Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики - читать онлайн

Фигуры отца и матери – это образ, внутрипсихический «слепок» из наиболее ярких моментов опыта отношений с ними, как самого лучшего, так и худшего (см. Отто Кернберг «Отношения любви. Норма и патология»).

Фигуры родителей не тождественны реальным людям, выполнявшим эту роль для нас. Благодаря этой особенности мы можем в психотерапии влиять на восприятие отцовской и материнской фигур – какие-то аспекты выводя на первый план, какие-то – переосмысливая, а какие-то – перерабатывая. Мы также можем получать новый опыт, чтобы усилить позитивное или снизить негативное влияние этих фигур на нашу жизнь.

Опыт отношений с матерью и отцом уникален у каждого. Практика неоднократно подтверждает: даже у братьев и сестер, выросших в семье с одними и теми же родителями, образы родителей будут кардинально различаться. И зависит это не только от отношения и поведения родителей с конкретным ребенком, но и от того, что оказалось значимым, что стало определяющим в формировании фигуры отца и матери у каждого из детей.

Тем не менее, есть общие черты, определяющие влияние отцовской и материнской фигур на нашу жизнь. Родительская роль и родительская фигура в хорошем варианте определяется как доминирующая, заботливая, профицитная (см. Ольга Писарик «Привязанность – жизненно важная связь»). Сейчас мы бы хотели сосредоточиться на особенностях отцовской фигуры, отличающих ее в нашем восприятии от материнской и лежащих в основе всех специфических отцовских функций. Мы бы выделили следующие базовые особенности:

Фигура отца является ВНЕШНЕЙ по отношению к ранней диаде «мать-дитя».

Фигура отца – это тот самый ТРЕТИЙ (не лишний!) в ядерной семейной системе.

Фигура отца – РАВНАЯ по значимости с фигурой матери для ребенка.

Фигура отца не тождественна материнской; отец – ДРУГОЙ, отличный от матери.

Фигура отца СИМВОЛИЧНА.

Фигура отца является внешней

Мать зачинает и вынашивает ребенка в своем теле, после рождения младенец жизненно нуждается в ее присутствии и заботе. С момента зачатия, во внутриутробном опыте и в раннем слиянии ребенка с матерью отец, как и прочее поддерживающее окружение, находится «снаружи» системы «мать-дитя». В хорошем варианте отец ребенка – это партнер матери, с которым выстроены отношения привязанности, ее защита и опора. В иных случаях это все равно «заряженные» отношения, которые влияют на опосредованное, через мать и окружение, переживание ребенком внешнего мира.

Мы думаем, что неслучайно гендерный миф о роли мужчины-добытчика так устойчиво транслируется, несмотря на значительные перемены в обществе, позволяющие женщинам быть социально активными. С древних времен мужчины, отцы уходят «наружу» в поиске пищи, новых земель и лучшей жизни, но большим скачком в развитии человеческого вида стало их возвращение к своему племени, своему очагу, своей женщине, своим детям (см. Луиджи Зойя «Отец. Исторический, психологический и культурологический анализ»). Тем не менее образ отца – посланника и проводника – продолжает стойко ассоциироваться с внешним миром и социумом.

У этой особенности отцовской фигуры есть несколько следствий.

Во-первых, это влияет на восприятие ребенком окружающего мира, частью которого является отец. Если мать в стрессе, если она напугана, неустойчива, агрессивна, и близкие оказывают ей недостаточно поддержки, то внешний мир кажется ребенку пугающим, враждебным, ненадежным. Тогда как надежная привязанность матери с близкими людьми (и партнером как самым близким) снижает стресс матери, успокаивает ее тревогу (см. исследования привязанности взрослых в ЭФТ-подходе), сообщая ребенку, что окружающий мир – достаточно хорошее место. Это, в свою очередь, дает ему больше уверенности и устойчивости, больше силы и ресурса жить в этом мире.

Во-вторых, можно сделать вывод, что благодаря этой связи фигуры отца с внешним миром отец воспринимается как проводник ребенка на пути к взрослению – из «психологической утробы» симбиотической связи с матерью в большой мир, социум. Отец как связующее звено с тем, что «снаружи», побуждает ребенка к исследованию заманчивого и полного приключений пространства за пределами привычного семейного окружения. Отношение к социуму, способность рискнуть берут свое начало в образе отца.

В-третьих, само деление на «внутри» и «снаружи», переживание различий задает прообраз границ. Границы – важная психологическая функция, и по мере развития ребенок все больше отличает – себя от всего остального, себя от матери, ближайшее окружение от других людей и т. д. Присутствие в жизни ребенка отца, опыт взаимодействия с ним, такой непохожий на взаимодействие с матерью, позволяет прочувствовать полнее эти различия. Об этом мы еще неоднократно упомянем ниже, когда перейдем к описанию других особенностей отцовской фигуры.

Наконец, в-четвертых, благодаря своему «внешнему» положению отец – немаловажная фигура в процессе сепарации и взросления ребенка. Мать длительное время находится в слиянии с малышом. Это необходимо на начальных этапах его жизни и развития, однако со временем их связь должна претерпеть изменения, чтобы ребенок мог расти и развиваться.

Процесс сепарации ребенка двусторонний, матери часто встречаются при этом со сложными переживаниями. Ребенок воспринимается матерью буквально частью себя, а его отделение – пугающее событие, в каком-то смысле потеря. Тогда как отцы, как показывает практика, гораздо чаще сразу относятся к ребенку как к отдельному существу, пусть непонятному и «недоразвитому». К тому же отцы поощряют взросление и самостоятельные проявления малыша, чтобы разделить с ними деятельность и свои интересы: «Когда же с ним (ней) уже можно будет что-то делать вместе!» Тогда как от матерей чаще можно услышать: «Как было хорошо, когда он (она) был маленьким, меньше было хлопот». Конечно, это не правило, а чисто житейское наблюдение, не тождественное исследованию, и все же в нем, на наш взгляд, есть своя правда.

Таким образом, передавая ребенка отцу, мать символически вверяет его внешнему миру, доверяя и благословляя его путь во взросление.

Фигура отца – это третий в ядерной семейной системе

Ядерная семейная система – это вначале пара: мужчина и женщина, между которыми складываются отношения. С появлением ребенка система многократно усложняется. У мужчины и женщины появляются новые роли. Они становятся не только сексуальными партнерами и даже не только супругами, проживающими связанную друг с другом жизнь, – они становятся родителями, и им предстоит освоить эту роль.

Усложнившейся системе нужно также выстроить внутри себя новые отношения: между мужчиной и женщиной в супружеской подсистеме – чтобы сохранить пару и супружество в изменившихся условиях; между ними как отцом и матерью в родительской подсистеме – чтобы поддерживать сотрудничество в опеке и воспитании детей; между родительской подсистемой и ребенком (или детской подсистемой, если со временем детей становится несколько); между матерью и ребенком и между отцом и ребенком по отдельности. Наконец, ребенку со своей стороны необходимо выстроить отношения с мамой, папой, родительской подсистемой и внутри детской подсистемы с появлением следующих детей. И это не говоря о бабушках-дедушках, родственниках, друзьях семьи и т. д. (см. В. Сатир «Вы и ваша семья»).

В триаде «мать-отец-ребенок» неизбежно проявляются треугольники и коалиции, когда двое временно объединяются против или отдельно от третьего. Тот может чувствовать себя исключенным или напротив – радоваться, что его оставили в покое. Однако треугольник – это более устойчивая конфигурация, чем пара. Он может сглаживать или временно отодвигать в сторону проблемы и противоречия в диадах: мужско-женских или детско-родительских отношениях. Либо, напротив, со временем эти противоречия могут обостриться или даже перерасти в проблему, требуя решения. Чаще это случается, когда роли в треугольнике не гибкие, жестко закрепляются. Например, постоянные тесные отношения ребенка с одним из родителей (чаще матерью) при исключенном из воспитания втором (чаще отце) сигналят о проблемах в супружеских отношениях, отдалении или конфликте внутри пары. Со временем, если ничего не поменяется, отдаление и конфликт будут нарастать. Тогда вся система становится в той или иной степени дисфункциональной – не справляется с задачами и вызовами супружества, родительства, внешней социальной жизни. Напротив, когда происходит гибкая смена ролей в треугольнике, а противоречия в диадах «родитель-ребенок», «родитель-родитель» или «супруг-супруг» своевременно разрешаются, система функционирует достаточно хорошо.

Кроме того, с рождением ребенка перестраиваются отношения в самой паре. В течение беременности и первого года жизни малыша мама гораздо больше сосредоточена на младенце, чем на супруге или других сферах своей жизни. Это имеет большой смысл для выживания и развития потомства, однако для пары, для супружеской роли это становится настоящим испытанием. «Новорожденный» отец часто может чувствовать себя на периферии, вытесненным из отношений с женщиной маленьким «соперником». На этот период для диады «мать-дитя» он становится третьим, и большим вызовом оказывается, чтобы он остался не лишним (см. К. Эльячефф и Н. Эйниш «Дочки-матери. Третий лишний?»).

Пожалуй, наиболее выпукло роль отца как третьего проявляется, когда отец и мать ребенка по разным причинам решают не быть парой. Чаще всего ребенка, особенно очень маленького, оставляют с матерью. У мужчины и женщины могут быть сложные отношения, конфликты, тяжелые переживания при взаимодействии друг с другом, что усложняет им согласование своих родительских ролей или делает его невозможным. Отец может отказываться от участия в воспитании, не допускаться к выполнению своей родительской роли или допускаться с ограничениями на условиях матери, расширенной семьи или суда.

Сейчас в нашей стране все больше отцов хотят воспитывать своих детей, настаивают на совместной опеке или даже на том, чтобы дети проживали с ними, если супружеские отношения распались. И все больше матерей, которые позитивно относятся к этому стремлению, идут ему навстречу. На наш взгляд, это очень позитивные изменения в роли и образе отца.

Каковы следствия положения фигуры отца как ТРЕТЬЕГО в ядерной семейной системе?

Во-первых, возникает иллюзия его необязательности, но это не так. Да, сейчас женщины достаточно экономически и социально состоятельны, чтобы обеспечить себя и ребенка. Однако вынашивание, выкармливание и взращивание детей по-прежнему весьма ресурсоемкий процесс, требующий от материнской роли профицитности. Матери крайне важно находиться в безопасном, поддерживающем окружении, опираться на близких, их эмоциональную поддержку и действенную помощь. Состояние «один на один с младенцем» в течение продолжительного времени, характерное для современного городского материнства даже при наличии супруга, ведет к ди-стрессу и выгоранию. Присутствие «третьих лиц», партнера, готового разделить тяготы и радости совместного родительства или даже просто позволяющего женщине переключиться, вынырнуть из материнства во «взрослые» отношения, дает дополнительный ресурс. А для развития и роста ребенка, да и для качества жизни взрослых ресурса много не бывает.

Во-вторых, мать и ребенок в симбиозе являются как бы продолжением друг друга. В их гармоничном дуэте, кажется, не место третьему. Однако именно этот третий способен дать не только дополнительный ресурс маме в уходе за малышом, но и ребенку – опыт контакта с тем, кто «не мама». А это, как мы уже говорили, способствует появлению в его опыте переживания границ, а также процессам сепарации.

В-третьих, появление ребенка и участие отца в его воспитании усложняет семейную систему, одновременно с этим делая ее более гибкой и устойчивой, обладающей большими степенями свободы и возможностей. Ребенок учится не только жить в тесных парных отношениях, но и быть частью системы, где есть семейная иерархия, разные роли и отношения. Когда-то он может быть в коалиции с кем-то старшим, когда-то – противостоять этим старшим в одиночку или в коалиции с другими детьми, когда-то – быть отдельно от других и выносить то, что мама или папа не принадлежат ему безраздельно. На примере своих отношений с папой и мамой, если, конечно, взрослые не требуют у него «определиться, кого ты любишь больше», ребенок учится совмещать различное, но одинаково важное в своей жизни. Во взрослой жизни этот навык совмещать требуется сплошь и рядом: любовь к партнеру и детям, работу и семью, свои интересы и чужие. Весь этот невообразимый спектр взаимодействий может быть освоен, когда поддержки, ресурсов и участников достаточно, чтобы развернуться от мамы к кому-то такому же значимому, как она, но другому.

Фигура отца – не тождественна материнской; отец – другой, отличный от матери

Другой в своей биологической основе, даже если у родителей много общего. Мать – женщина, отец – мужчина. Это дуальность, своего рода система координат, которую можно отрицать или пытаться обойти, но невозможно отменить, даже если со временем однополых пар, воспитывающих детей, будет становиться больше. Есть женское, есть мужское, и они разные. И мы с младенчества уясняем это, если имеем опыт контакта и с отцом, и с матерью.

Запах, сердцебиение, характер прикосновения, звучания, энергия контакта – все различное у этих двух значимых людей. Отец появляется постепенно в диаде «мать-дитя», как внешняя фигура, как третий, о чем мы писали выше. Он более плотно в контакте с матерью, чем остальные, она реагирует на него особенным образом, и он – другой во всех своих проявлениях.

Крайне важно, чтобы мужчина и женщина, как партнеры, замечали и признавали эту «инакость». Когда партнеры требуют друг от друга тождества во всем, когда различия для них тревожны и они пытаются отрицать, нивелировать их или бороться с ними, – тогда конфликты, являющиеся нормой и выявляющие эту инакость, оказываются непереносимым испытанием из-за неумения обходиться с ними.

Фигура отца как значимого другого имеет следствием:

Во-первых, отличия между матерью и отцом как другим ухаживающим за ребенком взрослым, с которым она в особенных отношениях, помогают ребенку получить больше опыта в формировании границ, умении различать, в какой-то момент передаваться от матери кому-то не менее значимому, в контакте с ним выносить разлуку с ней. Границы и сепарация – мы снова и снова возвращаемся к этим важным понятиям, знаменующим взросление, в связи с фигурой отца.

Во-вторых, усвоение гендерных стереотипов, сценариев и ролей. Отсутствие в семье отца сказывается на формировании гендерной идентичности (см. Отто Кернберг «Отношения любви. Норма и патология»). Мальчик чувствует себя причастным к своему полу как «хорошему» благодаря своим хорошим отношениям с отцом. Девочка переживает ценность своего пола в любящем контакте с отцом и наблюдая уважительные, любящие отношения отца и матери. Мальчик учится строить свое поведение с женщинами, исходя из примера и отношения к ним отца. Девочка на основе своих отношений с папой строит ожидания и способы взаимодействия с мужчинами. Все гендерные «войны», на наш взгляд, начинаются в каждой конкретной семье, где супруги пренебрежительно, тревожно или враждебно относятся к различиям, обусловленным гендером и полом.

В-третьих, фигура отца и фигура матери – это точка отсчета для формирования не только идентичности, связанной с полом и гендером, но и в целом личности, индивидуальности. Какой, какая я? А что – точно не я? На эти вопросы мы отвечаем, поначалу отталкиваясь от своих сходств и различий с родителями, от их отношения и оценок друг друга и нас самих. Мы также улавливаем, что одобряют и не одобряют они друг в друге, в самих себе, в окружающих. Когда мама и папа видят, знают и уважают различия друг друга, ребенок получает послание, что он тоже имеет право быть «другим», «своим собственным», не похожим ни на кого, – и при этом он будет продолжать оставаться любимым. Это – основа здоровой идентичности, свободной от внутреннего раскола. Тогда как конфликты из-за инакости порождают запрет для ребенка быть другим, по сути – самим собой. А значит, ему сложнее будет жить свою жизнь, следовать своим путем, имея свои убеждения и ценности.

Фигура отца – равная по значимости с фигурой матери для ребенка

Бытует мнение, что мать для ребенка важнее отца, и что функции последнего легче заменить другим человеком, готовым оказывать помощь в уходе и воспитании. Пример тому – многочисленные дети, воспитанные мамами и бабушками.

Те, кто утверждают это, отрицают различия материнской и отцовской фигур. Мать и бабушка – женщины, и отсутствие мужского полюса в опыте ребенка обедняет его. Но даже если игнорировать эти различия, следует отметить, что отношения женщины с членами ее родной семьи иерархичны. Будь то ее собственные родители, для которых она всегда дочь, то есть «меньшая» в иерархии. Или братья-сестры, относительно которых она старшая или младшая. Бабушка и дедушка могут стать функциональными мамой и папой для ребенка, в этом случае родная мама будет восприниматься ребенком скорее как сиблинг (сестра), нежели родитель.

Партнер, в отличие от любого из родственников, выбирается женщиной (родных не выбирают), и точно так же он выбирает ее. Они – разные, но они – равны как партнеры и равноценны для ребенка, как родители. Они как два крыла, и бессмысленно спорить, какое из них важнее.

Что значит для ребенка эта равноважность?

Во-первых, признание, любовь и забота отца так же ценны, как материнские. Когда два взрослых равных человека смотрят на ребенка с любовью, это дает не просто уверенность – это дает убежденность в своем праве быть, жить, занимать определенное место в этом мире.

Во-вторых, в такой ситуации ресурса у родителей достаточно. Когда мама устает от своей родительской роли, ребенка подхватывает папа, и наоборот. К тому же, в отличие от бабушек-дедушек, у папы меньше риска заместить маму как родителя в семейной иерархии, так как они равны.

В-третьих, появление отца, равного маме, в диаде «мать-дитя» задает систему координат, где матери легче выйти из слияния с ребенком и занять свое место взрослого в семейной иерархии. Если, конечно, пара не подвержена играм в усыновление и удочерение по отношению к супругам или собственным детям. Впрочем, такие перекосы сигналят о том, что пара испытывает сложности в межличностных отношениях, освоении и совмещении супружеской и родительской ролей.

В-четвертых, мы неоднократно писали о роли отца в сепарации от матери. Когда ребенок разворачивается из тесных симбиотических отношений во внешний мир, ему важно, чтобы там его ждал и встречал, всегда был готов подхватить такой же значимый и надежный взрослый.

В-пятых, выстраивая разные отношения с одинаково важными, любящими и любимыми людьми, когда в одни моменты важнее один, а в другие – другой, малыш усваивает непростые для людей, не имеющих такого опыта, вещи. Любимый человек – не обязательно единственный на всю жизнь. Не обязательно выбирать между теплым и мягким – можно найти то, что совместит плюсы того и другого. Можно когда-то не получить то, что хочется, в одном месте – но ресурс для этого будет у другого. То есть отношения с отцом – это прекрасная профилактика зависимых отношений в будущем. Кстати, и других зависимостей тоже – нас в свое время потрясло исследование тульских коллег, которое выявило связь между риском возникновения аддикций у подростков и отсутствием участия в их жизни отца.

Фигура отца символична

Отец и Мать – не только фигуры, но и архетипы. Коллективное бессознательное наделяет их определенными свойствами и ожиданиями. Если от матери мы ждем безусловной любви, поддержки и заботы, то от отца – справедливости, защиты и порядка.

Однако фигура отца гораздо в большей степени символична. Материнская фигура ассоциируется с материальным миром (даже слова эти – мать и материя – однокоренные). Отцовское начало ассоциируется с духовностью, миром идей и смыслов. Отзвук все той же непосредственной, физической связи матери с ребенком во время беременности и в высшей степени опосредованной в этот период – с отцом.

Кроме того, до появления генетических анализов ДНК отцовство было сложно подтвердить или опровергнуть, в отличие от неоспоримости материнства. Значение имело то, признает отец ребенка своим или нет. Зойя пишет о ритуале «поднятия к небу», символизировавшем признание ребенка отцом. Подобный ритуал существовал во многих культурных традициях. Детей могло быть много, но лишь признанные отцом становились его наследниками. Быть не признанным отцом – значит иметь меньше социальных прав. Быть признанным – значит иметь право на место под солнцем.

Кстати, интересный факт: во многих рассказах о детстве присутствует счастливый момент, когда отец подбрасывает или сажает на плечи – словно отзвук того древнего ритуала. Это описывается как невероятно яркое переживание своей важности, могущества и восторга.

Отцы – это те, кто чаще, чем матери, отсутствуют и появляются время от времени. До сравнительно недавнего времени, да и сейчас, именно отцы часто и надолго уходят из дома во внешний мир. От их возвращения, от успешности этого выхода наружу зависело раньше благополучие и жизнеспособность всего семейства. Отцов ждали, за них молились, их именем и примером воспитывали детей. То есть, несмотря на фактическое отсутствие, отцы имели и продолжают иметь большое влияние на символическом уровне. Сейчас выживание семьи и детей, качество жизни может не настолько зависеть от наличия или отсутствия отца. Но даже если в семье отец – фигура умолчания, вокруг него формируется комплекс невысказанных чувств, фантазий и отношений, который, несмотря на непроявленность или даже благодаря ей, имеет огромное влияние на всю семейную систему.

Ребенок впервые и долгое время узнает об отце через мать. Ее чувства, слова, отношение – это то, с чем ребенок имеет непосредственный контакт, от чего жизненно зависит то, что он воспринимает без возможности сомнений или критики. Фигура отца, таким образом, формируется как из собственного опыта контакта ребенка с папой, так и из отраженного отношения к отцу матери и окружения. И чем меньше у ребенка опыта непосредственного контакта (или вовсе нет), тем большее значение приобретает это отражение, которое по своей сути так же символично. Но даже небольшой опыт контакта ребенка с отцом может иметь огромное влияние. Полоска света из-под двери кабинета работающего отца может стать примером, определяющим отношение к жизни и судьбу (см. С. Л. Соловейчик «Непрописные истины воспитания. Избранные статьи»).

Какие из этого следуют выводы

Во-первых, не столь важно количество времени, проведенного ребенком с отцом, сколько качество его внимания и отношения. Воспоминания о том, как ребенок что-то делал вместе с папой, как тот его учил, одобрял, слушал, – дают большую опору в жизни человека.

Во-вторых, ребенку важны послания отца «Ты мой, я с тобой, я за тебя». Фактически они играют роль того самого символического «поднятия к небу», признания ребенка.

В-третьих, даже когда отца нет рядом, на его воспитательную роль можно опираться. «Папа сказал», «Папе понравится», «Папа не одобрит» – эти слова могут быть очень действенными.

В-четвертых, важна роль мамы в том, как она транслирует ребенку отношение к его отцу. Даже если супруги в конфликте или расстались, папа может продолжать оставаться хорошим для ребенка. Важно, чтобы ребенок имел право любить отца и мог гордиться им.

Наконец, если отец отсутствует, пьет, бьет, совершает преступление – важно понимать, что в эти моменты он перестает выполнять свою родительскую роль. Ребенку сложно осознать, что самый близкий человек может быть одновременно опасен, ненаде-жен, разрушителен. Первостепенная задача – защитить ребенка от опасности, назвать неприемлемые вещи неприемлемыми. И в то же время – важно, чтобы хорошие моменты, которые были связаны с фигурой отца, оставались доступны для ребенка, сохранялись в рассказах и памяти семьи. Встреча будущих папы и мамы, радость появления ребенка, его сходство с тем хорошим, что мама разглядела в его отце, фото и видео – то, что должно оставаться хорошим наследством. Фигура отца символична, и этих золотых крупинок может оказаться достаточно для опоры и выстраивания своей идентичности.

У каждого из нас есть фигура хорошего папы

Клиенты то и дело спрашивают: «А что делать, если не было хорошего папы? Или в буквальном смысле не было в жизни ребенка, или был такой… что уж лучше бы не было?»

Родительские фигуры представлены в нашей психике в виде воспоминаний, образов, фантазий, телесных и эмоциональных переживаний, убеждений, семейных историй, культурных образцов и социальных клише. Весь этот многослойный конгломерат (или комплекс, как принято говорить в психологии) мало осознаваем и весьма противоречив.

Отсутствующий или ужасный отец – один из полюсов, заряженный сильными, болезненными переживаниями. Соприкасаясь с этим опытом, мы чувствуем гнев, ужас, отвращение, стыд. И рядом горечь, отчаяние, печаль о неслучившемся хорошем опыте – до этих чувств порой еще надо добраться. Не вмещая этого объема, психика отщепляет все, что связано с отцом, и мы имеем дело как будто с пустотой и «слепым пятном».

Но если есть «негативный» полюс, то неизбежно есть и «позитивный». Ребенок фантазирует об ином отце – заботливом, защищающем, всемогущем, чья сила обращена не против, а за него. Эти мечты, ожидания и надежды питают фигуру хорошего отца – отца, которого не случилось в реальном опыте, но присутствия и участия которого ребенок жаждет. Даже если этот образ неосознаваем и фантастичен, даже если к нему больно и горько прикасаться, он существует и влияет на нашу жизнь.