Возвращение - читать онлайн

Глава 1. Вакансия

– Что есть истина?

– Истины нет.

– Вы тоже её не знаете?

– Нет.

– Тогда ошибка одного может быть правдой другого?

– Верно.

– Что есть истина для тебя?

– Жизнь.

Кали ещё раз открыл письмо на рабочем планшете, медленно прочёл и закрыл, не имея понятия, как на него реагировать. По-деловому короткое послание от Верна Рэеллина без тени лишнего официоза и дружеского панибратства содержало в себе предложение должности заместителя председателя комитета при премьер-министре, специально созданного для решения вопросов, касающихся Авара.

Прошёл почти стандартный год с момента оккупации Авара, но меньше проблем от этого у Империи не стало, о чём Кали был хорошо осведомлён – в том числе благодаря Рею, который иногда приглашал его в Дом на ужин семейства Делавари. Дружелюбное внимание к бывшему ассистенту никуда не исчезло после спешного увольнения и побега на Нериде. Рей всю подноготную той ситуации знал, но делал вид, что она его абсолютно не касается. А может, и правда не касалась.

С Кайлисом Эттри Кали подружился ещё во время своей работы на Керии, но муж наместника политикой не интересовался, хотя давал советы от души – и почти всегда оказывался прав. Послушай его Кали, возможно, ему бы удалось сохранить шанс на политическую карьеру, о которой он когда-то мечтал. Впрочем, друг и в беде не оставил – нашёл для Кали подходящее место на Нериде и тактично не поднимал тему о внезапном поступке, спутавшем его жизненные планы: всё было сказано раньше, смысл повторяться? Кали прекрасно помнил, что Кайлис предупреждал, но, увы, исправить ошибки уже не получится, и во всём был виноват лишь он сам.

Когда Кали случайно попал временным ассистентом к регенту Империи, думалось, что перед ним открываются безбрежные горизонты для роста. Но вместе с пониманием, что нужно исполнять должностные обязанности с особым тщанием, пришло и странное чувство к Орену Оберну, которому было сложно противостоять. Умный, жёсткий и по-своему харизматичный правитель при ближайшем рассмотрении оказался ещё и бесконечно привлекательным для Кали. Одно дело облизываться на к-рутов и полукровок в Нижнем городе, и совсем другое – постоянно работать с тем, кто вызывает восхищение во всех возможных смыслах.

Кали до сих пор было стыдно за пренебрежительное отношение к браку Рея – отправленный на Нериде супруг из неприсоединившихся кланов оказался не примитивным дикарём, а человеком, совершившим переход и безоглядно любящим Рея. Рей любил Джейса не меньше – в каждом его взгляде и в каждом действии Кали видел сильное чувство, которое вскоре принял за константу.

После этого умозаключения работать стало легче, а случайно начавшиеся отношения с беременным стражником Найром, овдовевшим после очередного покушения на регента, удовлетворяли потребности организма. Кали предложил Найру временную помощь, но нет более постоянной величины, чем временная – после окончания войны с Духами регулярный секс перерос в совместное проживание, а потом и воспитание родившегося сына Найра, которого назвали Сайрем.

Не то чтобы Найр относился к Кали с особой симпатией, да и он не испытывал тёплых чувств к любовнику, просто расставаться и искать кого-то ещё желания не возникало – знал, что вряд ли найдёт кого-то, похожего на Рея. А вероятность, что на жизненном пути встретится такая же сильная личность да ещё и ответит взаимностью, и вовсе стремилась к нулю. Найр тоже, похоже, просто пользовался ситуацией, не переставая тосковать о погибшем муже, и никогда не заговаривал о совместных планах на будущее.

Кайлис был категорически против такого подхода и указывал на то, что Найр относится к нему неподобающим образом: «Если к-рут не хочет от тебя ребёнка, он не хочет быть с тобой». Кали лишь рассмеялся – знал, что так и есть на самом деле, но ему казалось, что он не привязан ни к Найру, ни к его сыну.

В карьере тоже никаких успехов не намечалось – его безмерно ценили и щедро поощряли, но считали, что Кали и так на своём месте. Идеальный ассистент, знающий дело лучше всех. Но об этом ли Кали мечтал?

И Рей как напоминание несбывшихся ожиданий по-прежнему находился рядом, хотя и начал активно привлекать к решению государственных вопросов без пяти минут императора и своего сына, которые незадолго до инаугурации провели торжественную церемонию бракосочетания.

Честно говоря, Кали не представлял, как милый юный Верн сможет стать полноценным правителем, никогда не воспринимал его всерьёз – и робкие взгляды в свою сторону тоже. Во-первых, Верну пришлось жениться на кузене Исане, решение о браке было принято до их рождения, а во-вторых, хрупкие керийские юноши Кали не привлекали, всегда нравились рослые мускулистые к-руты – и даже в постели он предпочитал роль снизу без каких-либо исключений. А вот возмужавший Исан внешне походил на био-отца, хотя характером обладал спокойным – и поэтому никак не мог потеснить светлый образ Рея, отпечатавшийся в сознании. То есть был для Кали физически привлекательным, но совершенно не нравился темпераментом.

– Не лезь туда, – предупредил Кайлис, заметив однажды, как Кали невольно засмотрелся на статную фигуру Исана.

И друг опять оказался прав: вслед за женитьбой последовала инаугурация, и Кали не остался ассистентом у Рея, как ожидал, а перешёл по наследству к Верну. Теперь взаимодействовать им приходилось постоянно, и игнорировать симпатию юного императора было всё сложнее, хотя активных знаков внимания тот пока не оказывал: только якобы случайные прикосновения, смущённые улыбки и тайные разглядывания.

Найр наконец поделился своими планами – и Кали там места не было: объявил, что возвращается с сыном на Орти к родне. Удар оказался болезненным: пустота в квартире теперь глухо отдавалась в душе. Кали никогда не любил Найра, но и не считал себя одиноким. А по факту – всегда был.

Следом случился новый инцидент в череде неприятных событий – заливаясь краской, но вполне уверенным голосом Верн признался ему в чувствах. Не остановила его даже наступившая от Исана беременность, в этом вопросе император не имел голоса: ему как можно скорее требовался наследник. Предложение стать не просто любовником – вторым мужем на равных с Исаном условиях – шокировало, но принять его Кали не мог.

Прекрасно понимал риски и проблемы, а главное – факт, что у них даже не получится заниматься сексом. Разъяснял Верну мягко, но твёрдо, и, казалось, тот смиренно принял его отказ, даже не изменившись в лице. Но диалог стал лишь началом конца карьеры Кали.

К несчастью для Кали, его влечение к Исану оказалось заметно не только Кайлису, и Верн неожиданно пошёл ва-банк: предложил попробовать секс втроём. Кали всегда был довольно раскрепощённым, но такого опыта не имел. Как не имели его и Исан с Верном – они вообще были друг у друга первыми сексуальными партнёрами.

До сих пор было сложно сказать, почему Кали дал тогда своё согласие – возможно, сыграл свою роль алкоголь: Исан налил ему вина перед ответственным разговором. Или просто дал о себе знать телесный голод, и его по-настоящему манило идеальное тело Исана?

Сразу были оговорены правила: втроём никаких ограничений нет, а вот секс одного из супругов с Кали будет считаться изменой. Кали в принципе не претендовал ни на одного из них, а внутренний голос кричал ему остановиться, но раз до такого предложения уже дошло, то, значит, дорожка успела свернуть не туда раньше. Инициатором всего, конечно, являлся Верн, но за него говорил Исан, которому, похоже, было плевать, с кем спать – просто исполнял прихоть мужа.

Первый раз вышел неловким, но за ним последовали и другие, когда удовольствие получали все, хотя по большей части стараниями Исана, который был, несмотря на неопытность, щедрым на ласки любовником. Верн всегда излучал нежность, но брал Кали только при помощи мужа, помогавшего ему возбудиться.

Кали чётко сознавал, что ходит по тонкому острию ножа и может оступиться в любой момент, поэтому внимательно отслеживал каждое действие и слово. Теперь уже совершенно точно стало ясно, что секс с Исаном – просто секс, никаких эмоций, подобных тем, что Кали испытывал к Рею, не было и в помине. Так же Кали убедился, что никогда не сможет быть с Верном – слишком разнились они не только по предпочтениям в постели, но и по жизни. Исан тоже держал себя в рамках и не пылал страстью ни к одному из любовников, но всё же однажды, пока Верн приходил в себя после оргазма, они с Кали позволили себе больше обычного.

Послужил ли бурный секс отправной точкой для ревности Верна, или чувство разъедало его изнутри с самого начала, Кали не знал, но с того момента всё изменилось. Верн ревновал и злился на Исана – существенно сильнее, чем на Кали. А тот искренне не понимал претензий, поскольку просто пошёл у него на поводу и ничего не испытывал к возлюбленному мужа. Встречи на троих прекратились по инициативе Исана, он даже предложил Верну попробовать с Кали вдвоём. Но Верн не успокоился и начал подозревать, что Кали тоже влюблён в Исана, который, устав от претензий, начал игнорировать скандалы.

Верн же упрямо шёл к разрыву, но внешнее спокойствие Исана не пошатнулось даже в тот момент, когда он застал мужа с телохранителем.

Секс между ними прекратился, а общение свелось к необходимому минимуму, гормональные потребности беременного организма Верн удовлетворял уже не со своим законным супругом. Сколько через его постель прошло стражников, Исан не знал и знать не хотел. А Рей в ответ на его просьбу о разводе выдвинул требование о втором ребёнке и предоставил полную свободу действий обоим супругам при условии соблюдения конфиденциальности.

Об этом Исан рассказывал уже после побега Кали на Нериде, которому в одночасье стало плевать и на карьеру, и на доброе имя, просто не представлял, что в следующий раз выкинет Верн, настолько зациклившийся на безответных чувствах и ревности. А главное, агония могла отразиться на Империи: эмоционально нестабильный император, и как следствие – необдуманные решения. Что уж говорить о том, что ежедневно работать с бывшим любовником было невероятно сложно. И Кали просто написал заявление на увольнение и купил билет на Арикту, не имея совершенно никаких идей, что ему теперь делать. Просто попрощался с Керией и со своей мечтой. Где-то на полпути ему позвонил Кайлис – предложил работу на Нериде. А после ни единым словом не напомнил о семейной драме императора и о роли Кали в ней.

С Исаном после случившегося неожиданно сложились ровные отношения, больше всего напоминающие дружбу. Тот продолжал избегать мужа, но, в отличие от Верна, не изменял ему до начала беременности, которую считал своим последним долгом в браке. Только когда потребности организма начали угрожать здоровью будущего отца и ребёнка, он решился на секс на стороне – любое соприкосновение с Верном могло иметь непредвиденные последствия.

И Кали сам предложил ему помощь, именно помощь, без намёка на что-либо ещё, которую Исан принял на таких же условиях. Из-за службы он редко попадал на Нериде, потому рассказывал, что приходилось искать случайных любовников на Керии. Секс с ним был по-прежнему хорош, вдвоём оказалось даже лучше, но оба осознавали, что это просто секс и никаких привязанностей друг к другу у них нет.

Впрочем, Кали не нравилось, когда Исана перехватывал его троюродный брат Мэйнарт и тащил в бордель на Рахте. Несмотря на то, что дефицита внимания Кали не испытывал, гораздо приятнее было заниматься сексом с партнёром, которого ты неплохо знаешь. В остальное время Кали редко отказывался от поступавших от к-рутов предложений. Не пытался изображать праведника – будь он таким, избежал бы ситуации, которая перечеркнула будущее и заставила кардинально изменить свою жизнь. Кали не отдавался каждому, при наличии взаимного влечения не тянул время и не заставлял за собой ухаживать, как многие керийцы. Единственное, сразу прощался, если ухажёр в свойственной многим к-рутам манере начинал заявлять на него права.

И, естественно, его многочисленные любовники являлись респектабельными гражданами Нериде – некоторые даже предлагали денежное содержание, но Кали искренне оскорблялся: работа у него была почти такой же высокооплачиваемой, как на Керии, спасибо связям Делавари. Уже перед началом событий на Аваре он переспал со вторым сыном Кайлиса – тем самым Мэйнартом, оказавшимся опытным любовником, но с довольно специфическими пристрастиями.

Утаить факт от телепата было нереально – и Кали решил признаться Каю сам. Реакция в виде короткой фразы «я знаю» удивила, дальше друг совершенно спокойно перешёл к обсуждению последних сплетен высшего общества Нериде и больше скользкой темы не касался.

Видимо, особенность к-рутского менталитета – ведь Рей тоже знал, что Кали продолжает спать с Исаном, но ни разу не подал виду и никак не изменил отношение к нему.

Встречи с Мэйнартом продолжались до самого его отбытия на Авар вместе с Джейсом, ни о каких чувствах тоже речи не шло, просто секс на условиях взаимного удовольствия. Мэйн вообще всегда вёл себя так, будто его главной целью было наслаждение жизнью, эта черта нравилась Кали, хотя он и чувствовал, что не всё так просто, как кажется со стороны. Не ошибся – тот внезапно улетел служить в Союз, бросив и семью, и свой отряд.

Довольно странное решение для сына очень влиятельных родителей – по собственной воле отправиться туда, где происхождение и статус ничего не значат. Да и к-рутов в союзных войсках всегда было ничтожно мало. И вообще, поступок шёл вразрез с семейными традициями – многие Делавари женились или вступали в отношения рано: наследник Венгейм и третий сын наместника Эйлас уже готовились к свадьбе со своими избранниками.

По большому счёту, Мэйнарт был Кали взаимно безразличен, а вот новость о неожиданной женитьбе Верна на молодом хирурге с Наёми вызвала искреннее удивление. Как и последующий поспешный развод с Исаном. Новый брак императора был непубличным, но Кали по-прежнему входил в круг приближённых, потому его посвятили в подробности. Рассказали и о романе Исана с пилотом, который начался на Аваре и, похоже, может перерасти в нечто большее.

За последнего Кали искренне радовался – раз Исан всерьёз кем-то заинтересовался, значит, это надолго. И главное, бывший любовник избавился от необходимости потакать капризам Верна и подчиняться ему, даже невзирая на беременность, поскольку сейчас постоянно находился на Аваре.

А вот новости о Верне вызвали противоречивые чувства – Кали запомнил его крайне неуравновешенным и невольно сочувствовал новому мужу, которому ещё предстоит познать все прелести характера императора. Отношение экстраполировалось и на качества Верна как правителя: любое действие провоцировало сомнения, но, на удивление, по оказии отпустивший поводья власти Рей не собирался возвращать себе контроль и заметно расслабился. И действительно, теперь все шаги императора казались взрослыми и рациональными, иногда даже нетипично жёсткими.

Кали удивлялся переменам, но никогда их не обсуждал – Верн стал ему никем, и вероятность новых точек соприкосновения была ничтожной. Во всяком случае, Кали так считал. Но ошибся. Неоспоримым подтверждением его ошибки послужило письмо с предложением работы на Керии, поставившее в тупик и выбившее из колеи на несколько часов. Первым порывом Кали было отказаться, но он сдержался – взыграли давно погребённые амбиции, ведь вакансия сулила серьёзные перспективы карьерного роста. Не просто ассистент, живущий жизнью императора, фактически его тень, а фигура, способная проявить себя на арене политических игр.

Советоваться с Кайлисом было бесполезно, знал, что тот ответит, но Кали всё равно нуждался в объективном мнении – прошло почти два цикла со времени тех событий, и многое могло действительно измениться. Верн – в первую очередь.

Кали удалось выловить Рея на Нериде, благо тот частенько там бывал и с большим энтузиазмом выделил ему полчаса на разговор. О предложении Рей, конечно же, знал, но по привычке ждал конкретных вопросов, чтобы потом дать не менее конкретные ответы. И Кали усилием воли заставил себя напрямую спросить о Верне.

– Он перегорел, Кали, не волнуйся. Верн возлагает на тебя большие надежды, но другого плана, – с ухмылкой ответил Рей. – Хотя ты всё равно должен быть осторожен.

– В смысле? – смутился Кали.

– Я о твоей личной жизни, – поморщился Рей, который не очень любил говорить по душам. – Тебе политически выгоднее найти кого-то постоянного, а не…

– Я понял, – поджал губы Кали: значит, Рея тоже не устраивали его случайные связи, но пока они не касались Семьи – молчал.

Думать, собственно, было не о чем – если Верн всецело увлечён своим хирургом, то высока вероятность, что Кали сможет спокойно работать, не оглядываясь на прошлое. Конечно, такой вариант казался утопией, но Кали знал, что будет себя корить, если откажется и не использует представившуюся возможность реанимировать карьеру.

Итак, решение было принято. Хотя Кали по-прежнему не знал, чего ожидать от новой работы и в первую очередь от Верна. Рей кратко вводил его в курс дела во время полёта от портала до гостиницы на Керии, а Кали смотрел в окно аэрокара: столица за это время почти не изменилась, только Храм триединства демонтировали, и на его месте выросло новое здание с острыми шпилями башен, стремившихся в небеса, будто протягивало к светилу тонкие длинные пальцы.

Аварский вопрос до сих пор считался сложным – фактически Империя, пользуясь военной силой, заставила собратьев отменить касты и сломать привычный общественный строй. При этом объём помощи пострадавшему от революции Авару был огромным, а пропаганда массированной – имперцы показывали плюсы равенства граждан на своём примере и не забывали о жителях Эрренс, спасённых от гибели рэнделами. Создатели вывели из строя корабли Совета и касты воинов, которые собирались покарать колонию за нарушение традиций.

Парламентёр тех времён и последний официальный лидер касты воинов Никем Нойд был избран главой нового правительства, Рею этот аварец импонировал: даже ему было сложно представить, какая сила духа требовалась, чтобы убедить три миллиарда жителей отказаться от системы каст и в одиночку отправиться просить помощи у имперцев. Но остальным гражданам Авара забыть прежние убеждения так просто не удавалось – несогласие выражалось любыми доступными методами: от сдержанного молчания до вооружённых провокаций.

– Никто, конечно, и не считал, что процесс будет быстрым, – сказал Рей, когда аэрокар приземлился на площадке гостиницы. – Но Исану там совсем непросто.

– Догадываюсь, – невесело улыбнулся Кали, предчувствуя, что о плёвых финансовых отчётах торговой фирмы теперь придётся забыть.

– До завтра, – попрощался Рей, заправив за ухо выбившуюся прядь.

– До завтра.

Кали стоял на крыше, провожая взглядом улетающий аэрокар, смотрел на опускающиеся на Керию сумерки, которые облизывали синевой величественные здания из белого камня, и до сих пор не мог поверить, что вернулся.

Глава 2. Забота

Мимолётное знакомство с Исаном оставило у Теллима противоречивое впечатление – так и не понял, рад ли бывший муж Верна его новой женитьбе, ревнует или нет, а может, и вовсе предостерегает. Неотразимо красивый и, очевидно, прекрасно разбирающийся в государственных делах Исан улетел на Авар и с тех пор не возвращался. И Теллим наконец понял, что для Верна этот брак остался в прошлом: экс-супруги продолжили общение как хорошие друзья или скорее как коллеги, но личных отношений оно не касалось – разве что Арена, с которым Исан старался часто разговаривать по голосвязи. И по радостной улыбке малыша было заметно, что тот сильно привязан к своему биологическому отцу.

Зато познакомиться с Ореном Оберном пришлось почти сразу же, как он вышел из своего непонятного состояния и вернулся с Нериде. Теллим опасался этого момента, помня об их первой встрече, но всё оказалось значительно проще – дядя мужа пригласил их с Верном к себе на ужин.

Удивляться отличиям между сложившимися в обществе образами и реальными личностями членов императорской семьи Теллим уже устал, потому за шумом и гамом многочисленного семейства Рея и Джейса наблюдал уже почти расслабленно, Верн и вовсе чувствовал в доме дяди себя даже более свободно, чем в собственной резиденции, не стеснялся оказывать Теллиму знаки внимания, расценивающиеся по керийскому этикету как неприличные. Например, после ужина, во время которого всё ещё было относительно спокойно, Верн опустился на подлокотник кресла, где сидел Теллим, и практически соскользнул к нему на колени.

Орена, то есть Рея, это не смущало, как и его супруга, который с видимым удовольствием наблюдал за детьми: самый старший из присутствующих сыновей Нейт развлекал Арена и своих младших братьев.

Рей был немногословен, но враждебности к Теллиму не чувствовалось от слова «совсем», даже если он и продолжал присматриваться к новому мужу племянника, то делал это совершенно беззлобно, хоть и со специфическим юмором.

И Теллиму не показалось – Джейс Дори, в отличие от многих чистокровных к-рутов, действительно мог поддерживать непринуждённую беседу и больше Рея заботился о том, чтобы Теллим чувствовал себя комфортно. Темперамент никак не соответствовал внешности.

Уже в резиденции Верн раскрыл тайну, поразившую Теллима до глубины души: Джейс в действительности был человеком, пережившим переход, потому ожидать от него типичного к-рутского поведения не стоило. Этим объяснялись редкие способности навигатора – среди к-рутов они давно выродились. Впрочем, у серьёзных изменений, которым подвергся организм, имелись и отрицательные последствия – Джейс старел быстрее, чем к-руты, а частые мощные выбросы катехина могли критически сократить продолжительность его жизни. Поэтому вне экстренных ситуаций Рей не разрешал ему пользоваться своим даром.

Верн вообще старался много рассказывать о Семье, порой предвосхищая вопросы Теллима, чтоб не возникло никаких сомнений, что он здесь не к месту. Никаких секретов и недосказанностей, Верн будто боялся упустить даже мелочь, поэтому на Теллима свалился огромный объём информации, который необходимо усвоить. На память он никогда не жаловался, да и историю Империи в рамках программы учебных заведений для простых смертных знал отлично, но всё равно оказался не готов к такому количеству подробностей.

Зато Теллим окончательно осознал свой статус по сравнению с остальными – когда обнародовали новость о разводе императора, в госпитале вновь началось оживлённое обсуждение, говорили в том числе и о скрытой от населения беременности Исана. Шушуканье за спиной длилось почти неделю, пока Теллим наконец не выдержал и, удивляя самого себя, в ответ на умолкнувший разговор в столовой громко заявил:

– Коллеги, я прекрасно понимаю ваше желание обсудить последние новости Империи, но можете не бояться, что я передам содержание ваших разговоров мужу – слухи его не волнуют вообще.

Выдохнув, Теллим занял своё место – его проводили несколько десятков пар изумлённых глаз. Гвем смотрел на Теллима так, словно видел впервые, а оказавшийся по случаю в столовой Ларду растянул губы в усмешке, но тут же прикрыл рот рукой.

Объявление возымело эффект – большинство врачей стало игнорировать факт наличия у Теллима высокопоставленного мужа, хотя, конечно, озвучивать во всеуслышание сплетни об императоре они по-прежнему опасались. Просто пришли к пониманию новой реальности: теперь им придётся работать с его супругом и каждый будет вынужден постоянно следить за своим языком.

Естественно, разговора о сферах ответственности в их браке было не избежать: Верн, как и обещал, не собирался привлекать Теллима к государственной деятельности ни в какой форме, о его новых семейных узах знал только ограниченный круг лиц, а для остальных император превратился в завидного и недоступного холостяка с наследником; о рождении второго сына Исаном после обязательной генетической экспертизы собирались объявить уже по факту. И на совместных детях Верн тоже не настаивал, а Теллим честно сказал, что хотел бы ребёнка уже в зрелом возрасте. Несмотря на то что жизненные условия стали теперь совершенно иными, понимал, что воспитание потомства будет отнимать очень много времени и сил. Не собирался делегировать воспитателям и родственникам, как получилось с Ареном, хотя и не вмешивался в вопросы воспитания наследника, подозревая, что и Верн рос точно так же.

Признаться отцу, на ком женился, Теллим не смог, просто не нашлось нужных слов, но знакомство всё-таки состоялось – Верн выделил окно в своём загруженном расписании, и они с огромным кортежем отправились в сектор, где находилась станция. Обоим, конечно, пришлось переодеться в обычную одежду и уже в сопровождении лучших стражников отправиться туда, где прошло детство Теллима. Он представил мужа ненастоящим именем – Нэр. В глазах отца горели искреннее восхищение и радость за сына – скрыть аристократизм избранника ни одежда, ни намеренно растрёпанные волосы не смогли. А Верн улыбался в ответ – и Теллиму хотелось верить, что тоже от души, хотя и понимал, какая пропасть пролегает между обычным механиком и императором.

Через несколько месяцев, когда Теллима наконец начали отпускать сдавливающие внутренности сомнения и тревоги, он позволил себе наслаждаться тем, что имел: своими отношениями с Верном, своей работой. Одновременно пришло непривычное ощущение свободы – Теллим всю жизнь стремился добиться чего-то, а сейчас ему не хватало динамики, всё шло чересчур ровно.

Не успел Теллим об этом подумать, как Верн начал разговор:

– Тел, ты не хочешь продолжить обучение? – спросил он невзначай, но Теллим уже хорошо изучил повадки мужа.

– В связи с чем вопрос? – Теллим обнял Верна за талию и усадил к себе на колени.

– Я видел, что в твоей анкете при поступлении в академию было отмечено «Репродукция», – поняв, что хитрость не сработала, Верн выложил всё начистоту.

– Да, это направление интересовало меня больше остальных, – кивнул Теллим, проведя ладонью по линии позвоночника мужа. – Но проходной балл там был выше. И я поступил на «Хирургию».

– Ты можешь переквалифицироваться сейчас, – Верн повернулся к нему, приблизившись почти на расстояние поцелуя, и посмотрел в глаза.

– Верн, кажется, я уже не раз повторял, что мне не нужна протекция, – Теллим старался не говорить резко, но в такие моменты всегда злился.

– Тел, брось, – Верн пользовался своей властью, недвусмысленно оседлав его бёдра, – ты бы добился своего, если бы не тратил время на странного и сексуально озабоченного мужа. – Теллим искренне рассмеялся, положив ему руки на талию. – Члены императорской семьи имеют право на любое образование. Выбирай.

– Ты не отстанешь, да? – спросил Теллим, когда Верн лизнул его шею.

– Неа, – тонкие пальцы Верна начали расстёгивать одежду, и Теллим понял, что не может сопротивляться мужу, но это не казалось слабостью.

Нагрузка от учёбы казалась приятной – теперь Теллим утолял голод новых знаний без необходимости прыгать выше собственной головы. Ещё обучение поспособствовало выходу из вакуума, образованного кругом общения императора: вся жизнь до поступления в столичную медакадемию заключалась в передвижении между госпиталем и резиденцией, других знакомых на Керии у Теллима не водилось. Потому молодые доктора, не знавшие, что учатся с мужем императора, позволили выдохнуть с облегчением и перестать думать о том, как он выглядит со стороны. Не то чтобы Теллим хотел сделать что-нибудь этакое, не в его натуре эпатировать публику, просто отсутствие внимательных и изучающих взглядов расслабляло.

А вот Верну, не имевшему такой возможности, Теллим искренне сочувствовал: разум главы государства всегда был занят проблемами Империи – и внутренними, и внешними. Конечно, Верн старался не нагружать Теллима всем, что происходило, но иногда он сам начинал беседу, когда видел, что мужу нужно выговориться.

– Сегодня что-то серьёзное? – поинтересовался Теллим утром, заметив, как непривычно задумчив Верн.

– Совет Домов основателей, – ответил он, продолжая витать где-то в своих мыслях.

– По какому вопросу? – спросил Теллим.

– Всё по тому же, – скривил полноватые губы Верн. – Их волнует Авар.

– Только сейчас начал волновать? – Теллим удивлённо поднял брови. – Почти стандартный год прошёл.

– Выжидали, – усмехнулся Верн. – Смерть наших миротворцев забыли почти все, кроме семей погибших, а затраты на Авар огромны. В момент подавления революции аргументов у них было меньше.

– Империя не может себе этого позволить?

– Может, – наклонил голову Верн. – Слушай, а это идея… Тел, и почему ты доктор? Мог бы стать моим советником, – он коротко поцеловал Теллима в губы и, быстро поправив волосы у проекционной панели, вышел из спальни.

Верн даже боялся представлять, какой сейчас была бы его жизнь без Теллима: муж наполнял её любовью и смыслом и, сам того не ведая, помогал решать ежедневные задачи. Тем более что Рей всё больше отдалялся от государственных дел, всем своим видом показывая, что в его советах Верн уже не нуждается.

Конечно, после того как Рей очнулся, состоялся серьёзный разговор: Верну аукнулось его самоуправство с разводом, а вот женитьбу на Теллиме дядя одобрил – действительно, лучше сразу обозначить намерения, чем просто встречаться с неясными перспективами. Оккупация Авара стала сложным и спорным вопросом, но Рей выразил восхищение решимостью Верна, хотя после всего случившегося волновался теперь за Исана, который, по сути, остался там один на один с очень непростым и непредсказуемым народом.

Верн регулярно с ним общался, а Рей довольно часто мотался туда вместе с Джейсом, но Исан оставался главным олицетворением Империи на Аваре, хотя никогда и не сетовал на давление или негативную реакцию местных жителей. Предоставлял сухие факты о стычках сторонников каст или о терактах. Как и всегда, Исан был верен долгу.

Озвученная Реем новость о скором возвращении рэнделов ещё долго отдавалась зловещим эхом в ушах Верна, но в течение нескольких месяцев не происходило ровным счётом ничего, что могло хотя бы дать намёк на появление создателей в Галактике. Поэтому Верн вместе с Реем решили, что проблемы стоит решать по мере их поступления – и успокоились. Императору и без того было чем заняться.

Вернувшийся в кресло премьер-министра Тиал не обрадовался назначению, хотя ни слова против не сказал, не имел права. Если посмотреть правде в глаза, его здоровье оставляло желать лучшего, хотя Верн и не требовал от него многого, но уже почувствовал разницу с Ракни, который довольно эффективно справлялся с повседневными вопросами, освобождая от них императора. Изначально инициатива воспринималась в негативном ключе, но сейчас, когда Верн окунулся в государственные дела с головой, решил, что совсем не прочь иметь достойного помощника. Ракни изначально не подходил – был связан со знатью и отстаивал её интересы, а сблизиться ни с кем из чиновников и узнать их потенциал Верн не мог из-за статуса.

Мысль о Кали поначалу казалась бредовой, но чем больше Верн думал о своём бывшем ассистенте и любовнике, тем больше понимал, что он подходит на роль преемника Тиала как никто другой. У Кали в активе были амбиции, острый ум и полная независимость от аристократии в сочетании с абсолютным отсутствием желания плести интриги. И главное, если он согласен вернуться на Керию, значит, смог простить Верна за то, что тот натворил.

Верн даже не пытался оправдывать себя за события того времени – вёл себя грубо, глупо и травматично для всех. Больше в этой ситуации пострадал, конечно, Исан, который, хоть и не показывал эмоций, остаток их брака жил мыслью о скором разводе. Но и Кали пришлось бросить карьеру и переехать на Нериде, поскольку Верн своим неуравновешенным поведением не позволял ему работать как раньше.

И почему Верн тогда не успокоился после отказа? Зачем лелеял мысль, что сможет обманным путём сначала получить желанное тело, а потом постараться пробраться и в сердце? Верн не знал ответов на эти вопросы и хотел попросить прощения у Кали за содеянное, но в итоге стёр абзац с извинениями, оставив только предложение работы. Не стоит бередить прошлое, тем более сейчас, когда Кали нужен ему совсем не как любовник, а как чиновник, на которого можно положиться.

При первой встрече Кали не был смущён, скорее озадачен, ждал подвоха, а Верн держал нейтралитет – для этого никаких усилий не требовалось, эмоций к тому, из-за кого он так сильно страдал, не осталось. Через несколько дней и Кали начал понимать, чего именно от него хотят, и включился в работу – в работе он был действительно хорош, очень быстро разобрался в нынешних реалиях правительства и понимал Верна с полуслова.

Верн никогда не любил представителей аристократии – за извечное желание укусить Семью побольнее, задеть её членов и устроить свару; о попытке переворота, устроенной при содействии Духов, вспоминать и вовсе не хотелось. Но присутствие Империи на Аваре в действительности являлось неоднозначным вопросом – иногда Верн жалел о принятом решении, а порой приходила уверенность, что иначе поступить в тот момент было просто нельзя. В подобных условиях отвечать жёстко перед советом Домов основателей Империи было сложно, но Верн не собирался показывать им свою слабость.

Когда он подходил к залу для совещаний, Кали уже ждал у входа; кивнув, Верн зашёл первым и поприветствовал собравшихся аристократов. Кали, участие которого, по большому счёту, требовалось только в рамках его работы в комитете, занял место на боковом стуле, оставаясь за спиной.

Главы двух Домов были значительно старше Верна, потому в отсутствие Рея не могли удержаться от взглядов, в которых мелькало превосходство, а вот его ровесник Дагон Хираам после гневной отповеди императора старался с ним лишний раз не пересекаться.

– Господин Рэеллин, – начал Сиван Атедис, – мы пригласили вас, чтобы обсудить планы Империи, касающиеся Авара.

– Вам недостаточно официальной информации? – поднял одну бровь Верн. Он расслабленно сидел в кресле и разглядывал собравшийся свет керийского общества. – Империя не скрывает своих намерений.

– Господин Атедис не совсем точно выразился, – с видимой осторожностью произнёс Морел Оберн. – Мы хотели бы узнать дальнейшие перспективы развития керийско-аварских отношений.

– Конкретнее, господин Оберн, – раздражённо вздохнул Верн. – Я слишком занят, чтобы тратить время на экивоки.

– Империя много ресурсов направляет на восстановление Авара и поддержание там порядка, – не выдержал Дагон. – Эти средства можно вкладывать в развитие Империи и благополучие её граждан. Какой в этом смысл?

– Господин Хираам, – прищурился Верн, чувствуя, что опять готов взорваться, поэтому мягко улыбнулся, – вы хотели сказать «выгода»? – Дагон напрягся и нахмурил брови. – В данный момент выгоду получает вся Галактика, не только Империя. Вы не можете игнорировать очевидное, – Верн по очереди посмотрел на каждого главу Дома: – Я прекрасно понимаю ваши переживания, ведь вы не получаете личной выгоды от этой ситуации. Но это лишь в очередной раз показывает, почему династия Рэеллинов правит в Империи с момента её основания, а Дома аристократии всегда остаются в её тени.

– Господин Рэеллин, вы не так всё поняли… – Дагон, получив словесную оплеуху, побелел, но по-прежнему рвался в бой.

– Вы хотите выгоду? – перебил его Верн. – Так ищите её. Прошу меня извинить: дела Империи, не терпящие отлагательств.

С этими словами он поднялся и с достоинством покинул зал, испытывая почти физическое наслаждение от произведённого эффекта. Вышедший следом Кали по привычке прижимал к себе планшет и тоже выглядел удивлённым.

– Кали, зайдёшь ко мне? – попросил Верн, тут же растерявший всю свою властность.

– Конечно.

Кали в который раз не узнал прежнего робкого Верна, но уже почти перестал поражаться переменам – видимо, молодой император с толком провёл время рядом с дядей и многому у него научился. Или наконец заговорили гены Рэеллинов.

За три недели ни одного двусмысленного намёка от Верна не поступило, более того, он вёл себя так, будто Кали уволился с должности ассистента по какой-то не зависящей от него причине и вернулся сейчас совершенно по другой. Ровно, по-деловому, но без дистанции, которую Верн подчёркивал при общении с остальными чиновниками.

О новом муже императора Кали тоже успел осведомиться и опять оказался озадачен: Теллим Чарри, по словам знающих его лично, был совсем не красавцем. Выходец с какой-то захудалой станции на задворках Империи, сумевший получить медицинское образование с помощью грантов. Кроме того, Теллим умудрился без знакомств попасть в Императорский госпиталь – его действительно считали очень перспективным специалистом.

Вот только оставались тайной обстоятельства его знакомства с Верном – если хирург встретился императору в Императорском госпитале, то с момента его трудоустройства до женитьбы прошло всего около двух месяцев. Слишком поспешно даже для прежнего Верна, которого Кали ещё помнил. А нынешняя версия императора вряд ли бы решилась на такой непродуманный шаг. Значит, они познакомились раньше.

– Подготовь, пожалуйста, данные по перевозкам и внешней торговле с Аваром, – сказал Верн, включив свой планшет и проверяя между делом входящие сообщения. – Нужно организовать тендеры на централизованные государственные заказы.

– Это практически взятка. – Кали никогда не соблюдал субординацию в таких вопросах даже с Реем, не видел необходимости держать язык за зубами и в общении с Верном.

– Нет, совсем нет, но Домам нужно найти занятие.

– Выгоду? – спросил с ухмылкой Кали.

Верн ничего не ответил, только улыбнулся и закатил глаза, а Кали вернулся к себе в кабинет выполнять поручение. Работа его увлекала до такой степени, что пришёл в себя уже поздним вечером – когда в здании правительства почти никого не осталось. Собственно, так проходили все его будни: возвращался в квартиру затемно, после душа падал на кровать и погружался в сон, наполненный, как и бодрствование, цифрами, законопроектами, графиками и контрактами. Даже не успел разложить вещи – купил только новую одежду, поскольку гардероб, привезённый с Нериде, совершенно не подходил для столицы.

У Кали никого на Керии не было – родителей давно уже не стало, Найр с Сайремом жили на Орти, а остальные знакомства после побега на Нериде он не поддерживал. Конечно, в правительстве многие, увидев его, обрадовались, что было обычной вежливостью, не тянувшей на дружеские отношения. Усилием воли заставив себя расстегнуть сумку, Кали достал неофициальный костюм и решил, что неплохо будет завершить неделю расслабленно, например, в Нижнем городе, где в такой одежде он не будет выделяться на общем фоне.

Любителем и знатоком злачных заведений Кали себя не считал, с Найром они ходили только в один бар, завсегдатаями которого являлись в основном стражники – несмотря на противоречивые отношения керийцев и к-рутов, никто не относился к нему с пренебрежением, считали парой своего сослуживца. А после того как Найр уволился, Кали было не до развлечений: достойный порицания роман с Верном и его мужем давил, не позволял смотреть телохранителям в глаза, ведь многие из них были в курсе. Молчали, конечно. Слишком дорожили местами, не то что высказывать мнение – не смели даже намекать. Как не узнал никто и о том, что многие стражники занимались сексом с беременным Верном. Собственно, Кали догадывался, что они даже не имели права отказать императору, потому преимущества службы в Страже для него были очень сомнительными.

Добравшись до бара на общественном транспорте, Кали прошёл по его людному тёмному залу, ловя взгляды: его узнали, но сделали вид, что не заметили. Керийцев в баре не заметил, но Кали для к-рутов практически был своим. Свободный столик нашёлся в глубине, бот-официант принёс заказ – некрепкую настойку, к которой Кали пристрастился за время близкого общения с народом-сателлитом. Увы, на Нериде она была значительно вкуснее и дешевле, но выбирать не приходилось. Теперь надлежало привыкать к новым условиям жизни. Точнее, заново выстраивать её – и если с работой всё было более или менее понятно, то возвращаться в пустую квартиру одному не хотелось. От активных поисков спутника на ночь останавливало только предостережение Рея, но после повторного заказа Кали начал рассматривать присутствующих с точки зрения сексуальной привлекательности, не переставая ругать себя за то, что продолжает совершать одни и те же ошибки и не может прекратить, словно попал в замкнутый круг.

– Пойдём, я отвезу тебя домой.

Внушительная фигура полукровки выросла напротив неожиданно, но Кали не вздрогнул, уже достаточно опьянел, чтобы потерять концентрацию. Сразу узнал визави – Сарейс, который за время отсутствия Кали на Керии из личного телохранителя вырос до начальника охраны императора. Неудивительно, он всегда смотрел на Верна с какой-то наивной преданностью, если не с восхищением. Сейчас его тёмные глаза не выражали ничего, будто Кали – пустое место, но предложение было заманчивым: в такой час лучше добираться до дома с сопровождением, чем одному.

Сарейс открыл ему дверцу гравикара и занял место водителя – на улицах Нижнего города такого транспорта было довольно много, а вот на поверхности пользовались только траволаторами и поездами, словно столица искусственно замедляла темп своей жизни. Лифт и парковка для гравикаров находились совсем рядом с квартирой Кали – мог позволить снять жильё в хорошем месте, и Сарейс, поставив машину, безмолвно последовал за ним. Кали ещё раз оглянулся и оценивающе на него посмотрел: если б не равнодушное спокойствие, Сарейс казался бы вполне привлекательным. Чистокровные к-руты были эмоциональнее, потому нравились Кали больше, правда, это касалось именно тех представителей народа, которые имели довольно высокое положение в обществе Нериде – общаться с дикарями из неприсоединившихся кланов себе дороже. Кали не изменил первоначального мнения на их счёт, потому и ошибся в своё время по поводу Джейса. Отсутствие образования и понятия об этикете, нечёткое произношение и чисто животные инстинкты вкупе с плохо скрываемым расизмом вызывали у Кали отторжение.

Не дожидаясь приглашения, Сарейс зашёл в квартиру Кали и осмотрелся: сумки были горой свалены в углу, а через раскрытую дверь спальни виднелась незаправленная постель. Кали было плевать, он нелепо улыбнулся, но застыл от удивления, когда Сарейс начал расстёгивать рубашку.

– Моего согласия не требуется? – усмехнулся Кали, зацепившись взглядом за показавшуюся в вороте мускулистую грудь.

– Ты уже согласен, – как ни в чём не бывало ответил Сарейс.

И был прав – Кали позволил себя раздеть и уложить на кровать, но с проникновением Сарейс не спешил, оставив время для поцелуев и прелюдии, которых иногда так не хватало в сексе с к-рутами. Обнимая мощную шею и проводя пальцами по коротким, по-керийски светлым волосам, Кали отдавался новому любовнику без стеснения – Сарейс точно видел его с Верном и Исаном, а может, до него дошли и слухи с Нериде.

Они никуда не торопились, возможно, Сарейсу не доставало той самой страсти, что Кали ценил в к-рутах, но во время секса он думал не только о своём удовольствии. Выгнувшись на пике оргазма, Кали вскрикнул и обмяк под весом тела Сарейса, который кончил пятью секундами позже, слегка прикусив ему кожу возле ключицы – под одеждой будет незаметно.

Алкоголь из головы выветрился, и к Кали вернулась присущая ему способность анализировать. Он находился не на Нериде, а Сарейс не был праздношатающимся местным бизнесменом.

– Тебя Рей попросил? – всё ещё обнимая Сарейса бёдрами, Кали взял его за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– В обязанности стражника секс не входит, – улыбнулся Сарейс и, перекатившись, лёг рядом.

– Только не с императором, – хмыкнул Кали, а Сарейс болезненно скривился и ответил:

– Просто заявил на тебя свои права.

– Зачем? – Кали прислонился к изголовью и натянул на себя простынь.

– Чтобы оградить Верна от мыслей в твою сторону, – Сарейс отвечал так спокойно, словно обсуждал погоду.

– Какая забота, – не сдержал сарказма Кали. – Ты ему точно не указ.

– И тем не менее, – Сарейс тоже сел, спустив ноги на пол, не стеснялся своей наготы, – он не пытался проявлять инициативу, пока ты был с Найром.

– Какой бред, – вздохнув, прикрыл глаза Кали.

– Ты никогда не понимал его, Кали, и не понимаешь сейчас, – в голосе Сарейса, напротив, не звучало ни тени насмешки, хотя и бури эмоций там тоже не было.

– Будто ты понимаешь, – Кали посмотрел на него, и мозг молнией прошила догадка: – Неужели всё ещё любишь? Он же с другим, Сарейс.

– Верн счастлив с ним, – ответил Сарейс с едва заметной улыбкой. – Это лучше, чем без чувств со мной или с кем-то ещё. – Кали пожал плечами: наверное, Сарейс знал, о чём говорил, шанс переспать с Верном ему однозначно представлялся не раз. – А у тебя всё равно ни с кем не получится.

Сарейс поднялся с кровати и начал собирать с пола свою одежду.

– Почему это? – не выдержал Кали.

– Ты никого не видишь, кроме Орейна. А он никогда не будет твоим, – ответил Сарейс, стоя натягивая брюки.

В горле у Кали пересохло, и ответить получилось не сразу, не ожидал, что его чувства настолько очевидны даже для телохранителя:

– И что ты предлагаешь, взаимную услугу? – шутливость тону удалось вернуть неимоверными усилиями.

– В баре ты появляешься только со мной. – В неярком освещении глаза Сарейса казались практически чёрными, и в них опять не было легко читаемых эмоций.

– Хорошо, – сдался Кали, почувствовав, что спорить не имеет смысла.

Сарейс вздёрнул уголок рта и, застегнув ворот рубашки, молча вышел.

Глава 3. Напряжение

Лэнси ощущал вибрацию машины через штурвал, аварская звезда светила чересчур ярко, и противник был заметен только на вспомогательном экране. Скорректировав курс, Лэнси дал задание ИскИну истребителя навестись, но право нажать на спуск оставил за собой. Несмотря на показатель скорости в правом нижнем углу, перегрузок не чувствовалось. Радар моргнул красным, показывая новых потенциальных противников, и Лэнси открыл огонь, чтобы через долю секунды получить сообщение: «Цель поражена».

– Конец программы, – сказал Лэнси и сполз с кресла симулятора, морщась от неприятного ощущения: всё это было суррогатом.

Часы на тренажёре заменяли отсутствующие боевые вылеты – после избрания нового правительства небо аварской столицы стало чистым. Правда, никакая программа не могла сравниться с реальным боем, равно как и обычная патрульная миссия – Лэнси понял это давно, но уже не порывался испытать азарт опасности на собственной шкуре.

Чем больше он занимался с психотерапевтом, тем сильнее разматывался клубок, касающийся всей его жизни – выбора профессии, многих поступков и отношений с окружающими. Разобрать и признать ошибки оказалось непросто, но Лэнси терять было нечего – когда волнения в столице Авара стихли и на их место пришли однообразные будни, подзабытое, казалось бы, потрясение дало о себе знать с новой силой, так что Исан, не слушая никаких возражений, нашёл ему специалиста на Керии, сеансы с которым проходили дистанционно на фоне медикаментозного лечения. Принимать препараты для стабилизации своего психологического состояния он перестал всего пару месяцев назад.

Исан вообще очень сильно помогал, пусть публичные отношения с официальным представителем Империи на Аваре и выходили частенько Лэнси боком – чересчур большое внимание к любовнику высокопоставленного лица как со стороны имперских военных, так и со стороны аварских граждан, которые нет-нет да и вмешивались в непростую жизнь недавних миротворцев и нынешних оккупантов.

Самое обидное для Лэнси заключалось в том, что секс как таковой у него с Исаном до сих пор не случился. Дело стронулось с мёртвой точки: за пределами постели он с удовольствием принимал поцелуи и объятия, даже вместе ходили в душ, но стоило Лэнси подумать о традиционном сексуальном контакте, как внизу живота сразу скручивался тугой узел. Исан проявлял просто фантастическое терпение и понимание, не подгоняя, не делая намёков, – Лэнси догадывался, что он тоже не раз беседовал с психотерапевтом, как себя вести в сложившейся ситуации. И становилось неловко из-за своего состояния и благородства Исана, ведь Лэнси, по сути, ничем не мог ответить на его заботу. Хоть мозгоправ и утверждал, что секс не сопоставим с благодарностью. Не в его случае точно.

Собственно, влечение у Лэнси проснулось сразу после окончания курса таблеток – теперь он исподтишка посматривал на Исана, не стеснявшегося передвигаться по квартире нагишом, демонстрируя прекрасно сложенное тело, у которого, в отличие от лица, было мало керийского изящества. А ещё разглядывал, пока он спит – кроме едва заметной растительности на лице, у Исана золотым пушком были покрыты голени и предплечья, дорожка коротких светлых волос начиналась у пупка и уходила к паху. Но Исан, несмотря на полукровное происхождение, оставался до одури привлекательным, и Лэнси иногда снился их секс, страстный и безудержный, а наяву вновь становилось страшно зажаться в решающий момент.

Лэнси иногда просыпался от того, что Исан разговаривает во сне – первое время после исчезновения рэндельского корабля видения его оставили, но потом всё вернулось на круги своя. Слабее, реже, но никогда не покидали его до конца, словно став частью сознания. Исан не высказывал никакого беспокойства по этому поводу или, скорее всего, не подавал виду, но скрыть сны от Лэнси было невозможно.

– Это теперь у тебя навсегда? – спросил как-то он утром.

– Не знаю, – Исан пожал плечами, приводя волосы в порядок.

– Может, нам с тобой напиться, и тогда?.. – Лэнси договорить не смог, но часто подумывал, что алкоголь поможет сделать последний шаг.

– Нельзя, – покачал головой Исан и притянул его к себе, не обнимая, скорее окутывая теплом и надёжностью.

С момента оккупации Авара Исан ни разу не подстригал волосы и стал всё больше походить на биологического отца, который довольно часто появлялся в столице вместе с мужем. Момент знакомства получился для Лэнси напряжённым – тяжело резко перестроиться и считать Орена Оберна, то есть Рея, не жестоким тираном, а всего лишь отцом Исана.

В первую встречу Рей изучающе посмотрел на Лэнси, но своего мнения о нём не озвучил – Исан позднее тоже ничего не рассказал, просто поделился, что отец не в восторге от его развода, но ушёл от ответа о причинах недовольства. Разобраться в хитросплетённых отношениях керийской аристократии для Лэнси казалось нереальным, и он оставил все расспросы. Пока ему хватало препарирования собственной головы.

А вот супруг Рея, напротив, с удовольствием общался на любые темы, хотя первое время Лэнси побаивался к-рута, который был на тридцать сантиметров выше и раза в три тяжелее, но его непринуждённый тон и чистый выговор подкупали.

Так что чаще всего в их визиты Рей общался с сыном, а Джейс проводил время с Лэнси. Прогулки по центру столицы были вполне безопасными, поскольку эта часть города контролировалась имперскими войсками, но высокопоставленных гостей всегда сопровождали стражники.

Привыкший к напряжённой обстановке Лэнси почти перестал обращать внимание на отношение местного населения, после случившегося на Нанхи моральная сторона присутствия Империи на Аваре его волновала мало. Аварцы сами напросились, проявив вседозволенность и распорядившись по своему усмотрению не только миллионами жизней своих соотечественников, но и тысячами жизней миротворцев.

Исан же с каждым днём казался всё более загруженным и очень много времени проводил, изучая какие-то документы. Лэнси видел, как он устаёт, но ничем помочь не мог – только своим вниманием, когда возвращался в гостиницу после службы. Исан редко посвящал в свои дела, но они много разговаривали – чаще о своих семьях. Теперь история переворота открылась для Лэнси с совершенно иной стороны – сложно было представить, что чувствовали Верн, Исан и его младший брат Эриен, когда мятежники заперли их в доме после убийства взрослых членов императорской семьи. Как до сих пор не совсем были понятны отношения Исана с его биологическим отцом, относившимся к сыновьям от второго мужа – Джейс был третьим – с прохладцей.

Вообще, Лэнси был наслышан о династических браках, но суровая действительность всё равно его покоробила. И если у росших вместе Исана и Верна близкие отношения сохранились даже после развода, то выходец с Нериде Рей крайне негативно относился к отцу Исана Лаису, не скрывая пренебрежения, не стесняясь в выражениях и открыто изменяя. Правда, он окончательно взбрыкнул, когда встретил будущего мужа Джейса и император Ардин не разрешил ему развестись с Лаисом. Негодование Рея полыхнуло настолько сильно, что он покинул Империю с беременным любовником и вернулся уже после переворота. Исан и Эриен, по сути, Рею были не нужны, но он неожиданно взял над ними опеку. Как и над Верном, с которым до сих пор общался уже не в статусе опекуна и регента, а как советник императора.

Потерявший любящего отца Исан расстался с детством во многом благодаря Рею, который обращался со старшим сыном как со взрослым. В четырнадцать циклов он поручил Исану командовать эсминцем даже не во время учений – во время схватки с Духами. Требования отца всегда были жёсткими, но Исан справлялся. И пошёл ему наперекор всего раз – когда сбежал с крейсера, чтобы спасти Лэнси. Благодаря дерзкой вылазке он остался жив, и, возможно, поэтому суровый отец не наказал сына. А может, Исан своими дальнейшими действиями на Аваре искупил дезертирство.

Лэнси иногда становилось за себя стыдно – его-то родители остались живы, только потеряли работу и привычное место жительства. И циклов ему было на тот момент больше – считай, почти совершеннолетний, но вот, судя по поведению, будто застрял в подростковом возрасте. Восхищение выдержкой и силой Исана, пожалуй, было даже сильнее влечения. Порой Лэнси искренне не понимал, чем он, склонный к промискуитету, безответственный и хамоватый, смог привлечь Исана. Или противоположности притягиваются? Конечно, со времён Нанхи Лэнси изменился, но часто казалось, что до безупречности Исана ему бесконечно далеко; но, если честно, он иногда скучал по временам, когда они двусмысленно переругивались и обменивались пламенными взглядами. То время ушло, и Лэнси, следуя советам психотерапевта, двигался вперёд – выстраивал новые отношения с тем, кто ему был так дорог.

Перед сном Лэнси переодевался в футболку Исана, почти доходившую ему до колен, и старался пододвигаться как можно ближе на кровати уже после того, как Исан засыпал, зато просыпались они всегда в обнимку. Словно во сне Лэнси расслаблялся и наконец позволял себе желанную близость.

На Аваре ещё царили предрассветные сумерки, которые медленно отвоёвывали у расцвеченного огнями зданий мрака новый день, когда Исан вздрогнул и этим разбудил Лэнси. Губы Исана зашевелились, он даже нахмурился, и Лэнси лёг к нему под бок, обнял, желая отогнать плохой сон.

Лэнси прижался к обнажённому телу, которое всегда было для него доступно. Но этим и пугало – Лэнси не знал, как отреагирует, начни Исан предпринимать активные действия. Зато сейчас Лэнси был волен делать что захочет: кончиками пальцев провёл по груди, прошёлся по кубикам пресса и коснулся коротких и жёстких на ощупь волосков, спустился ниже, затрагивая складки кожи и чувствуя, как возбуждается сам. Сейчас, когда Исан спал, Лэнси не боялся резко закрыться, ему не нужно было смотреть в глаза и просчитывать ответные действия, потому решиться было проще. Спустившись к его ногам, Лэнси коснулся паха губами, потом лизнул чувствительную кожу. Он не был любителем орального секса, но сейчас хотел сделать хоть что-то, изнывая от охватившего его и не имеющего выхода желания. Исан заворочался и инстинктивно немного раздвинул бёдра, облегчая Лэнси доступ, но продолжал ровно и глубоко дышать. От солоноватого вкуса на языке внутри защемило, резко прервавшись, Лэнси оседлал Исана, направив его в себя, и заскулил от забытых ощущений. Глубокого проникновения не было, пока Исан, пошарив руками по постели около себя, не открыл глаза и сразу же не сориентировался и огладил Лэнси от коленей до груди, задирая футболку.

Двигаться под его потемневшим взглядом стало некомфортно, Лэнси опустил веки и положил на руки Исана свои ладони. Сейчас наслаждение разливалось по телу, распаляя изнутри, бурным потоком смывалась подчистую память о насилии, и Лэнси хотелось совсем другого – хотя бы отголосков той страсти, что демонстрировал Исан когда-то.

– Исан, пожалуйста… – взмолился Лэнси, посмотрев на него, и просьба была услышана: тот опрокинул его на кровать и взял инициативу в свои руки.

Мешавшая контакту тел футболка болталась на шее, Исан отвлёкся и забыл о ней, принявшись покрывать поцелуями кожу Лэнси. Лэнси, чувствуя полную власть любовника над собой, стонал и растворялся в ощущениях. Ко второму заходу Исан растерял остатки осторожности и брал его уже как к-рут – резковато, настойчиво, вдавливая в постель всем телом, но Лэнси лишь сжимал пальцами его ягодицы и разводил шире бёдра, желая более глубокого проникновения. Доверял. Знал, что Исан не сделает ему больно.

Очнулись они, когда в спальне стало совсем уже светло – разгорячённые, скользкие от пота тела, так подходившие изгибами друг другу. По-прежнему нависая, Исан вылизывал шею Лэнси, но засосов не оставлял.

Пора было выходить из состояния эйфории, и Лэнси, запустив пальцы в щекочущие кожу длинные волосы, заставил Исана остановиться.

– Нужно таблетки принять, – сказал Лэнси, поймав затуманенный взгляд, новая страстная грань Исана ему нравилась.

– Можно не пить, – улыбнулся Исан, сбрасывая посторгазменную пелену. – Я жду ребёнка.

– Что? – Лэнси мигом очнулся и попытался выбраться из-под Исана.

– Что? – Его мягко удержали, а одна бровь Исана вопросительно изогнулась. – От Верна. Четыре стандартных года уже.

– Почему не сказал? – от изумления Лэнси не знал, как реагировать.

– Прости, – Исан погладил его по щеке, – не хотел, чтобы ты чувствовал себя ещё более обязанным.

– Поэтому твой отец был против развода?

– Типа того, – усмехнулся Исан и устроился полулёжа. – Верн за время моего отсутствия успел жениться, и ему наш брак тоже мешал. Мы договорились, что как родится сын, отправлю его на Керию. Вряд ли ситуация здесь выправится за два-три года.

– Но Исан… – Лэнси вновь потерял дар речи.

– Ты не хочешь встречаться с беременным? – шутливо прищурился Исан.

– Нет, ты что, – замотал головой Лэнси. – Просто как ты?..

– Всё нормально, Лэнси, – улыбнулся Исан и встал с постели. – Пойдём в душ?

Усталость после секса приятно разливалась по телу, хотя Исан уже не помнил тех времён, когда не испытывал недомогания. И виной было даже не отсутствие регулярного секса, который на таком сроке уже не являлся острой необходимостью, а ни на минуту не отпускающее нервное напряжение. И благополучного разрешения проблемы Исан, увы, не видел. Авар был далёк от спокойствия, общество по-прежнему раскалывалось, только сейчас противоборствовали сторонники каст и те, кто сознательно решил отказаться от традиций в пользу будущего равноправия своего народа. Для многих аварцев решающим аргументом послужило появление корабля рэнделов, уверовали в волю создателей и подчинились ей, но оставались и те, кто заявлял, что Империя специально это инсценировала, использовав секретное оружие.

Избранное при содействии Империи правительство состояло из представителей обеих противоборствующих частей аварского общества, к примеру, там вновь оказалась Марут, хотя Исан был уверен, что именно экс-лидер касты созидателей направила войска покарать жителей Эрренс. Нойд встал во главе правительства – тоже верил в благоволение рэнделов из-за отказа от каст, но Исан был искренне рад, что бывший член касты воинов не смешивал религиозные устои с решением повседневных государственных проблем. Напротив, воодушевлённый, он решал возникающие конфликты твёрдой рукой и, конечно, активно пользуясь помощью имперцев.

А конфликтов было очень много – и порой они вели к новым кровопролитным столкновениям. Имперские корабли патрулировали всю территорию Авара – благо она была довольно компактной, – чтобы гасить всполохи стычек и заодно отгонять пиратов и мародёров. Аварскую регулярную армию тоже помаленьку восстанавливали, но очень тщательно отбирали кандидатов – чтобы не дать оружие в руки тех, кто готов пойти против законной власти.

Масштабные теракты нивелировали многие совместные достижения правительства Авара и Империи – аварцы действительно являлись фанатиками, не жалевшими своих жизней ради убеждений. И они забирали десятки других жизней – тех, кто выбрал новую реальность без каст.

Судебный процесс над зачинщицей аварской революции затягивался – Инно вела себя на заседаниях вызывающе, и самое страшное, многие бывшие члены касты воинов её до сих пор поддерживали несмотря на массовую гибель соотечественников по её вине. Марут тоже аккуратно противодействовала правосудию: у Исана не было прямых доказательств, но он догадывался, что этих властных аварских женщин сейчас объединяет одно желание – вернуть касты. По-хорошему, требовались жёсткие меры, но Империя и так показала себя не с лучшей стороны, хотя из Союза её всё равно не исключили, признав смерть миротворцев достаточным аргументом для вторжения на чужую территорию. Это тоже выглядело фарсом на сцене большой политики, как и позиция проявить милосердие к той, что хладнокровно отдала приказ уничтожить населённую планету и собиралась подвергнуть аналогичной участи ещё одну из-за разницы во взглядах на мироустройство. По мнению Исана, больше всего в данном случае уместен был военный трибунал, который непременно вынес бы смертный приговор, но у Империи были связаны руки – казнив негласного лидера касты воинов, оккупанты уподобятся Инно в безжалостности.

Исан не знал, какие меры ещё можно предпринять, потому старался отключить эмоции и действовать по согласованному вместе с Реем и Верном плану. Правда, не всегда получалось – в моменты, когда его вновь посещали видения, становилось донельзя тревожно. Исчезнув, рэндельский корабль оставил его разум на время в покое, а потом сны вернулись – точнее, это были уже другие сны. Словно Исан находится во мгле западни, тело обволакивает вязкая масса, хочет закричать – голоса нет, а путы стягиваются тем туже, чем сильнее он пытается из них выбраться. Беспомощность Исана всегда нервировала, а скрывающаяся в сновидениях неизвестность пугала. Со временем он перестал барахтаться – и паутина позволяла телу безвольно висеть на упругих невидимых нитях и слушать мерный звенящий рокот, сквозь который иногда пробивались голоса.

По-настоящему жутко Исану стало, когда он поделился своими видениями с Реем – и тот показал, что видел, пока находился без сознания. То же самое. Только видения у Рея после пробуждения пропали. Всё это казалось странным: Исан не был на корабле рэнделов, не имел ментальных способностей и вообще не мог найти причин, почему его не оставляют сны.

Въевшаяся в мозг Рея идея о возвращении рэнделов не казалась Исану абсурдной – тоже знал, что создатели вновь обратили взор на своих детей. Но когда и как они должны появиться, понятия не имел. От ментального воздействия Рея страшные сны уходили на пару недель, и становилось легче. Мысли о рэнделах по-прежнему продолжали вытеснять всё остальное из его головы – Исан испытывал угрызения совести, что пустил отношения с Лэнси на самотёк, но психотерапевт успокаивал: в их случае излишняя навязчивость может сыграть только во вред.

И оказался прав – Лэнси сам пошёл навстречу в сексе, стоило Исану отдать ему инициативу. Получилось именно так, как представлялось: правильно, без неловкости и излишней нежности. Теперь Исан отдыхал с Лэнси телом и душой, заботясь о нём, вытаскивая на поверхность из-под колючей оболочки истинную сущность, и главное: получал отдачу. В отличие от всего, чем он занимался раньше и что делал сейчас на Аваре. Когда они наконец преодолели разделявший их психологический барьер, то занимались сексом – или, можно сказать, любовью? – почти всё свободное время, не могли насытиться друг другом. Правда, Исан всё же иногда сдерживался – он был полукровкой, а физические данные Лэнси соответствовали среднестатистическим керийским.

После бурного секса сон был глубоким – почти не мучили кошмары, но плохое самочувствие не отпускало, впрочем, за ребёнка Исан не беспокоился: ни у кого из родителей не было проблем с вынашиванием и родами. А вот мысли о создателях возвращались раз за разом, прочно застряв в голове.

Найти максимально возможный объём информации о рэнделах даже с уровнем доступа Исана оказалось непросто, некоторые архивы в Храме триединства имелись в единственном экземпляре и были уничтожены. Что-то присылали из Коме-дат-Ари, и Исан запоем изучал всё, что касается творцов. Конечно, он знал многое из программы обучения для Рэеллинов, но читаемые строчки не казались сухими хрониками, чувствовал, что сейчас творится история – такая же, как во времена, когда создатели ещё присутствовали в Галактике.

Первое, что Исан уяснил ещё в детстве: рэнделы почти никогда не вмешивались в ситуацию лично, предпочитая косвенно влиять на ход событий с помощью тех, кого они избирали в качестве проводников своей воли. Довольно распространённым считалось мнение, что Рэеллинов наделили властью именно рэнделы, но Семья не поддерживала легенду. И факты подтверждала с большой осторожностью, поскольку несколько членов императорской семьи действительно вступали в контакт с древней цивилизацией и, повинуясь мудрым советам старших, способствовали установлению равновесия в Галактике.

Перечитывая разделы о Кареме-объединителе, Арвине и Кинери, Исан наткнулся на параграф о перерождении – рэнделы умели реплицировать своих избранников в момент смерти, давая шанс на вторую жизнь и новые свершения. Сознание, лишившись тела тем способом, который первыми освоили Духи, возвращалось в новом качестве – с этого момента воскрешённого считали рэнделом. История знала факты перерождения керийцев и аварцев, единичные, очень яркие случаи. Последний избранный Исан Оберн встал на сторону Империи в войне против рэнделов, которая в итоге закончилась тем, что создатели покинули Галактику – больше им здесь делать было нечего.

Исан вдруг вспомнил о камрах. Ведь те, по сути, поступили так же: дали Империи навигатора как инструмент и пытались помочь в борьбе с Духами. Правда, помощь полностью соответствовала уровню их нынешнего развития – заодно чуть не поужинали победителями. А может, в остатках разума камр и правда содержалась память рэнделов, поэтому они как могли содействовали, вспомнив, что когда-то тоже были великими…

– Господин Ш’ии, вас срочно вызывают в госпиталь! – лейтенант Ирсон, ставший его ассистентом на Аваре, выглядел взволнованным. – Произошло покушение на господина Нойда.

Исан свернул все окна на планшете и моментально подскочил:

– Аэрокар на площадке?

– Так точно! – отчеканил Ирсон, выпуская его из гостиничного номера первым.

Уже привыкший игнорировать тянущую боль в животе Исан одним прыжком влетел в кабину атмосферника и сел рядом с пилотом-стражником.

Поборники каст уже не раз пытались уничтожить сторонников нового правительства, но впервые это коснулось его члена. Главный врач столичного госпиталя Кашриим и ещё один доктор встретили Исана в просторном холле.

– Разряд прошёл близко к лицу и серьёзно повредил левую часть, включая левый глаз, – отчитывался статный аварец в медицинской униформе. – В данный момент жизни господина Нойда ничего не угрожает, но необходимо будет провести несколько операций.

– Он в сознании? – спросил Исан: медики утвердительно кивнули. – Проводите меня к нему.

Исан медленно выдохнул и пошёл по коридору, на секунду в глазах потемнело, а по низу живота будто пронеслась волна иголок, но он сразу же забыл о боли, когда увидел перевязанную голову Нойда, который не выглядел подавленным, а сидел на кровати, скрестив ноги, и свободным от бинтов глазом изучал голограмму документа на аварском.

– Убийца принял яд в камере, – сказал он, увидев Исана. – Но ясно, кто несёт за это ответственность.

– Господин Нойд, я уже предлагал вам усилить охрану, – нахмурившись, сказал Исан. – Придётся повторить.

– Не стоит, акари, платы за деяния мне не избежать, – с отстранённой обречённостью произнёс Нойд.

– Господин Нойд, мы с вами говорим о разных вещах, – строго продолжил Исан. – Позволив себя убить, вы дадите повстанцам то, чего они добиваются. – Нойд отключил голограмму и прикрыл здоровый глаз. – Я выделю вам пять моих стражников.

– Хорошо, акари.

Попросив у доктора укол анальгетика, Исан взялся решать возникшие в связи с покушением проблемы, лавиной обрушившиеся на и без того некрепко стоявшее на ногах правительство Авара. Вернулся в гостиницу уже после заката, Лэнси накрыл на ужин и ждал его в полумраке.

– С Нойдом всё в порядке? – Естественно, новость о покушении уже разлетелась.

– Да, жить точно будет, – Исан со вздохом опустился на пол рядом с креслом, есть не хотелось совершенно.

– А ты как себя чувствуешь? – Лэнси соскользнул к нему на колени.

– Пойдёт, – качнул головой Исан. – Устал только.

– Поешь. – Взгляд Лэнси выражал тревогу.

– Не хочу. – Исан отклонил голову на сиденье. – В душ и спать.

Силы оставляли его, и все мысли были только о постели, а под тёплыми струями воды вновь закружилась голова, и пришлось придержаться за скользкую стенку, чтобы не упасть. Действие инъекции, видимо, подошло к концу, и дискомфорт плавно нарастал, превращаясь в колотьё. Наскоро помывшись, Исан, шатаясь, поплёлся в спальню. Глаза закрывались на ходу от желания немедленно заснуть.

– Исан, всё в порядке? – Лэнси подскочил с места, заметив его нетвёрдую походку.

– Просто устал. – Исан лёг на кровать и вытянулся, но облегчения не последовало.

– Точно в порядке? – проверив его лоб прохладной ладонью, Лэнси сел рядом. – Может, врача вызвать?

– Я сегодня дважды был в госпитале, – отмахнулся Исан.

– У стражников есть портативный медсканер, да? – не унимался Лэнси, раздражая этим Исана.

А через пять минут занервничали оба – сканирование показало угрозу выкидыша и красным шрифтом и неприятным голосом сообщило о необходимости незамедлительно обратиться в ближайший госпиталь.

Доктор Кашриим с керийскими военными врачами уже ожидали их, но Лэнси в палату на время исследований не пустили. Вердикт после углублённого сканирования звучал неутешительно:

– Мы можем остановить родовую деятельность сейчас, но это негативно отразится на ребёнке, – старший медик с «Третьего» волновался, озвучивая решение консилиума, в котором принимали участие и врачи Императорского госпиталя. – Роды естественным путём на таком сроке – тоже огромный риск.

– Что вы предлагаете? – спросил Исан, которого для ясности рассудка успели накачать обезболивающим.

– Операция и помещение ребёнка в инкубатор. Срок позволяет. Необходимое оборудование имеется. Правда, мы обязаны предупредить вас, господин Ш’ии, что оперативное вмешательство может стать причиной вторичного бесплодия.

– Действуйте, – выдохнул Исан и закрыл глаза.

Это было единственно верным решением в сложившейся ситуации: проблемы с репродуктивным здоровьем бывшего мужа императора не могли перевесить потенциальный риск для жизни сына монарха.

Глава 4. Приоритеты

Кали хотел было возмутиться по поводу наглого поведения Сарейса, но умом понимал, что это идеальный вариант: роман с начальником личной охраны императора не подвергнется огласке и никто не осудит его за такой выбор партнёра. Проходил с Найром – все знали и относились с пониманием. Стражники всегда были на особом положении, отношения с рядовыми к-рутами если и не порицались, то одобрения точно не вызывали – другой уровень.

Места в Страже долгое время передавались чуть ли не по наследству, служба давала к-рутам финансовое благополучие и перспективы для детей. Но весь состав охраны императора, когда погиб Ардин, был казнён, и Рею пришлось в срочном порядке набирать новый из числа полицейских. Кто-то не прижился, как Найр, кто-то, наоборот, увидел своё призвание в обеспечении безопасности Семьи. Со временем традиции прошлого возродились – к-рутов и полукровок тщательно отбирали и долго готовили, что вновь сделало Стражу элитным подразделением, к которому никто не относился как к отряду клановых наёмников с Орти или Нериде. Кали был в курсе, что телохранители знали историю Семьи гораздо лучше обывателей, а их лояльность обеспечивалась существенными привилегиями. Правда, предательство влекло за собой единственное наказание – смерть.

Встречаясь со стражниками в коридорах правительства, Кали искал среди них Сарейса – но для него все они были одинаковыми: высокие мускулистые фигуры, облачённые в чёрную форму с головы до ног, как тени. Узнавать Сарейса стал к концу недели, тогда же обменялся с ним контактами и договорился о встрече перед выходными. Кали любил хороший секс – он позволял без последствий расслабиться после рабочих нагрузок, потому упускать представившуюся возможность не собирался. Сарейс сам вызвался его сопровождать, пусть теперь и отрабатывает.

Вечер должен был закончиться сексом, потому Кали пришлось наконец разобрать вещи и привести квартиру в порядок. Разовая акция ни к чему не обязывала, а вот при постоянных встречах становилось неудобно. Для выхода в свет Кали выбрал узкие брюки и приталенную рубашку, которую застегнул не до конца, не соблазнения ради – просто нравилось выглядеть вызывающе, а наличие пары гарантировало безопасность, хотя публика в Нижнем городе в среднем была более цивилизованной, чем на Нериде.

Кали уже давно не комплексовал насчёт роста и телосложения – для многих к-рутов был сексуально привлекательным, пусть и в качестве случайного любовника. Впрочем, он догадывался, что кто-то из его предков явно согрешил, слишком в нём было мало изящества, хоть и как полукровка Кали не выглядел – тот же Исан, имевший четверть к-рутской крови, походил на керийца гораздо меньше.

Оценив свой внешний вид на «с коктейлем потянет», Кали спустился на парковку, где договорились встретиться с Сарейсом. Он тоже был одет в гражданское, но, увидев Кали, нахмурился.

– В этом ты в бар не пойдёшь, – произнёс Сарейс тоном, не терпящим возражений.

– С чего это? – ухмыльнулся Кали. – Давай без этого вашего собственничества. Сегодня я занимаюсь сексом с тобой, но как я одеваюсь – не твоё дело.

Сарейс с шумом втянул воздух и открыл перед ним дверцу гравикара. Правда, до бара стражников они не доехали – машина остановилась у дверей ночного клуба. Кали по большому счёту было плевать, где развлекаться, потому он возражать не стал.

Публика в клубе оказалась разношёрстной – на танцполе в основном резвилась керийская молодёжь, и Кали с удовольствием присоединился, вливаясь в кажущееся беззаботным веселье. Он был старше – по юности многие керийцы имели опыт с к-рутами, такие знакомства являлимь приятным разнообразием, но редко приводили к смешанным бракам. Во всяком случае, на Керии. До отношений с Найром Кали не раз в таких клубах бывал, но сексом с незнакомцами занимался всего дважды, и прелестей тогда не оценил. А сейчас цели искать кого-то не стояло, хотел потанцевать – на ночь уже имелись планы.

Видимо, Сарейс вообще не являлся любителем подобного времяпрепровождения и пытался показать, что не против приступить к следующему пункту программы, однако подгонять Кали не стремился: занял столик рядом с танцполом, заказал себе воды и увлечённо что-то читал на планшете. Картина выглядела невообразимо уныло, но каждый раз, как к Кали приближались с намерением познакомиться, он напоминал себе, что пришёл сюда не один. На алкоголь старался не налегать, хватало музыки и атмосферы, чтобы расслабиться – так, как давно уже не получалось. С момента отъезда с Нериде.

Когда на талию в очередной раз легли чужие руки, Кали понял, что пора ехать домой: народ в клубе пьянел и смелел, а многие его товарищи по танцу уже нашли себе спутников на ближайшую ночь.

– Мне надоело, – сказал Кали, сев напротив Сарейса, который с неохотой поднял глаза от планшета.

– Хорошо, – ответил он, поднимаясь из-за стола.

Безэмоциональность начинала раздражать, но Кали тормозил возмущение – секс с Сарейсом ему в целом понравился. Только вот без опьянения и драйва взаимного влечения перейти к нему было не так просто, и Кали решил устроить вынужденную паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Я в душ, – сказал Кали, когда они переступили порог квартиры. – Располагайся.

Сарейс и правда расположился – когда Кали вышел из ванной в одном полотенце на бёдрах, тот ожидал его обнажённым на кровати. Пришлось улыбнуться и задержаться взглядом на его мощном теле без единой татуировки, хотя сейчас вдруг захотелось, чтобы этот вечер уже закончился. Разглядывающий тёмный взгляд вновь был нечитаем и даже скорее неприятен.

– Иди сюда, – Сарейс сел и протянул к нему руки.

Когда Кали подошёл, Сарейс развязал узел полотенца, отбросил его на пол и провёл языком от пупка к паху, заставив задрожать. Кали догадался, что Сарейс видел их секс втроём – знал предпочтения, ведь оральные ласки для него являлись не просто прелюдией, а полноценным сексом, после которого можно было окончательно раскрепоститься и позволить любовникам делать с телом что угодно. Именно так Исан готовил его для Верна.

Сарейс опрокинул Кали на кровать и продолжил умело работать языком и губами, доставляя наслаждение, прорывавшееся сквозь неловкость секса по договорённости. На пике Кали выгнулся и сдавил голову Сарейса бёдрами, тот мягко развёл их, оторвавшись от его паха, вытер рот простынёй и провёл по впалому животу широко раскрытой ладонью. Наступило время ответной услуги.

– Как тебе нравится? – спросил Кали, приподнимая голову.

Поза была непривычной: Сарейс сел, развернул Кали спиной к себе, уложил его животом на свои ноги, насаживая на себя, и, прочно зафиксировав бёдра руками, начал управлять ритмом. Не лицом к лицу, как было принято даже у чистокровных к-рутов.

Жёсткий секс у Кали, конечно, случался, но это было совершенно другое, куда менее физическое. Сарейс перевернул его на спину и вошёл уже обычным способом. Подставляясь под поцелуи, Кали чувствовал себя растекающейся массой в его руках, сам пытался отвечать на ласки, обнимал талию ногами, прижимая к себе. Да, секс с Сарейсом был хорош – за такой можно простить и скучную мину, и абсолютное нежелание развлекаться. Следующий оргазм стал синхронным, и Сарейс, успокоив дыхание в объятиях Кали, встал и по-свойски направился в ванную.

– У тебя же завтра выходной. Останешься? – спросил Кали, когда он вернулся.

Уже через месяц Кали предложил Сарейсу переехать: всё равно работали практически в одном месте, и добираться до резиденции из центра столицы было удобнее, чем из Нижнего города. Он согласился без колебаний, но с условием оплаты аренды квартиры пополам и этим же вечером перевёз вещи.

Конечно, после двух циклов одиночества, присутствие постороннего в квартире дисциплинировало, хотя у Сарейса имелась удивительная способность казаться незаметным несмотря на внушительные габариты. Кали не знал, было ли это врождённой чертой, или он приобрёл навык во время обучения на стражника. В любом случае Сарейс ему абсолютно не мешал, а крайне загруженный рабочий график обоих не позволял пересекаться дома слишком часто.

Возможно, в Кали говорило малодушие, но жить в квартире, где находились вещи любовника, стало спокойнее – отвлекало от одиночества. Когда-то он предложил совместное проживание Найру, чтобы создать ощущение нужности и перекрыть пустоту внутри. И сейчас он не имел никаких иллюзий насчёт Сарейса, заранее настраивался не привязываться и жить одним днём. Точнее – одной ночью, приносившей наслаждение и не оставлявшей никакой горечи. Как и никому не нужных ожиданий.

Такт и уровень воспитания Сарейса, как оказалось, были ближе к керийским – он родился и вырос в Нижнем городе и относился ко всему не так, как к-руты и полукровки, с которыми Кали до этого встречался. Возможно, Сарейс просто привык держать себя в рамках – начальник личной охраны императора нёс на плечах огромную ответственность и не имел права на импульсивность. Впрочем, спокойный, иногда даже казавшийся медлительным Сарейс устраивал Кали в сексе полностью, остальное почти не волновало. Особенно он старался не думать о чувствах Сарейса к Верну, накладывались личный опыт и отношение к императору – искренне радовался, что всё осталось в прошлом. Правда, отгонять мысли о Верне было довольно сложно – порой ощущал, что с ними в постели незримо присутствует третий. Не представлял, чем заслужил не только по-к-рутски страстный секс, но и сладко-тягучие поцелуи, которых в жизни Кали, пожалуй, никогда до этого не было.

– Представляешь его, когда ты со мной? – не выдержал Кали, прерывая Сарейса.

– Нет, зачем? – искренне удивился он. – Я даже не сравниваю.

– Да ну, – неверяще нахмурился Кали.

– Тогда такой же вопрос к тебе, – ухмыльнулся Сарейс, садясь на кровати: Кали закатил глаза. – Это лучше, чем деградировать, постоянно думая о недостижимом.

– Кто тут деградирует? – возмутился Кали и еле сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по широкой спине.

Сарейс негромко рассмеялся и пошёл в ванную, ему на недовольство было наплевать, хотя Кали сам напросился – задавать подобные вопросы после секса не стоило. Слово «деградация» звучало неприятно и никак не выходило из головы. Сарейс, как и всегда, бесшумно собрался и прикрыл за собой дверь, а оставшееся до выхода на работу время Кали лежал и смотрел в потолок, думая о том, что происходит в его жизни с момента возвращения на Керию.

Конечно, Сарейс молча не одобрял беспорядочные связи – даже чересчур откровенная одежда Кали ему не нравилась, по поводу взглядов в чью-либо сторону и думать не хотелось. Не то чтобы Кали приходил в восторг от такого положения вещей, но принимал условия договора – в общем и целом их отношения были выгодны обоим. Правда, смущало некоторое противоречие в умозаключениях Сарейса: образ Верна в его глазах не померк даже после того, как тот переспал со многими стражниками, а Кали даже подумать о шаге в сторону нельзя.

Или Сарейс под деградацией имел в виду что-то другое? Иногда Кали казалось, что все его мысли видят насквозь и смотрят со снисхождением, но решил не заморачиваться – изначально не стоит ни на что рассчитывать с тем, кто начал спать с тобой ради великой и светлой любви к другому. Чем это лучше ситуации с Найром, которым двигало лишь желание не потерять работу из-за плохого самочувствия во время беременности? Даже хуже, наверное.

Кали усилием воли заставил себя подняться, принять душ и отправился пешком на работу. Новость о покушении на главу аварского правительства пришла ещё ночью – теперь нужно было разбираться с последствиями. Ему оставалось метров пятьдесят до здания правительства, когда завибрировал комм – Верн срочно вызывал к себе. Пришлось, минуя собственный кабинет, сразу идти к императору.

– Привет, Кали, – Верн был обеспокоен, хотя и старался не показывать виду. – Мне нужно срочно уехать. Поможешь Тиалу на совещании с Торговой федерацией? У Нарека есть моё расписание, подумайте вместе, что и как лучше перенести.

– Конечно, – кивнул Кали и не удержался от вопроса: – Что-то случилось?

– У Исана начались преждевременные роды, я полечу в госпиталь, чтобы узнать у Ларду подробности.

– Я всё сделаю, Верн, – уверенно сказал Кали и с ходу запустил вызов Нареку.

Убедившись, что дела переданы в надёжные руки, Верн в сопровождении Сарейса и ещё двух стражников пошёл к выходу. Утренняя новость выбила его из колеи – никак не ожидал, что у Исана могут быть проблемы с вынашиванием. Бывший муж казался крепче физически, хотя и не мог, конечно, похвастаться здоровьем биологического отца.

– Господин Рэеллин, – главный врач встречал Верна в своём кабинете, – углублённое сканирование показало угрозу преждевременных родов у господина Ш’ии.

– Почему я узнаю об этом только сейчас, доктор Ларду? – Верн не собирался пока разбрасываться обвинениями, но фактически именно персонал Императорского госпиталя допустил опасную ситуацию.

– Комплекс причин, господин Рэеллин. – Ларду не мог не заметить шпильку, занервничал. – В первую очередь повлиял высокий уровень стресса, который ваш муж… бывший муж испытывал в течение долгого времени.

– Что сейчас могут предпринять врачи на Аваре? – спросил Верн.

– Родовая деятельность может быть остановлена, но если господин Ш’ии не изменит в ближайшее время образ жизни, то ситуация повторится. Вам нужно помнить, что стресс отца отражается на развитии плода.

– Вы предлагаете искусственные роды? – Других кандидатур, кого можно отправить на Авар, у Верна не было, поэтому «изменение образа жизни» не подходило.

– Родоразрешение оперативным путём, – утвердительно наклонил голову Ларду.

– Доктор Ларду, это не лучший вариант, мне кажется, – У Верна пересохло в горле.

– Господин Рэеллин, я согласен с вами, что это несёт некоторый риск для репродуктивного здоровья господина Ш’ии в дальнейшем, но пациенты госпиталя успешно рожали других детей после оперативного вмешательства на таком сроке. Конечно, следующую беременность необходимо будет тщательно наблюдать, и, возможно, сделать несколько коррекций… – Ларду запнулся, когда встретился с ледяным взглядом Верна. – С другой стороны, вы прекрасно знаете, что вашему бывшему супругу было поставлено первичное бесплодие и для наступления беременности ему пришлось проходить серьёзную гормональную терапию. Поэтому медицинское вмешательство в его ситуации всё равно будет обязательным. В данном случае, я считаю, важнее избежать риска для жизни вашего сына.

– Вы правы, доктор, – вздохнул Верн. – Если господин Ш’ии согласен, проведите операцию.

Всё это казалось безмерно, до ломоты в груди, жестоким, и Верну пришлось принимать решение, выбирая, кто важнее не для него – для Империи. Рей настоял на этой беременности в династических целях, а потом Верн отправил Исана на Авар, не считаясь с его положением, просто никому больше не доверял. И теперь, если Исан захочет родить ребёнка – желанного и по взаимной любви, – ему придётся всю свою жизнь подстраивать под ритм беременности и иметь множество ограничений, как когда-то это случилось у Джейса.

И тем не менее доктор был прав: сейчас жизнь ещё нерождённого сына императора важнее. Верн понимал, что совместные дети с Теллимом если и появятся, то нескоро, а внутренние правила предписывали монарху иметь минимум двоих сыновей. К тому же… родословная детей от первого брака считалась безупречной, а вот потомство от Теллима при ближайшем рассмотрении могло вызвать вопросы. Верна не волновало низкое происхождение мужа, даже его отец искренне понравился простотой и не свойственными в его круге общения открытостью и доброжелательностью, но наследником должен был стать чистокровный аристократ, как бы цинично это ни звучало. Верн похвастаться таким происхождением не мог – внебрачный сын, рождённый ассистентом, погибшим во время родов, – но император Ардин заранее подготовил ему пару в лице сына своего брата и племянника, чтобы закрепить свежую кровь кровью Рэеллинов. При том что Верн не являлся наследником – просто третьим сыном. Такова была жестокая действительность Семьи.

Если отключить эмоции, после рождения сына Исану станет проще справляться с обязанностями на Аваре. Верн знал, что и Исан это понимает – раз сразу согласился с предложенным вариантом.

Верну провёл ещё несколько часов в госпитале в ожидании результатов операции. К счастью, всё прошло успешно: новорождённого сразу поместили в инкубатор, а Исана погрузили в медикаментозный сон, чтобы ускорить процесс регенерации.

К этому моменту с Нериде прибыл Рей и, хмурясь, изучал отчёт Ларду о состоянии ребёнка и новоиспечённого отца.

– Как думаешь назвать сына? – спросил он, закрыв голограмму.

– Ноэм, – Верн попытался прочитать эмоции дяди, но ничего положительного там не увидел. – Завтра после обеда прибудет генетический материал для проведения экспертизы, и я сделаю официальное заявление. Доктор Ларду считает, что с транспортировкой ребёнка на Керию стоит повременить пару недель.

– Ясно, – сквозь зубы сказал Рей. – Мы с Джейсом съездим за Ноэмом на Авар, как раз приурочим к годовщине выборов нового правительства.

Он настолько стремительно покинул кабинет, что Верна обдало лёгким ветерком. И хотя теплоты в общении дяди с первенцем никогда не наблюдалось, уже давно стало ясно, что тот дорог ему не меньше других детей. Не волнуйся Рей за Исана, не сорвался бы тогда на его поиски на Авар, бросив Верна в одиночку разбираться с цранху.

Тягостное ощущение не смог исправить даже Теллим, не нуждавшийся в пересказе новостей. Несмотря на настороженное отношение к бывшему мужу Верна, ситуация ему тоже казалась несчастливым стечением обстоятельств.

– Если бы Исан оставался на Керии или хотя бы вовремя обратился к специалистам, беременность можно было бы сохранить, – сказал он, хотя Верн не собирался начинать этот разговор, и без того чувствовал себя ужасно.

– Я знаю, – ответил Верн, скривившись. – И если бы он год не провёл среди чокнутых фанатиков, тоже. – Заметив, что Теллим изменился в лице, Верн подошёл к нему и приобнял за плечи: – Извини, Тел, нет настроения.

– Ничего страшного, я понимаю.

Больше Теллим тему не поднимал, хотя легче от этого Верну не стало. Доктор Ларду отчитывался о состоянии здоровья Исана и Ноэма каждый час, но только ночью Исан вышел на связь из больничной палаты.

– Привет, ты как? – спросил Верн.

– Пойдёт, – слабо улыбнулся Исан, выглядел он измождённо, но не подавленно. – Уже сходил посмотреть на Ноэма. Мельче Арена при рождении раза в полтора.

– Прости меня… – негромко сказал Верн.

– Ты не виноват, Верн. – Исан убрал с лица спутанные волосы. – Может, так и правда всем будет лучше.

– Тебе точно нет. – В носу Верна защипало, и он шмыгнул носом.

– Теперь я точно свободен. – Звучало как-то совсем обречённо.

– И это говорит тот, кому придётся остаться на Аваре, – съязвил Верн, а Исан усмехнулся. – Только не говори мне, что там лучше, чем в Империи, рядом со мной.

– Скажем так, сравнимо. – Не только губы – глаза Исана смеялись, и у Верна отлегло: если может шутить, значит, всё более или менее нормально.

– Береги себя, Исан.

– Ты тоже.

В результатах генетической экспертизы Верн не сомневался, но она была обязательной для всех детей императора. Сделать официальное объявление о рождении сына было решено уже утром, и Верн набрасывал примерный текст обращения перед тем, как отправиться в резиденцию.

– Можно? – в кабинет заглянул Кали, последние два дня он активно помогал Тиалу, которому пришлось взять многие вопросы императора на себя.

– Проходи. – Верн отодвинул планшет и устало потёр переносицу.

– Как они? – спросил Кали.

– Хорошо, – ответил Верн, ему не нужно было уточнять, о ком идёт речь.

– Верн… – Кали колебался, что было на него не очень похоже.

– Да? – Верн посмотрел на него внимательно, но никаких тревожных признаков не обнаружил.

– Мне кажется, произошла утечка информации о рождении Ноэма, – осторожно произнёс Кали.

– Почему так думаешь? – нахмурился Верн: если кто-то из военных или врачей Императорского госпиталя проболтался, придётся проводить внутреннее расследование.

– Слух пошёл от Дома Атедис, – ответил Кали. – А дальше разнеслось. Как понимаю, Атедисы узнали это от своих контрагентов на Аваре.

– И? – поднял бровь Верн.

– Опять хотят собрать совет.

– Зачем?

– Думаю, чтобы обсудить твоё семейное положение, – Кали присел на подлокотник кресла, по-прежнему прижимая к себе, как щит, планшет.

– Как это мило, – закатил глаза Верн.

– Вполне, – пожал плечами Кали. – Все думали, что ты устранил Исана из-за ссоры с Реем, но гипотеза не подтвердилась, Рей – всё ещё твой советник. А сейчас вскрывается информация, что разводились вы в момент, когда Исан ждал ребёнка. Считают это подозрительным.

– Думаешь, хотят предложить мне кого-нибудь? – Скопившееся напряжение мгновенно нашло выход, и Верн прыснул.

– А что, завидный холостяк, – заулыбался Кали в ответ.

– Придётся этот факт исправить, – всё ещё смеясь, Верн взял в руки планшет.

– Ты расскажешь Империи о Теллиме? – поднял брови Кали.

– Нет, но я могу объявить о заключении непубличного брака, сохранив личность супруга в тайне.

– Вполне вариант. Вместо одной сенсационной новости будет две, – Кали встал и направился к двери, посчитав, что разговор окончен.

– Да, Кали, – Верн оторвался от планшета и посмотрел на него.

– Что-то ещё? – Кали остановился, ожидая новых поручений.

– Спасибо тебе.

– За что? – Кали не очень правдоподобно удивился.

– За помощь, – сказал Верн. – Я рад, что ты вернулся.

Глава 5. Плата за деяния

Прочные путы обволакивали тело, каждая мышца была настолько расслаблена, что, казалось, перестала существовать. Возможно, оболочка и правда ушла в небытие. Мысль кольнула разум, заставив встрепенуться – но сети не сжались, как обычно, и позволили вырваться из своих липких невидимых нитей. Выскользнуть, просочиться и вырваться на свободу бестелесной тенью, сквозь мглу, сквозь неосязаемые стены.

Чрево огромного корабля выпустило его в открытый космос, и можно было наблюдать мириады таких же монстров – связанных между собой плетями серо-голубой паутины, кажущейся чистой органикой. В пульсирующем скоплении, или скорее гнезде, ячеек было настолько много – сотни, тысячи, миллионы? – что стало до дрожи жутко, Исан попробовал вдохнуть и проснулся, резко сев на больничной кровати. Ещё не отойдя от кошмара, начал ощупывать себя.

– Что-то приснилось? – Лэнси сидел в кресле рядом и смотрел на него испуганными, подёрнутыми сном глазами.

– Как обычно, – Исан, убедившись, что вокруг привычная реальность, опустился на подушку, живот от неосторожных движений начало потягивать.

– Обычно ты не просыпаешься, – Лэнси перебрался на край кровати и взял ладонь Исана в свои руки. – Точно всё в порядке?

– Да, Лэнси, всё нормально. – Исан тяжело вздохнул, и вновь стало немного больно. – Если ты об операции, то вообще ничего страшного. Потом только придётся наблюдаться.

– Я не об операции, – нахмурился Лэнси.

– А что тебя смущает? – Исан приподнял голову и посмотрел на него.

– Как ты можешь говорить, что всё нормально, если Нойда чуть не убили вчера, а завтра, может, и правительство разнесут?

– Ты прав, – вымученно улыбнулся Исан. – Надо усилить охрану палаты Ноэма.

– Империя не отступит? – спросил Лэнси.

– Нет, – покачал головой Исан. – Если не против, я попробую немного поспать. Завтра мне нужно быть в строю.

Исан слегка потянул руку Лэнси, и он подался вперёд, уловив намёк: ширина кровати позволяла разместиться на ней вдвоём. А Исану с Лэнси под боком спалось лучше. Правда, сон этой ночью повторился, но уже не испугал, лишь разбудил, после чего Исан долго лежал, прижимая спящего Лэнси к себе, и наблюдал за редеющими сумерками, а затем и за занимающимся рассветом через огромное бронированное окно. Мысли путались, рвались и перескакивали с неприятных сновидений на не менее неприятную действительность, в которой лишь одно обстоятельство радовало: Ноэм скоро отправится на Керию.

Имя будущему сыну выбрали задолго до его рождения – в честь одного из императоров. Единственное, о чём нынешние экс-супруги смогли спокойно договориться, все остальные темы провоцировали ссоры, и Исан до сих пор не понимал метаморфозу Верна – такой неконтролируемой бури эмоций и поступков не было никогда. Сейчас, когда их с Верном связывали только Семья и двое детей, стало проще. Тем более что император ощутил свою власть в полной мере и научился отдавать приказы. Не просить, как раньше, а распоряжаться – Исан видел разумность в действиях Верна и подчинялся. Отсутствие права на принятие решений его не тревожило, на первом месте всегда была воля Империи – долг Рэеллинов с самого рождения.

И сейчас Исану предстояло решать проблемы Авара, а не беспокоиться о сыне, который очень скоро будет в абсолютной безопасности рядом с Верном. Физически Исану станет проще. И психологически. Хотя он постоянно забывал, что ждёт ребёнка, отмахивался от этой мысли – и поплатился. А может, сам подсознательно довёл ситуацию до такого результата, теперь уже не разобрать. Династическую повинность он выполнил, и о детях думать больше не хотелось. Точно не до возвращения на Керию. Исан был уверен, что Лэнси его в этом поддержит.

Утром Исан получил дозу болеутоляющего и отправился к Нойду – ему тоже пришлось в спешном порядке покинуть госпиталь: так и ходил с повязкой на пострадавшем глазу, шокируя окружающих ожогом на половину лица, кожа которого не успела регенерировать. Исану с едва заметным косметическим швом на животе повезло больше.

Времени приходить в себя у них не было – пособников киллера задержали, но на допросах добиться от них каких-либо сведений не удалось, успели лишь изъять яд, припасённый на случай ареста, и тем самым смогли обеспечить сохранность их жизней. Местные псионики тоже оказались бессильны – блоки поставили телепаты высокого уровня, а среди работавших на новое правительство такие отсутствовали, как и среди стражников Исана. Нойд не пожелал приказывать своим подданным принимать синтетик – крайне рискованно, да и дело добровольное. В итоге Исан попросил Рея привезти штатных псиоников с собой, хотя и не был уверен, что те справятся.

Ощущение связанности по рукам и ногам не оставляло, Исана раздражала собственная беспомощность, казалось, пора уже предпринять решительные действия, но они с Верном и Реем договорились подождать до праздника – скоро исполнится год с момента избрания нового правительства Авара, а любые подозрения могут нарушить установившееся хрупкое равновесие, как и громкие обвинения в адрес находившейся в тюрьме Инно. Всё-таки большинство граждан истерзанного революцией государства проголосовали за стабильность и упразднение каст, предложенное Нойдом. Или, может, они просто поверили, что он олицетворяет собой волю создателей наравне с имперцами.

Здание, где сейчас располагалось правительство, имело форму полушария – понятие «триединство» и связанную с ним пирамиду теперь намеренно избегали. Это казалось Исану нерациональным, но аварцы действительно очень много внимания уделяли внешней эстетике. И раз здание в форме тетраэдра, по их мнению, могло помешать слаженной работе нового госаппарата, то спорить с ними было бесполезно.

Исан участвовал на очередном экстренном совещании, а мысли вновь стремились улететь куда-то вдаль – время шло к обеду, и видения из ночного сна повторились наяву уже дважды, из-за них голова раскалывалась. Ни один анальгетик от боли не помогал – только ментальное воздействие Рея, обращаться к посторонним псионикам Исан считал недопустимым.

Лица аварцев казались исполненными беспокойства, обсуждали недавнее покушение на Нойда и новое столкновение на удалённой от столичной планеты станции. Несмотря на состояние здоровья, Нойд держался стойко, но его внешний вид смущал не только Исана – все отводили глаза, словно стесняясь его пугающего ожога и скрытой под повязкой половины лица.

Всё было как всегда, ничего не менялось – взгляд Исана скользнул с матовой поверхности овального стола на окно во всю стену: столица Авара жила, двигалась, цвела островками скверов, искрилась водой строгих линий каналов и блестела стёклами монументальных строений геометрических форм. Ей было плевать на борьбу за власть, интриги и волнения – или она создавала иллюзию своего безразличия.

В попытке вернуться к теме совещания Исан прикрыл глаза ладонью, помассировал виски, убрал руку – и увидел, как здания опутывает липкая даже с виду серая пузырящаяся паутина. Как в его сне. Она шевелилась, пытаясь отвоевать себе как можно больше пространства, словно была живой. Зрелище заставило невольно задержать дыхание – стало одновременно противно и страшно. А ещё Исан начал чувствовать эмоции этой сети, они пробирались в его разум, облегчая головную боль, освобождая сознание.

– Что вы думаете по этому поводу, акари? – Нойд вырвал из оцепенения, заставил вздрогнуть и повернуться в его сторону.

– Я вас поддерживаю, господин Нойд, – машинально ответил Исан и тут же вернулся взглядом к окну: паутина исчезла.

С момента, как он оказался на Нанхи, и до сегодняшнего дня видения продолжали прогрессировать – сначала Исан связывал их с артефактом и возможным возвращением рэнделов, а потом решил, что не стоит исключать и заболевание: далеко не все Рэеллины имели здоровую психику, и галлюцинации, мании и прочие симптомы передавались по наследству. Одни суицидальные наклонности членов Семьи чего стоили. Признавать свою ненормальность, а также обращаться за психиатрической помощью было не сказать чтобы приятно, но и игнорировать проблемы казалось недопустимым. Как с беременностью, когда запущенный случай может привести к крайне неутешительному итогу. А ведь на его плечах лежала огромная ответственность, Исан решил не откладывать этот вопрос в долгий ящик и обсудить его с Реем, как только он с Джейсом прибудет на Авар.

– Акари, правда, что ваш отец прилетит на празднование в столицу? – в коридоре его остановила Ивраш. Экс-жрица приветливо улыбалась и смотрела снизу вверх, но Исан всегда общался с ней сдержанно:

– Да, госпожа Ивраш.

– Не могу поверить, что уже полтора года прошло с тех легендарных событий, – жизнерадостно продолжила она, по привычке взяв его за руку, и Исан невольно начал разглядывать её замысловатую причёску с искусно вплетёнными бусинами.

– Да, никто не предполагал, что те переговоры станут для Совета каст последними, – согласился Исан, терпеливо снося противоречащее керийскому этикету прикосновение, поскольку для аварцев это считалось нормой.

– Акари, вы даже не представляете, как я восхищаюсь решимостью вашего отца: Империя не только предложила Авару помощь, но и выполнила своё обещание. – Понять, почему молодая аварка раздражала, Исан не мог. Пожалуй, в последнее время его нервировали почти все аварцы. Мерзкую галлюцинацию – по ноге Ивраш вдруг поползла серая вязкая гадость – получилось отбросить, только тряхнув головой.

– Мой отец действовал исключительно в интересах вашего народа, госпожа Ивраш, – сказал Исан, понизив голос, и почтительно поклонился. – Прошу меня извинить.

Смысла ехать в госпиталь не было – Ноэм слишком мал и не сможет запомнить отца, пока находится в инкубаторе. Исан всей душой любил первенца, можно даже сказать, что через Арена смог вернуть нормальное отношение к Верну, но сейчас не имел права привязываться. Чтобы не тосковать. Ему хватало Арена, но тот уже мог общаться по голосвязи, а Ноэм будет способен отвечать только через несколько лет – когда Исан, скорее всего, уже вернётся домой.

Сейчас главное – отправить сына на Керию, возможно, даже прыжком навигатора, они обсуждали это с Реем, и Исан попросил подготовить для Ноэма мобильный вариант инкубатора.

Ощущение глухой тревоги не отпускало, казалось, что надвигается что-то грандиозное в своей бессмысленной жестокости. Как и всё, с чем он сталкивался на Аваре. Нойд распорядился обеспечить беспрецедентные меры безопасности, а Исан нигде не появлялся без стражников. Через пару дней он решил, что Лэнси тоже не стоит ездить на службу, и тот остался в номере, непонимающе хмурясь. Исан не хотел беспокоить его своими подозрениями, просто обнял, поцеловал в лоб и сказал: «Так надо».

Празднование планировалось крайне скромным: пока радоваться особо было нечему, к тому же огромные средства требовались для ликвидации экономических последствий революции. Исан наложил вето на решение о сносе старых храмов и строительство на их месте новых зданий – пирамидальная форма никак не мешала ими пользоваться. Нойд пытался увещевать, заявив, что символизм всегда имел огромное значение для аварской культуры, но о состоянии бюджета созданного на руинах государства был осведомлён не хуже.

Рей с Джейсом в сопровождении огромного кортежа прибыли на несколько дней раньше годовщины, и Исан вздохнул свободнее – отец снимет мешающие нормальной жизни галлюцинации. Правда, увидев их новый вариант, Рей долго сосредоточенно молчал, а потом, когда они остались наедине, начал разговор.

– Как думаешь, что это? – спросил он, когда Исан вновь нарисовал в сознании картины, чтобы Рею не нужно было блуждать по закоулкам памяти.

– На корабле ты такого не видел? – безразлично пожал плечами Исан.

– Вообще нет, – Рей сел в кресло возле окна и повернулся к кроваво-красному аварскому закату, плавно перетекающему в насыщенную синеву неба. – Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Думаешь, они всё-таки вернутся? – Исан подошёл к нему; сейчас мозг был свободен от галлюцинаций и воспринимал только то, что видели глаза: вспыхнули огни традиционной для этого времени суток Гармонии.

– Я не знаю, – Рей редко казался неуверенным, но сейчас не старался скрывать своё замешательство.

Пауза длилась несколько минут: оба наблюдали фантастический танец колоссов, исполненный ритма огней, создающий иллюзию движения зданий, которые то приближались, то отдалялись, изменяясь в размерах. В комнате было тихо – с такого расстояния пробиться через бронированный стеклопласт музыка не могла.

– Исан, – вдруг произнёс Рей, – ты можешь вернуться на Керию с Ноэмом. – Он, округлив глаза от удивления, повернулся к отцу.

– Всё нормально, Рей, – сказал Исан, хотя своему тону не верил.

– Ты должен знать, что я не считаю это слабостью, – в голосе Рея звучали совершенно чуждые ему нотки. – Я вижу, что здесь ты сходишь с ума. – Исан не ответил, отвернувшись к окну: финальные аккорды Гармонии были самыми яркими и наполненными жизнью. Рей, подождав немного, продолжил: – Мы с Джейсом останемся. Так будет даже лучше.

– Вернёмся к этому вопросу после празднования. Ладно?

Конечно, предложение Рея ошарашило, но Исан не мог его принять. И дело было не в чести или упрямстве, просто нужно было довести дело до логического конца, чувствовал, что справится. Хотя если даже отец сказал, что Исан теряет рассудок… Может, и правда стоит отправиться на Керию и заняться своим психическим здоровьем? С физическим после операции всё было более или менее понятно.

На следующий день аварская столица баловала погодой: яркое небо с редкими и пушистыми, как нежный десерт, облаками накрывало город светом, делая его серокаменные здания приятными глазу и без иллюминации; синева отражалась на поверхностях многочисленных зеркальных стен и глянцевой глади каналов. За почти полтора стандартных года жизни здесь Исан отлично изучил центр: каждый дом, каждую улочку, каждый мостик и каждый канал. А стражники знали его ещё лучше – в обязанности входило обеспечение дополнительной безопасности представителей Империи.

Сейчас, когда видения отступили, можно было просто наслаждаться пейзажем, хотя Исан уже давно не мог воспринимать аварскую архитектуру в отрыве от её народа. Зафиксировать баланс они могли только в камне, металле и стеклопласте – сами же бросались из крайности в крайность, с лёгкостью уничтожая созданное соотечественниками.

Прогулка была необязательной частью программы, но Джейс во время каждого визита вытаскивал их в центр, по обыкновению, увлекая Лэнси беседой. А вот Рей с Исаном молча шли позади, каждый обуреваемый собственными мыслями. Исан нехотя ловил на себе взгляды – полные напряжения стражников и осторожной неприязни местных.

– Как думаешь, они долго будут нас ненавидеть? – спросил Исан, остановившись в самом начале моста через узкий канал, и посмотрел вдаль, где виднелась полусфера здания правительства.

– Поколения три как минимум, – мрачно ответил Рей. – На наш век хватит, увидим. Возблагодарим мудрых рэнделов, даровавших нам долгую жизнь, – вяло усмехнулся он.

– Не такие уж рэнделы и мудрые, – улыбнулся Исан. – Не смогли создать ни одной совершенной расы.

– А кто сказал, что они мудрые? – поднял бровь Рей. – Одна война с ними чего только стоила. И о том, что стало с их собратьями, оставшимися в своих телах, мы до сих пор молчим.

– Ну, вообще считается… – начал было Исан, но боковым зрением заметил спешащую к ним Ивраш и осёкся. Тут же показал взглядом стражникам, что всё в порядке.

– Господин Оберн, господин Ш’ии! – подходя к ним, она лучезарно улыбалась. – Большая честь встретиться с вами в преддверии годовщины такого знаменательного события, как выборы нового правительства. Я уже предложила господину Нойду объявить этот день государственным праздником. – Как и многие аварки, она не стеснялась телесного контакта и попыталась взять Рея под руку.

– Госпожа Ивраш, ничего знаменательного в разрушении привычного общественного строя нет, – отрезал Рей, немного отстранившись.

– Но Империя сделала жизнь на Аваре спокойнее, – продолжала улыбаться как ни в чём не бывало Ивраш и вновь сделала к нему шаг.

– Просто потому, что аварские граждане не смогли самостоятельно с этим справиться, – парировал Рей, в отличие от Исана, он никогда не стремился соблюдать формальности и говорил прямо.

– Но Империи помогли сами создатели. – Светившиеся притворной радостью глаза Ивраш казались неживыми, а после слова «создатели» разум Исана прошило вспышкой озарения, увидел, как из её носа поползла мерзкая серая нить.

Времени почти не осталось, как и шанса что-то изменить, когда Исан схватил Ивраш за плечо, её лицо перекосила злобно-безумная гримаса; сбросить аварку с моста не удалось, она, зарычав диким зверем, намертво вцепилась в рукав кителя, и Исан одним прыжком перемахнул через ограждение, увлекая Ивраш за собой. Всё окружающее пространство было перевито тенётой, мгновенно поймавшей Исана в свои сети. А потом наступила темнота.

***

Джейсон и Лэнси уже сошли с небольшого живописного моста, когда их оглушило взрывом, а тротуар под ногами затрясся от ударной волны. Джейсон заметил только, как Рей перескочил через перила вниз – на мощённый серыми каменными плитами берег канала. Ни на секунду не задумываясь, он совершил прыжок туда же и оказался рядом: месиво багрово-пурпурного цвета, растекающееся по шершавой поверхности, ужаснуло.

Рей склонился над сыном, но так и не притронулся к нему. Исан неподвижно лежал на спине, и на месте его груди зияла дыра, из которой слабеющим фонтанчиком изливалась кровь. В ставших стеклянными глазах отражалось по-прежнему безмятежное небо, а на губах с тонкой фиолетовой струйкой в уголке замерло подобие улыбки.

От тела Ивраш остались лишь голова и конечности, туловище превратилось в кашу из мяса, костей и внутренностей, разметавшуюся в радиусе нескольких метров, будто её разорвало изнутри неведомой силой. Хотя Джейсон догадывался, что криминалисты с лёгкостью установят эквивалент мощности взрывного устройства, которое несла в себе отчаянная смертница.

Сдавленный крик Лэнси раздался с запозданием – бежал через весь мост и упал на колени перед Исаном, обнимая его за окровавленную шею. Беззвучно всхлипывал и звал по имени, словно не понимал, что его не услышат.

Рей к этому моменту уже выпрямился – Джейсону было страшно на него смотреть. Окружённый полудюжиной стражников, он был готов распылить на молекулы любого, но виновница смерти Исана была мертва. Или это всего лишь исполнитель, который привёл в исполнение приговор, вынесенный Рею?

– Джейс, прыгай с Ноэмом на Керию и возращайся, как только сможешь, – глухо сказал он.

– Хорошо.

Разум ещё несколько минут не мог воспринять случившееся – Исан погиб. Прибывшим на место трагедии медикам оставалось лишь констатировать смерть. Суета набирала обороты – у границ моментально оцепленного участка останавливались прохожие, кружили в воздухе аэрокары военных и медицинской службы.

Джейсону сейчас больше всего хотелось обнять Рея и утешить, но понимал, что с этим стоит повременить – если муж и будет оплакивать сына, то после, – потому отправился вместе со стражниками в госпиталь, где приказал немедленно подготовить инкубатор Ноэма для транспортировки и сообщил на Керию о скорейшем прибытии.

Прыжок вместе с громоздким боксом инкубатора на такое расстояние лёгким было не назвать, и Джейсон еле удержался на ногах – сразу же встретился взглядом с заплаканным Верном.

Император, наплевав на присутствующих в холле докторов, кинулся к Джейсону, обнял и задал дрожащими губами не требующий ответа вопрос:

– Как так?..

В Империи уже были известны подробности покушения, но Джейсону, которого отвели в палату и вкололи препарат для скорейшего восстановления способностей, пришлось пересказать случившееся Верну и Теллиму, державшему мужа за плечи. Хмурясь, слушал и побледневший Кали.

– Это я виноват. – Верн закрыл лицо руками, сдерживая рыдания.

– Виноваты чокнутые аварцы, – холодно произнёс Кали.

– Из-за меня Империя вторглась на Авар, и произошло всё это, – не мог остановиться Верн.

– Неизвестно, что бы там было сейчас. – В голосе Кали, несмотря растерянный вид, звенел металл.

Джейсон не мог сказать, кто из них прав – эмоции захлёстывали, всё ещё не верилось в реальность произошедшего, а усталость после прыжка затуманила мозг. Но ему предстоял ещё один – обратно, к Рею.

– Мне пора. – Джейсон коснулся плеча Верна, и тот поднял на него покрасневшие глаза, в которых безбрежным океаном разлилось горе.

Рей уже ждал Джейсона в гостинице и ни на йоту не успокоился с момента их последней встречи – глаза метали искры, а тело было сжато в тугую пружину, как у хищника перед атакой на жертву. Он коротко глянул на Джейсона, от слабости опустившегося в ближайшее кресло, и вернулся к созерцанию затихшей перед бурей аварской столицы, на которую опускались сумерки – Гармония из-за траура отменили.

– Господин Оберн, к вам господин Нойд. – В дверь заглянул один из стражников.

– Пропустите, – не оборачиваясь, произнёс Рей.

Глава аварского правительства несмело шагнул в номер и, озираясь в полумраке, сначала заметил Джейсона, кивнул ему и, сложив руки в молебном жесте, подошёл к Рею, не обращавшему на гостя никакого внимания.

– Акари, приношу вам искренние соболезнования от лица всего моего народа, – осторожно сказал он. – Ярость безумцев слепа и иногда карает достойнейших.

– Исану это уже никак не поможет, – негромко, но с нажимом ответил Рей, не глядя на собеседника.

– Мы примем исключительные меры, чтобы найти и наказать виновных… – Нойд явно опасался его.

– Просто не мешайте, – Рей встретился взглядом с Нойдом, и даже Джейсону стало жутко.

Глава 6. Воля создателей

Когда Джейсон пришёл в себя после прыжка, то в первую очередь проведал Лэнси – он спал в номере, свернувшись в кресле. Рею не очень нравился этот тщедушный кериец, но самостоятельный выбор сына он уважал и потому молчал, а вот Джейсону Лэнси пришёлся больше по душе, чем нескладный и неразговорчивый Теллим.

Услышав шаги, Лэнси поднял голову – лицо его опухло от слёз, а под глазами залегли тёмные в полумраке тени.

– Завтра Исана отправят на Керию, – произнёс Джейсон, присев в соседнее кресло. – Если хочешь, можешь отправиться с ним.

– Спасибо, – еле слышно ответил он, сжался сильнее, будто стал ещё мельче, напоминая ребёнка.

– Доброй ночи, – попрощался Джейсон.

Привыкнуть к мысли о смерти Исана было сложно, несмотря на то, что Джейсон видел тело собственными глазами. Знал его с подросткового возраста – сильный и умный мальчик, к которому Рей никогда не относился с теплотой и которого редко щадил, но Джейсон не имел права вмешиваться. А теперь уже поздно было об этом думать – Исан погиб, спасая Рея. Отдал отцу всего себя, последний дар – собственная жизнь. Изменил бы Рей свои решения, если бы знал, к чему они приведут? Джейсон понимал, что сейчас не лучшее время говорить с Реем, потому просто расположился у него в ногах – муж полулежал на кровати и активно с кем-то переписывался на планшете.

За ночь он не сомкнул глаз, а Джейсон сумел подремать не больше получаса, стоило закрыть глаза, как в сознании всплывала ужасающая в своей совершенной красоте картина навсегда застывших глаз Исана.

Поутру они с Реем первым делом отправились в тюрьму – Инно была в курсе последних новостей и встретила их с полоумной улыбкой. Экс-лидер касты воинов сильно сдала за последние месяцы и выглядела теперь на свой возраст, слуг у неё здесь не было, и седые волосы космами спускались на плечи вместо когда-то величественной причёски. Она сидела на голом полу камеры, прислонившись к стене.

– Вы ответите за это, – отчеканил каждое слово Рей, встав перед ней.

– Акари, ваш сын нарушил волю создателей, сохранив мне жизнь, – сказала Инно, смотря куда-то в стену. – И получил по заслугам.

– Это вы получите по заслугам, Инно, – прошипел Рей, его глаза засветились голубым.

– Я уже получила, акари, – она сложила руки в треугольник и склонила голову, закрыв глаза. Противостоять сильному псионику Инно не могла.

Результаты изучения останков Ивраш показали, что сканеры визоров Стражи не засекли нашпигованную взрывчаткой террористку по одной причине – она несла бомбу в своём желудке. Кто и как помог провернуть трюк бывшему высокопоставленному члену касты жрецов, ещё предстояло выяснить.

События закрутились стремительным водоворотом – к вечеру прибыли отряды наёмников с Нирайди, среди которых были сильные катехинзависимые телепаты. В их число вошёл и старый знакомый Джейсона Ифайр, после успешного протезирования прижившийся в свите наместника благодаря своим исключительным способностям.

Аресты и допросы причастных к покушениям на Нойда и Рея шли круглосуточно, и Джейсон уже не присутствовал на каждом, оставаясь на военной базе, где разместилась комиссия по расследованию. Нойд оказывал полное содействие – то есть не вмешивался и предоставил следствию все полномочия, как Рей и просил.

Головоломка разгадывалась чересчур быстро – Рей понимал, что времени у него не так много, потому границы столицы и её космопорты были закрыты и взяты под охрану, а орбитальный лифт временно перестал функционировать, чтобы ни один причастный к теракту не сумел сбежать. Многие выбрали смерть ещё до задержания – их находили уже мёртвыми.

Неожиданно пришлось прерваться – военные сообщили, что к орбите Авара приближается крупное соединение кораблей Союза. Противостоять численностью силам Империи они не могли, а вот сопровождать официальное лицо – вполне.

– Челнок заместителя председателя Правительства Земной Федерации просит разрешение на посадку в центральном космопорту, – сказал зашедший в кабинет лейтенант.

– Посадка разрешена. Подготовьте аэрокар, – сказал Рей, поднимаясь из-за стола, Джейсон тенью скользнул за ним.

Через десять минут они прибыли на широкую площадку – космопорт застыл без единого движения, только россыпи огней напоминали о былой активности транспортного сердца столицы.

Карима Джонс сошла с трапа приземлившегося челнока и в сопровождении военных в тёмно-синей союзной форме направилась к ожидавшим её Рею и Джейсону. Пряди Рея развевались от лёгкого ветра, создаваемого винтами атмосферника, с момента покушения волосы он не расчёсывал, только собрал в небрежный пучок.

По сосредоточенному лицу землянки стало ясно, что она осознаёт всю серьёзность ситуации. Иначе не прилетела бы на Авар поговорить с Реем.

– Господин Оберн, – начала она, приветственно кивнув, – от лица Земной Федерации приношу вам искренние соболезнования по поводу смерти вашего сына.

– Благодарю вас, мисс Джонс. – Рей на пару миллиметров склонил голову в ответ. – Вы преодолели несколько сотен световых лет, чтобы лично сказать мне об этом? – Джейсон почувствовал в его тоне угрозу.

– Я прибыла на Авар, чтобы предостеречь вас, господин Оберн, от неосмотрительных шагов, о которых вы будете жалеть впоследствии. – Выдержке Каримы Джонс могли бы позавидовать керийские императоры.

– Это внутренний вопрос, к компетенции Союза отношения не имеющий, – сухо отрезал Рей.

– Империя будет исключена из состава Союза. – Карима с вызовом вскинула подбородок, словно ей надоело смотреть на высокого Рея снизу вверх.

– Вы не посмеете, – Рей рассматривал её сейчас как досадную помеху.

– Зря так думаете, – не сдавалась Карима.

– У кораблей Союза есть два часа, чтобы покинуть орбиту Авара, – бросил Рей и, резко развернувшись, решительно пошагал к пассажирскому терминалу порта.

Джейсон поклонился на прощание женщине, едва слышно в сердцах пробормотавшей на английском «блядь», и поспешил за мужем. Рей решил совместить два дела сразу: в этот момент на челнок с имперского крейсера грузили бокс с телом Исана. Лэнси, видимо, принял успокоительное и казался заторможенным и слабым, идти ему помогал один из стражников.

– Я попросил императора, чтобы церемонию похорон провели после нашего с Джейсом возвращения, – сказал ему Рей, Лэнси только непонимающе захлопал глазами. – С членом Семьи до́лжно проститься в соответствии с его статусом.

– Хорошо, господин Оберн, – наконец хрипло произнёс Лэнси, который под прошибающим насквозь взглядом Рея чувствовал себя явно неуютно.

– До встречи, Лэнси, – попрощался с ним Джейсон.

Ему вновь пришлось ускориться, чтобы догнать Рея, но тот сел на скамью напротив окон в пустынном терминале и включил планшет, просматривая рапорты о ходе расследования. Прервался, чтобы проводить взглядом взлетающий имперский челнок. Что Рей чувствовал сейчас, Джейсон не представлял, сел рядом, обнял и положил его голову себе на плечо. Так и молчали, наблюдая, как синие огни сопел удаляются ввысь, превращаясь в едва заметную мерцающую точку – словно всего лишь одну из миллиардов звёзд на ночном небосводе.

– На сегодня осталось ещё одно дело, – Рей поднял голову и посмотрел на Джейсона, в его голубых глазах плескалась боль.

Дорога на аэрокаре заняла не больше десяти минут – их следующая цель проживала на верхних этажах изящного небоскрёба цилиндрической формы, на отвесных стенах которого в строгом геометрическом порядке были разбиты висячие сады, ночью подсвеченные фиолетовым.

Шасси атмосферника ещё не прикоснулись к покрытию крыши, как Рей уже выпрыгнул из кабины, Джейсону повторить этот манёвр тоже не составило труда, хотя спешка и не требовалась – военные, стражники и наёмники контролировали жилище Марут; сама хозяйка сидела на стуле возле окна, игнорируя направленные на неё стволы импульсников.

– Госпожа Марут, – ледяным тоном поприветствовал её Рей.

– Обращайтесь ко мне «мек Марут», акари, – она смотрела на Рея с нескрываемой ненавистью.

– Не могу вас этим порадовать, – Рей выплёвывал каждое слово с презрением.

– Вы получили то, что заслужили, акари. – Губы Марут едва заметно улыбнулись.

– Вы тоже получите, Марут. – Рей наклонил голову, но даже это безобидное движение казалось угрожающим.

– Мой народ вам этого никогда не простит. – Марут резко встала и поправила робу.

– Простит. – В зрачках Рея зияла ужасающая бездна. – И будет благодарен.

Марут сопровождал конвой из дюжины стражников и военных, она, не теряя достоинства и осанки, села в аэрокар, который полетел на военную базу. Дождавшись его приземления, Джейсон повернул голову и заметил, что у линии горизонта забрезжил восход. Ещё одни аварские сутки прошли со дня смерти Исана.

У них было часа четыре на отдых – вернулись в номер, и Рей потянул Джейсона в душ, где они занялись сексом. Вышло смазанно: Рей был в пассивной роли, уткнулся лбом Джейсону в грудь и, казалось, ничего не чувствовал. А может, горе и правда не позволяло ему забыться и расслабиться хоть на минуту. Джейсон поспал пару часов, а потом они вместе отправились на военную базу – расследование близилось к завершению.

Несколько дней потребовалось, чтобы арестовать террористов – а иным словом тех, кто продолжал разжигать вражду, не называли – на удалённых колониях. Вышло не без потерь, поскольку наёмники к-рутского происхождения, которым поручили задержание, особой щепетильностью не отличались. Хотя смерть мелких сошек ничего не меняла – террор поддерживала правящая верхушка Авара, объединившая сторонников как Инно, так и Марут.

Судебный процесс против задержанных инициировали в кратчайшие сроки, но с соблюдением всех протоколов Союза. Каждое заседание транслировалось в прямом эфире на ведущих аварских новостных каналах – всем задержанным было предъявлено обвинение в терроризме, а Инно и Марут ещё вменили создание экстремистского сообщества. Также обнародовали списки организации, костяк которой был создан ещё по приказу Инно в целях свержения власти Совета, а потом к её управлению подключилась и Марут, но уже под знаменем возрождения каст. Цепочки экстремистов охватывали весь Авар, каналы терроризма и других видов деятельности сообщества тоже отследили – уже с помощью Нойда. Хотя основную доказательную базу обвинения изначально построили на сведениях, полученных глубоким ментальным сканированием.

На приверженцев каст работали телепаты, принимавшие для постановки блоков синтетик – поэтому допросы и не давали никаких существенных результатов для полноценного расследования, пока не подключились катехинзависимые псионики. И по этой же причине Рей не распознал угрозу от Ивраш: её истинные мысли и намерения были надёжно прикрыты.

Суммы, затраченные на непрекращающееся расшатывание аварского общества, ужасали не только Нойда, но и всё население Авара: если восстановление экономики финансировалось бы в таких объёмах, то уже через пару стандартных лет можно было достичь значительных результатов.

Рей не скрывал целей, которые преследует, организовав открытый суд: во-первых, показать жестокость сторонников ортодоксальных взглядов и бессмысленность борьбы за касты, а во-вторых, раз и навсегда объяснить аварцам, что наказанием за смерть может быть только смерть.

Империя участвовала в этом срежиссированном по нотам показательном представлении опосредованно – Нойд прекрасно справлялся с возложенной на него ролью, хотя многие понимали, что́ именно спровоцировало столь масштабное расследование. Смерть члена императорской семьи и биологического отца наследника керийского престола была значимой – как и роль Исана в спасении Эрренс, ведь именно он рискнул и встал на защиту мирного населения и привлёк к этому силы Союза. И, скорее всего, погиб бы вместе со всеми, не появись в последний момент корабль рэнделов, который и решил итог схватки. Во всяком случае, три миллиарда жителей колонии, а также многие спасённые им военные помнили о весомых поступках Исана для сохранения их жизней.

Перед оглашением приговора обвиняемым дали последнее слово. Многие из рядовых аварцев, замешанных в пособничестве экстремистскому сообществу, выбравшему основным инструментом убеждения терроризм, высказывали кажущееся искренним раскаяние, но это не касалось лидеров: Марут, метнув испепеляющий взгляд в сторону Рея, промолчала, а Инно громко и жутко расхохоталась, являя всем безумное лицо той, что в своём стремлении к власти затеяла революцию, повлёкшую за собой миллионы смертей ни в чём не повинных сограждан. У Джейсона по спине пробежали мурашки, даже Рей, брезгливо вздёрнув верхнюю губу, отвёл глаза. Самое страшное и одновременно правильное заключалось в том, что сейчас Инно видели не только присутствующие в огромном многоярусном зале суда, но и значительная часть аварского населения, что подтверждалось высокими рейтингами трансляций.

Судьи зачитывали приговор больше двух часов – к смертной казни были приговорены двести тридцать два участника террористической организации. Мало кто этому удивился, хотя многие осуждённые начали роптать – не ожидали, что их соучастие будет так серьёзно караться. Но тут даже выдержанный Нойд оказался непреклонен: аварцы должны запомнить, чем закончится любая попытка нарушить с таким трудом достигнутое равновесие в государстве. Даже если ты промолчал, покрывая преступников. Бездействие – такое же преступление.

Казнь назначили на этот же вечер, и за её организацию отвечал Рей – Джейсона от воспоминаний о расправе над членами Дома Хираам до сих пор немного потряхивало, поэтому он не сомневался, что и в этот раз муж не остановится на примитивном варианте, как аварцы во время казни миротворцев на Нанхи.

В назначенный судом час всех приговорённых собрали на смотровой площадке в центре столицы, где стояли скамьи для наблюдения за Гармонией. Джейсон был здесь в свой первый визит на Авар, очень символично. Палачами вновь назначили наёмников с Нирайди – впутывать в это дело аварцев, стражников или имперских военных Рей не хотел. Для него с Джейсоном и избежавших репрессий членов правительства устроили места, с которых можно было наблюдать за церемонией. Впрочем, и население не осталось без зрелища – голопроекторы и новостные каналы непрерывно транслировали происходящее, а на центральной площади столпились аварцы, желающие поглазеть на казнь вживую, не пускали их только внутрь оцепленного военными круга.

Перед исполнением приговора Нойд тоже взял слово – Джейсону казалось, за неделю он растерял остатки сомнений в правильности происходящего. Неизвестно, то ли яростно уверенный Рей так повлиял, то ли осознание, что забота о будущем аварского народа теперь по-настоящему легла на его плечи.

– Жители Авара, – начал Нойд твёрдым голосом, – как и полтора года назад, я заявляю об абсолютном равенстве каждого гражданина перед лицом нашего государства. Никто не запрещает вам верить во что угодно, считать себя кем угодно до тех пор, пока это не касается благополучия и жизни других и не угрожает общественной безопасности. – Цветная подсветка была традиционной для Гармонии, что делало изуродованное лицо ещё более неказистым. – Сегодня те, кто жертвовал чужими жизнями в угоду своим убеждениям, узнают, каково это самим встретить смерть, а не обрекать на неё других.

Палачи убрали ограждения с лестницы к парапету – теперь каждый террорист мог самостоятельно завершить свою жизнь, спрыгнув с огромной высоты. По толпе на площади прокатился испуганный шёпот, но его заглушила музыка Гармонии: мелодию и темп немного изменили, она стала жёстче, напористее, но по-прежнему оставалась узнаваемой. Иллюминация на зданиях заиграла ей в такт – но огни переключались быстро, раздражающе мигали стробоскопами. Кроме красного и фиолетового, цветов больше не было – в знак крови, аварской и керийской. В смерти тоже должна быть гармония.

Длившееся несколько минут замешательство среди приговорённых закончилось тем, что двое аварцев отделились от группы и уверенно, один за другим, шагнули с крыши. Звуков падения тел Джейсон не услышал. Вероятно, музыка была громче – ритм подначивал, призывал. Вслед за первыми пошли и другие: мужчины плелись к парапету с каменными лицами и на негнущихся ногах, женщины сдержанно плакали, а семейные пары держались за руки. Инно, видимо, окончательно обезумев, рассказывала что-то бессвязное о рэнделах палачам и другим приговорённым, но до неё уже никому не было дела. Одни боялись скорой смерти, а вторые следили за строгим исполнением регламента: тем, кто сомневался на самом краю, помогали.

Фантасмагория наяву продолжалась, Джейсон поднял взгляд на ближайший голопроектор и поморщился: тела казнённых собирались в кругу беспорядочной свалкой, позы были неестественными, а на тротуаре и их одеждах проступала чёрная в сумраке кровь. Огни танцевали на трупах, заставляя их двигаться вместе со зданиями, каждые несколько секунд падала новая жертва, а мелодия нагнетала грозную атмосферу. Джейсон понял, что после увиденного вряд ли сможет теперь смотреть на традиционную аварскую Гармонию спокойно – перед глазами всегда будут стоять бордовые кляксы с отблесками фиолетового, как сейчас. Или в тот страшный полдень на берегу канала.

Когда очередь дошла до Марут, она обернулась на парапете и выхватила взглядом Рея, вновь пытаясь хотя бы зрительно его уничтожить, но он даже не обратил внимания, казалось, сосредоточенно изучал свои ногти. Правда, едва заметное движение пальцами Джейсон уловил вместе с палачом – Марут столкнули, не самой дав шагнуть с крыши.

Инно должна была умереть последней, но принимать смерть добровольно не соглашалась – уцепилась за робу палача, не давая подвести себя к краю, и начала кричать:

– Создатели вас покарают! Они всё видят!

Тот с раздражением отшвырнул её от себя – Инно не удержала равновесия и соскользнула с парапета. В этот момент музыка на секунду смолкла, и все услышали её предсмертный вопль, мало напоминающий крик разумного существа.

Наступил последний этап казни: палачи, находившиеся внизу, подожгли запалы – периметр круга вспыхнул двухметровым пламенем, которое стремительно двинулось к центру, сначала жадно облизывая тела, а потом поглощая их с мощным гулом. Костровище мгновенно взметнулось на высоту нескольких этажей, чёрными клубами повалил дым, и вскоре Джейсон и остальные на крыше смогли почувствовать запах горелого мяса. Стало противно, Джейсон прикрыл нос платком. Собравшаяся на площади толпа отшатнулась от пламени и его бесстрастной неуёмной всеядности.

Рей кивнул Нойду, и они оба встали у ограждения, чтобы лично, а не по голопроекторам засвидетельствовать уничтожение стихией тех, кто не подчинился воле Империи. Или, может, тех, кто забыл, что главная ценность – жизнь? Не только своя, но и чужая. Джейсон не знал ответа на этот вопрос, но решил не следовать за Реем, увиденного и так надолго хватит.

Начало светать, когда боты-уборщики закончили удалять с площади абсолютно все последствия недавней казни. Гарь наконец развеялась, и Рей, Джейсон и Нойд остались на крыше втроём. Джейсон сидел на скамье с Нойдом и ощущал вековую усталость, смешанную с чёрной горечью внутри; Рей, заложив руки за спину, стоял на краю и смотрел, как светило медленно отделяется от линии горизонта, теряя алые кровавые оттенки и становясь золотым. Аварец же закрыл глаза и сложил руки в молебном жесте.

– Что дальше, акари? – наконец спросил он.

– Судьба Авара в ваших руках, – ответил Рей, не оборачиваясь.

– Страх долго не удержит, – Нойд коснулся лица, осторожно ощупывая следы от ожогов.

– Тогда дайте им то, ради чего стоит жить, – Рей присел на парапет спиной к пустоте и обнял согнутое колено. – Равновесие, уверенность в завтрашнем дне.

– Достичь этого быстро не получится. – Нойд опустил глаза.

– Наверное, вы не доживёте, – согласился с ним Рей и добавил: – Империя не может вечно присутствовать на Аваре, но я сделаю всё, что от меня зависит.

– Спасибо вам, акари. – Нойд встал и поклонился ему и Джейсону. – И вашему сыну. Я буду вечно скорбеть о вашей потере.

Когда аварец удалился, прямо на крышу приземлился аэрокар, доставивший Рея и Джейсона в гостиницу. Рей упал на кровать прямо в пропахшей гадким дымом одежде, раскинув конечности в стороны – наконец с его лица исчезла маска, которую он носил все эти дни. Осталось только опустошение.

Джейсон не выдержал и отправился в душ, тошнотворно воняло даже от волос. Когда он смыл с себя всё, что напоминало о кошмарной ночной казни, и вернулся в комнату, Рей сидел в кресле и в режиме голограммы просматривал сообщение с крайне озадаченным видом.

– Что-то случилось? – сразу почувствовал неладное Джейсон.

– Зафиксирована аномальная сейсмоактивность на четырёх аварских планетарных колониях, – ответил он.

– Одновременно?

– Да, и эти планеты находятся в спецреестре, – Рей свернул голограмму и посмотрел на Джейсона.

– Каком? – с ходу не сообразил Джейсон.

– Там должны находиться рэндельские артефакты.

– Должны? – Джейсон переспросил, нахмурившись.

– Должны, – скривившись, кивнул Рей, – но их там уже нет.

– Это значит?.. – Влажная после душа кожа Джейсона покрылась мурашками.

– Они вернулись, Джейс.

Глава 7. Ошибка

Глаза Верна просохли от слёз уже через два часа, многие вопросы были решены не без помощи Кали, но обязанности императора всё равно не позволили ему долго оплакивать Исана. А может, Верн и не хотел избегать работы и, наоборот, пытался отвлечься от жгучего чувства вины?

Смерть Исана оглушила его, сдёрнула внешнюю оболочку, всегда демонстрировавшую привычно-безразличное отношение к бывшему мужу. Каждое слово их последнего разговора теперь вспыхивало в сознании огненными буквами. Верн любил Исана – всегда любил. Пусть и не так, как муж любит мужа, и не совсем так, как брат любит брата. Их связь была глубже, сильнее, прочнее. Неужели для понимания этого Исану нужно было погибнуть?

Ноэм, оставшийся в живых только по счастливой случайности, был слишком мал, но Верн смотрел на крошечное тельце сына через прозрачный стеклопласт инкубатора и понимал, что это последний долг Исана. Верн, только успевший привести себя в порядок, вновь чуть не разрыдался. Странное колющее чувство нежности к сыну выбивало из колеи.

Рей коротким сообщением попросил дать ему карт-бланш на любые действия – Верн ответил одним словом: «Да». И потому, что считал, что отец вправе отомстить за сына, и потому, что знал, Рей поступит справедливее, чем кто-либо. Подстроившие покушение аварцы никакой жалости у него не вызывали, покарать их следовало максимально жёстко. Даже жестоко, чтобы не осталось сомнений, что гнев Империи может быть страшен.

Весь вечер Верн провёл с Ареном, но становилось лишь больнее – Теллим видел, что с ним происходит, и молчал, предложив только свою заботу. А может, и вовсе втайне ревновал к бывшему мужу, смерть которого спровоцировала столько эмоций. Думать об этом у Верна не было сил.

Следующее рабочее совещание прервалось экстренным вызовом от заместителя председателя Правительства Земной Федерации, Верн вернулся в кабинет, сделал глубокий вдох и включил голограмму Каримы Джонс.

– Прошу прощения, что отвлекаю вас, господин Рэеллин, – сказала она, явно не испытывая никаких угрызений совести, – но я хотела бы выразить свои искренние соболезнования по поводу смерти вашего бывшего супруга.

– Благодарю вас, мисс Джонс, – дежурно кивнул ей Верн, прекрасно понимая, что цель звонка состоит в другом.

– Господин Рэеллин, Земная Федерация не может не выразить обеспокоенность сложившейся ситуацией на Аваре, – подошла к делу Карима.

– Что именно вас беспокоит? – поднял одну бровь Верн.

– Действия господина Оберна, – прямо ответила она. – Ваш дядя имеет… весьма неоднозначную репутацию, и мы боимся, что эмоции из-за потери сына могут повлечь за собой масштабный геноцид аварского народа, над которым Империя имеет полную власть.

– Моему дяде, мисс Джонс, я доверяю как себе, – отрезал Верн, – и не сомневаюсь, что наказание понесут только виновные в смерти господина Ш’ии и в разжигании междоусобицы. Экстремизм недопустим ни в какой форме, и руководство Земной Федерации, насколько я знаю, поддерживает эту точку зрения.

– Спасибо, что выслушали, господин Рэеллин, – склонила голову Карима, до которой дошло, что ничего путного добиться она не сможет.

– До встречи, мисс Джонс, – попрощался Верн.

На следующий день Верн отправился в космопорт, куда прибыло тело Исана с Авара в сопровождении Лэнси Де’анна. Пилот не умел скрывать эмоции, потому был настолько подавлен, что даже не оказал императору должного внимания, Верн отметил это походя, сам проявил инициативу и коснулся плеча Лэнси, выражая свою поддержку. О чём говорить с любовником Исана, не представлял, но его чувства понимал, скорбел не меньше.

Вместо мгновенной расправы над причастными к убийству сына Рей устроил показательный суд – самый настоящий, с соблюдением всех формальностей. Наблюдатели от Союза также были приглашены, и Верн следил за процессом вполглаза, терпеливо дожидаясь основного блюда – казни. Когда ему было двенадцать циклов, зрелище на дворцовой площади столицы слабо соотносилось со смертью биологического отца и многих родственников, Верн наблюдал за тем, как одного за другим убивали членов Дома Хираам, и сознание, защищая неокрепшую психику, играло с ним в игру: казалось, что всё происходит понарошку. Сейчас Верна разрывало изнутри – жаждал смерти виновных.

Выделив окно в расписании, Верн со странными эмоциями наблюдал за трансляцией казни, но никакого облегчения от безжалостной расправы не почувствовал. Видел только всеобъемлющий страх, граничащий с ненавистью. Империю будут ненавидеть. Скорее всего, с этого момента потери среди населения будут минимальны, а теракты практически прекратятся, но какой ценой? Верн до сих пор не знал, правильно ли поступил, введя войска на Авар. Тогда всё казалось простым и понятным, а сейчас… Нет, было по-прежнему плевать на злобу ортодоксальных аварцев, но он постоянно возвращался мыслями к Исану. Вот настоящая плата за спокойствие братской расы.

Верн не успел вернуться к текущим делам, как поступил звонок от Рея.

– Отправь патрули на все наши планеты из спецреестра, – дядя с ходу приступил к делу.

– Что-то случилось? – нахмурился Верн.

– Ничего особенного. – Настрой Рея был устало-саркастическим, перекрыть действительные эмоции он не мог. – С четырёх аварских планет исчезли артефакты и наблюдается движение тектонических плит. Ещё зафиксировано незначительное изменение угла наклона орбит, ослабло магнитное поле. Мы начали эвакуацию.

– Немедленно отправлю, – твёрдо ответил Верн и не удержался от вопроса: – Ты не думаешь, что рэнделы действительно вернулись?

– Самое время, – скривил губы Рей. – Особенно удачно они решили разрушить планеты, которые сами же создали.

– Чего нам от них ожидать?

– Интуиция подсказывает мне – ничего хорошего. Исана до последнего не отпускали видения, но просветлённого сознания и всеобщей гармонии я в них не увидел. – Рей прикрыл лицо ладонями и помассировал виски. – Верн, я жду ответа об обстановке на наших планетах.

– Хорошо. Я напишу через четыре часа, – кивнул тот.

– Конец связи, – сказал Рей.

– Берегите себя с Джейсом, – успел добавить Верн.

Когда эфемерная в ярком дневном свете голограмма потухла, Рей упал на кровать и вновь взялся за голову. Джейсон уже готов был к выходу и нервничал даже больше мужа – на четырёх планетах проживало больше полумиллиарда аварцев, к которым сейчас направились корабли Империи для эвакуации. Возможно, ничего страшного и не происходило, но чутьё редко обманывало Рея – именно сейчас оно буквально кричало об опасности.

Взяв себя в руки, Рей принял душ и начал приводить в порядок волосы; одежду, в которой он присутствовал на казни, сразу отправил в утилизатор. Джейсон решил поступить так же, пока собирал с пола возле ванной разбросанные вещи, замешкался, обернулся – выдохнул от удивления: в руках Рея был кинжал, а тяжёлое золото волос россыпью разлетелось по постели.

– Что? – поднял одну бровь Рей, теперь волосы едва доставали ему до плеч, он перехватил их резинкой и встал.

– Неожиданно, – честно ответил Джейсон, понимая, что причиной такого поступка может быть только недавнее трагическое событие.

– Нужно в правительство, вдруг уже известно о местонахождении кораблей создателей. – Одевался Рей по привычке быстро и без внимания к деталям, а Джейсон не мог отвести глаз от куцего хвостика, оставшегося от роскошной шевелюры.

– Может, их активировал кто-то из аварцев? – наобум спросил Джейсон.

– Синхронно? – Рей накинул плащ и пошёл к выходу.

Ситуация на «рэндельских» планетах только ухудшалась – казалось, что-то нарушило царившее до этого миллионы лет равновесие. Таинственные корабли не могли засечь ни радары орбитальных установок, ни оборудование ближайших точек перехода. Удивительного в этом было мало – артефакт с Нанхи «потеряли» точно так же, уже постфактум обнаружили его пропажу, хотя корабль подобных габаритов незамеченным покинуть орбиту планеты мог лишь в одном случае: только если передвигался в подпространстве. При этом на подвергшейся бомбардировке войсками Совета Авара планете никаких катаклизмов не наблюдалось, это наводило на мысль, что проблемы спровоцировали перед исчезновением рэндельские корабли.

Пока экстренная эвакуация набирала ход, Рей пытался хоть как-то спрогнозировать места возможного появления кораблей. В правительстве шептали о воле создателей, нарушенной фатальным образом. Вот только никто не мог ответить, когда: то ли в момент начала революции, то ли в момент массовой гибели населения, то ли в момент, когда Империя взяла события на Аваре под свой контроль. Ещё звучал вариант о попытке убийства Орена Оберна, террористы выбрали ярчайшего героя войны с Духами потому, что именно он предложил, а потом воплотил в жизнь идею об упразднении каст. Смерть его сына многие воспринимали как печальный, но вполне закономерный факт – никто не мог сказать об Исане плохого слова, и ничего удивительного не было в том, что молодой кериец пожертвовал собой, чтобы спасти отца.

– Они дают нам время, Джейс. – Рей крутил планшет на столе в бывшем кабинете Исана.

– Для чего?

– Чтобы мы убрались с Авара.

– Это глупости, – Джейсон сел рядом и покачал головой. – Зачем рэнделам уничтожать целую цивилизацию?

– Зачем им уничтожать колонии, которые они сами создали для проживания на них своих детей? Верн написал, что в секторах Империи всё тихо: артефакты на месте, на планетах спокойно.

– Всё равно бред какой-то, – Джейсон положил руку на мельтешащий перед глазами планшет, останавливая вращение.

– Может быть, но ничего хорошего от наших создателей я не ожидаю, есть опыт, – невесело ухмыльнулся Рей, вытащил из-под пальцев Джейсона планшет и нажал на вызов ассистенту: – Лейтенант Ирсон, нужна прямая линия с Каримой Джонс.

– Ты сегодня меня удивляешь, – хмыкнул Джейсон.

– Она настолько сильно хотела защитить аварский народ, что даже Верну потом позвонила, – хищно улыбнулся Рей. – Посмотрим, как запоёт теперь.

Из-за разницы во времени на установление связи потребовалось несколько часов, за которые Джейсон понял, что предчувствия Рея оказались не беспочвенными: пять аварских орбитальных станций пострадало от рэндельских кораблей, засечённых радарами. Имперские силы бросили и туда, благо численность жителей была совсем небольшой.

– Рей, получается, что аварцы нарушили волю создателей и те решили их покарать? – наконец сумел выразить мысль Джейсон.

– Мы можем только догадываться, – пожал плечами Рей. – Но, похоже, рэнделы не очень рады последним свершениям своих детей.

– И война с рэнделами, насколько я помню, началась после того, как аварцы попали в изоляцию, так? – продолжил Джейсон.

– Так, – кивнул Рей.

– Но… тогда при чём Империя? – нахмурил брови Джейсон. – Это аварцы как с ума сошли, затеяв кровопролитную свару.

– Джейс, – Рей подошёл ближе и положил ему руки на грудь, – ты хочешь сказать, что мы должны стоять и смотреть, как рэнделы расправятся с созданной ими расой?

– Рей, они убили Исана, – возразил Джейсон, чувствуя тяжесть прикосновения.

– Это сделали те, кто начал революцию. – Рей смотрел прямо в глаза, и в них была странная отчаянная решимость. – Неужели ты считаешь достойными смерти всех аварцев?

– Что мы можем противопоставить рэнделам? – Джейсону внезапно стало по-настоящему страшно.

– Всё, что у нас есть, – Рей не выглядел сумасшедшим, но его слова тянули на безумие. – Наши жизни.

– Но это…

– В духе Рэеллинов, Верн меня поддержал, направив ещё две эскадры, – улыбнулся Рей. – Посмотрим, что скажут люди.

Будто подгадав нужный момент, комм заморгал, и Рей, заняв место за столом, запустил режим голограммы. Карима Джонс слушала его внимательно, только хмурила тонкие чёрные брови, меж которых залегли вертикальные морщины, и закусывала нижнюю губу.

– Господин Оберн, скажите, вы видите в этом смысл? – наконец спросила она, когда Рей замолчал.

– Что вы подразумеваете под словом «смысл», мисс Джонс? – поднял одну бровь Рей.

– Я лично видела, на что способен один рэндельский корабль, который вывел из строя почти всю армию Авара. А сейчас их четыре. Мы не имеем ни технологий, ни ресурсов, чтобы сражаться с рэнделами. – Джейсон лишь сейчас понял, до какой степени он является человеком и останется таким навсегда: Карима мыслила так же и говорила теми же словами.

– Мисс Джонс, смысл есть всегда, – Рей выжидательно наклонил голову.

– Не вы ли, господин Оберн, только вчера казнили всех причастных к смерти своего сына? – сдержанно усмехнулась Карима.

– Они были преданы смерти по приговору суда. Хочу вам напомнить, что пострадал не только мой сын, но и многие мирные жители, – унимая эмоции, глубоко вздохнул Рей и продолжил: – Вы пытаетесь уйти от темы, мисс Джонс. Вам хочется знать, попытался бы я сделать что-то, останься Исан в живых? – Карима не посмела кивнуть. – Мой ответ: да. И даже его смерть не изменит моего решения. Я не представляю, как мыслят рэнделы, мне это неподвластно, но считаю, что у аварского народа есть будущее.

– Я вас услышала, господин Оберн, – поджала губы Карима. – Для принятия решения требуется время.

– Боюсь, у нас не так много его осталось, мисс Джонс, – на прощание кивнул Рей.

Дожидаться решения Союза не стали – имперские и аварские силы начали собираться на орбите столичной планеты Авара. Рей не мог объяснить свой выбор, но считал, что это может отвлечь рэнделов от разрушения других колоний: пусть сразу прибывают в колыбель аварской цивилизации – туда, где они когда-то создали противоречивый и склонный к крайностям народ.