Не руби правду до состояния бифштекса.
Последнюю ступеньку я перескочил, но в дамки не попал.
Как в бреду, с пересохшим горлом рыскал я по списку принятых и себя не находил. Неужели – мимо?.. Неужели не взяли?..
Не-е, это сон белой кобылы. Вздор, чистейший вздор! Не может того быть!
Я снова и снова, может, уже в сотый забег проскакивал по списку с начала до конца и с конца до начала, однако на своей фамилии так и не споткнулся.
Может, подумалось, не хватило мне строчки с лица списка, может, я на обратке сижу? Дёрнулся я заломить низ листа, но список был под стеклом, и я, не увидев чистого стекла, лишь невольно зашиб об него пальцы.
Меня нет там… Всё… Сгорел…
Эта больная экзаменационная вузня так придавила, что я даже не помню, как добрёл до своего дупла.
Баба Клава кормила во дворе кур.
Увидев меня, она громко спросила, прижаливая:
– Ты что, как в беду опущенный? Невжеле напоследках лебедем ожгли?
В её голосе, в лице не было притворства, и я, тронутый её участливостью, готовый расплакаться, пустился потерянно объяснять: