Разбудил меня голос «домового», раздавшийся из окна мансарды. Спросонья я не сразу понял, о чем речь. В моих ушах… Нет, не в ушах – прямо в мозгу! – все еще звучали слова «трехглазого»: «Скоро у тебя не будет дома…»
– Еще раз! – велел я «домовому».
– Иван Николаевич Сучков,– послушно повторил «домовой».– Желаете говорить?
– Да! – воскликнул я.– Буду! Давай его на визуалку в гостиной!
Я пулей слетел вниз.
– Ванька!
– Здорово, алладиновец! – Квадратное лицо моего друга и однокашника выражало не меньшую радость, чем мое собственное.– Каким ветром в наши края?
– В отпуск. Ты на службе?
Серебряные подполковничьи погоны на черной форме императорской жандармерии смотрелись совсем неплохо. Когда виделись в последний раз, Сучков ходил в штаб-ротмистрах. Растет Ванюха!
– Как видишь. И завтра рано утром улетаю.
– Куда?
– У тебя линия защищена?
– Нет.
– Тогда погоди…– Сучков поколдовал с чем-то за пределами экрана.– Порядок.
– Что, так сурово? – спросил я.
– Не то чтобы очень, но береженого, сам знаешь… Короче, проклюнулась в Махачкале одна как бы суфийская секточка…
– Ну и пусть себе,– заметил я.– Это же Махачкала, а не Пермь. Зарегистрировались?
Я работал не в Департаменте территорий, а во Внешней разведке, но законы и Конституцию нам еще в Школе вбили намертво.
– Зарегистрировались. Все честь по чести.
– Тогда в чем дело?
– Растет уж больно быстро. За месяц – в двенадцать раз. От ста тридцати до полутора тысяч.
Я присвистнул:
– Подозреваете запрещенные практики?
– Вот именно.
– Так какие проблемы? – удивился я.– Взяли лидеров за загривки и вытряхнули информацию.