С утра Назаров не жалел водки для Федора, тот даже удивился:
– А чего это ты нынче наливаешь так, Витя?
– А то, Федя, что завтра мы расстанемся, вот и хочу отблагодарить тебя за все хорошее.
– Погоди, это что ж получается, завтра съезжаете?
– Да.
– А расчет когда? Водка не в счет, сразу говорю.
– Само собой. Пойло – подарок, а бабки свои получишь с утра.
– Как и договаривались, сто «штук»?
– Все сто «штук». Или ты предпочитаешь в валюте?
– На хрена она мне нужна, валюта твоя, бегай по обменникам, меняй. Да еще обманут, или менты привяжутся, откуда доллары или евро взял. Не-е, мне рублями и наличкой.
– Правильно, Федя, а сегодня гуляй, но гляди, выйдешь со двора, сразу половину бабок потеряешь.
– А чего мне со двора идти, когда на хате все есть, что надо, и пойло, и закуска, – усмехнулся Алтунин.
– И это правильно.
Оставив Федора в доме, Назаров кивнул Гавриленко и Нестеровой, чтобы вышли в сад.
– Что за дела, Витя? – спросил Гавриленко. – С чего ты вдруг решил упоить Федьку?
– Слушайте меня и не перебивайте. Завтра работаем. Задача перед нами такая. Сегодня Рустам привезет какой-то груз, его завтра надо передать одному местному мужику и вместе с Рустамом свалить в Переславль.
– Я что-то не въезжаю, мы сидели тут для того, чтобы передать какому-то мужику груз? – подала голос Людмила.
– Да.
– А Рустам это сделать не мог?
– Не задавай глупых вопросов. Груз местному мужику должна передать ты.
– Я? – удивилась Людок. – С чегой-то?
– С того-то, что баба не так бросается в глаза. И это решение, которое не обсуждается.
– Ты хочешь нагрузить меня, как ослицу, своим грузом? Учти, я тяжелее фужера давно ничего не поднимала.
– Груз – громко сказано, скорее всего, это будет пакет или бандероль максимум килограмма два. Уж два килограмма ты дотащишь?
– И где я должна передать этот груз местному мужику? – подозрительно прищурила глаза Нестерова.
– В строящемся гипермаркете. Слыхала о таком?
– Слыхала?! Да его стены издали видны. Только что-то не видать, чтобы там строили.
– Какая тебе разница?
– Никакой, но я должна знать, что будет в пакете, бандероли или во что там Рустам упакует груз.
– А вот этого делать нельзя.
– Да? А если в пакете будет взрывчатка и вы решили подорвать меня вместе с ней?
– Ты мозги-то включи, Людок, – вздохнул Назаров. – На какой хрен взрывать тебя в пустом строящемся гипермаркете, где, кроме пары-тройки бомжей, никого нет. Если подрывать тебя, то уж где-нибудь на рынке или в супермаркете. А в гипермаркете какой толк? И потом, откуда у тебя такие мысли? Теракты, чтобы ты знала, девочка, так не готовятся, и таких, как ты и Федька, для подрыва не привлекают. По-серьезному работают профи.
– Не нравится мне все это.
– Можешь отказаться. Собирай шмотки и вали отсюда. Я сам все сделаю и заберу твою долю, а ты вали на трассу, лови дальнобойщиков. Они тебе и «дурь» дадут, и бабки, и трахнут по полной.
– Ладно, ладно! Не кипятись. Свалю, когда получу деньги, – пошла на попятную Людмила.
– Для того чтобы их получить, надо передать груз.
– Ну и передам, невелика тяжесть.
– Вот так-то лучше. Приходи в себя, а то морда вся сморщилась, как у старухи, и начинай уборку всего дома.
– Какую уборку? Федька после уберет, – возмутилась она.
Назаров взял ее за шею, притянул к себе:
– Если я сказал делать уборку, это значит, что ты должна вылизать весь дом. И мне плевать, что тебе это западло.
– Но зачем уборка, Витя?
– Чтобы следов наших здесь не осталось. Или ты думаешь, Федька будет молчать, что мы жили у него?
– Ну и расскажет, что такого?
– А то, что мы со Степой в розыске.
– И менты сразу же кинутся снимать отпечатки в хате Федьки, если до них дойдет слух, что тут проживали какие-то мужчины и баба?
– А ты еще можешь мыслить логично, не удавил тебя героин, – усмехнулся Назаров, отпуская ее.
– О себе думай!
– Ты все поняла?
– Да!
– Иди, принимайся за работу.
Когда Людмила ушла, Гавриленко зашептал:
– Чует, сука, что ей грозит опасность.
– Да хрен с ней, с ее чутьем. Главное, чтобы она пошла на объект, а она пойдет. Из-за наркоты пойдет, да мы ей с утра дадим еще приличную дозу.
– Что сами делать будем?
– Порядок на завтра такой, Степа. Я выведу из хаты Людку, ты кончишь Федора. Но… никаких ножей, удавок. С утра напоим его, вот и возьмешь долбанешь виском об угол стола. Несчастный случай. Перебрал мужик, потерял равновесие и херакнулся о стол. После уберешь свои и наши следы и выйдешь к машине. Поедем к объекту переулками, чтобы не засветиться, уходить будем на северо-восток к лесу, где протекает речка Бора. Там нас будет ждать Рустам. Вывезет в Переславль. Отсидимся в областном центре, и в Москву.
– А зачем в лес, Витя? Можно бросить тачку в поселке и уехать с Рустамом.
– Хочешь, чтобы нас остановили на посту ДПС? В райцентре гаишники ни хрена не делают, их и не видать практически, но на постах они службу бдят. Конечно, шансы проскочить пост высокие, но могут и остановить. И тогда хрен его знает, как все обернется.
– А ехать в лес на тачке Федора безопасно?
– Да там пройти два переулка, выйти в поле, по грунтовке с километр, и лес. Или ты боишься Рустама?
– Я никого, Витя, не боюсь, – набычился Гавриленко, – но… разве Абдулла не мог приказать грузину избавиться от нас?
– А зачем, Степа? Если чисто сработаем.
– Кто его знает, но мне как-то стремно.
– Это похмелье. И потом, Рустам один, нас двое, мы не пацаны вчерашние, если что, то и сами его завалим.
– Ну, тогда надо быть внимательными и смотреть за ним.
– Посмотрим. Но если бы Абдулла хотел нас убрать сейчас, то приказал бы Рустаму сделать это у объекта. Наверняка грузин будет контролировать подрыв. А значит, находиться где-то рядом. А еще проще завалить нас ночью на хате, вместе с Федькой и Людкой.
– Кто же тогда доставит взрывчатку в гипермаркет?
– Он и доставит, какие проблемы? Пронести пару килограммов тротила на стройку? Это тебе не на рынок, что тоже, впрочем, несложно, и не в кинотеатр. Стройка заморожена, не охраняется. Днем бомжей там нет, они все в поселке, пропитание да сивуху промышляют. Пацанва там не лазает. А вот на хате всех нас положить проще простого. Объявить совещание и во время разговора перещелкать всех из ствола с глушителем. Нет, Степа, мы еще нужны Абдулле. Пока нужны. Но это не говорит, что нам не придется «делать ноги». Получим бабки и ломанемся из центра.
– Ладно, – почесал затылок Гавриленко, – наверное, ты прав, а хреновые предчувствия от похмелья. Выпить, что ли?
– Если только граммов сто, не больше.
– Я так не могу. Где сто, там и двести, где двести, там и пузырь.
– Тогда не пей, к вечеру станет лучше, а к утру будешь как огурчик. Все, идем в хату. Проследи, чтобы Федор нажрался в хлам, завтра легче завалить будет.
Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, бандиты вернулись в дом. Федька действительно уже отрубился и спал, свернувшись калачиком на печке. Людмила, матеря все и вся, мыла полы. Правда, при появлении мужчин сразу замолчала.
Без пятнадцати восемь Назаров прошел садами на пустырь. Встал недалеко от ограды у большой кучи строительного мусора и извилистой дороги. Закурил.
Он выкурил три сигареты, когда из-за поворота дальнего проулка появилась белая «Нива». Назаров посмотрел на часы. 20.20. Рустам уложился в отведенный промежуток. Спустя две минуты «Нива» остановилась и из машины вышел Гамсадзе:
– Привет, Назар!
– Привет, Рустам. Привез груз?
– Конечно.
– Ну, давай!
– Ты сначала расскажи, как дела на хате.
– А че на хате? На хате все тихо. Людка убирается, протирает все, полы вымыла, Федька спит как убитый, его бы сейчас грохнуть.
– Рано!
– Потому и спит.
– Степан?
– Степа на стреме, заодно «пасет» Людку. Короче, все нормально.
– «Копейку» Федьки проверяли?
– Еще вчера. Развалюха развалюхой, а завелась с полоборота, и движок пашет, как часы.
– Главное, как поведет себя в движении.
– Да пробовали туда-сюда по двору, даже коробка не скрипит. Следил за тачкой покойный пахан Федьки.
– Доверенность сделали?
– А чего ее делать? Завра напишу, бланк есть. А вот страховки нет.
– Ерунда. Вероятность того, что вас в райцентре остановит полиция, ничтожно мала, гаишников в Борске можно по пальцам пересчитать, людей не хватает высылать на аварии. Проедете, а на проселочных дорогах ментов вообще нет.
– Ладно, проедем. Где конкретно встретимся в лесу? – поинтересовался Виктор.
– Там, где дорога подходит к обрыву реки.
– Ты уже будешь ждать нас?
– Должен, но могу задержаться.
– Что, Абдулла приказал контролировать нас? – усмехнулся Назаров.
– Не говори глупостей, мне тоже зачищаться за собой надо.
– Взрывчатка с детонатором?
– Очень умный вопрос, Назар. Конечно. Тебе достаточно нажать на кнопку пульта, и произойдет взрыв. Кстати, пульт. – Гамсадзе передал Назарову брелок, внешне очень похожий на автомобильный. – Перед применением не забудь выставить антенну.
– На каком расстоянии я могу использовать пульт?
– От детонатора в радиусе километра, но ты должен «пасти» Нестерову и подорвать ее, когда она войдет в центральный зал.
– Не понимаю, на хрена взрывать никому не нужный объект?
– Это решать не нам. По Федору как, определились?
– Конечно. Его «мочканет» Гаврик… и сделает это так, что будет выглядеть несчастным случаем, ты об этом хотел предупредить?
– Зачем предупреждать, если ты все сам знаешь.
– Кроме одного, когда деньги будут переведены на наши с Гавриком счета.
– Узнаешь в Переславле.
– Да, насчет Переславля, ты не в курсе, какого черта Абдулла решил устроить нам там отстой, а не в Москве?
– У тебя есть с ним связь, вот и спроси. Я не знаю.
– Хоп, Рустам. Давай груз.
Гамсадзе прошел к машине, достал из-под заднего сиденья пакет, завернутый в черный целлофан и крепко запаянный.
– Держи.
– Тут и двух килограммов не будет, – забирая пакет, заметил Назаров.
– Как раз, чтобы не тяжело для девицы. Ты должен обеспечить, чтобы она не попыталась вскрыть пакет, иначе все взлетите на воздух. Кроме детонатора там стоит и самоликвидатор.
– А он на хрена?
– Чтобы любопытной Варваре нос оторвало.
– Все?
– Все!
– Тогда пошел я!
– Удачи вам, Назар.
– Тебе того же.
– Не забудь, участок леса у обрыва.
– Спокойной ночи.
Гамсадзе подмигнул Назарову, сел в «Ниву», развернул автомобиль и поехал обратно к переулку. Выкурив еще сигарету, Назаров прошел через сад в дом, закрылся в своей комнате, достал спутниковую станцию, привел ее в рабочее состояние, набрал номер.
– Слушаю тебя! – сразу ответил Мирзади.
– Груз получил.
– Хорошо. Порядок работы остается прежний. Главное – подготовка бабы, ей особое внимание.
– Да.
– Рустам передал тебе «дурь»?
– Нет, у меня осталось полтора пакета, этого хватит.
– Хорошо. Связь со мной завтра после акции из места встречи с Рустамом.
– Понял!
– В Переславле получите подтверждение перевода денег.
– Хорошо, благодарю.
– Рано благодарить, Назар, дело надо сначала сделать.
– Сделаем, куда ж мы денемся.
– До связи.
– Один вопрос, Абдулла.
– Если один, то давай!
– Рустам будет нас контролировать?
– Я ему такой задачи не ставил.
– Я к чему спросил, если он вдруг…
– Я же сказал, задачи следить за вами Рустам не имеет, – прервал Назарова Мирзади, – а значит, не будет этого делать. Ответ понятен?
– Да.
– Все!
Мирзади отключился. Выключил станцию и Назаров. Теперь она понадобится только в лесу. Если грузин не попытается «замочить» всех. Но не должен. Сейчас, по крайней мере. А получив деньги и уйдя в Москву… Абдулла потеряет двух своих агентов. И грузина привлекать не надо.
В дверь неожиданно постучали.
– Кто?
– Я! – раздался голос Людмилы.
– Входи.
Назаров открыл дверь, проститутка в растрепанных чувствах вошла в комнату со словами:
– Хреново мне. Дай подколоться.
– Мне, Людок, не жалко, но завтра работа, – усмехнулся Назаров. – Кстати, можешь посмотреть на груз. – И он кивнул на стол, где лежал пакет с взрывчаткой.
– И что в нем?
– Не знаю. И знать не хочу. Тебя это тоже не касается. Ладно, бери!
Назаров достал из кармана полпакетика, бросил Нестеровой. Женщина поймала его и улыбнулась:
– Через час буду в норме. – Фыркнув, она вышла из комнаты.
Назаров прошел в центральную комнату с печью.
Гавриленко сидел за столиком, курил. Увидев старшего подельника, спросил:
– Нормально все?
– Нормально.
– Как грузин?
– Да ничего.
– Не заметно, что замышляет подлянку?
– Нет. Нормально все, Степа.
– Мы прикидывать, как вести себя в лесу, не будем?
– А смысл? На месте сориентируемся. До леса еще добраться надо. Федька что?
– До твоего прихода просыпался. Из-за занавески высунулся, весь опухший, помятый, водки попросил. Дал ему стакан, кое-как выпил и опять на боковую. В полном нокауте он, Витя.
– Ну и хорошо. В десять – всем отбой!
Свернув в переулок, Гамсадзе остановил «Ниву», пересел на заднее сиденье, открыл кейс со спутниковой станцией, перевел ее в рабочее состояние, вызвал Мирзади.
– Слушаю, Рустам! – ответил тот.
– Груз передал!
– Хорошо. Слушай уточнение задачи. Завтра подъедешь к дому местного алкоголика в 7 утра. Тебя никто не должен видеть, ты должен видеть все. Исходя из этого, выбери подходящее место. Около 9 часов из дома выйдут Назаров и проститутка, затем Гаврик. Как отъедут, ты пройдешь в дом, убедишься, что хозяин халупы готов, затем приедешь к объекту и встанешь так, чтобы контролировать происходящее. После взрыва следуешь в лес и там решаешь вопрос с Назаром и Гавриком. Валишь их и сбрасываешь в реку, туда же машину. После этого докладываешь мне. Я скажу, что делать дальше. Как понял?
– Понял, Абдулла.
– Прекрасно. Удачи.
– Благодарю, до связи.
Отключив станцию и уложив ее в кейс, Гамсадзе занял место водителя и повел «Ниву» через центр на восточную окраину, где под видом искателя приличного земельного участка под строительство коттеджа снимал квартиру в одной из немногих «хрущевок» районного центра.
В 22.00 в доме все стихло, только Федька иногда всхлипывал во сне.
Назаров прилег на лавку у печи, так, чтобы Федька при всем желании незаметно не мог спуститься вниз, и уснул.
Ночью по стеклу окон ударили капли дождя. Где-то далеко загрохотал гром. Спал у себя на съемной квартире и Гамсадзе. Он все тщательно спланировал вечером, потом поужинал, искупался, лег спать в мягкую кровать, совершенно не думая о завтрашнем дне, потому что знал, что тот пройдет на автомате. То, что спланировано, будет реализовано. Нервы у Гамсадзе были крепкие, оттого и спал он крепко.
Поднялся Рустам в 6 утра. Воскресный день выдался ненастным. К утру дождь стих, но свинцовое облако закрывало небосклон, грозя каждую минуту снова разразиться грозой и ливнем. У него все было готово. Приведя себя в порядок и позавтракав, Гамсадзе протер те места квартиры, где мог оставить отпечатки пальцев. Таких мест было немного, опытный боевик старался прикасаться только к необходимым предметам в квартире. То, что хозяйка-пенсионерка знала его в лицо, не грозило совершенно ничем. Снимал двушку он под чужой фамилией. Под фамилией и по документам человека, уже два года как похороненного на кладбище под Поти. Да и кто станет спрашивать хозяйку о ее постояльце, который ничем не привлек к себе внимание соседей? Но отпечатки все же следовало убрать. Только по ним в случае неожиданного и пусть только теоретически допустимого провала, полиция и ФСБ могут узнать, КТО именно находился в Борске накануне взрыва.
В 6.40 он позвонил хозяйке:
– Анастасия Владимировна? Гурам, доброе утро, извините, что звоню так рано.
– Ничего, Гурам, в мои годы встают рано, – ответила хозяйка.
– Извините, Анастасия Владимировна, но обстоятельства сложились так, что я должен немедленно уехать.
– У вас что-то произошло?
– Мама заболела, и я должен быть с ней.
– Вы хороший человек и примерный сын, не то что мой оболтус, под пятьдесят, а все ума не наберется. О почтении к матери и говорить нечего, я ему нужна только тогда, когда получаю пенсию да плату за квартиру.
– Сожалею, люди, они разные.
– Да, но мы договаривались на месячное проживание, и если бы я знала, что вы съедете раньше…
– Не волнуйтесь, Анастасия Владимировна, я оплачу аренду квартиры за месяц, – не дал ей договорить Рустам.
– Но я не смогу сейчас подъехать.
– Этого и не требуется. Я оставлю деньги и ключи в зале на столе, дверь же захлопну.
– Не знаю почему, но я вам верю.
– Люди должны верить друг другу, иначе жизнь превратится в ад.
– Согласна. Хорошо. Желаю вашей матушке скорейшего выздоровления, и передайте ей, пожалуйста, что у нее прекрасный сын.
– С удовольствием. В квартире порядок. До свидания. Буду в вашем поселке, обязательно сниму квартиру у вас.
Гамсадзе отключил телефон, протер трубку, положил на рычаг старого аппарата и усмехнулся: «Знала бы старая карга, какой из меня прекрасный сын».
Но деньги отсчитал все и, оставив ключи, вышел в подъезд, захлопнув за собой дверь. В 7.00 он уже был в том же переулке, откуда выезжал вчера на встречу с Назаром и по которому возвращался домой. Этот проулок был очень удобен, ни одной калитки, выходящей в него, зато много кустов и деревьев, а у поворота на пустырь небольшая площадка, будто кто-то специально сделал ее для стоянки машин. Впрочем, возможно, так оно и было. Закрыв «Ниву» и соблюдая меры предосторожности, он не спеша прошел к покосившемуся забору участка Алтунина. Обошел его и встал за развесистой ивой, откуда ему был виден и дом, и двор, где находились боевики группы Назара. Посмотрел на часы. До начала главных действий еще полтора часа, но ничего, он подождет. Гамсадзе умел ждать, это не было для него в тягость.
В доме же первым проснулся Алтунин. Стал спускаться с печи и наступил на Назарова.
– Ты чего, Федька? – вскочил тот.
– В сортир мне надо, мочи нет.
– Пойдем!
– Я че, один не смогу?
– Сможешь, но и мне надо в туалет.
– А! Голова-то как трещит! Перебрал вчера. Нальешь опосля?
– Налью. Как не налить на прощание?
– А бабки?
– Ты же в сортир хотел.
– Бабло важнее, – переминаясь с ноги на ногу, проговорил Федор.
– Будет тебе все!
– Ну, лады, побежал. – Он пулей вылетел из дома и закрылся в туалете.
Вернулся Федька бледный, как поганка:
– Фу, сука, вывернуло всего. Да еще желчью. Давно так не блевал.
– Налить?
– Он еще спрашивает. Но немного. Первую пару стаканов вынесет наружу, по опыту знаю, хорошо, если третий провалится.
– У тебя целая наука, как похмеляться в экстремальной ситуации.
– Было бы чем, а похмелье собью.
Назаров достал из дорожной сумки Гавриленко бутылку водки. Федор поставил на стол стакан, выложил начатую пачку «Примы».
– Хватит? – спросил Виктор, налив в стакан граммов сто.
Федор кивнул, опрокинул в себя водку и сжался, сложив руки на коленях. Его сотрясали рвотные позывы, но он терпел. Правда, недолго, сорвавшись с места, кинулся к помойному ведру.
– Первая вылетела, мать ее, – вернувшись, пробурчал он и налил себе еще граммов сто двадцать.
И вновь его вырвало. И в третий раз тоже. Только после последних в бутылке сто граммов он икнул и облегченно вздохнул:
– Провалилась! Теперь будет ништяк, давай, Витя, второй «пузырь», надо закрепить успех.
Назаров не жалел водку, и уже через час Федька свалился с табурета на пол.
– В хлам, то, что и надо. Положить его на лавку? – усмехнувшись, спросил Гавриленко.
– Пусть лежит, где лежит, не трогай. Бутылки протри, да в ладони его зажми, чтобы на «пузырях» остались лишь отпечатки Феди-Синяка.
Когда Гавриленко закончил уборку, в комнату вошла Нестерова.
Ее было не узнать. Ни намека на морщины, на щеках румянец, темные круги прошли, глаза поблескивали, губы и ресницы накрашены, волосы уложены в пучок. Одета Людмила была в легкое платье до колен, ни дать ни взять порядочная женщина, примерная супруга и хозяйка.
– Ты ли это, Людок? – воскликнул Гавриленко.
Нестерова презрительно глянула на него, села на диван, положив ногу на ногу, и произнесла:
– Я готова.
– Прелестно! – Назаров уложил взрывчатку в обычный целлофановый пакет и повернулся к ней: – Возьмешь это и сумочку.
– Может, сейчас скажешь, кому я должна передать этот пакет?
– Я этого мужика не знаю. Рустам говорил, что будет он в джинсах, в белой майке с изображением Че Гевары, в руках спортивная сумка. Стрижка короткая, волосы темные. Да, у него еще будут очки солнцезащитные. Впрочем, какой смысл так подробно описывать клиента, если он на объекте будет один. А тебе, Людок, туфельки на высоком каблуке следует сменить на более удобную обувь. На стройке шпильки долго не протянут.
– Ладно, надену босоножки.
– Так, время? – Назаров взглянул на часы: – 9.20. Пора начинать выдвигаться. Переобуйся, Люда, и пойдем во двор.
– Может, донесешь пакет до машины? Поможешь даме?
– Обязательно. Гаврик останется здесь, чтобы убрать последние следы, и к машине.
– Понял.
Нестерова быстро переобулась, Назаров забрал пакет, и они вышли во двор. Гавриленко протер всю мебель, наклонился над Алтуниным:
– Ну что, Федька, пора в путешествие?
Отрубившийся, казалось надолго, Алтунин вдруг очнулся:
– Уходите? А бабки? Где мои бабки?
– Ты смотри, ожил, а только что в коматозе валялся.
– Где Витька?
– Ты поднимись сейчас, деньги твои на столе, я и остался, чтобы разбудить тебя.
– Да? Тогда помоги.
– С удовольствием, Федька.
Гавриленко помог Алтунину подняться, Федьку зашатало, пришлось брать его под мышки. Он тупо смотрел на пустой стол:
– И где мои бабки?
– Да вот они.
Гавриленко вдруг перехватил Федора так, что голова оказалась зажатой в правой руке, и резко ударил его о самый край стола. Федька охнул, ноги подкосились, тело, отпущенное убийцей, рухнуло на пол. Из раны на виске стала вытекать кровь, тело пробили судороги. Гавриленко подождал, пока Алтунин затихнет, пощупал пульс. Пульса не было, Федька не дышал, лицо начало синеть.
– Ну вот и получил расчет, Федя. Теперь на том свете будешь «горькую» выпрашивать. И ведь не дадут. Ни в раю, ни в аду.
Он протер шею, за которую касался, осмотрел комнату, забрал свою сумку, вышел во двор и показал Назарову большой палец правой руки.
– Отлично, давай к тачке, заводи! – кивнул главарь банды.
«Копейка» завелась с полоборота.
Мужчины сели вперед, Гавриленко за руль. Нестерова, в окружении сумок, устроилась на заднем сиденье. Полная тонировка не позволяла рассмотреть пассажиров, а солнцезащитные пленки закрывали сверху чуть ли не половину лобового стекла. Ворота Назаров уже открыл, и Гавриленко не спеша вывел «Жигули» со двора и так же не спеша повел по пустынной улице.
Как только «копейка» отъехала с участка Алтунина, во двор зашел Гамсадзе. Осмотрелся, поднялся на крыльцо. Рукой в перчатке открыл двери в сени, прошел в горницу.
Федор Алтунин лежал, скорчившись, у стола. На краю и под черепом кровь. Пульса нет, дыхания тоже, тело холодное. Убедившись, что он мертв, Гамсадзе быстро вернулся к «Ниве» и повел ее к заранее выбранному месту, небольшому закрытому магазинчику спорттоваров на параллельной улице, что вела к фрагментам забора давно строящегося и, скорее всего, никому уже не нужного гипермаркета. Ему пришлось пройтись, чтобы выйти туда, откуда был виден гипермаркет и капот «Жигулей». Рустам успел заметить, как в пространство между заборами юркнула женщина с сумкой, лишь издали напоминавшая Людмилу Нестерову. Но это была именно она. Гамсадзе ждал, глядя на минутную стрелку ручных часов, медленно подбиравшуюся к цифре «12». Ровно в 10.00 стройку осветила огненная вспышка, раздался оглушительный взрыв, и на месте стройплощадки показалось облако пыли. По ближайшим домам и улицам ударили осколки камня, железа, и следом за первым взрывом послышался второй – это обрушились стены, а с ними балки перекрытия, лестничные пролеты. Гамсадзе пошел к «Ниве», глядя на ближайшие дома. В них были выбиты стекла, дым с пылью затягивал район. Где-то начали раздаваться крики. Он сел в машину и поехал на выезд из города.
«Копейка» подошла к площадке перед стройкой в 9.50.
Гавриленко припарковал автомобиль так, чтобы тут же уйти в переулок справа. Назаров повернулся к Нестеровой, улыбнулся, но эта улыбка была больше похожа на звериный оскал:
– Твой выход, Людок! Давай быстро! Жди в центральном зале, он круглый, с опорами, но без купола, должен быть мужик в джинсах и майке, в очках, ну, ты знаешь. Передашь ему пакет и сразу же в обратку.
– А если его не будет?
– Ждешь до 10.05, часы-то у тебя есть?
– Есть!
– Так вот, если до 10.05 он не появится, тащишь пакет обратно. Вернем его Рустаму, пусть сам разбирается с мужиком. Ясно?
– Ясно!
– Давай, Людок. По приходе тебя ждет доза отменного «герыча».
– И бабки!
– Это само собой. Но давай, не тяни время.
Нестерова вышла из «копейки», прошла к пространству между частями забора, скрылась на стройке.
Назаров достал пульт дистанционного управления и уставился на часы. Гавриленко вдруг заерзал на водительском кресле, и он удивленно спросил:
– Ты чего, Степан?
– До сих пор не пойму, на хрена гробить Людку ради пустого места? Нет, она, конечно, тварь, шалава, но вот так, без толку…
– Кому без толку, кому нет. Абдулле не без толку. Все, 10.00!
Виктор выдвинул антенну и нажал кнопку. От мощного взрыва оба бандита полностью пригнулись. В лобовое стекло угодил крупный камень, хорошо, что не сталенит, а то зацепило бы осколками. По крыше и капоту забарабанили камни, волной из-за забора повалил черный едкий дым. Еще грохот, и появилась волна гари и пыли.
– Валим отсюда, Гаврик! Да поживее! – выкрикнул Назаров.
«Жигули» нырнули в переулок, вышли на улицу, где остановился Гамсадзе, и побежали к окраине.
– Не хреново грохнуло! – воскликнул Гавриленко.
– Знатно, слов нет.
– Интересно, от Людки что-нибудь осталось?
– Глаз где-нибудь на арматуре висит, а под ним оторванный кусок босоножки.
– Я серьезно.
– И я серьезно.
Гавриленко повел «копейку» к выезду из города. Ни он, ни Назаров не заметили стоявшую у мостика через канаву белую «Ниву». Мало ли таких машин в городе.
В это время заядлый рыбак, подполковник-отставник Иван Семенович Грызло, устроившись недалеко от обрыва в кустах, вытащил из реки крупного лопыря. Довольно хмыкнув, бросил его в сетку, насадил наживу, забросил удочку. Грызло, уволившись из вооруженных сил и вернувшись в родной Борск, все свободное время занимался рыбалкой. А его, времени, было предостаточно. Ловил подполковник круглый год, летом и зимой, осенью и весной, даже в разлив, когда остальные рыбаки сидели дома. Он напрочь отметал браконьерские штучки типа сетей или вершей, не признавал и донок, и спиннингов, ловил только на удочку, и то без катушки. По сути, после скоропалительной и безвременной смерти супруги река и озеро стали его вторым домом. А может быть, и основным.
Забросив удочку, Грызло достал из рюкзака бутерброд и бутылку воды, спиртное на рыбалке он не употреблял. После, под уху, да, выпивал, но на рыбалке – ни грамма. Он слышал, как к лесу приближалась машина, и очень удивился. Этой дорогой, особенно в это время года, почти никто не пользовался. Сам он приехал на велосипеде, который позволял отставнику поддерживать хорошую физическую форму. Но машина шла и шла. Может быть, такой же, как и он, фанатик рыбной ловли решил выехать на рыбалку или егерь объезжал свои владения? Однако дальнейшее заставило Грызло прекратить любимое занятие.
Машина остановилась на лужайке у самого обрыва. Послышались голоса двух мужчин. Отставник решил посмотреть, что это за люди и что они забыли у обрыва, где ставить машину было опасно. Не рассчитаешь немного, и сорвется в омут, так как обрыв имел вид вогнутого внутрь склона. На край пешком рискованно было выходить, а тут машина. Он вытащил на берег леску, положил удилище на песок и пошел по береговой линии, прорываясь кустами. Бывший командир отдельного разведывательного батальона знал, как передвигаться в различных условиях, оставаясь невидимым и неуслышанным. У крайнего куста Грызло залег. Вспомнил боевую службу, вот так он, еще командуя взводом, подбирался к лесным бандам боевиков. Услышанное потрясло его…
Гавриленко остановил «Жигули» в двух метрах от обрыва, не зная, что еще немного, и сорвался бы в реку. Проговорил, осмотревшись:
– Не понял. А где наш Рустам?
– Не видно. По крайней мере, его тачки. Выходим, Степа, а то в «копейке» мы как в мышеловке.
Бандиты вышли из машины, встали у открытой двери водителя.
– Ты что-нибудь понимаешь, Витя? – озираясь, спросил Гавриленко.
– Думаю, Рустам контролировал подрыв Людки, поэтому мы приехали раньше.
– А если он приехал раньше, оставил свою «Ниву» дальше и сейчас лесом подбирается к нам? Кстати, у него ствол. «ПМ».
– Знаю. Но из «ПМа» стрелять из леса все одно что из рогатки, далековато. По-любому ему придется выходить на открытое пространство.
– А ты уверен, что он не обзавелся волыной типа «Сайги»? Тогда достанет и из леса.
– Не-е, если только из карабина. Но, уверен, его еще не было, он скоро подъедет.
– Что-то мне стремно, Витек!
– Не дрейфь, Гаврик, главное – внимание. Если Рустам все же получит приказ кончать и нас, то будет стрелять, когда выйдет из машины. На ходу это сделать трудно. Не прицелишься, да и правую руку в окно не выставишь.
– Выйдет, и что?
– Посмотрим. Если все нормально, то первое, что сделаем, отберем у него ствол и осмотрим тачку. Тогда он уже ничего не сможет сделать.
– А в городе?
– Там видно будет. Абдулла обещал быстрый перевод денег. Получив бабки, мы раскидаем их на другие счета по компьютеру. Потом определимся, линять или нет.
– Линять надо однозначно, Витя.
– Ну если однозначно, то слиняем, – усмехнулся Назаров. – С бабками мы можем очень многое. Это без бабок человек никто, а деньги? Они дают свободу и возможности.
– Особенно большие деньги.
– У нас с тобой неплохой тандем сложился.
– Неплохой, но… тихо, кажется, приближается «Нива».
Бандиты прислушались. Действительно, со стороны райцентра донесся прерывистый звук двигателя «Нивы».
– Это Рустам, – проговорил Назаров.
– Похоже. Если только не менты.
– Менты напрямую не пошли бы. Рустам. Вон белая «Нива».
– Теперь вижу.
– Ты встань за капотом, а я останусь здесь. Как «Нива» встанет, позову Рустама. Подойдет, ты ко мне, и обыскиваешь его.
– Возмутится.
– Да плевать. Будет дергаться, морду набьем.
– Нельзя. Ему нас везти. Куда с разбитой физиономией?
Казалось, все делали Назаров и Гавриленко правильно. Стрелять с ходу из машины в надежде сразу же поразить две цели сложно даже очень подготовленному стрелку, каким был Рустам Гамсадзе. Но при одном условии – что стрелок, как большинство людей, был бы правшой. Рустам же одинаково хорошо владел и правой, и левой рукой. Левой даже лучше. И он был опытнее Назарова с Гавриленко, понимал, что те знают о стволе и попытаются его разоружить. Поэтому он подъезжал медленно, управляя машиной правой рукой, а в левой держа готовый к бою «ПМ».