11256 г. н. э.[1]
Когда Алекс Бенедикт закончил школу, дядя Гейб – единственный из родственников, кого он знал, – сделал ему подарок мечты: полет на Землю, планету-родину, с которой началась история человечества. Впрочем, Алекс испытывал по этому поводу смешанные чувства: он плохо переносил межзвездные путешествия, хотя и не любил в этом признаваться. Прыжки в гиперпространство и обратно дурно влияли на его желудок, а из-за постоянных изменений силы тяжести становилось еще хуже. Однако он ни за что не упустил бы возможности увидеть океаны и горы, о которых столько читал, великие города – Париж и Денвер, Берлин и Шанхай, – а также Альпы и Большой каньон, пирамиды, Великую Китайскую стену и Аркон. Вдобавок, чтобы сделать приятное дяде Гейбу, он притворился, будто горит желанием совершить экскурсию по столице мира в Виннипеге.
Но самый большой восторг у него вызвало обещание Гейба включить в программу посещение Луны. Ведь именно там все началось, в тот момент, когда Нейл Армстронг выбрался из «Аполлона-11», ступил на поверхность и произнес фразу о гигантском скачке. Однако, к удивлению Алекса, когда они прибыли на Луну, оказалось, что отпечатков ног Армстронга больше нет.
– Что с ними стало? – спросил он Гейба.
– Никто не знает, – нахмурившись, ответил дядя. Он был высоким, с седыми прядями в черных волосах и резкими чертами лица, ставшими еще жестче за многие годы археологических раскопок под чужими светилами. – Какое-то время они сохранялись, но исчезли в Темные века. Наверное, вандалы. – Гейб покачал головой. – Идиоты.
Они сидели за круглым столиком в обзорной галерее, потягивая газировку и глядя на магазины, отели и коттеджи, усеивавшие поверхность Луны в «Лунном мире», туристском комплексе, увенчанном полупрозрачным куполом. В нескольких километрах от этого места, в космической пустоте, безмятежно покоилось скопление стен, балок и платформ – первоначальные постройки Лунной базы. Их освещало сияние планеты-родины, никогда не менявшей своего положения над горизонтом.
– Девять тысяч лет, – проговорил Алекс, откинувшись на спинку стула. – А ведь база не выглядит настолько старой.
– В таких местах время будто замирает, Алекс. Когда нет ветра и дождя, ничего не меняется.
Алекс заметил, что дядя слегка помрачнел.
– Что такое, дядя Гейб? – спросил он.
– Просто думаю о том, как было бы хорошо побродить вокруг и взглянуть на посадочные модули «Аполлонов». Первые пилотируемые космические корабли.
– А что с ними случилось?
– Они оставались здесь больше тысячи лет, но, когда все рухнуло, их вернули на Землю. Слишком многие получили возможность попасть на Луну, и хотелось сохранить как можно больше. Посадочные модули передали в музеи – главным образом в Музей космоса во Флориде. Бо́льшая часть остальных экспонатов оказалась в Музее космоса в Хантсвилле, где хранились другие артефакты Золотого века. Однако потом пришлось забрать их – мировая экономика начала рушиться, возник риск потери контроля за той территорией. Алабама попросту перестала быть безопасным местом. Экспонатов, сохранившихся после первого тысячелетия космических исследований, осталось немного – шлемы, снаряжение астронавтов, электронные записи первых полетов. Но и им цены не было.
– И куда же их переправили?
– Что-то перевезли в Централию, которая в те времена называлась Дакота. Сколько экспонатов туда доставили и какие удалось спасти – неизвестно. – Гейб устало взглянул на Алекса. – Остальное поместили на склад там же, в Алабаме, и никто не знает, что с ними случилось.
– Было бы здорово их найти, – заметил Алекс.
– Конечно. Некоторые посвятили свою жизнь выяснению того, что с ними произошло. В Хантсвилле хранились артефакты первых лет космической эры – из Музея космоса во Флориде, с Лунной базы, из Тюратама. Я отдал бы все, лишь бы на них взглянуть.
– Флорида ведь погрузилась тогда под воду?
– Да.
– А что случилось с полетными модулями «Аполлонов»?
– Они остались в Музее космоса во Флориде и затонули вместе с штатом.
– Тебе наверняка хотелось бы раздобыть один из них, дядя Гейб?
Гейб отрицательно покачал головой:
– Не думаю, что сумел бы его продать. Это не та вещь, которую ставят на книжную полку.
– Шутишь?
– Алекс, – улыбнулся Гейб, – я отдал бы все за возможность притронуться к одному из них. – Он вздохнул. – Жаль.
– Вряд ли я хотел бы жить в Темные века. Хотя странно – тогда были межзвездные полеты, системы обработки данных и все такое прочее…
– Все это не имеет значения в нестабильном обществе с неумелыми диктаторами во главе, – ответил Гейб. – Несколько сотен лет экономического упадка и всеобщей бедности. Лишь немногие – верхушка – обладали всеми деньгами и влиянием. Мир страдал от страшного перенаселения, от борьбы за воду и ресурсы. Гражданские войны, всеобщая неграмотность. Тридцать восьмой и тридцать девятый века. Удивительно, что мы вообще выжили.
– Но были же и другие планеты, другие миры? Там тоже случился коллапс? Я читал книги и знаю, что в них говорится об алчности и коррупции, но все равно не понимаю, как люди такое допустили.
– В то время планеты-колонии еще не обеспечивали себя сами, и их просто захватили. Те, кто имел деньги и влияние, постепенно убирали со своего пути остальных. Это напоминало эпидемию.
Несколько минут они сидели молча. Алекс допил газировку и поставил стакан.
– Дядя Гейб, тут, пожалуй, неплохое место для раскопок. Никогда не хотел прилететь сюда?
– Никто не разрешит, мой мальчик. – Он взглянул на край кратера. – И вряд ли здесь что-то осталось. Все обшарили подчистую.
Неспешным шагом они дошли до музея. Посетители – человек сорок – бродили среди витрин, покупали сувениры, рассматривали портреты астронавтов и пилотов, а также изображения кораблей, от «Аполлонов» до современных межзвездных космолетов. Гейб и Алекс прошли в зал, где им предложили виртуальную экскурсию по первоначальной Лунной базе. Плакаты сообщали, что базу показывают по состоянию на 2 марта 2057 года, когда люди, впервые в истории, готовились достичь орбиты Юпитера.
– Выглядит заманчиво, – сказал Гейб. – Почему бы не поглядеть?
– Юпитер ведь большая планета? – спросил Алекс.
– Да. Если бы не Юпитер, нас, наверное, вообще бы не было.
– Правда? Почему?
– Он сыграл роль чистильщика, притянув бо́льшую часть мусора, который иначе обрушился бы дождем на Землю. Обычно, если в планетной системе нет таких гигантов, жизнь остается крайне примитивной, если вообще возникает.
– Это ведь был первый пилотируемый полет после экспедиции на Марс?
– Да, на Марсе основали первое внеземное поселение. Не считая, конечно, Лунной базы.
– Знаю, – с нескрываемым раздражением бросил Алекс.
– Извини, – ответил Гейб.
– Дядя Гейб, я представить не могу, как летали в те времена, без звездного двигателя. Наверное, любой полет занимал целую вечность.
– Да уж, медленнее некуда, малыш.
– То есть нужно было целых три дня, чтобы долететь до Луны!
– Угу, – рассмеялся Гейб. – Верно.
Алекс взглянул на Землю:
– До нее же рукой подать.
Усевшись в зале вместе с десятком других зрителей, они надели наушники. Свет померк, заиграла тихая музыка.
– Доброе утро, Алекс, – произнес приятный женский голос. – Добро пожаловать на Лунную базу. – (Свет снова вспыхнул, и Алексу показалось, будто его кресло движется по извилистому коридору. Дядя сидел рядом, остальные куда-то исчезли.) – Меня зовут Лия, – продолжал голос. – Если ты вдруг захочешь остановить экскурсию, нажми красную кнопку на правом подлокотнике. Чтобы поговорить с дядей, нажми желтую кнопку.
Коридор, тесный и серый, ничем не напоминал просторные коридоры «Лунного мира», отделанные со вкусом. Повернув налево, они оказались в скупо обставленном зале для собраний. На узких стульях сидели несколько человек; молодой мужчина в форме, судя по всему, выкликал имена и распределял всех по помещениям. Одеты они были странно, напоминая персонажей исторических фильмов. Не менее причудливыми были женские прически у женщин, – если бы так выглядели девушки в бывшей школе Алекса, они давно стали бы посмешищами. Все мужчины носили бороду и усы и, казалось, старались изо всех сил, чтобы их воспринимали всерьез. Но самым поразительным был разный цвет их кожи – после тысячелетий смешанных браков в большей части Конфедерации расовые различия исчезли.
– Лунную базу основала в две тысячи сорок первом году частная корпорация, – говорила Лия. – Изначально предполагалось, что ее будут строить на деньги государства, но затем стало ясно, что из этого ничего не выйдет, и Лунная база появилась благодаря соглашению между семнадцатью государствами и одиннадцатью корпорациями.
Кресла вместе с посетителями покинули зал для собраний.
– Теперь мы находимся в жилых помещениях, – сказала Лия. – Сорок комнат для персонала, еще тридцать для посетителей. Сверх того – сорок номеров предоставляет отель «Галилео».
Проехав через дверь, они оказались в вестибюле «Галилео». Над головой висел прозрачный куб – бассейн, в котором плавали и плескались десятка два детей и полдюжины взрослых. Несколько человек наблюдали за ними со стороны.
– А что, совсем неплохо, – заметил Алекс.
– Если ты про бассейн, – ответила Лия, – то он пользовался такой популярностью, что его трижды приходилось расширять. – Она провела их в один из номеров. – Как видишь, он меньше тех, что доступны сегодня.
Номер, однако, выглядел вполне уютно: убирающаяся в стену кровать, дисплей на противоположной стене и какое-то электронное устройство под ним, на столе.
– Это компьютер, – объяснила Лия. – Обрати внимание на клавиатуру, обычную для того времени. Обработка данных была сравнительно примитивной.
– Хоть один из них уцелел? – спросил Гейб. – Я хочу сказать, хотя бы один компьютер с Лунной базы?
– Есть один. В Парижском музее дальнего космоса.
– А что случилось с остальными?
– Исчезли в Темные века, как и почти все остальное.
Гейб тяжело вздохнул.
Ресторан «Лунный свет», как показалось Алексу, нисколько не соответствовал своему названию. В тесном помещении с тускло-желтыми стенами и желто-коричневыми стульями и столами поместилось бы от силы тридцать человек. Гейб и Алекс проплыли мимо магазина сувениров, где на полках виднелись журналы, пазлы и свитеры с изображениями Луны и Лунной базы. Алекс обратил внимание на модель примитивного с виду корабля, которому он ни за что не доверил бы свою жизнь.
– Это «Исаак Ньютон», – сказала Лия. – Один из первых кораблей, доставлявших людей на Марс.
Все товары в магазине продавались в пакетах с фотографиями других древних космических кораблей и астронавтов в неуклюжих скафандрах. Были, конечно же, и изображения планеты с кольцами – Сатурна.
– Дядя Гейб, – сказал Алекс, – жаль, что здесь не оставили часть посадочных модулей. На Луне они могли бы существовать вечно.
– Если бы никто их не разрушил.
– Представь, сколько можно было бы запросить за такой модуль! – не удержался от комментария Алекс, прекрасно зная реакцию Гейба.
– Это вовсе не главное, мой мальчик.
Магазин сувениров промелькнул мимо, и Лия вывела их наружу. В ту эпоху еще не существовало многофункционального комплекса, как, разумеется, и купола, – лишь несколько возводивших его автоматических устройств, разбросанных по реголиту Луны. В паре километров поодаль расположились три посадочные площадки, возле них стояло нечто вроде домика.
– Это вход в подземку, проложенную для сообщения с центральным комплексом, – сказала Лия. Они снова свернули, на этот раз к группе радиотелескопов. – Алекс, это солнечные коллекторы, которые обеспечивают Лунную базу энергией. Если посмотришь налево, увидишь, как сооружают ядерный реактор. В то время до завершения строительства оставалось еще несколько лет.
– Как ты, вероятно, знаешь, Алекс, второе марта две тысячи пятьдесят седьмого года – историческая дата.
– Полет на Юпитер?
– Совершенно верно, хотя, вообще-то, они летели на Европу. Внутри как раз готовятся к полету. Если никто не возражает, мы переместимся в центр управления и посмотрим, что там происходит.
Свет моргнул, и Алекс оказался в просторном помещении. Внутри его семь или восемь человек смотрели на дисплеи и что-то говорили в микрофоны. По дисплеям в основном бежали строки цифр, но на одном виднелось изображение серого шара, судя по всему Юпитера, а на другом – неровная, потрескавшаяся поверхность Луны.
– Как ты видишь, на поверхности планеты есть гигантское красное пятно, – сказала Лия. – Это буря. Она длится уже не меньше пятисот лет и не утихнет до пятого тысячелетия. Руководитель экспедиции к Европе – Назарио Конти – слева от тебя.
Конти был невысокого роста, но производил внушительное впечатление. Судя по его спокойному виду, руководство эпохальным проектом было для него частью обычной работы.
– Он выглядел именно так? – спросил Гейб.
– Нет. Мы знаем лишь, что он существовал и был одним из руководителей проекта, но вся информация о нем утеряна. Поэтому мы не имеем ни малейшего понятия о его внешности и даже о том, отправился ли он с экспедицией.
Гейб ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя – слишком многое затерялось в веках.
– Следует также добавить, что за девять тысяч лет изменился и язык, но для вас эти люди будут говорить на стандартном.
– Как называется корабль? – спросил Алекс.
– «Афина». Экипаж – семь или восемь человек. Данные разнятся, но мы знаем, что капитана звали Андрей Сидоров.
– У вас есть его фотография, Лия?
– Увы, опять-таки нет.
Что-то явно происходило. Один из операторов подозвал Конти и нажал кнопку.
– Лунная база, говорит «Афина», – послышался голос по радио. – Мы вышли на орбиту вокруг Европы.
Помещение взорвалось аплодисментами.
Они ужинали в ресторане отеля – просторном и элегантном, в противоположность тому, что предлагалось тысячелетия назад в «Лунном свете». Пока что принесли только холодный чай. Гейб отхлебнул из стакана.
– Знаешь, – сказал он, – разница между Луной сейчас и в Золотом веке заключается вовсе не в удобствах.
– То есть?
– Когда здесь была только Лунная база, отсутствовало ощущение времени. Глядя в окно, можно было подумать, что вокруг ничто не меняется миллионы лет – так, будто времени не существует. «Лунный мир», с другой стороны, меняется постоянно: через год тут появятся новые магазины, где-нибудь поставят другой лифт. – Гейб закрыл глаза и грустно улыбнулся. – Только представь, насколько полной была бы иллюзия, оставь они все нетронутым: все так же стоят посадочные модули, видны следы шин «ровера»…
– Да, пожалуй, – кивнул Алекс.
– Что ж, так или иначе, именно здесь все началось, мой мальчик. Именно здесь Золотой век достиг своей высшей точки.
– Пока не осталось объектов для исследования, – сказал Алекс.
– Ну, я бы не стал говорить именно так, но, наверное, ты прав – к середине третьего тысячелетия бо́льшая часть великих проблем стала неактуальной. Мы поняли, что Вселенной правит математика. Мы узнали все об эволюции, теории относительности, квантовой механике, теории частиц, сознании. Мы выяснили, что никакой теории великого объединения не существует. – Он пожал плечами. – И наука стала служить лишь для усовершенствования существующих технологий.
Принесли сэндвичи – с расплавленным сыром для Гейба, со свиным рулетом для Алекса.
– Ты хочешь сказать, что новых открытий уже не будет?
– Не знаю. – Гейб взял сэндвич. – Говорят об очередном прорыве в области продления жизни, но вряд ли это возможно. Кроме того, исследователи до сих пор пытаются найти способ проникнуть в одну из параллельных вселенных или хотя бы показать, что они существует. Но думаю, это все, что осталось.
За соседним столиком сидели две девушки. Одна из них, блондинка, бросила взгляд на Алекса, и он попытался изобразить улыбку, но девушка отвернулась.
– Что? – спросил Гейб, заметив, что племянник отвлекся.
– Просто подумал: если есть возможность, тянуть не стоит.
– Полностью согласен, – кивнул Гейб, принимаясь за еду.
Алекс улыбнулся. Дядя явно решил, что его замечание связано с «Лунным миром». Что ж, возможно, так оно и было.