Закладывание основ
Когда я был ребенком, наша семья жила в деревне, расположенной где-то в 20 милях (35 километров) на север от Амстердама. Все население деревни, насчитывавшее где-то тысячу человек, на сто процентов относилось к белой расе. Насколько я могу знать, все жители были голландцами по национальности. Большинство людей отнесли бы себя к людям религиозным. Те из них, кто не принадлежал ни к какой церкви, были исключением и не вписывались в общую социальную картину. На шестьдесят процентов население деревни было протестантским и на сорок процентов – римско-католическим. Католики, как правило, жили в одной части деревни. Протестанты делились на две конфессии: голландская реформатская церковь и христианская реформатская церковь. К двум аномалиям на этом фоне относились пожилая женщина, которая стала Свидетелем Иеговы, и наша семья. Мы были адвентистами седьмого дня. Люди знали, что мы были своего рода протестантами, более или менее похожими на людей из христианской реформатской церкви, но по какой-то странной причине посещали церковь где-то в соседнем городе и делали это не по воскресеньям, а по субботам. Как и многие другие небольшие поселения в Голландии, наша деревня характеризовалась большой степенью проживания людей вместе по религиозному признаку. Протестантские дети не играли с мальчиками и девочками – католиками. Католики, как правило, поддерживали бизнес лишь тех магазинов, которыми владели их соратники по вере. И так было во всем.
Я понимаю, что большие поселения и города моей родной страны, Голландии, демонстрировали несколько иную картину. Но, по большому счету, в те не так давно ушедшие дни, «когда я был молод», общественная жизнь была гораздо проще и гораздо более прозрачна, чем сегодня. Людей иностранного происхождения было мало, и жили оно далеко друг от друга. Моя страна была христианской, за исключением нескольких верующих – иудеев, которые пережили вторую мировую войну, и небольшой группы «неверящих». Мечетей и храмов индуистов практически нигде не было, и темнокожие люди были редкостью. Около одной трети всех голландцев составляли католики, большинство других принадлежали к половине десятка основных протестантских конфессий.
Все это происходило всего лишь полвека назад. Сейчас картина резко изменилась. После нескольких повторяющихся наплывов эмигрантов Голландия стала чрезвычайно разнообразной нацией. Сейчас, во второй декаде двадцать первого столетия, больше девятнадцати процентов из приблизительно семнадцати миллионов голландцев имеют не европейское происхождение. В это же время многие наши «европейцы» могут иметь испанские, португальские, греческие, венгерские и другие корни. В то время как тридцать один процент населения продолжает исповедовать свою приверженность к римско-католической церкви, лишь двадцать один процент людей сегодня считает себя протестантами, хотя и их вовлеченность в церковную жизнь зачастую стала весьма номинальной. Сегодня один из двадцати пяти человек в Голландии – мусульманин, и такой же процент людей принадлежит к другим нехристианским конфессиям. Сорок процентов населения больше не чувствуют своей принадлежности к какой-либо религиозной общине совсем.
Это картина страны в целом14. Ситуация в некоторых крупных городах, однако, гораздо более драматичная. Возьмем, к примеру, Роттердам, где вы найдете 175 разных национальностей. Всего лишь сорок восемь процентов сегодняшних жителей Роттердама родились в Голландии. Статистические данные по Амстердаму очень схожи.
Помимо этнического и культурного смешения необратимым фактом жизни в двадцать первом веке стало религиозное разнообразие. Только семнадцать процентов населения столицы Голландии считают себя христианами. Набрав 14 процентов сторонников среди населения, вера мусульман стала второй по величине религией в Амстердаме, и, как ожидается, скоро она станет самой большой. Помимо мечетей и нескольких синагог в городе теперь есть буддистские храмы и молитвенные дома целого ряда других нехристианских религий. В то же самое время многие коренные жители страны демонстрируют, что они не имеют никакой религиозной принадлежности15. Тем не менее секуляризм еще не выиграл битву в некоторых частях города. Когда в 1960-х и 1970-х был спроектирован и построен район Балмор на юго-востоке Амстердама, для строительства религиозных зданий не было зарезервировано ни одного участка. Сегодня стало очевидным, что это было серьезным просчетом и теперь стало настоящей проблемой, потому что в этом районе города в настоящее время находится самая религиозная часть страны. К этому привели последовательные волны эмиграции, особенно из карибского и африканских регионов, которые принесли с собой богатое разнообразие религиозного самовыражения.
Западный мир изменился
То, что произошло в Голландии, имеет место и во многих других частях западного мира. Крупные города западной Европы, Соединенных Штатов, Канады и Австралии стали полностью космополитичными. В то время как 18,2 процента жителей Нью-Йорка в 1970-х имели иностранное происхождение, к 2014 году их количество выросло до отметки выше тридцати семи процентов16. Подобное движение можно увидеть, к примеру, и в Торонто в Канаде. Согласно данным национального исследования домашних хозяйств от 2011 года, опубликованным Статистическим управлением Канады, 48,6 процентов жителей Торонто имеют иностранное происхождение, что делает Торонто одним из самых разнородных городов мира17. В Мельбурне (Австралия) тридцать восемь процентов из 4,3 миллионов жителей родились за рубежом. Немного поискав в Гугле, вы обнаружите аналогичные показатели во многих других крупных городах США и таких европейских городах как Париж, Лондон, Брюссель и многих других населенных пунктах. Для стран целиком эти показатели ниже, но тем не менее очень серьезны, и они продолжают подниматься. В 2014 году более четырнадцати процентов людей, живших в Великобритании, имели иностранное происхождение. Половина из них, или около трех миллионов человек, живет в Лондоне. Один из каждых четырех австралийцев родился в другом месте, в то время как в США этот показатель составляет почти четырнадцать процентов18.
Религиозное разнообразие в западном мире увеличивается более резко. Хотя в течение нескольких прошлых столетий христиане принимали активное участие в распространении благой вести Христа «до краев земли» и результатом этого стало принятие Христа сотнями миллионов людей как в западном мире, так и в других странах, но процент христиан в общем числе мирового населения сколько-нибудь не увеличился. Надежные статистические данные свидетельствуют о том, что в 1900 году около трети населения нашей планеты считали себя христианами. В начале нынешнего столетия все было похожим образом19.
Но, хотя глобальный процент христиан остается стабильным в течение последних нескольких поколений, христианство потеряло свою преобладающую силу в западном мире, который сегодня называют еще Севером, что контрастирует с развивающимся миром, который сегодня называют Югом. Одним из самых важных событий в современной христианской истории было смещение христианского присутствия и влияния с Севера на Юг. По словам Филиппа Джекинса, авторитетного исследователя тенденций современного религиозного мира, движение христианства с Севера на Юг на самом деле является глобальным явлением20. Несмотря на значительный рост численности населения за период с 1910 по 2014 год, общее число христиан на Севере изменилось лишь незначительно – с 502 миллионов до 509 миллионов. Это контрастирует с христианством на Юге. В лучшем случае число христиан на Юге в 1910 году было 856 миллионов, в то время как столетием спустя их количество выросло до 1,3 миллиарда человек.
Католические эксперты подсчитали, что к 2025 году общее количество католиков в Европе и Северной Америке останется на том же уровне, что был в 2000 году. А вот в Африке, как ожидается, число католиков вырастет за этот 25-летний период со 120 миллионов до 228 миллионов, в Латинской Америке с 461 миллиона до 606 миллионов, и в Азии со 110 миллионов до 160 миллионов!
Подобная модель развития явно присутствует и в церкви адвентистов седьмого дня. С 1980 года количество членов церкви в Северной Америке удвоилось, в то время как в Европе оно увеличилось на тридцать процентов. Большая часть этого роста имеет отношение к иммиграции. Но учтите, что в тот же период времени членство в Интер-Американском дивизионе увеличилось с 646 000 до 3,5 миллионов человек. Удивительные темпы роста были также замечены в Южной Америке и Африке, где членство в 2015 году выросло для Южной Америки более чем в пять раз и, соответственно, для Африки в десять раз по сравнению с 1980 годом21.
Возможно, еще более значимыми, чем статистические данные о количестве христиан на Севере, являются данные о средней посещаемости церкви. Обнаружить надежные данные по этому количеству невероятно трудно. Многие конфессии очень неохотно делятся этой информацией, в то же время многие церкви, как правило, завышают число посещений церкви вместо того, чтобы назвать реальные цифры. Но те цифры, которые можно найти, выглядят довольно тревожно. Будет достаточно привести несколько примеров, которые проиллюстрируют то, что происходит. Дания имеет самый низкий процент людей в Европе, более-менее регулярно посещающих церковь, их там около 2,5 процентов. Но другие скандинавские страны имеют не намного больший процент регулярных посетителей церквей22. В Польше – одной из самых религиозных стран Европы – число людей, регулярно посещающих мессу, упало с пятидесяти трех процентов в 1987 году до менее чем сорока процентов в настоящее время23. Несмотря на то что недавние волны эмиграции несколько увеличили посещаемость церкви в Объединенном Королевстве, большинство отчетов о посещаемости церкви показывают числа всего лишь из одной цифры. В то время как некоторые опросы в США говорят, что около сорока процентов населения страны все еще регулярно посещают церковь, другие отчеты указывают, что этот процент, вероятно, в два раза меньше названной цифры24. Гораздо меньший процент относится и к населению Австралии. В это же время количество людей в западном мире, которые открыто заявляют о себе как об атеистах или агностиках, быстро растет. Международное исследование Гэллапа, проведенное в 2012 году, обнаружило, что в пятидесяти семи странах не меньше, чем тринадцать процентов респондентов заявили, что они «убежденные атеисты». Аналогичный процент был выявлен в результате опроса, проведенного в шестидесяти пяти странах в 2015 году25.
Наиболее фундаментальные изменения
Мир, в котором мы живем, коренным образом изменился из-за другой, еще более основополагающей перемены. Без преувеличения можно сказать, что мир – в частности, западная его часть, – перешагнул в новую эру. Или, используя термины, которые стали частью современного жаргона, эпоха модерна уступила свое место постмодернизму.
Нет недостатка в литературе, которая перечисляет основные характеристики мужчин и женщин эпохи постмодернизма. Те, кто заинтересован в более глубоком исследовании этого вопроса, могут прочитать исследования по этой теме26. Здесь же я лишь суммирую некоторые самые заметные аспекты подхода постмодернистов к жизни.
1. В течение долгого периода времени люди верили в непрерывный прогресс. Они считали, что наука будет делать нашу жизнь лучше и лучше. Эта идея прогресса в настоящее время стала делом прошлого. Мир просто столкнулся лицом к лицу со слишком большим числом проблем, и наука уже не кажется абсолютным благословением, как люди считали раньше.
2. Ученые теперь стали более скромны в своих заявлениях, чем они были в прошлом. Они признают, что часто видят лишь то, что хотят обнаружить и что во многих из так называемых оснований науки нельзя быть настолько уверенными, как раньше.
3. Прошлые поколения верили в абсолютные истины. Идеи были или истинными или ложными. Люди искали Истину. Сегодня для большинства людей нет таких абсолютов. Они утверждают, что у них есть своя, личная истина. Сообщества и культуры имеют свои собственные «языковые игры» и свои собственные пути действия. Все субъективно, относительно, неопределенно, предварительно и неоднозначно.
4. Если нет одной абсолютной истины, то на каком основании христиане могут утверждать, что их религия более «истинна», чем, к примеру, ислам или растафарианство? Почему Библию нужно предпочесть Книге Мормона или Корану?
5. Великие истории (так называемый метанарратив) и великие идеалы прошлого, такие как коммунизм, социализм, капитализм и в христианство, потеряли свою силу. У нас больше нет «историй», которые могли бы служить основой для всего, что мы говорим и как действуем. Мы должны довольствоваться более ограниченными, частичными объяснениями, которые нужно постоянно пересматривать.
6. Люди эпохи постмодернизма любят соединять несовместимые элементы. В архитектуре и искусстве мы видим определенный интерес к обобщению, смешению художественных стилей, к размыванию границ между реальной жизнью и вымыслом, между реальным и виртуальным.
7. Люди все больше и больше понимают, что они живут в глобальной деревне. Компьютер – главный символ постмодернизма – дает им мгновенный доступ ко всему миру. Но в то же самое время глобальные стратегии и объединения находятся у них под подозрением, и существует растущий интерес к местным и региональным вещам.
8. Возможно, наиболее важным для контекста, который мы обсуждаем в этой книге, будет факт того, что постмодернист имеет сильную неприязнь к религиозным институтам, с их иерархической властной структурой, негибким вероучением и забетонированными доктринами, которых все должны придерживаться.
9. В связи с этим нежеланием оказаться вовлеченными в организацию – религиозную, или какую-то еще, – постмодернистов отличает нерешительность для вхождения в глубокие и длительные обязательства. Это сильно влияет на жизнеспособность клубов и сообществ, но также и на личные отношения и на поддержку деятельности церкви.
10. Верующие – постмодернисты хотят искать и выбирать. Они принимают вещи, с которыми они согласны, но отказываются от доктрин и религиозных традиций, которые не относятся к ним (или больше не относятся к ним).
11. Тем не менее постмодернисты открыты для духовности. Они хорошо воспринимают таинства. Среди них популярен нерациональный подход к вопросам жизни, такой, как в движении Нью-Эйдж. Акцент с религиозной истины, закодированный в доктрине, сместился к личному опыту.
После того как вы определите основные характеристики мышления постмодернистов, вы увидите влияние постмодернистского мышления во всем мире. Посмотрите на некоторые современные здания в западных городах: это больше не «модернистские» здания, похожие на коробки, не монотонные конструкции из бетона, стали и стекла. Вернулись орнаменты, объединяются стили из разных эпох, так что постмодернистские здания могут рассказать «свою собственную историю» вместо того, чтобы передавать «модернистскую» идею власти, порядка и эффективности. Вы также легко сможете обнаружить постмодернистские тенденции во многих современных романах, где сочетаются истории из разных периодов и (или) реальные жизненные ситуации перемешаны с миром фантазий. И вы заметите эти идеи в фильмах, которые заставят вас задуматься, где заканчивается история и начинается фантазия. Вы найдете двусмысленность на политической арене, например, в некоторых частях Европы, где большинство населения поддерживают некоторые формы Европейского единства, но в то же самое время они будут делать все возможное, чтобы защитить свой национальный суверенитет и местную культуру (и часто, местный диалект).