Вечерело. В старом городском парке осенний ветер срывал с деревьев желтые листья и нёс их по воздуху вдоль аллей, то бережно, то небрежно опуская на пёстрый ковёр из их собратьев, совершивших этот путь раньше. Вершины деревьев тихо качались в такт ветру, словно провожая уходящий день. Сумерки медленно опускались на аллеи, стирая контуры скамеек, построек, дорожек и стволов деревьев. Только южная часть парка была обжита: вдоль заасфальтированных дорожек стояли десятка два скамеек и киоски, где продавалось пиво и мороженое, на полянке – детская площадка с аттракционами. Большая же часть была не освоена и напоминала лес. На севере он заканчивался глубоким оврагом, по дну которого бежал ручей.
По центральной алее быстрым, спортивным шагом шёл мужчина средних лет. В каждом движении пешехода чувствовалось, что дорога ему хорошо знакома. И, действительно, он каждый вечер совершал часовую прогулку, проходя по парку вдоль и поперек, считая это полезным не только для физического, но и душевного состояния.
Максим Николаевич Северов был руководителем и одновременно основным владельцем крупной медицинской фирмы и жил поблизости на одной из трёх новых улиц, расположенных в южной части города. В последние годы они были застроены современными, большей частью двухэтажными домами, ограждёнными высокими кирпичными заборами с коваными воротами. Изредка ворота открывались, выпуская на улицу тихо урчащие дорогие иномарки. Жители домов общались друг с другом мало, предпочитая бытовым контактам корпоративные интересы. Никто не знал, что творилось за этими заборами и стенами, какие душевные бури, какие трагедии или радостные события там происходили. Хозяева домов умели скрывать свои чувства и своё любопытство. Поэтому никто, никогда не спрашивал соседа, как он стал владельцем огромного двухэтажного, двенадцатикомнатного дома, расположенного на сорока сотках земли превращённой в красивый ландшафтный парк.
Максим Николаевич жил один. Два раза в неделю к нему приходила женщина, которая убирала помещения, стирала, гладила бельё и одежду, готовила пищу. Всё остальное время ничто не нарушало тишину в доме. Это вовсе не означало, что в жизни Северова не было женщин. Периодически у него возникали кратковременные романы, зачастую доходящие до постельных сцен. Однако каждый раз, когда процесс общения затягивался, в памяти всё чаще и чаще всплывал образ Лены, Леночки, ушедшей навсегда много лет назад. В первые дни он мог с этим бороться, внушая себе, что, жизнь идёт вперёд, что прошлого не вернуть, что Лена уже только память, с которой надо считаться, но нельзя от неё зависеть. Однако воспоминания становились всё более яркими, более навязчивыми, заполняли всё его сознание, лишали сна. На работе он становился рассеянным и обращал на себя внимание подчинённых. Возникало ощущение слабости, терялся интерес ко всему. Женщина, которая раньше привлекала его, вдруг становилась тусклой и неинтересной. Хотелось уйти, спрятаться, побыть наедине с самим собой. Это неизбежно вело к разрыву, после которого Северов успокаивался и возвращался в своё обычное жизненное русло.
«Ну что ж, пора домой. Сегодня я неплохо прогулялся и думаю, что достаточно. Дома ещё есть работа» – подумал Северов, вспомнив о том, что осталась недописанной статья, которую он обещал завтра отправить в журнал.
Выйдя из парка и пройдя по улице мимо двух десятков домов, каждый из которых был своеобразным произведением архитектуры, Максим Николаевич подошёл к своим воротам.
– Ключи, где же ключи, – пробормотал он, опустив руку в карман.
Ну, конечно же, потерял их возле той скамейки, подбирая с земли красивые опавшие листья клёна.
– Какая досада. Придётся возвращаться. Уже темнеет. Слава Богу, что у меня есть фонарик.
Было почти темно. Становилось прохладнее. Начал накрапывать мелкий осенний дождь. Ветер по-прежнему шумел в вершинах старых лип вдоль главной аллеи. Добравшись до запомнившейся скамейки, мужчина включил фонарик и принялся тщательно обыскивать территорию вокруг нее. Наконец в неярком свете блеснули злосчастные ключи, упавшие на землю позади скамейки. Выругавшись про себя, он засунул их в карман, собираясь возвращаться домой. И в это время услышал, какой-то странный звук, доносящийся из темноты. Звук исходил из глубины парка, со стороны дорожки, тянущейся перпендикулярно аллеи, на которой находился Северов. На этой дорожке тоже стояло две-три скамейки. Вначале ему показалась, что скулит собака. Однако, прислушавшись, понял, что это плач. Тихий жалобный плач женщины.
– Это ещё что такое, – пробормотал Максим Николаевич – только этого мне и не хватало.
Как поступить? С одной стороны, у человека, по-видимому, стряслось какое-то несчастье, и он нуждается в помощи. Но, с другой – будет ли его помощь уместна здесь, в парке, в темноте? Да и чем он сможет помочь?
Поразмыслив несколько секунд, мужчина решительно двинулся в сторону беспокоящих его звуков. Пройдя по дорожке с десяток метров, он увидел белеющий силуэт женщины. Подойдя поближе, понял, что на скамейке сидит девушка, в светлом плаще. Она сидела, сгорбившись, низко опустив голову. Её худенькие плечи вздрагивали от плача. Холодный осенний ветер трепал длинные светлые волосы, но она ни на что не обращала внимания, поглощённая своими переживаниями.
– Чем я могу Вам помочь? – произнёс Максим Николаевич и тотчас же выругал себя за банальный вопрос.
Девушка не ответила, продолжая плакать.
– Вы тут замёрзнете. Ведь уже наступает ночь. Вам нужно идти домой. Кто вас обидел?
Девушка не отвечала.
Северов разозлился. Он, взрослый солидный мужик, стоит и успокаивает какую-то взбалмошную девчонку, которая наверно просто поругалась со своим парнем.
– Послушай – он перешёл на «ты», – иди домой, а то простудишься и получишь нагоняй от родителей.
– Нет у меня ни дома, ни родителей, – всхлипывая, прошептала незнакомка.
– Как это нет! – удивлённо воскликнул мужчина.
– И идти мне некуда. Я останусь здесь. Не трогайте меня.
Нет, подумал Северов, она не обманывает, что-то действительно с ней произошло, что-то очень плохое, очень тяжелое для неё, что-то такое, чего её психика самостоятельно преодолеть не сможет. Как врач, он знал, чем и как заканчиваются подобные стрессы. Поэтому окончательно принял решение.
– Послушай меня внимательно. Ты меня не бойся. Меня зовут Максим Николаевич, я врач, живу недалеко отсюда, один в большом частном доме. Идём ко мне и там, в спокойной обстановке, если захочешь, расскажешь мне о своих проблемах, а я постараюсь тебе помочь. Подумай о моём предложении. Ты же говоришь, что идти тебе некуда. Кстати, как тебя зовут?
– Лена. Лена Берестова.
– Лена… – Словно молния сверкнула в его голове.
– Опять Лена. Почему Лена? – С того далёкого года среди женщин, с которыми встречался Северов, ни разу не было ни одной Лены.
Девушка встала и молча пошла к выходу из парка. Максим Николаевич шёл рядом.
– Что же происходит? – думал он – почему она никак не ответила на моё предложение, похоже, просто согласилась со мной. Да и куда она идёт? Ко мне или нет?
Через несколько минут они вышли на освещённую улицу, и Северов присмотрелся к девушке. Симпатичная блондинка, стройная, выше среднего роста, лет двадцати, совсем не похожая на ту его Лену.
– Ерунда это всё, – подумал он – мало ли на свете женщин с этим именем.
Тем временем они дошли до дома. Достав злосчастные ключи, он открыл калитку, а затем двери. Лена так же молча вошла в дом.
– Пожалуйста, раздевайтесь и проходите в комнату. – Северов вновь перешёл на «вы».
– Вы, наверное, голодны. Сейчас я приготовлю кофе с бутербродами. Не стесняйтесь. Хотите, я включу телевизор?
Девушка сняла свой плащ, промокшие сапожки и вошла в гостиную. Несмотря на растрёпанные волосы и заплаканное лицо, выглядела она великолепно. Нежный овал лица обрамляли пышные светлые волосы. Огромные голубые глаза с длинными ресницами насторожено смотрели на мужчину. В каждом её движении чувствовалась мягкость и в тоже время грациозность.
– Наверное, такими были средневековые принцессы, покорявшие сердца надменных гордых рыцарей, – не к месту подумал Максим Николаевич.
Лена выпила предложенное Северовым кофе с бутербродом и бездумно уставилась в экран телевизора. Хозяин дома почувствовал, что она не расположена сегодня разговаривать, хочет побыть одна, расслабиться и отдохнуть. Он знал, что после сильного нервного напряжения наступает апатия, ощущение безразличия – защита организма от стресса.
– Лена, вот Вам ключ от спальни на втором этаже. Там есть душ и туалет. Закройтесь там и отдыхайте до утра. Оставьте ключ в двери изнутри, тогда никто не сможет её открыть, даже я. – Северов улыбнулся, видя, как недоверчиво на него смотрит гостья.
Лена взяла ключ, молча кивнула и медленно стала подниматься по резной деревянной лестнице. Через минуту Максим Николаевич услышал звук закрываемой ключом двери, и всё стихло.
Хозяин дома уселся в своё любимое кресло и закрыл глаза. Дождь усилился, монотонно стуча по крыше и подоконникам. Осенний ветер заунывно завывал в каминной трубе. Сотый, тысячный раз в памяти всплыло то трагическое событие, которое положило начало всем последующим бедам и круто изменило его жизнь.