Колька Ершов шел с праздничной демонстрации, посвященной Дню Победы. Погода выдалась отличная, по улицам ходили веселые дети, нарядные троллейбусы и красивые бабы. Солнце заставляло щурить глаза и кривить ебальник, отчего на душе было особенно радостно, и голова была наполнена такой приятной пустотой безделья и отсутствия мыслительного процесса. В общем, праздник на то и есть праздник, чтобы было хорошо.
Но при всей этой идиллии праздношатающимся Кольку назвать было нельзя, ибо шел он по делу. Навестить приболевшего другана Витьку Сухарева, узнать, как дела, поделиться новостями и планами на вечер.
Колька нес две бутылки водки, две банки сайры и хорошее настроение.
Дойдя до дома Витьки, он остановился перед подъездом и переложил водку из пакета во внутренние карманы пиджака, страхуясь от Витькиной мегеры-жены, которая проводит антиалкогольную кампанию в пределах отдельно взятой квартиры, а попросту ебет мозг и не дает людям отдыхать после работы.
Колька поднялся на этаж и позвонил. После третьего звонка дверь открыл слегка взлохмаченный Витька.
– Здарова, больной! Профсоюз направил меня к тебе, товарищ, чтобы поздравить от лица коллектива с Днем Победы над немецко-фашистскими захватчиками.
– Здарова, Коляныч, заходи, – сказал Витька.
Колян похлопал себя по карманам пиджака и скосил глаза в сторону кухни, как бы задавая вопрос: чо жена? Водку доставать, или как? Витька махнул рукой, что означало: нормально, сегодня можно.
– С праздничком вас, Мария Сергевна! – крикнул Колька в коридоре, снимая ботинки. Затем достал водку из карманов и вопросительно посмотрел на друга.
– Пошли, Колян, на кухню, выпьем, закусим. Моя там приготовила кой-чего.
На кухне уже сидела Машка, Витькина жена.
– Здрассссссте, – протяжно поздоровался Колян и, оценивающе поглядев на Машку, сел за стол.
Витька положил другу на тарелку картошку, брякнул туда же селедку и придвинул блюдце с хлебом. Колька начал разливать водку.
– Машке налить? – усмехнулся он.
– Не, не пьет она сегодня. В завязке! – заржал Витек.
Выпили по первой. Завели неспешный мужской разговор. Обсудили демонстрацию, заводские дела, мастера Егорова, суку, который нормы завышает. Потом перешли к началу чемпионата по футболу и неказистой игре «Спартака».
Выпили бутылку. Колька вспомнил, что надо друга и про здоровье спросить, а то неудобняк получается.
– А ты чо, Вить, приболел-то? Чо случилось?
– Да хуй знает, в цеху, наверно, продуло, позавчера пришел, водки ебнул и спать. А с утра голову не могу с подушки поднять. Моя кричит: опять, типа, похмелюга? А мне горло ножами режет.
– Врача вызывал?
– Ну да, пришла Макарова, участковая, сказала, типа, ангина или грипп, хуй его знает, таблеток каких-то выписала.
– Ну а сегодня как?
– Да вроде ничо. Першит слегонца, а так вроде с утра нормал. Жить можно.
– Я, Вить, к чему это говорю, сегодня в ДК концерт, да и салют вечером. Нет желания посмотреть?
– А хули? Давай сходим. А чо, билеты надо брать на концерт?
– Ну типа. Надо пораньше выйти, а то там народу щас будет до ебеной матери.
– Пошли тогда, хуль сидеть? Водку там допьем.
– Пошли.
Друзья прошли в коридор, оделись и вышли из квартиры.
– До свиданьица! – крикнул уже из-за двери воспитанный Колян. – Кстати, Вить, а чо ты с Машкой-то… ну это?
– Да ну ее нахуй! Сегодня раму чинил, которая от воды разбухла. Стою на подоконнике, а эта пизда как заорет: урод, сойди в ботинках с подоконника, следы грязные, типа, оставляешь! Я чуть в окно не ебнулся. Так она меня разозлила в тот момент, что пиздец. Ну я не сдержался, с подоконника спрыгнул и кааак ебанул ей стамеской в спину. Аккурат в сердце попал.
– Во бля!!!
– Ну вот, она и ебнулась. Я ее поднял и посадил на табаретку, чтоб, значит, к стене прислонить.
– Ну и правильно, гы-гы-гыг, хули ее в ванну, што ли, нести? Или в спальню? – заржал Колян.
– Да ну ее нахуй, Коль, заебала! То не так, это не эдак. В пизду. Четвертый год уж воюем. Сил нет.
– Отвоевался, значит! – снова заржал Колян.
– Ну типа того.
– Ну, с Днем Победы тебя значитса, раз такое дело. Ставишь!
– А хули, Коль, поставлю!
– Ну чо, в клуб?
– В клуб!
«Этот День Победы порохом пропах…» – затянули друзья, спускаясь по лестнице.