– Утонувший Краб, мой добрый Динтра. Всё, как просили. – Архимаг Игнациус шутовски-преувеличенно поклонился старому целителю. Читающий, вновь принявший свой обычный облик – размытой тени, – молча плыл за ними следом.
Торная дорога кончилась. А ведь такое только я в Долине и могу, не без самодовольства подумал Игнациус. Открывать тонкие пути в любом мире, в любое место, по одной лишь допотопной карте… они – не сдюжили бы, все эти молодые заносчивые глупцы в чёрной коже с серебряными заклёпками или что там у них сейчас в моде.
Двое магов и их диковинный спутник стояли на краю прибрежного пляжа, в полосе густой растительности. Дюны покрывал высокий шелестящий кустарник, неведомо как ухитрявшийся расти на голом песке, корни вонзались в желтовато-белые волны, словно змеи в добычу. Жёсткие и кожистые листья, наверное, способны были удерживать влагу на случай продолжительных засух, колючки… гм, спишем на издержки здешней эволюции.
– Утонувший Краб, – повторил Игнациус, искоса наблюдая за толстым лекарем. – Мы на месте, милейший друг мой. Куда вам было б желательно попасть теперь?
Динтра шутливого тона не принял.
– В глубь острова, где можно увидеть хоть что-нибудь кроме пляжа да кустов. – В его голосе прорезалось раздражение.
– Может, сперва попросим вашего спутника поведать, нет ли каких-либо насторожённых заклятий, уловлять таких вот незваных гостей, как мы?
Динтра ничего не ответил, просто повернулся к своему призрачному приятелю. Некоторое время длился беззвучный диалог, после чего целитель заговорил вновь:
– Заклятья есть. Сторожевые, дозорные, обездвиживающие. Всё, что угодно. Здесь нет часовых, тут уповают на магию.
– Ничего лучше и пожелать нельзя, – потёр руки Игнациус. – Не в моём, да и не в вашем, уважаемый Динтра, возрасте горными козлами сказать по рвам, эскарпам, горжам и бастионам.
– Не в нашем, – коротко кивнул лекарь. – Будем осторожно снимать?
– Снимать? – демонстративно поморщился Игнациус. – О чём вы, любезный друг? Я просто открою ещё одни ворота. Конечно, малые расстояния по тонким путям пройти куда труднее, чем большие, но я уж постараюсь. Скажите мне лучше, как далеко от берега тянется пояс охранной магии?
– Пол-лиги, – после недолгого и беззвучного совещания с Читающим.
– Молодцы, – недовольно буркнул Игнациус. – Пол-лиги! Случилось мне однажды прогуливаться возле одной приморской крепости, так её хозяева, как сейчас помню, протянули сети аж на полста лиг в океан! А на берегу – так до самых стен и даже дальше. Правда, им это всё равно не помогло, крепость я тогда взял…
– Кто бы сомневался, мессир, – не без ехидства заметил Динтра.
– Вы-то не сомневаетесь, друг мой, а вот молодёжи всё сам покажи, расскажи да дай попробовать. Упадок нравов, что ни говори! – Игнациус с наигранным отчаянием воздел руки.
Сколько ещё мне придётся тянуть этот мерзкий спектакль?! Когда я наконец вскрою этого лекаришку от паха до подбородка, когда пойму, кто он такой и кому служит?!. Стоп, сударь мой Архимаг, стоп. Ты добился всего, чего добился, только и исключительно потому, что знал, когда следует терять терпение. Сейчас ещё не время.
– Тут совсем недалеко – скалы, – ещё молча посоветовавшись с Читающим, объявил Динтра. – Если перебираться, то уж сразу за них.
– Нет ничего проще, – расшаркался Игнациус. – И всё-таки, любезный друг, что такого ужасного вы нашли на этом островке? Место как место, ничего особенного. Да, некие маги тут укрепились. Но вас ли этим удивишь?
– Думаю, меня уже ничем не удивишь, вы правы, мессир. А ужасное на Утонувшем Крабе не здесь. Дальше, за скалами и, как водится, под землёй.
– Очень мило. А какой-нибудь порт здесь есть? Город?..
– Гостиница с миленькими служаночками? – усмехнувшись, докончил Динтра.
– Что-то вы последнее время уж больно колючи, друг мой. Да, я люблю миленьких служаночек, этих простых девушек из народа. Я уже немолод, любезный Динтра, и холодные постели нахожу весьма неполезными для своего здоровья. А оно мне, видите ли, дорого, как я уже имел честь не раз объяснять. Ладно, желаете за скалы – открою дорогу туда. Постараюсь найти место позакрытее, навроде этого…
…И почему принято считать, что собой гордиться – это нехорошо? Заклятье легло идеально, стежок к стежку, линия к линии. Перенос – почти без эха, если кто и следит за тем, что творится не на побережье, а сразу за скалами, то останется с носом.
– Посмотрим, посмотрим, что тут за очередная «цитадель зла», – приговаривал Игнациус, осторожно раздвигая ветви, – они вновь очутились в самом сердце зарослей. На удивление безмолвных и безжизненных, словно и не было тут ни птиц, ни мелких зверюшек, ни даже насекомых. Никто не вспархивал из-под ног, никто не удирал без оглядки и никто не копошился в траве.
Мессира Архимага, впрочем, это не волновало. Зверьё отлично чувствует скопление силы и, как правило, стремится убраться подобру-поздорову. В том числе и оттого, что понимает – такое сокровище рано или поздно отыщут двуногие, и тогда жди беды. Разорят гнёзда, разроют норы, выкурят из логовищ, детёнышей отправят на мелкие алтари, взрослых просто перебьют.
Он уже почти не сомневался, что именно откроется за полосой зарослей. Игнациус привык доверять чутью мага куда больше, чем простому человеческому зрению; но сейчас, стоя в полушаге от величайшей своей победы, так хотелось… наверное, лишний раз убедиться. Посмаковать.
Чародей осторожно отвёл от лица колючую и жёсткую ветвь, словно распахивая окно – в мир, созданный по его правилам.
Остров со странным названием Утонувший Краб, по меркам Эвиала, считался немалым: три дня пути с севера на юг, два – с востока на запад. Окружённый сплошным кольцом отвесных скал, выставивших зубы сразу за прибрежными дюнами и неширокой полоской леса. А вот за скалами…
Молодцы, нечего сказать, подумал Игнациус, оглядывая открывшуюся ему картину. Славно потрудились. Со времён моего последнего визита многое изменилось. Великая работа закончена. И уже не один год как приносит полновесные плоды.
От чародея с трёхтысячелетним опытом нет смысла прятать могущественные магические артефакты или скопленные огромные запасы мощи – они сами позовут его, сами выберут достойного ими распоряжаться. Немногие чародеи доживают до понимания сего несложного правила и оттого столько времени и сил тратят на сокрытие плодов своего труда – напрасные попытки, когда имеешь дело с ним, Игнациусом. Что-то мелкое от него спрятать, конечно, можно, в конце концов, он не всесилен. Но нечто по-настоящему крупное – никогда.
– Кажется, многое проясняется, не так ли, дорогой друг? – невозмутимо осведомился Игнациус у молчаливого и насупленного Динтры.
– Да, мессир, – помедлив, отозвался тот. – Многое проясняется. Не скажу, что всё, но и впрямь многое.
– Тогда командуйте, любезный мой целитель. – Игнациус развёл руками. – Вы стремились сюда. Мы на месте. Что дальше?
– А разве вы не знаете, мессир?
– Я-то? Простите, мой дорогой, но это ваша идея. Вам и решать. Хотя на вашем бы месте я воздержался от любых… необратимых поступков. Слишком хрупок баланс этого места. Если мы ударим, скорлупа Эвиала может не выдержать, скованное и пленённое здесь вырвется на свободу. А это, как вы понимаете, – бедствия, поистине неописуемые, не для одного мира, но для сотни, если не тысячи.
Динтра не ответил, и Игнациуса вдруг кольнуло внезапное беспокойство – целителю полагалось сейчас яриться, размахивать короткими ручками и требовать положить этому конец, положить немедленно и сейчас же, а он лишь молчал да, прищурившись, обозревал им открывшееся.
– Совершенно необязательно лупить по «скорлупе», как выразились вы, мессир, со всей силы кузнечным молотом.
– Динтра, не стоит тягаться со мной в многомудрых отвлечённых фразах, лекции нашим дорогим студиозусам я читаю куда дольше вашего, – раздражённо бросил Игнациус. – Скажите чётко и ясно, что вы от меня хотите? Сжечь это место? Затопить? Устроить извержение вулкана?
– Ну вот, мессир, а говорите – не надо отвлечённых фраз. Всё, вами предложенное, – это ж и есть тот самый молот. И вы это прекрасно понимаете.
– Всё, я умываю руки. – Раздражение Игнациуса сделалось непритворным. Ну, или почти непритворным. – Делайте что хотите, Динтра. А я посмотрю.
– В таком случае, мессир, позвольте покорнейше просить вас сопроводить меня к во-он тем скалам, примерно в паре лиг от нас к югу. Нет-нет, пойдём пешком, никаких больше перемещений тонкими путями. Здесь нас уже почуют, несмотря на всё ваше искусство и скрытность.
– Вон к тем скалам… – проворчал Игнациус, плотнее запахивая плащ, чтобы поменьше цеплялся за колючки. – Вам, Динтра, разумеется, требуются не скалы, а то маленькое строеньице, что перед ними? И вход, так напоминающий устье катакомб?
– Вы, мессир, сегодня сама проницательность.
Игнациус сдержал гнев. Пусть говорит. Я уже заставил его действовать. Ясно как день – Динтра вполне представляет, с чем мы здесь столкнулись. Или бывал здесь сам… или кто-то ему рассказал. И вот этот кто-то меня чрезвычайно интересует.
Пришлось тащиться, пробираясь сквозь ощетинившуюся острыми шипами чащу, вдоль самых скал. Игнациус не сомневался, что каждое дерево и каждый куст здесь – самые настоящие мастера по втыканию игл в живую добычу: мессир Архимаг постоянно ойкал, шипел и дёргался, то и дело натыкаясь на очень некстати подворачивающиеся ветки.
Ну ничего, вы и за это мне тоже ответите, мысленно посулил он. Когда надобность в вас отпадёт – ох, и устрою ж я тут фейерверк! Пусть даже для единственного зрителя – самого себя.
Понятно, почему Динтра даже не смотрит вправо. И не говорит. Лекаришке, пусть и пошедшему на службу к кому-то очень могущественному, с лежащим там не справиться. Вот и делает вид, что игнорирует, – что ему ещё остаётся? И понятно, отчего его заинтересовали те дальние скалы, – даже отсюда хорошо видна чёрная дыра входа в подземелье, вблизи, наверное, это покажется и вовсе грандиозным. А он, Игнациус, ощущает и слабые магические вибрации, доносящиеся оттуда, и, похоже, уже знает, с чем это связано. И с чем, и с кем.
А пока что приходится пробираться колючими зарослями, оставляя на шипах обрывки плаща.
– Утонувший Краб, кирия Клара. – Капитан орков не обернулся, пристально глядя на поднимавшиеся из воды скалы. Воды вокруг проклятого острова были пустынны, «длинные» не встретили ни единой чёрно-зелёной галеры. Исчезли, однако, и морские птицы, на побережье даже не оказалось чаек.
Клара Хюммель молча кивнула. Она почти висела над кипящей под носом драккара волной, обхватив резную шею морского страшилища, и до рези в глазах вглядывалась в смутные очертания неведомой земли.
Это здесь, говорило всё естество боевого мага. Это здесь, подсказывал богатый опыт. Чёрная завеса, разделившая мир, – ключи к ней спрятаны именно здесь, за кольцом невысоких скал.
Странно – ни стражи, ни охранных флотилий, словно хозяевам острова было совершенно всё равно, кто шастает по омывающим его водам. Где боевые башни, где дозорные галеры? Где укреплённые порты? Остров немал, но пустынен и не прокормит много ртов, сюда должны вереницей тащиться пузатые купеческие каравеллы – а корабли Уртханга не встретили ни одной. За скалами тоже ничего не видно, хотя драккары, пренебрегая осторожностью, подошли почти к самому берегу.
Сторожевые и охранные заклинания? Быть может. Однако лишь на магию опирается только глупец – Кларе уже приходилось сталкиваться с такими, под другими солнцами и в других мирах.
– Где станем высаживаться, кирия?
Ночь никак не окончится, спокойное и пустынное море, с «длинных» виден пляж с неспешным прибоем… Идиллия. Разумеется, это обман. В лесу за полосой дюн наверняка скрыта засада, скалы таят в себе замаскированные гнёзда мощных катапульт и баллист, и хорошо, если только их.
– Тебе совсем необязательно следовать за мной, капитан, – вдруг бросила Клара, поддавшись внезапному порыву. Слишком уж мирен этот берег, слишком спокоен. Слишком смахивает на западню. А что смогут сделать храбрые, но простые орки против настоящего чародейства? – Я бы отправилась с моим отрядом, право слово. Это не урон вашей чести! – поспешно добавила она, видя, как набычился предводитель вольной дружины. – Это…
– Это трусость! – рявкнул Уртханг. – Мы – орки, и мы пойдём до конца. Ты думаешь, кирия, мы не чуем того зла, что за скалами? Чуем, и ещё как! Вся грязь, вся накипь, все подонки Эвиала – там, впереди. Их сюда стягивали специально, невесть сколько годков – а ты говоришь нам «оставайтесь на палубах»?! Ни один из моих тебя не послушает, и прав будет. Такой бой один раз в жизни выпадает, и даже кто голову сложит – падёт с великой славой, песни о нём петь станут, баллады слагать! А ты говоришь – «необязательно следовать». Нет уж, мы последуем. Вот только бы где проход в этих утёсах отыскать… – добавил он уже задумчиво, не гневно.
– Обходить остров, что тут ещё поделаешь, – подал голос кормчий Дарграт.
– Не надо ничего обходить. Я сама всё сделаю, – вызвалась вдруг Тави. – Путь найти – этому у Вольных учили круто. Да и наставник мой тоже руку приложил.
Клара промолчала. Конечно, можно проделать это самой, но зачем лишать мельинку удовольствия быть нужной?
…Проход в скалах отыскался, и даже не слишком далеко – на самой северной оконечности острова. «Длинные», не таясь, скользили по спокойному морю, и Дарграт даже стал ворчать – «нам бы сейчас хоть завалящего туману…»
– Туман я соберу, – пообещала Клара.
Заклятье она плела очень осторожно, упрятывая его, насколько возможно, – пусть на Утонувшем Крабе поломают головы, естественным путём появилась здесь мгла над волнами или нет. А пока станут ломать, мы окажемся уже у цели.
… – Башня! Башня! – вдруг зашептались орки, и Клара приподнялась с покрытой плащом скамьи. Ей казалось – она едва преклонила голову, а флотилия, оказывается, уже на месте.
Впереди, на чуть выдавшемся вперёд мысу, и впрямь возвышалась башня, белая, словно выпиленная из огромного куска сахара. Увенчанная короной из пяти острых рогов, она не имела ни одного окна или бойницы – во всяком случае, никто из наблюдателей, проглядев все глаза, так ничего и не заметил. За мысом лежала узкая и вытянутая к югу бухта; стены скал размыкались, пропуская морской язык в глубь загадочного острова.
Однако и тут драккары не встретили ни одного чужого судна. Громада башни немо застыла, прочертив чёрное небо, отразившись в спокойных водах океана; ни флагов над ней, ни вымпелов. Между зубцами на самой верхотуре тоже никого.
– Вымерли они тут все, что ли? – сквозь зубы пробормотал Уртханг.
– Башня пуста, – заметил Бельт, пристально поглядев на исполинское строение. – Не знаю, есть ли на ней какие чары, но никого живого тут нет.
– А неживого? – Клара припомнила жутких воинов Империи Клешней.
– Неживого тоже, – проговорил Кицум. Клоун казался донельзя озабоченным, хмурил лоб, смотрел то на небо, то на волны; Утонувшего Краба и белой башни он словно бы и не замечал. – И не могу сказать, что мне это нравится.
– Но, господин, – почтительно поклонился Бельт. – Разве не можете вы сказать, куда и почему исчезли…
– Не могу! – резко и зло оборвал старого некроманта Кицум. – Если б ты знал, Бельт, как я сам от этого устал, – добавил он немного погодя, уже существенно мягче. – Знать – и не иметь возможности поделиться. Чувствовать, как подступает удушающий барьер, за которым – горящие миры, прорывы козлоногих и иные, неведомые никому бедствия. Если б ты знал, как я хочу выдернуть свою петельку, лихо присвистнуть и пойти сносить головы, как прежде!.. Я с наслаждением вспоминаю, как мы дрались с Сильвией. Потому что тогда мне на шею ещё не накинули удавку.