От Иоанна, 20, 29: «Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие».
То, что Дионисий Ареопагит ведал о Христе, Сыне Божием, задолго до своей встречи с учеником Его Павлом, доказывается следующим. В Седьмом послании святителю Поликарпу, епископу Смирнскому, Дионисий вспоминает, как он вместе с философом Аполлофанием наблюдал в египетском городе Гелиополе необыкновенное затмение Солнца: Луна затмила его, совершив попятное движение по своей орбите, после чего вернулась к нормальному ходу по небу. Таково было чудо, свершившееся на Страстную пятницу. Об этом же говорится и в писаниях протопопа Аввакума, причем последний свидетельствует о словах, которые произнес Дионисий, наблюдая затмение. Именно эти слова доказывают ведение Дионисия. Аввакум пишет: «Сей Дионисий, еще не приидох в веру Христову, со учеником своим во время распятия Господня быв в Солнечном граде и виде: солнце во тьму преложися и луна в кровь, звезды в полудне на небеси явилися черным видом. Он же ко ученику глагола: Или кончина веку прииде, или Бог Слово плотию страждет, понеже не по обычаю тварь виде изменену».
По-видимому, скиф Абарид произвел очень сильное впечатление на современников-эллинов и на поколения их потомков. Платон в «Хармиде» говорит о нем как о совершенном целителе. Гераклит Понтийский посвящает мудрому скифу один из своих диалогов: «Абарид, или о душе». Геродот и Пиндар свидетельствуют о нем как о носителе стрелы, то есть – посвященном Аполлона Гиперборейского. Торжественное прибытие вещего скифа в Афины описывает Гимерий в «Эклогах»…
Имя Абарид представляет собой, возможно, видоизмененное ободрит – название одного из племен, живших на берегах Венедского залива (теперь Балтийское море). Путешественника в чужой земле часто называли по имени его рода. Особенно – северян, поскольку в их обычае было сообщать настоящее имя лишь близким родичам. Странник, посвятивший Пифагора в сокровенное гиперборейское Знание, мог быть зафиксирован эллинскими хрониками как скиф-ободрит, а затем переписчики постепенно превратили его в Абарида, скифа.
Ямвлих, жизнеописатель Пифагора, называет Абарида не учителем, а, напротив, учеником «божественного Пифийца». Но сам и приводит в трактате «Жизнь Пифагора» факты, со всей очевидностью противоречащие такой версии. По Ямвлиху, Пифагор немедленно раскрыл Абариду тайны, в которые ученики посвящались постепенно и не иначе, как по прошествии серьезнейших испытаний (пять лет молчания и тому подобное). Далее, согласно Ямвлиху и другим источникам, Абарид совершал гораздо более впечатляющие чудеса, нежели Пифагор. Так, вещий скиф «преодолевал огромные расстояния в короткое время, производил очищения, изгонял чуму, отводил бури от городов…» Наконец, Ямвлих свидетельствует, что именно Абарид передал Пифагору стрелу Аполлона Гиперборейского, то есть совершил действие, символизирующее посвящение ученика учителем.
Так почему же Ямвлих придерживается версии, противоречащей фактам, которые он сам же приводит? По-видимому, дело в том, что этот писатель, живший через семь веков после Пифагора, в прямом смысле слова боготворил его, утверждал божественное происхождение Пифийца, почитая равным самому Аполлону. И, добросовестно передавая все, известное ему из древних источников, Ямвлих тем не менее не мог и не желал допустить, что Пифагор учился у кого бы то ни было, кроме как у самих бессмертных. Поэтому он пытается втиснуть известные ему сведения в версию якобы ученичества Абарида у Пифагора, и это явно не удается ему.
Согласно иудейской традиции, от Сотворения Мира и до времен Дионисия Ареопагита минуло всего пять с половиной тысячелетий.
«Афина – пишет историк Ю.Д.Петухов („Колыбель Зевса“, М., 1998) – не стала в прямом смысле женщиной, она навечно осталась Девой… Как произносится теоним? Греческое звучание приближено к „Атена“, если вы скажете греку „Афина“, он не поймет вас. Гласной „а“ свойственно при переходе из русского и славянского языков в иные выходить за согласную. И потому первоначальное, исконное звучание теонима можно реконструировать как „Та¬ена“. Тайна!.. Богиня Мудрости. Мудрость – всегда невысказанность, недосказанность, сокровенность, в конечном итоге Тайна (и отсюда избранность, посвященность, огражденность и недоступность)».
Уже на карте Гекатея Милетского – первой, известной историкам, географической карте мира – изображены Рипейские горы: протяженный приполярный хребет, представляющий естественную северную границу Великой Скифии. Историки спорят, где именно находятся эти горы, упоминаемые в русских былинах как обитель богов и страна чудес. По этому вопросу согласны с точкой зрения Северной Традиции известные слависты Галина Гусева и Константин Воротной. Этот последний пишет («Кострома Гиперборейская», 1999): «На территории Ярославского и Костромского края находятся Рипейские горы – священные горы ариев. Это не Урал, тем более не Кавказ или Памир. Это – Северные Увалы, проходящие как раз по северу восточно-европейской равнины – от Валдая до Камы. Здесь и была родина руссов. Одним из отрогов Увалов является Галичско-Чухломская возвышенность, одна из древнейших на равнине… Здесь, у отрогов Рипейских гор… обнаружены стоянки людей еще 3–7 тыс. до н. э. По своей принадлежности они арийского происхождения».
О том, что слова дух и рус были некогда синонимами и означали именно дух, свидетельствует старинное слово «по дух», означавшее «парус». Как многие синонимы, слова «рус»/«дух» переводились одно другим в наречиях соседствующих племен. Сам этот перевод закрепился в качестве устойчивого словосочетания русский дух, представляющего собой, если брать его древний смысл, тавтологию. Подобной тавтологией в наше время является устойчивое словосочетание народный фольклор. Кстати, как повествует этот фольклор, утопленницы становятся русалками, являющимися в лунном свете. Подобно этому говорят о явлении духа (призрака) самоубийцы. Впрочем, связывание слова русалка только с водой и, тем более, с утопившимися – вторично. Прежде говорили о русалках не только рек, но и леса, поля, холмов… То есть именовали так вообще духов мест, а то и души стихий. Сакральным же словом Рус обозначали не духов вообще, а, именно, Духа, иже дше, аки хще – Божие Всеприсутствие, Ипостась Св. Троицы (Великого Триглава, как именовали Бога Триединого Всевышнего наши предки). Такое значение слова Рус закрепилось в христианском православном термине Парусия (у греков сохранился и до сего времени), означающем Второе Пришествие как начало эпохи Святого Духа.
Исследователь и знаток одинизма Кеннет Медоуз пишет об Одине: «То был не просто верховный бог, но Всеединый Отец – Создатель, „посеявший“ все, что когда-либо обрело бытие». (Kenneth Meadows, «Rune Power», 1996.) Имя Один не только перекликается со старонорвежским од – «ветер», «дух», но и представляет в точности слово общеборейского праязыка «odine» (единый), сохранившееся в русском как «один», а в английском как «one», также обозначающее единицу. Посвященные севера произносили «Odine!» как мистическую формулу: «Воистину Существующий – Один!», народная же этимология, ничтоже сумняшесь, приписала Одину одноглазость.
Историк Александр Снисаренко пишет: «К северу от Балканского полуострова и в северо-западной части Малой Азии жили фракийцы, чьи корни уходят в такую древность, какая и не снилась тщеславным эллинам». («Третий пояс мудрости», Лениздат, 1989.) Подобные утверждения вовсе не голословны. Еще священномученик Ипполит Римский, епископ Остиумский, писал: «Это великая тайна самофракийцев, хранителей известного мистериального культа, которую нельзя выразить, и которая известна лишь посвященным. Они же могут с достоверностью сообщить об Адаме как о своем прачеловеке». («О Воскресении – против иудеев», III в. по Р.Х.) Знаменитый мистик начала ХХ в. Рудольф Штайнер ссылается на это свидетельство Ипполита Римского в работе «Христианство как мистический факт». При этом отмечая, что о существовании культа, «известного» во время жизни епископа, теперь забыто и лишь немногие знают, что вероучение о Едином Боге (о Боге и людей, и богов) существовало задолго до времен, о которых повествует Ветхий Завет.
Античные авторы оставили многие письменные свидетельства о фракийцах. Типичное описание их внешности находим, например, в поэме Ксенофана Колофонского (V в. до Р.Х.) о богах.
«Их [бессмертных] наружностью каждый сравнил бы
С той породой, к какой он и сам на земле сопричастен:
Черными мыслят богов и курносыми все эфиопы,
Голубоглазыми их же и русыми мыслят фракийцы».
Современный историк Владимир Щербаков пишет: «Фракийское племя, объединившее другие племена региона, называло себя русами. Античные же авторы называли их одрисами (произносилось одрюсы). Случай тот же, что и с этрусками, которые сами себя называли расенами (росенами, русенами), а латинские авторы называли их этрусками. Самоназвание народа вообще нередко отличается от его названия на другом языке». («Асгард – город богов», М., «Молодая гвардия», 1991) Основываясь на результатах своих исследований в Малой Азии Щербаков полагает несомненным «родство этрусков с такими народами как русские, киевские русы, белорусы, русины (народ, живущий в Прикарпатье), балтийские русы (ободриты), давшие, кстати, начало роду Рюриков».
«Немногие – писал отец истории Геродот – посвящены в тайное учение… совершаемое на Самофракии» Страбон же добавлял «Их [самофракийцев] все считают чем-то вроде людей боговдохновенных».
Одну из волн переселения северных народов на юг, пришедшуюся на конец третьего – начало второго тысячелетия до Р.Х., известный историк-славист Б.А.Рыбаков описывает как «марш боевых топоров» от Полесья до Атлантики. Историк Александр Снисаренко добавляет: «Оттуда же, с севера, явилось в Средиземноморье высокорослое племя русенов… и все остальные народы, упоминаемые в „Гимне победы“, „Поэме Пентаура“ и других египетских памятниках. По крайней мере в пользу этого свидетельствуют указания античных авторов на то, что этруски были киммерийцами, то есть северянами, переселившимися по неизвестной причине в Малую Азию». («Третий пояс мудрости», Лениздат, 1989.)
На древней иконе Благовещение, хранящейся в музее города Владимира, изображены Мария Дева и архангел Гавриил, приносящий весть, что Она зачнет от Святого Духа и родит Сына Божия; под этими двумя фигурами крупно изображены три танцующих белых лебедя… Традиция о Деве-Птице, то есть о Деве и Духе, насчитывает многие тысячелетия. Еще Прометей в трагедии Эсхила говорит о девах, подобных лебедям, обитающих на краю земли, окутанной вечной ночью. Античная Греция знала их как фракийских дев, и позднеантичная мифология усвоила им имя форкиды – дочери божественного прародителя Форкия. «В славянских и германских сказках – пишет историк и доктор философии В.Н.Демин („Тайны русского народа“ – М., „Вече“, 1997.) – одинаково распространен образ Лебединых Дев, что… сбрасывая лебединое одеяние, превращаются в волшебных красавиц… Аналогичные представления сохранились у народов, населяющих север нашей Родины… Все это свидетельствует о том, что гиперборейская лебединая символика охватывала значительные пространства Евразии и распространялась на многие разноязычные народы на протяжении многих тысячелетий». Специалисты по мировой фольклористике называют предания о Деве-Птице бродячим сюжетом, так он распространен в северном полушарии. «Но – замечает Демин – сюжеты бродили не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и народы, их распространявшие. Когда-то был единый народ с единым языком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры находился на Севере… Затем начались дифференциация и расселение народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни впоследствии оказались в Индостане или на Иранском нагорье, другие остановились в ареале от Волги до Одера… от Черноморско-Кавказских степей до Прибалтики и Волхова… третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и с севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и Адриатического морей древнегреческие колонии и полисы. Былое же время, когда они тесно соприкасались, и отразилось в дошедших до нас сильно измененных преданиях о славянской Дане – Жене Солнца и, одновременно, Деве…» Добавим, в Откровении Св. Иоанна Богослова сказано: Наступил брак Агнца и Жена Его приготовила себя. И дано было Ей облечься в виссон чистый и светлый… (19: 7,8.) В качестве брачного облачения Жены-Девы называется именно виссон – материя, изготовлявшаяся из птичьего пуха. Едва ли это случайный выбор, никак не связанный с пророчествующим каноном древних Русалий… Тем более, что в Откровении почти сразу же затем сказано: Богу поклонись, ибо свидетельство Иисусово есть дух пророчества. (19: 10.)
Иерусалим пребывал столицей древнееврейских государств, в общей сложности, не более 500 лет. Престолы ветхозаветных царств – Израильско-Иудейского, Иудейского, Хасмонеев – неизменно рушились в нем, продержавшись лишь век-другой. История же самого Города насчитывает многие тысячелетия. Арабы называли его El-Kods – Святой Город. Различные племена потомков северных переселенцев именовали: God’s (Божий); Evus, Ievus или Dievus (Диев – Богов – или, по другой версии, Девий). А также прозывался он и Русалы – место Русалий.
Божьим, святым Город слыл еще когда Авраам, прародитель еврейского народа, пребывал бездетным. Диев уже тогда был славен и силен и древнюю имел историю. Его населяло племя иевусеев, поклоняющееся Всевышнему (Бытие, 14:18) – Богу и людей, и богов. Владыкой Города был святой царь-жрец.
Потомки Авраама прозвали этого царя Мелхиседек (Царь Праведный). Однако позднее они же говорили о нем «сын блудницы» (свидетельствует Епифаний Кипрский). Наверное – чтобы оправдать свое вторжение в Святой Город и узурпацию престола.
Под именем Мелхиседек первый из упоминаемых в Библии царей Града Божьего вошел в Священную Историю. Славянский извод книги Еноха, восходящий к ессейскому оригиналу и, возможно, к более древним источникам, повествует, что Мелхиседек при жизни возносился на небо и прозревал славу грядущего Христа.
Авраам, выходец из многобожного Ура Халдейского, мог воспринять веру в Единого Всевышнего именно от народа иевусеев. По крайней мере Авраам жертвовал Мелхиседеку, посвященному венценосцу, десятину со своей военной добычи (Бытие, 14:20).
Потомки Авраама уже не отличались подобном благочестием. Более того, из века в век они затевали войны против Святого Града – столь же постоянно, сколь безуспешно. Книга Бытия (32: 24–28) повествует аллегорически: Иаков (персонификация евреев) боролся с Ангелом Божьим и не мог одолеть. За что и наречен был Израиль (Борющийся с Богом).
Град Божий не сдавался натиску потомков Авраама со времен еще Навина, истребившего все окрестные племена, и приобрел у поколений евреев славу неприступного. Диев покорил лишь Давид – во времена гораздо более поздние. И то только благодаря тому, что захватчиками случайно был обнаружен древний подземный ход, ведущий сквозь скалистую толщу гор в подземелья Города.
Кем и когда был сооружен этот грандиозный туннель? Иевусеи, защитники, не знали о его существовании, почему и не предприняли мер по его охране или же перекрытию. Возможно, это указывает на то, что даже и не они, тысячелетиями владевшие Святым Городом до евреев, были основателями его.
Черное море именовалось Русским начиная с эпохи господства на нем Сурожа – процветающего русского торгового города. В IV в. до Р.Х. греческий полководец Перикл, родом из Афин, взял Сурож приступом и разграбил его. Об этом повествует Влесова Книга (III, 21): «во храмах сурожских, добытых врагами, святыни наши повержены во прах».