На скамейке у подъезда расположились старик со старухой и женщина с грудным младенцем. Все блаженно щурились на солнышко. Я поздоровался. По московскому обычаю никто не ответил. Будто напоминая мне четвертую заповедь Мангустов: «Не вмешивайся в дела Человечества».
Денек был загляденье. На небе ни облачка, влажность низкая – словом, тепло, но не жарко. Я шел, и земля пружинила, подбрасывая меня, как на батуте. Хотелось двигаться гигантскими прыжками на зависть кенгуру. Однако, чтобы не выделяться на городском ландшафте, приходилось довольствоваться скромной поступью школьного учителя.
До кафе «Амброзия» было два пути: короткий, дворами, и длинный, через сквер. В такой денек, разумеется, я выбрал последний. Народу в этот рабочий понедельник было раз, два и обчелся. Сквер выглядел райским уголком, в который неведомо каким ветром занесло пару цыганок: молодую вертушку в алых одеждах и старую каргу, одетую в черное. Старуха стояла чуть поодаль, держа апатичную ладонь господина в полотняном костюме. Господин сей, то бишь клиент, демонстрируя взорам бледную плешь, безмолвно слушал бормотанье старой гадалки. Молодуха меж тем ринулась ко мне.
– Постой, красавец! Дай погадаю, судьбу предскажу!
– Не сегодня, – попробовал уклониться я.
Разумеется, не тут-то было.
– Десяти рублей жалко, да? – Цыганка не давала мне проходу. – Не жмись, счастье свое узнаешь!
Я протянул ей полсотни.
– Возьми и оставь меня в неведении.
Глаза цыганки алчно вспыхнули. Выхватив купюру, она вцепилась в мою руку.
– Зачем торопиться, красавец?! Хочешь, сниму твою сердечную боль?!
– В другой раз. – Я отнял руку.
Старуха меж тем, отлипнув от клиента, направилась в нашу сторону. А клиент ее, господин в полотняном костюме, оставался на месте, подставив лицо солнышку, а нам все так же демонстрируя плешь.
– Можешь не платить! – Молодая цыганка скользнула взглядом по карману моих джинсов, где, по ее расчету, лежали деньги. – Тебе, красавец, бесплатно скажу: кто тебя сглазил, кто сохнет по тебе…
Старуха, приближаясь, крикнула по-цыгански:
– Пошли отсюда! Быстрее!
– Погоди! – по-цыгански отозвалась молодая. – Сперва ощиплю этого петушка! – И обратилась ко мне по-русски: – Дай ручку, не укушу!
Сцена стала меня забавлять. Я протянул ей ладонь.
– Без обмана?
Бабенка взыграла, как призовая кобыла перед скачкой.
– Какой обман?! Зачем обман?! Всю правду скажу!
Тут подковыляла старуха и буквально выдернула у нее кисть моей руки.
– Сказано, пойдем! – шикнула она товарке по-цыгански. А мне подарила улыбку, напоминающую оскал черепа в анатомичке, и по-русски предложила: – Дай-ка я тебе погадаю, мальчик!
– Ладно, – кивнул я. – Только в темпе.
Поднеся мою ладонь к подслеповатым глазам, старуха воззрилась на нее с видом археолога, нашедшего мумию фараона в собственной кровати, затем, пошамкав губами, перевела взгляд на мое лицо. Я с трудом сохранял серьезную мину. При этом молодая цыганка смотрела на меня как сообщница и разве что не подмигивала. Но далее последовало нечто невероятное.
Старая гадалка присела вдруг на корточки и обхватила мои ноги.
– Мы не знали, – пробормотала она по-цыгански. – Прости, светозарный.
Как описать мои ощущения? Надо заметить, что молодуха была в еще большем отпаде и по-цыгански произнесла:
– Сильва, ты свихнулась?
– Заткнись, сучка! Ни слова больше! – взвизгнула старуха и опять же по-цыгански обратилась ко мне: – Ведь ты нас понимаешь, светозарный?
Прочистив кашлем горло, я ответил на ее диалекте:
– Понимаю твою речь, но не постигаю смысла.
Молодуха, казалось, вот-вот рухнет в обморок. Если б перед ней заговорила Валаамова ослица, она, безусловно, удивилась бы меньше. Старая цыганка меж тем продолжала сжимать мои колени.
– Смысл прост, – сказала она. – Не знаю, кто ты, но вижу твою сущность. И я прошу тебя, светозарный, – она вдруг обернулась и махнула рукой на господина в полотняном костюме, – убей его! Быстро убей!
Тут время словно замедлилось.
Недавний клиент старухи невозмутимо, точно гипсовая статуя, стоял к нам спиной метрах в пятидесяти и грел лицо на солнышке, сверкая плешью. Наш более чем странный разговор, казалось, ничуть его не занимал: стою, дескать, загораю – никого не трогаю. Шагах в двадцати от нас остановилась парочка тинэйджеров, паренек с девчонкой. Гоняя во рту жвачку, они отпускали шуточки по нашему адресу. Мы с молодой цыганкой обменялись взглядами – для того лишь, чтоб убедиться в реальности происходящего. И, не придумав ничего лучшего, я спросил у старухи:
– Почему?
С фанатичной страстью она ответила:
– Он несет большие беды! Только ты с ним сладишь, светозарный! Убей его, убей!
И в этот момент объект ее неприязни, будто загорать ему наскучило, стронулся наконец с места и лениво поплелся по скверу.
– Не упусти, светозарный! – возопила старуха. – Убей его, пока не ушел!
Черт побери, этого мы с учителем не проходили. Но я был почти уверен: слова старухи – не бред сумасшедшей. Тем более, что меня она расколола без труда, а такое со мной впервые. Стив Пирс не предупреждал, что такое вообще возможно, хоть прожил более тысячи шестисот лет. А господин в полотняном костюме тем временем с ленцой удалялся. Елки-палки, хотя бы прощупать его я должен?! Освободив ноги от объятий гадалки, я пошел за ним.
– Эй, постойте! – крикнул я. – Не могли бы мы поговорить?
Но сей господин, судя по всему, общаться со мной не собирался. Он ускорил шаг, не оглянувшись. Плечи у него были узкие, а зад, как стало заметно при ходьбе, непропорционально велик. Вежливо повторив призыв остановиться, я, что называется, наддал. Но, в точности как описывает классика, «наддала и вдова». Господин в полотняном костюме, взбрыкивая нижней частью тулова, перешел на бег. Возник вопрос: что делать? Я мог настичь его в два-три прыжка. Однако народа в сквере было хоть и негусто, но вполне достаточно, чтобы расползлись слухи о моих спортивных подвигах. Поэтому я тоже побежал, но не слишком прытко – так сказать, с оглядкой. Куда этот хмырь от меня денется?
Увы, Мангустам тоже следует менять устоявшиеся веками стереотипы.
Внезапно свернув с аллеи, господин в полотняном костюме ринулся на проезжую часть. Послышались автомобильные гудки. Однако «фигурант» благополучно пересек дорогу. На этом его маневре я потерял полминуты, и, также оказавшись на той стороне, увидел, как этот хмырь, запыхаясь, трусил по узкому переулку. Увеличив темп, я свернул туда же. Ситуация, надо заметить, была нелепейшая. Когда в ушах перестали звучать вопли старой цыганки, я почувствовал себя полным идиотом. Меж тем объект моего преследования нырнул в подворотню. Промчавшись разделявшую нас стометровку, я свернул за ним.
Господина в полотняном костюме в подворотне уже не оказалось. Там, привалившись к стене, сидел алкаш в лыжной шапочке и посасывал из банки пиво. Я собрался было проскочить во двор, но дорогу мне преградил худощавый парень в джинсах и рубахе с коротким рукавом.
– Привет! – сказал он и усмехнулся, наблюдая мою растерянность. – Очень спешишь, да?
Занятный это был парень. Физиономию его можно описывать по-разному, но мне лично она изрядно поднадоела. Сегодня, к примеру, я все утро пялился на нее в зеркало и пытался воплотить в рисунок. Словом, это была точная моя копия. И одет он был в точности как я.
– Язык проглотил? – продолжал он усмехаться. – Расслабься, приятель.
И голос у него был в точности мой. Если б существовали клоны…Однако сколько можно на него таращиться? Не вступая в препирательства, я попытался молча его обогнуть. Он не позволил, и на лице его…Боже, неужели у меня бывает столь мерзкая ухмылка?
– Подеремся? – предложил он.
Что ж, чему быть – того не миновать. И разумнее обойтись без речей, тем более – бессмысленных.
Я направил джеб ему в челюсть и приготовился ловить падающее тело. Но он ушел от удара. Это было невероятно: ни один человек в мире этого бы не смог. Кроме Мангуста, да и то…Черт возьми, что все это значит? Если это мой клон (что просто невероятно), сохранивший, к тому же, способности Мангуста (что практически невозможно) – чего стоят мои представления о Вселенной?
Меж тем двойник мой, изящно извернувшись, нацелил ступню мне в кадык. Я едва уклонился. Как говорится, не разевай варежку. Похоже, в скорости он мне не уступает… Или все же уступает? Ну-ка, ну-ка!
Обменявшись с двойником серией выпадов (удар-блок, удар-блок), я заметил, что он стал запаздывать с реакцией, а затем даже запыхался. Через минуту-другую я мог взять его, что называется, голыми руками. Но он не дал мне такой возможности: внезапно отпрыгнул и метнулся во двор. Промедлив от неожиданности, я рванул за ним. Однако, увы. Двор оказался проходным, и, конечно же, ни моего двойника, ни, тем более, хмыря в полотняном костюме там не наблюдалось. Лишь почтенные обыватели микрорайона с колясками, собаками и прочим. Но почему-то я был уверен, что свидание с моим двойником повторится. Причем ждать придется недолго.
Я посмотрел на часы. До встречи в «Амброзии» времени оставалось в обрез. И все же я решил быстренько вернуться в сквер и задать старой цыганке несколько вопросов про нехорошего дядю, которого она мне заказала. Проходя подворотню, я наткнулся на алкаша в лыжной шапочке, который все так же сидел у стены с пивной банкой меж колен. Заплетающимся языком он проговорил:
– Слышь, мужик… а у тебя че, тренировка была, да?
Только тут до меня дошло, что у моего поединка с двойником был свидетель. Ну и кино прокрутилось перед его затуманенным взором!
– Вроде того, – буркнул я, проходя.
И он сказал вдогонку:
– Грамотно работаешь, мужик. Почти как я в армии.
– Ты мне льстишь, – отозвался я. Но в словах его что-то меня царапнуло. Что-то настолько ирреальное, что ухватить было трудно.
Пройдя назад по переулку, я пересек дорогу (на сей раз по правилам) и вновь оказался в сквере. Цыганок моих я увидел метрах в трехстах. Но что-то с ними было не в порядке. Вернее, с интересовавшей меня старухой. Шипя, точно змея, она металась из стороны в сторону и хватала воздух скрюченными пальцами. Ее молодая подруга, испуганно лопоча, пыталась ее успокоить, но старуха в ярости пиналась и царапалась. Я направился к ним вдоль сквера, но, как ни торопился, опоздал.
Пронзительно визжащая старуха – то ли кого-то преследуя, то ли, наоборот, удирая, – выскочила на проезжую часть и тотчас угодила под туристический автобус, несшийся под уклон. Автобус, прежде, чем успел затормозить, проехал по ней всеми колесами, оставив на асфальте кровавое месиво в лоскутах черного тряпья. Транспорт встал, образовалась пробка, послышались крики ужаса. Молодая цыганка сперва оцепенела, затем с воплями бросилась к останкам старухи. Я уже не в силах был им помочь. Оставалось лишь идти, куда шел: на стрелку в кафе «Амброзия». Тем более, что и туда я уже опаздывал.
Странная штука – судьба, подумал я. Интересно, как бы все обернулось, пойди я не длинным путем, а дворами. Кто знает, кто знает… Во всяком случае, этот понедельник уже проявил себя во всей красе.
Мне было еще неведомо, что ждет меня в ближайшие часы.