(1820–1904)
Американский писатель-сатирик.
Активные натуры редко бывают меланхолическими. Активность и уныние трудносовместимы.
Бедствие подобно кузнечному молоту: сокрушая, кует.
В жизни поневоле приходится считаться с дураками так же, как на поле битвы с неприятелем, имеющим на своей стороне численное превосходство.
В политике добродетель вознаграждается тем, что ее обладатель поднимается, подобно мишени, в положение, удобное для обстрела.
Выдающиеся люди живут одиноко. Их превосходство изолирует их: оно одновременно является и причиной и следствием их одиночества.
Говорить – трудно, а умно молчать – еще труднее.
Даже ад, вероятно, имеет своих консерваторов, которые, заняв лучшие места и боясь потерять их, противятся всяким новшествам.
Доброта – язык, на котором немые могут говорить и который глухие могут слышать.
Истинное счастье – враг пышности и шума. Оно прежде всего вытекает из личного удовлетворения, затем из дружбы и из бесед с избранными друзьями. Оно любит прохладу и уединение, оно посещает леса и родники, поля и луга – словом, оно ищет внутренних, духовных утех, не выставляясь напоказ публике.
Когда все остальное потеряно, все же остается еще будущее.
Легче умереть мужественно, чем жить мужественно.
Меланхолик глядит на прекрасное лицо, но видит только оскаленный череп.
Мир, купленный очень дорого, редко бывает продолжительным.
Мозг гораздо чаще ржавеет, чем изнашивается.
Молодость, подобно жаворонку, имеет свои утренние песни, старость, подобно соловью, должна иметь свои вечерние песни.
Мы калечим жизнь своими безумствами и пороками, а потом жалуемся на беды, последовавшие за ними, и говорим, что несчастье заложено в самой природе вещей.
Мысли – крылья души.
Надо быть юмористом, чтобы знать, сколько может быть сказано в пользу той или другой стороны и как мало честности может быть проявлено при этом.
Наша первая и последняя любовь – это наше самолюбие.
Наши страхи наполовину лишены всяких оснований, наполовину же просто постыдны.
Недоверие к себе – причина большинства наших неудач.
Немногие умы гибнут от износа, по большей части они ржавеют от неупотребления.
Немного вежливости подслащивает жизнь, много – облагораживает ее.
Нет тирана страшнее привычки, и пока человек не сопротивляется ее повелениям, он не может быть свободным.
Ошибка – всего лишь следствие неточности суждений, но упорствование в ошибке уже обнаруженной – признак слабохарактерности.
После Бога мы в первую очередь в долгу перед женщиной: сперва она дарует нам жизнь, а потом придает этой жизни смысл.
Прошлое – усыпальница наших умерших чувств.
Разумная осторожность выражается не столько в том, что человек никогда не совершает ошибки, сколько в том, что он не допускает ее повторения.
Самое смешное в любви стариков – это желание их внушить любовь.
Слабый человек невольно выдает себя, подобно пьяному, пытающемуся изобразить трезвого.
Старики чувствуют, что земное призвание их выполнено; им кажется, что каждый думает это о них и попрекает их за то, что они еще занимают место на земле; отсюда их недоверие ко всему окружающему, их зависть ко всему молодому; отсюда их любовь к одиночеству и неровность настроения.
Старость – молодость. Будемте на старости так же веселы, как в молодости.
Тихие удовольствия – самые продолжительные. Мы не так созданы, чтобы быть в состоянии долго выдерживать великие радости.
Тот же ветер, что влечет один корабль к гавани, может другой отогнать от берега.
Увидевший прекрасное – соучастник его создания.
Умно говорить – трудно, а умно молчать – еще труднее.
Человечество частично вознаграждается за великие бедствия теми великими уроками, которые из них вытекают.
Честность не только первый шаг к величию, она – само величие.
Честные намерения сами по себе не обеспечивают наилучших результатов.
Экономия существует для бедных; для богатых существует освобождение от налогов.