В «Отель Бургонь» покойно, глухо,
Ещё досматривать бы сны,
И лишь жужжит живая муха,
Но в ней так слышен зов весны.
А за стеной, в прогалах света,
Скамья в растеньях, столб, пустырь,
Цветут сады в преддверье лета,
Где был когда-то монастырь.
В окне, небесной сфере тондо,
В сиянье света без границ,
Восстали башни и ротонда
В тиши разрушенных гробниц.
Могущественный в прошлом давнем,
Знал монастырь лихие дни,
Но греют розовые камни
Воспоминанья о Клюни.
Оплот любви, надежды, веры,
Он освящал Бургундский край,
И стал для Франции примером
Пути земного в вечный рай.
Немало сирых и голимых,
Вождей ретивых, коих рать,
Для целей подлинных и мнимых
Готовы подлость совершать.
Конвент французский просвещённый
Такой закон сумел издать,
Чтоб с пылом душ революционных
Собор на камень распродать.
И, вымещая злобу злую
В своём неверье, словно слон,
Чтоб память вытравить людскую,
Громил Клюни Наполеон.
Колонн останки, стен увечных,
Трансепт лишь в башнях уцелел —
Немало мастеров заплечных
Нашлась для этих мрачных дел.
Не в первый раз людская низость,
Всемерная доходов власть,
Невежество и к власти близость,
Грядут наслать на мир напасть.
Декор, псалмов таящий звуки,
Разброшен был как бренный сор,
Но вопрошали к небу руки
Во зле раздробленных опор.
Поруганный и осквернённый,
Из года в год собор ветшал,
Всё ж светлым прошлым окрылённый,
О лучших днях в тиши мечтал.
Смеркалось, по небу горели
Большие звёзды над Клюни,
И поминальным светом тлели
Вокруг вечерние огни.
В ночи хотелось вечность слушать,
Смотреть на звёзды, не спешить,
Вздыхали в тёмных окнах души,
Вокруг же ни живой души.
Что ж, день проживший не напрасно,
В тиши замолкший город спал,
И так таинственно и властно
Собора призрак возникал.
Нам словно сны навеяв детства,
Посланник мира и добра,
Передавал Клюни в наследство
Заветы Павла и Петра.