Глава первая
Мысль выдать свою маму замуж пришла в очередной раз Володе во вторник вечером, после звонка из милиции.
Допрыгалась, добегалась по митингам и пикетам мамочка! Уже платили ведь штраф – мало!
– Володя, я из милиции звоню. – Мама говорила смущённо и чужим голосом. – Меня тут, возможно, оставят на несколько дней. Ты не переживай… Суп в холодильнике, картошка есть, минтай жареный… И позвони на работу, если что… – Она заторопилась и уже собственным голосом добавила: – Будь умницей, Вовик, веди себя в школе хорошо! С контрольной у тебя как?
Но разговор прервался, поэтому мама так и не узнала, что у него-то всё в порядке, не то что у некоторых мам. Володя долго ещё сидел в прихожей у телефона, перебирал знакомых мужчин – за кого из них можно было бы выдать маму замуж, чтоб успокоилась.
Вообще-то, мужчинам мама нравилась. Даже очень. Вид у неё был молодой и несерьёзный. Володя это с удивлением обнаружил давно.
Года четыре назад, когда он перешёл во второй класс, мама получила от профсоюза путёвку на себя и ребёнка в Болгарию. Там уж, на морском болгарском берегу, на пляже, некоторые только и делали, что без конца хотели с ней познакомиться. С первого дня, даже с первого часа.
Только они, не раскладывая вещи, побежали из гостиницы на пляж, только сели на мокрую тёплую гальку у самой воды, как сразу подошёл к ним загорелый весёлый молодой дядька, сел рядом с Володей, обнял его слегка и попросил:
– Познакомь-ка меня со своей сестрёнкой!
Володя обрадовался, что маму назвали сестрёнкой, и давай знакомить. Если бы не мама, все подробности их жизни выложил бы.
Но мама посмотрела своим строгим взглядом и неожиданно поднялась.
– Пойдём, Вовик, для первого раза хватит, нам вещи надо раскладывать.
– Вы меня возьмите в помощники, я вам помогу, – обрадовался мужчина. – Правда, Вовик?
– Мама, возьмём дяденьку? – начал было просить и Володя.
Только мама посмотрела на сына как на ненормального и, не оглядываясь, потащила его к выходу с пляжа.
Потом-то он понял глупость своего поведения.
Мама не такая уж и легкомысленная, как может показаться. Она, между прочим, лучшая медсестра в их детской поликлинике. Её фотография висит на доске «Лучшие люди», там, где регистратура. Володя на неё всегда смотрит, когда получает карточку.
К ним домой звонят днём и ночью – кто умоляет научить банки ставить, кто точечный массаж. И мама сразу срывается, бежит по адресу. Цветы, конфеты ей почти каждый день дарят. Зря она своими митингами увлеклась. Особенно когда их не разрешают. А мама как раз на такие и бегает. Если милиция не разрешает, значит, так надо. В милиции лучше знают, что можно, что нельзя.
Как-то раз он ей сам об этом сказал. Серьёзной ведь женщиной могла бы стать, сын взрослый – пятиклассник, а она по митингам бегает, ведёт себя как девчонка.
Но мама на это только расхохоталась. А отсмеявшись, проговорила:
– Ты, Вовик, будто сталинист какой. Тебе лишь бы начальство слушались и думали одинаково.
Сколько знакомых ни перебирай, а женихи всё те же – новых нет.
Первый раз Володя хотел выдать её замуж за своего друга Анатолия. Эту мысль и сейчас ещё иногда он обдумывает. А что – Анатолий в этом году институт заканчивает. И по виду он большой, взрослый, повзрослее мамочки. Подумаешь, младше на несколько лет. Володя тоже младше Анатолия на десять лет – а ведь дружат же, и нормально.
С Анатолием Володя познакомился в первом классе первого сентября на первом уроке, когда учительница повела их на экскурсию в туалет.
Конечно, не только в туалет ходили они тогда. Осторожно, на цыпочках, взявшись за руки, прошли они по школьному коридору, слушая из-за закрытых дверей громкие учительские голоса. Подошли к кабинету директора, к учительской, к столовой, а уж потом к туалету для девочек и к туалету для мальчиков. Там Володя на минутку и задержался. А когда выбежал, то увидел, как по парам, взявшись за руки, все сворачивают за угол. Он, стараясь не топать, догнал их, пристроился сзади, вошёл со всеми в класс. Ещё обрадовался, что сразу нашёл свой стол – третий у стены, не то что некоторые путались. И вдруг к этому же месту подскочил какой-то злой первоклассник, стал Володю отпихивать. Володя тоже было пихнул его, но увидел, что все почему-то удивлённо на него глядят, а некоторые даже смеются. Взглянул Володя на учительницу и с ужасом понял, что не та она – высокая, толстая и старая. А у них была стройная и молодая. Учительница как раз начала его спрашивать о чём-то строгим басом, но он, с ужасом обнаружив, что пристроился к чужим и с ними зашёл не в свой класс, тут же бросился к двери, выскочил в коридор и, теперь уже громко топая, побежал опять в туалет. Ясно, что там его никто не ждал. Было там пусто, пахло свежей масляной краской, из кранов капала вода.
Володя понял, что окончательно потерялся, что класс свой он никогда уже теперь не отыщет и, отчаянно заплакав, вышел в коридор. Тут он и наткнулся на высокого то ли молодого учителя, то ли взрослого ученика, который нёс связку длинных деревянных указок.
Этот то ли учитель, то ли ученик сразу всё понял, своим платком вытер ему лицо и повёл за руку по школьным коридорам. Он сам сказал, что зовут его Анатолий, что учится в одиннадцатом «В». И подвёл Володю к двери первого «В». Приоткрыл её, извинился и только стал спрашивать учительницу, не потерялся ли у неё ученик, как Володя обрадованно подскочил к своему месту.
На другой день в перемену Анатолий сам нашёл Володю. Володя уже освоился, уже бегал по коридору наперегонки с одноклассниками. Анатолий спустился к нему со своего этажа – кабинеты старших классов были наверху, и постоял с ним несколько минут, поразговаривал.
Для Володи это были минуты гордости, счастья. Ни к кому из их класса не приходили одиннадцатиклассники. И Володя настолько расхрабрился, что громко спросил:
– А ты усы сам бреешь или в парикмахерской?
У Анатолия и правда пробивались тёмные усы. Но как потом выяснилось, он не брился ещё ни разу и лишь после этого вопроса попросил у родителей деньги на бритву.
– В первом классе я тоже мечтал о старшем друге, – сказал Анатолий Володе. – И во втором классе, и в третьем. Я был совсем один, поэтому меня часто обижали. А в четвёртом я стал здорово расти, занялся айкидо и сам стал всех защищать. А ещё решил, что обязательно возьму себе в друзья первоклассника. Если хочешь, можешь считать себя моим другом. Человек должен расти в ощущении безопасности и должен знать, что нужен всем.
Но вообще-то отец у Володи был. Только они друг о друге не знали.
Однажды, Володя тогда учился в четвёртом классе, он шёл с мамой по Невскому, и вдруг около Пассажа мама схватила его за руку, больно сжала, толкнула за столб и приказала тихо:
– Не двигайся! Видишь, мужчина в красный «форд» садится?
Недалеко от них пожилой, очень какой-то серьёзный человек открывал дверь у красной машины. И в эту же машину садились невысокая худенькая женщина, взрослая девушка, похожая на неё, а рядом с мужчиной – девчонка, и лет ей было, наверно, столько же, сколько Володе. Девчонка о чём-то весело рассказывала, и все улыбались.
– Это твой отец, – сказала вдруг мама.
Прежде на редкие вопросы об отце мама лишь отшучивалась, да Володя и не задавал их давно.
– Только тихо! Он о тебе не знает, понял? Вообще не знает, даже не догадывается, что ты живёшь на свете. А если когда-нибудь узнает, то это принесёт несчастье сразу нескольким людям. И мне в том числе, понял?
Володя так и не спросил ни разу маму, с чего бы это известие о том, что он живёт на свете, сделает людей несчастными. Но сам часто про это думал.
А через год произошло страшное. Это было недавно, вскоре после зимних каникул.
– Вот что, – сказала мама однажды утром. – Ты сегодня в школу не пойдёшь, и я на работу тоже. – Голос у неё был странный. – Мы поедем на кладбище. Умер твой отец, и там будут его хоронить. Мы постоим в стороне, а потом положим цветы.
Володя по-прежнему ничего не спрашивал, только кивнул.
Мама потом сама добавила, что про болезнь отца ничего не знала, а он, оказывается, лежал в больнице все последние месяцы.
Только вчера вечером случайные знакомые сказали по телефону…
Автобус мучительно долго тащился до кладбища, и мама нервничала – вдруг они опоздают. Но не опоздали. Группа людей как раз входила на главную аллею. Мама кого-то там узнала, ухватила Володю за руку:
– Это он, да! Пошли!
Они с мамой пошли за людьми, как бы вместе с ними, но и чуть отдельно. Мама держала большой свёрток с живыми тюльпанами.
Впереди люди несли несколько венков, потом на большой каталке везли гроб, обшитый красной материей.
И Володя по-взрослому подумал, что теперь он никогда не увидит отца. А ведь он всю эту последнюю зиму тайно мечтал о встрече.