«Все мы родом из детства», – сказал как-то один умный человек и был абсолютно прав. Ибо именно в этом нежном возрасте закладываются основы характера и мировоззрения, а также появляются первые привычки и манера поведения. И потому никого не удивляет, когда из недолюбленного ребенка вырастает озлобленный на весь мир мизантроп. Однако иной раз случается и так, что и семья благополучная, и дитя своего все любили, а, тем не менее, оснований для комплексов хоть отбавляй…
Цесаревич Николай, как и полагалось отпрыску столь знатного рода, рос окруженный любовью и заботой, пока наконец не пришло время учиться, и для него подобрали подходящую компанию. То есть сверстников, принадлежавших к самым аристократическим и могущественным родам империи. В принципе, в этом не было ничего выходящего из ряда вон, если бы не одно «но». Коля оказался в этой компании единственным, у кого так и не прорезался Дар.
И вроде бы родители сделали все от них зависящее, ибо мальчика, равно как и всех его сестер, с детских лет окружали самые разнообразные амулеты с адамантами, но, видимо, не судьба…
Впрочем, если не считать этого крайне печального обстоятельства, все было неплохо. Николай рос добрым, послушным и любознательным, обещая со временем, несомненно, стать неплохим государем. Но он ко всему был еще и неглуп, а потому скоро стал догадываться, о чем шепчутся за его спиной придворные и почему другие дети поглядывают на него с плохо скрытым чувством превосходства. Осознавать это было неприятно, и он постепенно отдалился от остальных, открывая свою душу лишь сестрам, ближе которых у него никого не было. Ведь родители так заняты государственными делами…
– Николенька, ты здесь? – раздался совсем рядом знакомый голос.
– Да, матушка, – тут же отозвался цесаревич, отставив в сторону модель воздушного фрегата, которую клеил уже целую неделю.
– Вот и славно, – привычно улыбнулась государыня, скользнув равнодушным взглядом по поделке сына. – А я тебя искала по очень важному делу.
– Я к вашим услугам, ваше величество, – заметно поскучнел Николай.
– Мне нужно представить тебе одного человека.
– Хорошо.
– Я очень надеюсь, что вы подружитесь, – продолжала, не обращая внимания на его слова, мать.
– Конечно, – не стал спорить юноша, с тоской подумав, что речь об очередном представителе золотой молодежи, от которых его, по правде говоря, уже тошнило.
– Итак, ваше императорское высочество, позвольте рекомендовать вам Мартемьяна Андреевича Колычева, – немного торжественным голосом провозгласила императрица, и в комнату вошел молодой человек. Довольно рослый и крепкий, с ярко-синими глазами и густой светло-русой шевелюрой. Одет он был даже не в мундир, а в простую летную куртку и брюки навыпуск. Ни наград, ни иных знаков отличия привыкший подмечать такие мелочи цесаревич не заметил, разве что на груди красовался необычный значок с крылышками.
Царский сын на его фоне, прямо скажем, терялся. Ни ростом, ни атлетическим сложением он не вышел, лицо имел самое заурядное, да к тому же отличался близорукостью, отчего был вынужден носить очки, которых жутко стеснялся.
– Вы пилот? – заинтересовался царевич.
– Да, – просто и без всякой аффектации ответил новый знакомый и дружелюбно улыбнулся.
– Качу заканчивали?
– Нет. Порт-Артурскую летную школу.
– Никогда о ней не слышал, – пожал плечами Николай. – Хотя нет… что-то такое было по радио.
– Вы про резню в Дальнем?
– Да. Вы тоже о ней слышали?
– Я был там, – спокойно ответил Март, ни единым движением не выдав, что это воспоминание ему неприятно.
– Что ж, мне пора, – царственно кивнула головой государыня и величественно выплыла из комнаты, оставив их одних.
После ее ухода в воздухе повисло неловкое молчание. Цесаревич не знал, о чем говорить c новым знакомым, что, как ни странно, того не смутило.
– Классная вещь! – заинтересованно посмотрел на модель Колычев и неожиданно перешел на «ты»: – Сам делал?
– Да, – немного смутился Николай, – правда, получилось не очень…
– А мне нравится! Она у тебя копия или свободнолетающая?
– Что? – явно не понял его цесаревич.
– Ну, смотри, – принялся объяснять Март. – Модели бывают свободнолетающие, кордовые, радио… хотя это вряд ли, ну и точные копии. Где главное: чтобы не летала, а была похожа. Хотя эти два пункта можно и совместить.
Март, как и многие мечтающие о небе подростки, в свое время занимался авиамоделированием, но из-за постоянных переездов родителей больших высот в этом не достиг. Но кое-что в голове все равно осталось, а потом, когда стал работать над дронами, это все пригодилось. Ведь в сущности, беспилотники – это те же самые модели, только радиоуправляемые.
– Тогда у меня копия, – вздохнул впечатленный потоком информации царевич и немного грустно добавил: – Нелетающая. И не особо точная…
– А, по-моему, так вполне похоже, – ободряюще улыбнулся Колычев. – Это ведь «Пожарский»?
– Да. Только я его никогда не видел. Просил папеньку хотя бы общие чертежи достать, но из штаба почему-то прислали лишь схему.
– Безобразие! – едва заметно улыбнулся Март. – А хочешь посмотреть?
– Хочу! Но он еще на заводе. Вот когда войдет в строй, и на нем проведут смотр…
– Это долгая история. Но дело поправимое, его командир – мой опекун. К слову, в недалеком прошлом он, как и я сейчас, был капитаном-рейдером.
– Почему был?
– Долгая история. В награду за подвиги его вернули в строй. В целом же, несмотря на возраст, я вполне самостоятелен.
– А почему тебе был назначен опекун? – проявил свойственную ему дотошность Николай.
– Я сирота, – не стал вдаваться в подробности новый знакомый.
– Простите…
– Мы же вроде на «ты»?
– И в самом деле, – озадаченно посмотрел на него Николай, после чего неуверенно улыбнулся.
– Ну и как? – пытливо посмотрела на Колычева императрица.
– Для первого знакомства все хорошо. Насколько я могу судить, ваш сын немного зажат и трудно сходится с людьми…
– Это я и без вас знаю! – бесцеремонно прервала его государыня. – Скажите, сможете ли вы пробудить в нем Дар?
– Пока не могу сказать ничего определенного…
Помолодевшая и заметно похорошевшая императрица испытующе посмотрела на Колычева и очень твердо, даже жестко произнесла:
– Мартемьян, мое расположение открыло вам, еще недавно безродному сироте, дорогу на самый Олимп. Вы обязаны мне почти всем. Не рискуйте же потерей этой высокой милости. Сделайте то, о чем я вас прошу. И можете рассчитывать на любую награду.
«Вот даже как? Ставки растут, а прошлые заслуги уже ничего не стоят? Это уже не благопожелание, это рык львицы, защищающей своего детеныша и его будущее».
– Я вам бесконечно признателен, государыня. Но мне с трудом удалось разглядеть даже обычную ауру принца. Я так понимаю, у вашего сына на груди постоянно висит мощный артефакт?
– Конечно! – удивленно посмотрела на него Евгения Федоровна. – В окружении моего сына множество одаренных. И любой из них при желании мог бы воздействовать… Ну, вы понимаете?
– Хм, в этом есть определенный смысл, – кивнул Март. – Однако его излучение слишком сильное даже для меня. Нельзя ли его снять?
– Вы что, с ума сошли? Это же государственная измена!
– А во врачебных целях?
– Пожалуй, это возможно, – немного подумав, согласилась императрица. – Но только в медицинском центре и под наблюдением соответствующих специалистов.
– Я так понимаю, речь о гроссах Ермольевой и Марцевой?
– Не только, но да. Без них не обойтись.
– Понятно. И как скоро это можно будет сделать?
– Даже не знаю. Вы полагаете, это необходимо?
– Без этого точно ничего не выйдет.
– Хорошо, я подумаю, как можно все устроить.
– А в чем проблема?
– В том, что об этом сразу же узнает мой муж!
– И?.. – никак не мог сообразить Март.
– Есть вещи, – поджала губы царица, – которые лучше никому не знать. Включая и его величество. Ему вообще пока неизвестно о вашем знакомстве с цесаревичем, и если узнает, то ему это может не понравиться.
– Даже так?
– Он такой подозрительный!
– Но что, если он застанет меня здесь?
– Скажете, что пришли к своей невесте. Должны же вы видеться?
«Так вот почему Сашка застряла во дворце!» – с досадой подумал Март, но вслух произнес совсем другое:
– Ваше величество так добры!
– Не без этого, – кивнула царица. – Кстати, она ждет вас. Ну-ну, не стоит, идите уже, а я подумаю, что можно сделать.
Александра и впрямь дожидалась своего суженого в соседнем зале и, увидев входящего в двери жениха, недолго думая, бросилась ему на шею.
– Боже, как я соскучилась! – всхлипнула она, награждая Марта крепким поцелуем.
– Я тоже…
– Никогда не думала, что фрейлиной быть так утомительно…
– Что, уже не хочешь делать придворную карьеру? – ухмыльнулся молодой человек.
– Колычев, еще слово, и я тебя убью!
– А рука поднимется?
– И поднимется, и опустится! Хотя нет, сначала я выйду за тебя замуж, а только потом убью!
– Сударыня, да вы охотница за наследством?
– Бог с ними, с твоими миллионами, – отмахнулась Саша. – Главное, что фрейлинами могут быть только незамужние девицы.
– Ничего страшного, испрошу для тебя место статс-дамы…
– Тогда тебе точно конец!
– Ну ладно-ладно. Неужели все так плохо?
– Да не то чтобы, – наморщила хорошенький носик будущая мадам Колычева. – Просто скука смертная, и рожи эти ехидные кругом. Фу!
– И что, никаких красавцев кавалергардов?
– Нашел красавцев, – фыркнула Зимина. – Напыщенные болваны в блестящих мундирах! А придворные – сплошь прохиндеи или идиоты, застывшие в прошлом веке, как мухи в патоке.
– А цесаревич?
– Даже не знаю, странный он какой-то.
– В смысле?
– Нелюдимый, наверное, – задумалась Саша. – И отца боится.
– Почему?
– Да откуда же мне знать, я тут всего неделю!
– Понятно. А с матерью у него как?
– Трудно сказать… она его постоянно контролирует, а он не смеет возражать.
– Друзья у него есть?
– Близких точно нет. Но это еще полбеды…
– А что главное?
– Цесаревичу недавно исполнилось шестнадцать, а он все еще не обрел Дара.
– Это настолько важно?
– Более чем. У многих членов августейшей фамилии сыновья если и не гроссы, то все же одаренные и при том обладают значительной Силой. Многие сенаторы просто не допускают и мысли о нахождении во главе страны простеца, пусть и сына императора. И тут закручиваются такие интриги, что…
– Понятно. И чего хочет от меня супруга Александра Третьего?
– Она узнала, что ты смог инициировать Виктора.
– Это случайность.
– Может и так, но Марцева считает, что это одна из твоих уникальных способностей, и сумела убедить в этом царицу.
– В чем?
– В том, милый, что ты сможешь пробудить Дар в наследнике.
– Да она с ума сошла!
– Не думаю, – с сомнением покачала головой юная фрейлина. – Лидия Михайловна один из крупнейших мировых авторитетов в сфере инициирования и вряд ли поставила бы на кон свою репутацию в столь щекотливом вопросе. Так что не вздумай отказываться. И лучше сообрази, что потребовать в ответ за такую услугу.
– Угу, – хмыкнул Март. – Меньше чем на полцарства не соглашусь! И чтобы цесаревич был у меня на побегушках… Бедный парень, еще ничего толком в жизни не видел, а уже всем должен!
– Слушай, ты по мне скучал или по его высочеству? – подозрительно посмотрела на своего суженого Александра.
– Ну, конечно же по тебе! Я вон все дела бросил, в надежде тебя увидеть…
– Врешь! Тебя императрица позвала, а ей не отказывают!
– Одно другому не мешает. И вообще, если бы не приглашение, я все равно сюда бы забрался…
– Под покровом ночи в темном плаще? – загорелись глаза у Саши. – Как романтично!
– Ага, с гитарой и шпагой.
– Мадемуазель Зимина! – раздался из-за двери чей-то голос. – Вас ищут!
– Кто это? – вопросительно посмотрел в ту сторону Март.
– Да так. Подруга. Прости, милый, мне пора.
– Мне тоже, – вздохнул Колычев.