Всем хороша была Настя Емельянова. Рост – метр семьдесят, не дылда по нынешним временам. Не из тех мутантов под два метра, рядом с которыми нормальный мужчина чувствует себя ущербным карликом. Под ее рост любой мужчина подойдет. Фигура – все при ней. Бедра на месте, и в лифчике без пустот. Шея длинная, запястье тонкое, ступня узкая. А про лицо и говорить нечего. Волосы светлые, легкие, глаза голубые, нос – что в фас, что в профиль. А по остальным пунктам? Тоже не придерешься. Образование высшее, работа приличная – язык, компьютер, чистый офис в центре. Квартира своя однокомнатная – родителям спасибо. Да и сама и вяжет, и печет. О ресторанах и ночных клубах не думает. С работы – домой. Бархатные брючки с маечкой, тапочки с собачьей мордой – и на диван, к телевизору – спицы, клубки. Не жена – мечта. Тихий причал. Вот только замуж никто не предлагает. Не везет просто. Ходил три года один женатик – ныл, жрал и спал. А к ночи бегом домой. На часы взглянет – и трясется от страха, как бобик. Трясся, трясся, а потом и вовсе слинял. Даже не объяснился. Если посчитать, сколько на него денег потрачено… Тут и рубашки к празднику, и одеколоны французские. А деликатесы! Икра, севрюга… Все зря! Обидно было до слез. Плакала не от горя, а от злости.
А потом появился Игорь. Все, думала, здесь повезет. Холостой, тридцать лет, фактурный, работает в солидной фирме. Не жадный. Никаких бывших жен и алиментов. Костюмы сидят как влитые, галстуки дорогие, машина приличная. Бери голыми руками. Не тут-то было. Второй год ходит. Правда, с цветами и конфетами. А толку? Она его ждет – халатик шелковый, стол под кружевной скатертью. Приборы, свечи, тихая музыка. В духовке – рыба по-польски, белое вино охлаждается, на десерт взбитые сливки с фруктами.
Он заходит, чмокает в щеку, в кресло садится, очки снимает – переносицу трет. Устал. А Настя молчит, все понимает, в душу с разговорами не лезет. Может, в душ, Игорек? Он соглашается. А она ему в ванную халат махровый голубой и тапочки в синюю клетку. Это потом уже и рыба, и вино. Все по схеме. Как мама учила. А мама у Насти – будьте любезны, авторитет! Папашу-инженера быстренько задвинула и замуж за депутата. Это в пятьдесят-то лет! Живет сейчас – говорить нечего. Сама себе сказку устроила, своими руками.
Да, так вот, Игорек после ужина уже расслабился и улыбаться начал, а она его не в койку тянет, а на диванчик к телевизору – новости эти дурацкие смотреть. Такое все мужчины любят. А сама рядом, с краешку. Спицами звяк-звяк. Ничего, мы терпеливые. Это мы вам позже покажем, на что способна умная и тонкая женщина.
А он, гад, второй год ходит, ест, нахваливает, газетки листает. А про замуж – ни-ни. Настя ждет каждый божий день, а он как воды в рот набрал. Потом Настя, конечно, от злости и обиды плачет, но он этих слез не видит. Ему одни улыбки. Ну что ему еще надо? Настя искренне не понимает. Но в руки себя берет и борьбу продолжает. Что поделаешь, вся жизнь – борьба. Так учила мама.
В мае как-то вдруг сказал: «В субботу, Настюш, на дачу поедем. Там уже сирень цветет». Какая сирень, там мамаша его живет! Так, значит, лед тронулся! Мамаша для него – первый человек. Так ей Игорь объяснял. А она его мамашу хоть и заранее терпеть не могла, но на Восьмое марта конфетки и цветочки регулярно отправляла.
Вечером Настя расстаралась: пирожков с капустой напекла, каждый с мизинец, курицу с яблоками в духовке зажарила. Все в корзиночку сложила, льняной салфеткой прикрыла. Волосы зачесала гладко, косметики никакой. Джинсы, свитерок в клеточку, белые кроссовки. В машину впорхнула – не женщина, свежий морской ветерок. Настроение замечательное. Думает, вот сейчас ситуация переломится. Конечно, в ее, Настину, пользу. Всю дорогу в машине напевала: «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом». Тихонько так напевала, но слова-то не пустые. Пусть задумается, куда он без Насти долетит. Улыбалась – да, милый, хорошо, милый.