брак! Мои надежды сбылись! Больше всего я боялась обернуться и посмотреть на Хессвандая, хотя очень хотела. Интересно, о чём он думал в тот момент?
Только Адамант шевельнул губами, собираясь что-то сказать, как внутри шара загорелся блёклый огонёк, постепенно становившийся всё ярче. Однако такого свечения, как было внизу у лестницы, в нём не появилось. С отчаянием выдохнув, я посмотрела на Нейтана, на губах которого больше не было улыбки, ведь он наблюдал за моей реакцией, и она ему явно не понравилась. Что он рассчитывал увидеть? Облегчение, что свет появился? Или искреннюю радость, оттого что наш брак одобрили?
Дальше церемония шла своим ходом. Адамант убрал шар и поставил перед нами коробку с платиновыми браслетами. Мы произнесли слова заранее заученных клятв и надели браслеты друг на друга, а жрец своей магией запаял их на наших запястьях. Когда Адамант закончил свои речи и отступил на шаг к герцогу, настала наша очередь играть свою роль в этом представлении.
Нейтан повернулся ко мне, и я медленно сделала то же самое. Его пальцы едва коснулись моего подбородка, вынуждая поднять голову и встретиться с ним взглядом. Сам мужчина смотрел на меня с нежностью, а я поняла, что, несмотря на все усилия и попытки отмахнуться от эмоций, дрожу всем телом. Но дрожу от волнения, ведь сейчас должен был произойти мой первый поцелуй. На глазах у всех гостей герцога.
Приблизившись ко мне, Нейтан наклонился и замер, словно спрашивая разрешения. Я же не знала, что мне делать. Ведь так далеко даже Стеллан никогда не заходил. Да, он почти поцеловал меня в ночь нападения Адаманта, но тогда я была ещё больше не в себе, чем теперь. Закрыв глаза, я чуть приоткрыла губы и подалась вперёд, ведь это нужно было сделать. Поцелуй символизировал закрепление всей церемонии.
Когда Нейтан прикоснулся ко мне, я застыла как статуя, не в силах пошевелиться. По всему телу прокатилась приятная волна тепла, согревшая грудь и заставившая перестать дышать. Его губы были влажными и тёплыми, а язык скользнул между моими так, что слегка задел их, и это оказалось одним из самых волнительных прикосновений, которые я когда-либо испытывала. Поцелуй продлился недолго – он был мимолётным и лёгким, но для меня прошёл целый час.
Толпа взорвалась овациями и поздравлениями, а я несмело открыла глаза. Лицо Нейтана оставалось возле моего, а взгляд спрашивал, понравилось ли мне случившееся. Он пылал огнём. Такой же огонь я видела в глазах Стеллана, когда тот смотрел на меня в те самые близкие моменты, что были между нами. Я улыбнулась, слова были излишни, и Нейтан улыбнулся мне в ответ.
Гости расступились, освобождая нам центр зала, и мы ринулись в наш первый танец, а я опять не слышала звуков музыки. Все движения были отработаны и выверены. Мы не репетировали, но в этом не было никакой необходимости, ведь мы оба отлично умели танцевать.
Как только музыка закончилась, Нейтан сам остановился и, не отпуская руки, повёл меня к накрытым столам на почётное место, где нам предстояло провести остаток праздника. Всё, что от меня требовалось, закончилось, и теперь оставалось дожидаться, пока гости напьются настолько, что мы сможем улизнуть в наши покои.
Этого момента я боялась больше всего, ведь понятия не имела, что от меня будет требоваться. Нет, нам с сестрой рассказывали о том, что происходит за дверьми в супружеской спальне, но без особых подробностей. Единственное, что я знала – это то, что, когда придёт нужный момент, я должна буду раздеться и раздвинуть ноги. Дальше супруг всё сделает сам.
От таких мыслей мои щёки начали пылать огнём, словно я прижала к ним раскалённые сковородки. Успокаивало только осознание того, что я, в отличие от сестры, не опозорю честь нашего рода, ведь лишусь невинности, как полагается, в брачную ночь с законным супругом.
***
Сидя за праздничным столом, я, не отрываясь, смотрела на Нейтана и поражалась сама себе. Мне ведь на самом деле крупно повезло. И не только потому, что супруг являлся сыном герцога и когда-нибудь, после смерти Адаманта, должен был получить этот титул. Помимо этого, он был привлекателен. Не так красив, как Хессвандай, но совершенно точно не урод, от внешности которого меня передёргивало бы.
Я не знала, сколько Нейтану лет, но, учитывая, что Стеллану было двадцать пять, как и Адаманту, мы с супругом вряд ли сильно отличались по возрасту. И со временем я могла бы в него влюбиться, разве нет? Ведь я уже сейчас сидела и смотрела на мужчину с нескрываемым интересом. Рассматривала черты его лица, но главное – его руки. Почему-то они привлекали меня больше всего остального. Аккуратные тонкие пальцы выглядели красивыми и ухоженными.
Изучая зал скучающим взглядом, Нейтан нервно постукивал ими по столу, крутя в другой руке бокал с вином. Казалось, что он не сделал из него ни глотка, как и я из своего. Мне не хотелось быть пьяной или даже в лёгком опьянении в первую брачную ночь. Хотелось ощутить всё без влияния алкоголя. Интересно, он думал о том же? Что вообще крутилось у него в голове в тот момент?
– Ты знаешь хорошего художника? – неожиданно спросил Нейтан, даже не взглянув на меня. Моргнув пару раз, я повернула голову, ведь всё это время смотрела на него искоса.
– Нет, а что? – во мне проснулось любопытство.
– Думаю, у кого бы заказать свой портрет, чтобы ты могла любоваться мной, когда мне придётся выходить из комнаты, – сказав это, он посмотрел на меня и улыбнулся. Я никогда ещё не видела у него такой нежной улыбки и ответила ему тем же.
– А зачем тебе куда-то выходить? – отозвалась я.
Нейтан многозначительно приподнял одну бровь. Я рассмеялась, но постаралась сделать это не столь явно, как некоторые уже подвыпившие гости.
– Мне нравится такое начало семейной жизни, – усмехнулся он.
– Ты испугался, когда шар не засветился? – решила я задать один из интересовавших меня вопросов, а заодно и прощупать почву насчёт того, насколько доверительно ко мне будет относиться супруг. Он мог соврать, отмахнуться, перевести тему или просто промолчать, и я хотела получить любую из этих реакций и сделать свои выводы. Я боялась его отца, ненавидела его брата, но как относится к самому Нейтану – пока не знала.
– Нет.
– Почему?
– Я знал, что он засветится. Не было причин, чтобы этого не произошло.
– Я ненавижу твою семью, – честно призналась я и ощутила, как сердце в груди сжалось в ожидании его реакции. Нейтан продолжал смотреть на меня, но улыбка на губах исчезла. Пальцы перестали барабанить по столу и замерли, однако гнева в его взгляде не было.
– Это я тоже знаю.
– Разве это не одна из причин, по которой свет не загорается?
– Но я не ненавижу тебя. И раз уж ты сказала, что ненавидишь мою семью, а не меня, то это обнадёживает, – его губы дёрнулись в подобии улыбки, а затем Нейтан сделал первый глоток из бокала. Наблюдая за ним, я вспомнила о событиях у подножия лестницы и слова Хессвандая. Моему супругу непременно доложат о том, что там случилось. Вопрос – когда? Пока никто из солдат к нему не подходил, и я решила воспользоваться этим. Ведь теперь мы были женаты и должны были доверять друг другу.
– Когда мы с графом Вольманом коснулись шара возле лестницы, он вспыхнул за одну секунду.
Выражение лица Нейтана осталось прежним. Пальцы всё так же крутили ножку бокала, но вторая рука сжалась в кулак с такой силой, что костяшки на ней побелели. Я продолжала смотреть на супруга, стараясь не показывать, что заметила это.
– И зачем ты мне это говоришь?
– Потому что тебе всё равно об этом доложат. И лучше, если это сделаю я, не так ли?
Нейтан снова перевёл взгляд на меня, но теперь он был более холодный. Такой же, как на балу. Нежности в нём не осталось ни капли. Только суровая сосредоточенность, и я нервно сглотнула, но постаралась сделать это незаметно.
– Продолжай.
– Я спросила, что мы будем с этим делать. Граф Вольман высказался весьма…
– Что именно он сказал?
Придав своему лицу серьёзное выражение, я выпрямилась, повернулась к супругу всем телом и дословно пересказала наш с Хессвандаем разговор. Возможно, я упустила пару слов, но общий смысл сохранился. Нейтан смотрел на меня так, словно не мог поверить, что слышит это из моих уст. Его глаза были чуть сощурены, а губы плотно сжаты. Глядя на него, я ожидала чего угодно. Вплоть до того, что он позовёт брата и казнит меня на месте. Вместо этого Нейтан поднял руку и коснулся моего подбородка. Я застыла, как и тогда, перед поцелуем. Проведя подушечкой пальца по моей щеке, он едва дотронулся до губ.
– Тебе не кажется, что нам пора? – неожиданно спросил Нейтан. Убрав руку, он окинул взглядом зал в поисках кого-то.
– Ещё рано, – едва слышно пробормотала я, догадавшись, что он имеет в виду. Хочет наказать меня наедине, без свидетелей?
– Как я вижу, аппетита нет у нас обоих. Алкоголем мы тоже не накачиваемся, что уже хорошо, – спокойно сказал Нейтан, чем удивил меня ещё больше. – Приглашения на танцы от посторонних мы сегодня принимать не можем, а учитывая, как прошёл первый танец, думаю, ты не очень хочешь снова оказаться у всех на глазах. Самое время покинуть гостей, ведь им уже нет до нас никакого дела.
Последовав его примеру, я тоже обвела взглядом зал. В одном Нейтан был прав: никого из гостей, кроме нескольких человек, мы уже не интересовали. Все веселились, пили, танцевали, смеялись, вели беседы с соседями. Единственным, кто ничего этого не делал, был граф Вольман. Он сидел на самом краю одного из столов с кучей пустых бокалов из-под вина перед собой и смотрел на нас так, словно на что-то решался. Да, нам действительно стоило уйти, пока Хессвандай не дошёл до нужной кондиции и не начал действовать.
Попытавшись найти свою маму, я увидела её рядом с герцогиней Нейрон. Та выглядела так, будто съела лимон целиком, но пыталась общаться с соседом по столу, имени которого я не знала. Герцога и Адаманта в зале не было, как и моей младшей сестры. Но если о том, где находилась последняя, я догадывалась, ведь мама заранее обговорила её непродолжительное присутствие на свадьбе, то о том, куда ускользнули герцог и его наследник – нет.
– Вы правы, – согласно кивнула я.
Нейтан подал знак стоявшему у него за спиной слуге. Кивнув, тот мигом оказался возле герцогини и что-то шепнул ей на ухо. Женщина встрепенулась и едва заметно толкнула локтем мою маму, отчего та сперва вздрогнула и только потом посмотрела на меня. Я кивнула, давая ей понять, что пора, и получила кивок в ответ.
Поднявшись первым, Нейтан протянул мне руку. Приняв её, я встала и молча направилась за ним, стараясь не отставать. Когда мы подошли к выходу из зала, я обернулась и поймала на себе взгляд зелёных глаз Хессвандая. И зачем я только это сделала? Он смотрел на меня так, словно я совершала самую большую ошибку в жизни, и отрицательно мотал головой.
Когда моя рука слишком натянулась, я поняла, что отстаю от супруга, и поспешила за ним. Матери шли уверенно, в отличие от меня, но держались на расстоянии. Я спотыкалась как после кувшина вина, не меньше. Надо было взять себя в руки и успокоиться. Через это проходят все знатные дамы, и ничего с ними не случается. Остаются живы и вполне себе счастливы. Некоторые вообще зачем-то делают это до брака. Куда спешат?
Путь, которым мы шли, я не знала, что неудивительно, ведь я никогда не была в этом крыле дворца. Здесь всё выглядело величественнее и шикарнее, чем в тех его частях, где мне довелось побывать. Остановившись перед двойными дубовыми дверьми, Нейтан кивнул солдатам, что стояли по обе стороны, и те поспешно распахнули их перед нами. Мы вошли в большую гостиную с кучей мебели. Казалось, здесь было всё, включая рояль в углу. Но в этой комнате мы не задержались – супруг сразу провёл меня дальше.
Следующие двери оказались заранее приветливо распахнуты, приглашая нас в соседнее помещение. От обстановки там у меня затряслись колени, и я с трудом устояла на ногах. Главным элементом огромной спальни выступала массивная кровать с четырьмя квадратными столбиками по краям, поддерживавшими полог и свисавший с него балдахин. Кровь отхлынула от щёк, заставив кожу похолодеть в один миг. Или кто-то просто открыл окно?
Доведя меня почти до самой кровати, Нейтан отпустил мою руку и развернулся к вошедшим следом за нами женщинам. Последовав его примеру, я тоже повернулась к ним. У меня за спиной оказалась одна из четырёх подпорок балдахина, и мне жутко захотелось на неё опереться, чтобы не упасть. Во взгляде мамы читалось волнение. Она пыталась успокоить меня без слов, но не могла не видеть, что я побелела и сравнялась по цвету с кружевами на платье. Застыв рядом со мной, Нейтан сцепил руки за спиной. Судя по тому, с каким удивлением посмотрела на него герцогиня, что-то из происходящего в церемонию не входило.
– Миледи, – он учтиво склонил голову в сторону моей матери. – Матушка, – это обращение было направлено уже к герцогине. Окинув их обеих уверенным взглядом, Нейтан выпрямился. – Я понимаю, что ваше присутствие здесь продиктовано традициями, которые не принято нарушать. Но вам не кажется, что мы и так все сегодня переволновались и с нас пока хватит? – спокойно спросил он.
Он что только что сказал? Я не ослышалась? Переведя взгляд с женщин на супруга, я заморгала, не понимая, что происходит. Может, я напилась и уснула за столом?
– Нейтан! – грозно выдавила из себя герцогиня. На её лице застыло недоумение. В отличие от неё, моя мама улыбалась.
– Матушка, ты доверяешь мне? – спросил мужчина.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – возмутилась та.
– Эта дурацкая традиция существует для подтверждения того факта, что невеста лишилась невинности именно в эту ночь. Потому я и спрашиваю, ты доверяешь мне? Ты же поверишь, если я подтвержу тебе это сам, не так ли?
– Но Нейтан, – попыталась запротестовать герцогиня.
– Оставим им право самим решать, как наслаждаться друг другом, – вмешалась моя мама. Она сорвалась с места, сделав несколько шагов к Нейтану, и, обхватив его за плечи, подтянулась из-за нехватки роста и поцеловала в щёку. Мужчине пришлось даже чуть нагнуться, чтобы она смогла достать не самый низ его подбородка. – Вы хороший человек, – вдруг заявила мама, поразив меня ещё больше. Отпустив Нейтана, она обошла его и обняла меня, а затем вернулась к так и не сдвинувшейся с места герцогине.
– Так не принято, – чуть ли не задохнулась та.
– Идём, милочка. Мы навестим их с утра. В гостиной есть два дивана. Уверена, они крайне удобные, – сказав это, мама чуть ли не вытолкала герцогиню из покоев и сама закрыла за собой двери, вызвав у меня приступ смеха.
Повернувшись в мою сторону, Нейтан тоже улыбнулся, но от его вида меня снова охватил холод, заставивший вмиг стать серьёзной.
– Что бы ты ответила Хессу, если бы была свободна от требований моего отца? – спокойно спросил он.
Я не ожидала такого вопроса. Даже не ожидала поднятия этой темы, но, кажется, Нейтан действительно собрался наказывать меня за произошедшее у лестницы, просто не хотел делать этого в присутствии матерей.
– Какая разница, ведь это не так.
– Для меня большая разница.
Я тяжело вздохнула и решила быть откровенной. Почему бы и нет, раз уж начала?
– В день, когда вы приехали в нашу крепость… – я запнулась, вспомнив тот день и все его события. Теперь они казались столь далёкими и нереальными, ведь тогда всё было иначе. – Я сказала Стеллану, что выйду за первого, кто мне это предложит, ведь всем вокруг всегда была нужна одна Клео, – мой голос дрогнул при упоминании жреца и сестры, и Нейтан это заметил. – Если бы я была свободна и он первым спросил меня об этом, я сказала бы да.
Какое-то время супруг молчал и смотрел на меня ледяным взглядом. От него хотелось спрятаться, отвернуться, но я стояла и смотрела в ответ с не меньшей уверенностью.
– Но он не спросил. Ни разу? До того момента сегодня.
– Нет, прямо не спросил.
– А если бы первым спросил я?
– Я сказала бы да вам.
– А чувства?
– Какие? – удивилась я, не ожидая такого вопроса.
– Влюблённость, любовь. Хотя бы симпатия.
– Одной встречи недостаточно, чтобы они появились. Для них нужно время, – мне с трудом удалось подавить смешок. – А симпатию я испытываю ко многим.
Стеллан крутился вокруг меня два года, а я ни на секунду не задумалась о влюблённости в него. И если бы не мама, то ни за что бы не сообразила, что влюблена в графа Вольмана. Все эти чувства казались мне лишь выдумкой, изобретённой людьми для оправдания своих глупых поступков. Стеллан тоже говорил, что любит меня, но какая разница, если из этого ничего бы не вышло? Его слова были продиктованы желанием добиться своего. А сейчас он томился где-то в подземельях герцога, и только отцу Нейтана и Адаманту было известно, что делали с ним.
– Порой достаточно одного взгляда.
– От одного взгляда зарождается другое чувство, – неуверенно сказала я. У меня уже был похожий разговор со Стелланом.
Тут Нейтан сделал последний шаг, который разделял нас, и замер возле меня. Хотелось отойти, но я не решилась. Зачем? Он мой супруг, и мы оба знаем, что должно произойти этой ночью.
– Можно тебя поцеловать? – неожиданно спросил он. От этого вопроса я растерялась. Что? Зачем он это спрашивает? Ерунда какая-то.
– Вы мой супруг, вам можно всё, – прошептала я дрожащим голосом, готовая ударить себя по лбу за это.
Нежно коснувшись моей щеки, Нейтан наклонился и замер рядом с моими губами. Я не могла оторвать от него глаз и смотрела, пока он второй раз в жизни не поцеловал меня. Его рука обвилась вокруг моей талии. Поцелуй был более уверенным, чем первый, но не менее аккуратным. Сделав ещё один шаг, Нейтан заставил меня отступить вместе с ним, и я ощутила, как врезалась спиной в подпорку кровати, чем выбила весь воздух из лёгких. Сделать новый вдох я боялась. Боялась, ведь для этого пришлось бы разорвать поцелуй, а он оказался столь приятным, что я млела от него и неосознанно отвечала, шевеля губами. Когда мой язык встретился с языком Нейтана, я очнулась и поняла, что вцепилась пальцами в плечи мужчины, прижимая его к себе, и наслаждалась прикосновениями его губ. Боги, мне это нравилось!
По телу растекались будоражащие волны тепла, скручивая что-то внизу живота и вызывая там прежде незнакомое, но весьма приятное чувство. Когда нам обоим перестало хватать воздуха, мы, не сговариваясь, оторвались друг от друга, но не отстранились. Рука супруга так и лежала на моей щеке, а вторая не сдвинулась с талии. Сделав глубокий вдох, Нейтан осмотрел моё лицо и погладил пальцами скулу, опустившись на подбородок, а затем на шею, где его ладонь и замерла. Это прикосновение оказалось не менее волнительным. Я закрыла глаза, запрокинула голову и чуть приоткрыла губы в надежде, что меня снова поцелуют. Но этого не произошло: супруг просто стоял и ничего не делал. Потом прижался ко мне, и его рот очутились возле моего уха.
– Ты правда хочешь меня или отвечаешь потому, что обязана? – хрипло прошептал он.
Я замерла. Мою кожу обжигало дыхание Нейтана, а его руки мешали здраво оценивать ситуацию, да и я не понимала вопроса. А разве я не должна отвечать ему? Не должна поддаваться? Это же наша первая брачная ночь. Хоть он и выгнал матерей из спальни, но ведь мы должны консумировать брак, разве нет?
– Я не понимаю… – честно ответила я.
Мужчина нагнулся и задрал подол моего платья, после чего проскользнул под него рукой и коснулся бедра. Дыхание перехватило от одного этого прикосновения, и я непроизвольно шире открыла рот. Каждая клеточка моего тела замерла в ожидании, а я даже не знала, чего именно они ждут. Когда пальцы Нейтана начали перемещаться на внутреннюю сторону бедра, то с трудом протиснулись между моих ног, плотно прижатых друг к другу. А стоило мне ощутить, куда именно он направляется, я сдвинула их ещё сильнее.
– Раздвинь, – приказным тоном прошептал супруг мне на ухо, ещё больше вжав меня в столб.
Я сдавила его плечи, но не могла не послушаться, ведь меня предупреждали, что это нужно будет сделать. Сглотнув откуда-то появившийся в горле ком, я выполнила приказ, благодаря чему руке Нейтана теперь ничего не мешало. Передвинув её выше, он коснулся меня между ног и замер в ожидании реакции.
Ощутив это прикосновение, я глубоко вдохнула и ещё больше запрокинула голову. Руки впились в плечи Нейтана с такой силой, что там точно должны были появиться синяки. Мои ноги дрожали от приятного напряжения, а от низа живота волнами по всему телу расходился жар и прежде не испытываемый трепет. Когда пальцы супруга зашевелились между моих ног, лаская и проникая глубже, я резко вдохнула ртом, оставив его приоткрытым. Тело потянулось следом за его пальцами, не желая, чтобы они перестали меня касаться. Ещё одно их движение, а затем ещё и ещё. С моих губ сорвался стон.
Нейтан склонился к моей шее и припал к ней в поцелуе. От этого места по всему телу растеклись приятные мурашки, которые встретились с волной дрожи, появившейся от ласк пальцев. А он продолжал и продолжал, пока я стонала всё громче и громче, не понимая, почему моё тело двигается в такт его движений.
– Нейтан, – взмолилась я, и супруг на секунду замер. Всего на секунду, а затем продолжил с ещё большим напором, проникнув пальцами настолько, что я распахнула глаза и сама не заметила, как пробормотала: – Нейтан, пожалуйста.
– Пожалуйста что? – переспросил он, оторвавшись от шеи и снова обдав жаром своего дыхания. Вторая его рука скользнула с талии на мою грудь и сжала её через платье, сорвав с моих губ ещё один протяжный стон. Мне не хватало воздуха, я задыхалась, хотя делала вдох за вдохом и пыталась наполнить лёгкие каждый раз всё больше и больше. От наслаждения у меня кружилась голова, ноги подкашивались, тело трясло, а я не знала, почему всё ещё стою.
– Нейтан, – снова сорвалось с моих губ, когда ласки возобновились с прежним напором.
– Скажи это, – прошептал он мне на ухо. – Докажи, что ты хочешь меня. Попроси меня взять тебя.
«Попроси меня». Эти слова эхом повторились у меня в голове, выдернув из охватившего разум наслаждения, и заставили очнуться. «Попроси меня», – шептал мне Стеллан каждый раз, когда оставался со мной наедине и был уверен, что нас никто не побеспокоит. Эти слова его голосом тут же избавили меня от всех эмоций. Я широко распахнула глаза и выпрямилась, пытаясь отстранить от себя Нейтана.
Перемену моего настроения супруг понял сразу и, не мешкая, отодвинулся и убрал руки. Потом замер напротив, чуть склонив голову, и с вопросом во взгляде посмотрел на меня. Он тяжело дышал, но и мне было не легче. Наполнив наконец лёгкие воздухом настолько, насколько позволял их объём, я вздёрнула голову и посмотрела на супруга.
Боги, что он со мной делал и почему я была готова на всё, лишь бы он не останавливался? Если бы только не эти слова… Так вот почему девушки лишаются невинности до брака? Ради этих ощущений и таких моментов, от которых просто теряешь голову? Я невольно представила на месте Нейтана графа Вольмана и поняла, почему моя сестра оказалась в его постели. Никакие слова не охладили бы меня, будь тот на месте супруга.
– Ты. Мой. Супруг, – выговорив каждое слово отдельно, тихо сказала я. – И я никогда не буду тебя об этом просить. Ты единственный мужчина, который имеет право делать со мной всё что хочет без моих просьб и позволений. И я не понимаю, почему я должна тебе что-то доказывать? А как насчёт тебя? – слова прозвучали так, словно я только что пробежала по всему дворцу, и попытка придать им уверенность провалилась. Меня трясло, причём не от страха, злости или чего-то ещё, а от только что испытанного наслаждения и желания продолжить его испытывать. На губах Нейтана появилась улыбка, очередная ехидная улыбка, словно он ожидал от меня чего-то такого.
– Потому что моё желание вполне очевидно, – он резко взял меня за руку и положил её между своих ног. Моя ладонь успела ощутить весьма внушительную неровность под брюками, и я поспешила одёрнуть руку, но Нейтан сам выпустил её, не заставляя долго прикасаться к себе. – Хотя твоё я тоже вполне явно ощутил. Тебе нужна помощь или разденешься сама?
От этого вопроса у меня пересохло в горле. Так это мы ещё ничего не начинали?
– Са… сама, – запинаясь, сказала я, благодаря себя за то, что выбрала одно из немногих платьев, которое можно было снять без помощи.
– Прекрасно. Встретимся на кровати, – Нейтан отошёл от меня и принялся обходить комнату, задувая свечи.
Пока взгляд супруга не был направлен в мою сторону, я поспешила развязать платье и скинуть его. Следом последовал корсаж, но от нижней сорочки я решила не избавляться и забралась под одеяло прямо в ней. Если нужно будет, пусть сам её с меня снимает.
Когда спальня полностью погрузилась в темноту, я перестала видеть дальше своих ног, выступавших небольшим холмиком под одеялом. Какое-то время Нейтана не было, но я слышала копошение, а значит, мужчина раздевался в стороне от кровати.
– Закрой глаза, – велел он приказным тоном.
– Я и так ничего не вижу, – резонно заметила я.
– Я сказал, закрой глаза.
Спорить не стала и выполнила приказ. Кровать с другой стороны промялась. Одеяло приподнялось: его откинули так, чтобы освободить середину матраса.
– Дай руку, которая была порезана, – снова приказал Нейтан, но теперь его голос раздался совсем рядом. Ничего не понимая, я протянула ему правую руку. – Будет больно.
Как только он это сказал, я и правда ощутила резкую боль и попыталась вырваться, но Нейтан крепко держал меня.
– Не дёргайся, так надо.
Открыв глаза, я уставилась на то, как из моей ладони на кровать полилась струйка крови. Супруг отложил что-то на тумбу возле своего изголовья и взял оттуда полоску ткани. Когда он повернулся, наши взгляды встретились – я поняла это по двум блеснувшим огонькам его глаз. Я молчала, он тоже, а его руки аккуратно завязывали мою ладонь с новой царапиной, нанесённой поверх старой.
– Если кто спросит, то рана открылась в порыве страсти. Я случайно скользнул по ней ногтями. Я постарался сделать порез неглубоким, он не должен быть заметен. Перевязал тоже я, – тихо сказал Нейтан.
Закончив работу, супруг отпустил мою руку. И тут же устроился на своей половине кровати, натянул одеяло под подбородок и закинул руки под голову.
– Поч… что? Я… не понимаю, – начала было я, не зная, что сказать. Не этого я ожидала.
– Какая же ты иногда тупая, – выдохнул он. – С утра матери проверят простынь. На ней будет кровь. А значит, брачная ночь прошла успешно и как полагалось. Стоны они слышали, как и моё имя, – усмехнулся Нейтан. – Должны будут поверить в это. Если возникнет вопрос про руку, ты скажешь то, что я только что велел.
– Но ведь… – снова запнулась я. Слова давались тяжело, а, учитывая сухость во рту, говорить было ещё и неприятно. – Ты имеешь полное право…
– Полное право на что? – голос Нейтана зазвучал суровее, чем обычно. – Изнасиловать тебя?
Какое-то время мы оба молчали и просто смотрели друг на друга. Что он вбил себе в голову после моего внезапного отстранения?
– Я к тебе не притронусь, пока ты сама этого не захочешь. А уж как сообщить мне об этом, не прося – твои проблемы. Лишь замечу, что сегодня были только пальцы. А всё самое интересное происходит далеко не с их помощью. Спокойной ночи. Надеюсь, тебе хватит ума следовать с утра моему плану, а не проявлять самодеятельность и не навлекать гнев моего отца на нас обоих, – с этими словами он отвернулся, подтянув одеяло.
Мне оказалось нечего сказать. Нет, я хотела спорить и возражать, но слов в поддержку своих аргументов не находила, да и сами аргументы казались ерундой. Как-то не хотелось в первую брачную ночь объяснять супругу, чем была вызвана неожиданно нахлынувшая на меня холодность. «Извини, но я вспомнила жреца, который два года склонял меня к тому, на что только ты сейчас имеешь право». Почему-то мне казалось, что мои слова вызовут лишь гнев Нейтана и приведут вовсе не к продолжению начатого, а к чему-то ещё. Например, к тому, что он бросится туда, где содержится Стеллан, и отыграется на нём. Или придушит меня за то, что я вообще думаю о других мужчинах, пока его пальцы ласкают меня.
Тяжело вздохнув, я ударила кулаком по одеялу и вытянулась на кровати. Рука противно ныла, но мне было всё равно. Я прислушивалась к отголоскам полученного наслаждения и пыталась ощутить их в полной мере. Никакие действия Стеллана за последние два года не вызывали во мне таких эмоций и ощущений, как сейчас.
Честно признаться, никто не вызывал во мне ничего такого, кроме графа… Нет, об этом думать нельзя, ни за что и никогда. Я замужем, и я сделаю всё, чтобы полюбить своего супруга, как бы сильно я ни ненавидела его отца. Ведь Нейтан – не он, и даже моя мама отметила это, иначе она никогда бы не назвала его хорошим человеком.
Ничего. Это только первая ночь. У нас вся жизнь впереди и ещё много ночей. Если он сам ко мне не прикоснётся, когда я буду готова, я сделаю всё сама.