Телефонный звонок, который изменил мою жизнь, раздался аккурат в тот момент, когда я думал, что мамаша и работа в «Пицце из Рима» на пару точно сведут меня с ума. Звонок пришелся на мой выходной день. Мать ушла с подружками в клуб поиграть в бинго, все они дымили, как паровоз, и, без сомнения, смеялись, когда ведущий, доставая номер Б-12, говорил: «А теперь, дорогие дамы, самое время принять витамины». Я смотрел по TNT фильм с Клинтоном Иствудом и мечтал перенестись в какое-нибудь другое место. Даже в Саскачеван.
Итак, зазвонил телефон, и я подумал, это Паг, кто, кроме него, поэтому, сняв трубку, сказал сладеньким голосом:
– Вы позвонили в церковь Всего предельного, харкервильское отделение, преподобный Динк внимательно вас слушает.
– Привет, мистер Эрншоу, – отвечает мне мужской голос. Я его никогда не слышал, но человек этот нисколько не рассердился и не удивился моей болтовне. Так что я, думаю, растерялся за нас обоих. Вы такого не замечали? Если сразу с первого слова пытаешься отчебучить что-нибудь по телефону, так на другом конце провода обязательно окажется не тот человек, чьего звонка ты ждешь. Как-то я слышал о девушке, которая сняла трубку и выпалила: «Привет, Элен, я так хочу, чтобы ты меня оттрахала». Она-то не сомневалась, что звонит подружка, а позвонил ее отец. Возможно, это выдумка, как байка, что в сточных водах Нью-Йорка живут крокодилы (или письма в «Пентхауз»), но вы понимаете, о чем я.
– Ой, извините. – Я так смутился, что даже не задался вопросом, откуда обладатель голоса знает, что преподобный Динк также и мистер Эрншоу, а полное его имя Ричард Эллери Эрншоу. – Я подумал, что звонит кто-то еще.
– Я и есть кто-то еще, – ответил голос, и хотя тогда я не рассмеялся, потом без этого не обошлось. Мистер Шарптон – точно кто-то еще. Серьезно, предельно кто-то еще.
– Чем я могу вам помочь? – спросил я. – Если вы хотите поговорить с моей матерью, я могу только передать ей, что вы звонили, потому что она…
– …играет в бинго, я знаю. В любом случае мне нужны вы, мистер Эрншоу. Я хочу предложить вам работу.
От удивления я на какое-то время лишился дара речи. А потом до меня дошло – это же телефонный розыгрыш.
– У меня есть работа, – говорю я. – Извините.
– Развозить пиццу? – В голосе слышался смех. – Да, конечно. Если только это можно назвать работой.
– Кто вы, мистер? – спрашиваю я.
– Моя фамилия – Шарптон. А теперь позвольте мне сразу перейти к делу, мистер Эрншоу. Динк? Могу я называть вас Динк?
– Конечно. Могу я называть вас Шарпи?
– Называйте как хотите, главное, выслушайте.
– Я слушаю. – И я действительно слушал. Почему нет? По телевизору показывали «Обман Кугана», не самый лучший фильм Клинта.
– Я хочу предложить вам самую лучшую работу, которую вы когда-либо можете получить. Это не просто работа, Динк, это приключения.
– Ага, где-то я такое уже слышал. – У меня на коленях стояла миска с попкорном, и я засунул пригоршню в рот. Разговор начал меня забавлять.
– Другие обещают – я выполняю. Но этот разговор мы должны продолжить лицом к лицу. Сможете со мной встретиться?
– Вы – гей? – спросил я.
– Нет. – В голосе вновь слышались насмешливые нотки. Едва-едва заметные. Но я-то их почувствовал, потому что показал себя полным кретином, начав разговор первым. – Моя сексуальная ориентация здесь совершенно ни при чем.
– Тогда чего вам надо? Среди моих знакомых нет человека, который мог бы позвонить мне в половине десятого и предложить работу.
– Сделайте мне одолжение. Положите трубку и пройдитесь в прихожую.
Бред какой-то. Но что мне было терять? Я прошелся и увидел на полу белый конверт. Кто-то бросил его в щель для почтовой корреспонденции, пока я смотрел, как Клинт Иствуд преследует Дона Страуда в Центральном парке. Первый конверт из многих, хотя, конечно, тогда я этого не знал. Вскрыл – и мне в ладонь выпали семь десяток. Плюс записка.
«Это может быть началом великой карьеры».
Я вернулся в гостиную, не отрывая взгляда от денег. Представляете себе, в каком я был состоянии? Чуть не сел на миску с попкорном. Заметил в последний момент, отодвинул в сторону и плюхнулся на диван. Поднял трубку, ожидая, что Шарптон уже отбыл по своим делам, но стоило мне сказать: «Эй?» – он сразу откликнулся.
– И что все это значит? – спросил я. – Почему вы мне прислали эти семьдесят баксов? Я их оставлю, но не буду считать себя чем-то вам обязанным. Я ничего у вас не просил.
– Деньги ваши, – отвечает Шарптон, – и никто не спросит, откуда они у вас взялись. Но я открою вам один секрет, Динк: на этой работе деньги особого значения не имеют. Главное – дополнительные льготы. Они дают гораздо больше.
– Если вы так говорите…
– Абсолютно. И я прошу лишь одного: встретиться со мной и услышать чуть больше. Я предложу вам такое, что изменит всю вашу жизнь. Фактически откроет дверь в новую жизнь. Выслушав мое предложение, вы сможете задать любые вопросы. Хочу сразу предупредить: возможно, не все ответы вам понравятся.
– А если я откажусь от вашей работы?
– Я пожму вам руку, хлопну по плечу и пожелаю удачи.
– И где вы хотите со мной встретиться? – Большая моя часть, практически весь я, по-прежнему полагала, что меня разыгрывают, но появилась толика, придерживающаяся иного мнения. Во-первых, я держал в руках деньги. Семьдесят долларов чаевых за доставку пиццы набегало лишь за две недели, и то при условии, что заказов хватало. Но в основном меня убеждала манера разговора Шарптона. Чувствовалось, что он учился в колледже, и я говорю не про занюханный «Ширс рестам стейт колледж» в Ван Друсене. Да и потом, чего мне было бояться? После несчастного случая со Шкипером ни у одного человека на планете Земля не возникало желания причинить мне боль или обидеть. Ну оставалась, конечно, мамаша, но ее единственным оружием был язык… и уж конечно, на такой розыгрыш ума бы у нее не хватило. Опять же она никогда в жизни не рассталась бы с семьюдесятью долларами. На которые могла сыграть в бинго.
– Этим вечером, – ответил он. – Собственно, прямо сейчас.
– Хорошо, почему нет? Подъезжайте. Полагаю, раз вы бросили конверт с десятками в щель для почтовой корреспонденции на моей двери, адрес мне диктовать не нужно.
– Не в вашем доме. Встретимся на автостоянке у «Супр Сэвра».
Желудок у меня ухнул вниз, как оборвавшаяся кабина лифта, и разговор сразу перестал быть забавным. Может, это какая-то ловушка… может, не обошлось и без копов. Я говорил себе, что о Шкипере узнать никто не мог, особенно копы, но Господи! Письмо было, Шкипер мог оставить его где угодно. По этому письму никто ничего бы не смог понять (кроме имени его сестры, Дебби, но в мире миллионы девушек с таким именем), как никто ничего не смог понять из того, что я написал на тротуаре около дома миссис Буковски… так я, во всяком случае, говорил себе до этого чертова звонка. Но кто мог это гарантировать? Вы ведь знаете, что говорят о нечистой совести? Я, конечно, тогда не чувствовал за собой вины за смерть Шкипера, но все-таки…
– «Супр Сэвр» – странное место для собеседования о приеме на работу, не так ли? Если учесть, что магазин закрыт с восьми часов вечера.
– Поэтому нам там будет удобно, Динк. Уединение в общественном месте. Я припаркуюсь около площадки для тележек. Автомобиль ты узнаешь без труда – большой серый «мерседес».