Путь до Дарнелла казался бесконечным: каждый почтовый столб за окном София встречала с радостью – они напоминали, что осталось потерпеть ещё немного. Лес за окнами сменился на предгорье, а предгорье – на тонкую полосу набережной. В приоткрытое окно дилижанса задувал пахнущий солью и водорослями ветер, который так и норовил вытянуть из-за уха Софии незабудку. Да ей самой в радость выкинуть подарок куда подальше, но Виктора обижать не хотелось, как и объяснять ему, почему от этих незатейливых цветов пробегал мороз по коже. Всё из-за той мёртвой селянки: её посеревшее лицо на покрывале голубых незабудок и вывернутые края раны на горле засели в голове как заноза. Встреча с ней казалась тревожным знамением, хотя обычно София не верила в подобное.
«Не так уж мы и похожи. Лоб у неё шире моего, и нос больше. Подумаешь, тоже рыжая», – успокоила София сама себя и спрятала незабудку между страниц записной книжки. Лучше не тратить время на глупые мысли, а поискать старые пометки о других жертвах Левиафанов. На севере она видела три подобных случая с поселениями горцев, ещё о пяти ходили слухи, а о скольких она ничего не знала – и представить страшно.
Шелест страниц разбавлял гнетущее молчание. Виктор сидел напротив, скрестив руки на груди, и во всей его напряжённой позе чувствовался молчаливый упрёк. Ветер растрепал его волосы до такой степени, что они торчали в разные стороны, как пучки золотистой соломы. «Неряшливость Хранителя указывает на его несобранность», как сам говорил Виктор, но сейчас для него было важнее буравить Софию взглядом, чем помнить о правилах. Его глаза, яркие, как незабудки, были одновременно красивыми и пугающими. София почувствовала, как под взглядом Хранителя в груди нарастала глухая тяжесть – некогда невинное сравнение с полевыми цветами теперь давило на нервы.
– Сегодня вы совсем не в настроении, Раймонд. Хотите, задержимся в резиденции на пару дней? Там охраны и без вас будет предостаточно, хоть отдохнёте немного.
– Думаете, пары дней хватит, чтобы адепты Мудрой нашли причину вашего недуга?
Опять он за своё.
– После схода я позволю вам лично отвести меня к медикам, если от этого вам станет легче, – София с улыбкой задиристо коснулась носком сапога Виктора. Раньше она без труда могла пробиться сквозь его образ сурового Хранителя, но не в этот раз.
На самом деле, разлад между ними случился задолго до Форменна: всё поменялось месяц назад, когда они стояли на вершине одной из гор Синего Хребта и увидели на звёздном небе необычное полярное сияние, похожее на вихрь. С тех пор Виктор стал мрачным и раздражительным, вечно придирался к Софии, настаивал, что с ней творится что-то ненормальное, хотя странно себя вёл именно он.
«Виктор просто устал. Три месяца вечной тьмы, холодов, и врагов под каждым кустом. Он почти не спал. После такого испытания у любого характер испортится», – вновь успокоила себя София. Ссориться с Виктором не хотелось, и менять его на другого Хранителя – тоже. Они вместе прошли через столько испытаний, и с этим справятся.
Спустя час грязь под колёсами дилижанса сменилась на мощёные дороги Дарнелла – города, затерянного в прошлых десятилетиях. Тесные улочки освещали старомодные газовые фонари, броские плакаты заменяли скандирующих рекламу мехатронов, а в небе вместо дирижаблей летали стаи чаек. Дымили пароходы, дымили трубы заводов и фабрик, речные каналы испещрили город, подобно артериям, по которым текла мутно-зелёная вода. В этом было своё очарование. Всё казалось интересным после однообразия гор и снежных пустошей.
Дилижанс тряхнуло, когда он остановился напротив резиденции. София уже не надеялась успеть до начала схода приближённых, за это чудо стоило поблагодарить кучера, за что он получил лишний десяток шиллетов. Квадранта, запечатлённая в граните, первой встречала гостей у ворот: Пепельная судия преклонила колени, прижимая к груди горшочек с прахом; позади неё плечом к плечу стояли Духовный и Мудрая, готовые вместе нести просвещение людям и открывать тайны мироустройства. Над всеми возвышался Пламенный судия в панцирном нагруднике, в руках он держал меч и факел – универсальное оружие против всех, кто нарушает Непреложные законы. Четыре безликие сущности единого целого, которым София посвятила свою жизнь.
К дилижансу вышли улыбчивые слуги, на их воротничках золотились вышитые ромбы. Ромбы на коврах, ромбы на дверях, ромбы на стенах – София успела позабыть, как ей опротивел этот символ за годы служения Квадранте. Для неё выделили спальню на третьем этаже, но сход начнётся меньше чем через час, вещами в чемодане придётся заняться позже. София скинула на стол кобуру с отцовским револьвером, следом отбросила в сторону дорожное платье – от него до сих пор пахло дымом, хорошо под рукой есть прислуга, которая может им заняться, – и облачилась в алую судейскую мантию. Растрёпанные волосы она заплела в косу вокруг головы, и финальным штрихом затянула под горлом Дар Квадранты. Извилистые жилки, похожие на кровеносные сосуды, поблёскивали внутри рубина. Его поверхность всегда оставалась тёплой, даже когда София промерзала до костей, и сейчас камень грел её пальцы. Почему Виктор так переживает? Он же прекрасно знает, что Дар Квадранты защитит свою хозяйку от любого ведовского влияния.
«Во всём виновата его обострившаяся паранойя», – вот закончится сход, и София обязательно придумает, как привести своего Хранителя в чувство.
За дверью прозвенел колокольчик – пора. София выхватила из саквояжа записную книжку и коробочку с диапозитивами, да поспешила к выходу. В коридоре её ожидал Виктор, застывший в привычной хранительской позе: руки скрещены за спиной, широкие плечи отведены назад, идеальная линия позвоночника создаёт ощущение силы и уверенности. Когда такой здоровяк смотрит на тебя с высоты своего роста тяжёлым, пронизывающим взглядом, занервничает не только беззаконник, но и честный человек. София, однако, никогда его не боялась.
– Пожелаете мне удачи? – София улыбкой постаралась хоть немного смягчить настроение Виктора. Тот молча кивнул и жестом намекнул, что им лучше поспешить. Он точно одержим духом занудства.
В аудиторию они вошли одни из последних. Виктор услужливо открыл перед Софией дверь и зашёл следом, склонив голову – иначе мог стукнуться лбом о косяк. Дальше им пришлось разделиться: София заняла свободное место в третьем ряду и перебросилась парой слов с другими приближёнными, а Виктор поднялся ещё выше, к застывшим у стены Хранителям. Аудитория не могла сравниться с подобным залом в столичной резиденции: и потолки тут ниже, и акустика не слишком хорошая – видно, что изначально помещение было рассчитано под нечто другое. Но особенно Софию тревожило белоснежное полотно, которое висело на стене позади кафедры, в окружении портретов учёных: не слишком ли маленький экран, будут ли на нём видны заготовленные кадры? Не успела София толком занервничать, как в аудиторию ворвался запыхавшийся человек в зелёной мантии – Берислав из Катища.
– Рад всех видеть в добром здравии, господа и дамы! – Берислав встал за трибуну и обвёл приближённых взглядом. Его Хранительница осталась сторожить неподалёку, застыв у дверей подобно идолу. – К сожалению, не всем из нас так повезло. Как вы могли заметить, мы потеряли леди Эшартт и её Дар. За последние пять лет это тринадцатый случай. Тринадцатый! Есть все основания предполагать, что против нас действует некая организация. Сэр Тарнетт успел приехать? Нет? Жаль, я хотел услышать его мнение на этот счёт.
София вздрогнула. Отец тоже собирался навестить Дарнелл? А она и не знала. Хотя после их очередной ссоры она сама решила больше не писать ему писем, а отцу, как всегда, было не до этого. Новость про леди Эшартт тоже не радовала, хоть София и плохо её знала. Она с грустью обвела взглядом пустующие стулья: изначально приближённых было ровно сорок – по десять человек от каждого из четырёх Судий. На сегодняшний день осталось всего двадцать три. Нет Дара – нет приближённого. Традиция. Закон. Но что случится, если не останется ни одного?
– Боюсь, нам придётся пойти на крайние меры, – продолжил Берислав, когда утих встревоженный гул. – Император не одобрил запрос на усиленную охрану от Хранителей. Остаётся молиться, чтобы не отозвали тех, кто при нас сейчас. Я считаю, что нам следует переждать ненастье в столичной резиденции, там есть все условия. Никаких поездок. Никакого паломничества. Затворничество.
Начался гвалт: люди наперебой осуждали и обсуждали предложение Берислава, предлагали свои варианты, другие их тут же критиковали. София вздохнула. Непреложные законы объясняли происходящие в мире процессы, давали ответы на все вопросы, главное – их правильно задать. Софии нравилось задавать вопросы, как и остальным приближённым. То немногое, что их объединяло. Вот только Законы не помогали определиться с бюджетом на год. Не могли уговорить императора Арчибальда IV расширить круг полномочий. Не возвращали украденные Дары. Потому ни один сход не проходил гладко.
Берислав оставил трибуну, но не поднялся в зал к остальным, а встал рядом со своей Хранительницей, чтобы видеть всех приближённых. Его место занял Роберт Сегрейв. Коренастый черноволосый мужчина носил ту же красную мантию, что и София, но, хотя они оба следовали пути Пламенного судии, с ним приходилось спорить чаще всего. Сегодня они впервые могли выступить единогласно, если Сегрейв не отказался от своих слов из последнего письма.
– Я голосую против затворничества, – голос Сегрейва громовой волной прокатился по залу, для него и плохая акустика не проблема. – Работа с горскими народами Синего Хребта идёт тяжело, но плодотворно. Железо надо ковать, пока горячо, а сколько нам придётся отсиживаться в столице? Месяц? Полгода? Год? Вы даже не знаете точно, кто за нами охотится. А я – знаю. И горцы – тоже. У нас есть шанс выжечь заразу, пока она не расползлась по всей империи.
– Поделитесь вашими находками, сэр Сегрейв, – голос Берислава звучал куда тише и спокойнее.
Сегрейв взглядом нашёл в зале Софию, и та слегка кивнула, показывая, что договорённости в силе. Тогда он продолжил смелее:
– По словам одного из горских шаманов, в Глотке Предтечей стоит «Город-на-костях». К нему стекается народ со всех концов империи и почитает некое «божество». Эти культисты уничтожают поселения горцев одно за другим и уводят за собой людей, – Сегрейв замолк ненадолго, дав время приближённым обдумать услышанное. – Судя по увиденному мной, Левиафаны и есть те самые верующие в «божество из города на костях», которое они зовут Скорбящим палачом. И знаете, что объединяло все разрушенные ими поселения? В местных идолах находились камни навроде наших, – он указал пальцем на свой Дар Квадранты.
Приближённые зашептались: о Левиафанах многие были наслышаны, но как о разбойничьей ватаге, которая иногда проверяла северные границы империи на прочность. Как подобный сброд мог организовать охоту на приближённых? Да и кто в своём уме будет служить «божеству» – в богов верили только фанатики из Шинстари, как подобная ересь могла зародиться в просвещённом Тормандалле?
– Полагаю, у вас есть более весомые доказательства, чем слова горского шамана? – терпеливо уточнил Берислав. – Сами понимаете, если мы примем ваши утверждения за истину, то это означает, что в Глотке Предтечей скрываются не просто беззаконники, а враги империи. Я обязан доложить о них Арчибальду IV, но мы все дорого заплатим, если он пошлёт Чёрную гвардию по ложному следу.
– Конечно, я озаботился проверить всю информацию, прежде чем донести её до ваших ушей, – Сегрейв вновь поднял взгляд на Софию. – Леди Тарнетт тоже занималась севером, так что я заручился её поддержкой. Ей удалось добыть кое-что посущественнее слухов, не говоря уже о том, что она встречалась с Марком Монном.
Вновь поднялась волна шепотков. Об экспедиции учёного Марка Монна слышали во всех уголках Тормандалла: редко найдётся команда безумцев, которая отважится исследовать Глотку Предтечей – самую северную и холодную точку империи за горами Синего Хребта. Однажды туда отправили передовой ледокол «Новая земля», но он сгинул во льдах вместе со всей командой. И про Марка Монна так давно не было вестей, что в газетах начались спекуляции о повторении судьбы первопроходцев с «Новой земли».
Сегрейв неплохо разогрел аудиторию, дело осталось за малым – выложить все доказательства, которые София кропотливо собирала несколько месяцев, и раскрыть людям глаза на опасный культ. С врагом надо бороться, а не трусливо прятать голову в песок, иначе они только посрамят звание приближённых Квадранты, которые однажды остановили безумства Дикой Кэйшес и тем заслужили почёт у народа.
Стараясь не показывать лёгкую нервозность, София встала за трибуну и положила на неё записную книжку, а рядом – коробочку с ценными диапозитивами. Стоило посмотреть в зал, и в глазах тут же зарябило от судейских мантий: красные, голубые, серые и зелёные, под цвет каждого из Квадранты. Позади приближённых замерли тени в тёмно-синих мундирах, иногда между рядами мелькали белые фартуки служанок, подливающих господам воду из графинов.
– Как и сказал сэр Сегрейв, я пообщалась с человеком, который изучал Глотку Предтечей и лучше других осведомлён, живёт ли кто сейчас в пустоши, – София положила руку на коробочку, готовясь достать первый диапозитив. Пусть и смутно, но на нём можно разглядеть монументальный силуэт «Новой земли», нанизанную носом на скалу. Если присмотреться ещё лучше, то вокруг корпуса ледокола заметны пристройки. Ради этого снимка София с Виктором тащили на гору аппаратуру Монна, чуть не померли от холода и камнепада, и теперь она жаждала поделиться уникальной находкой: – Мистер Монн утверждает, что Глотка Предтечей всё ещё необитаема. Даже звери обходят то место стороной. Ничто живое неспособно выжить в подобных условиях, что уж о культистах говорить.
Сегрейв вскинул брови и широко распахнул глаза, будто ему со всей силы ударили под дых. Остальные приближённые начали удивлённо переглядываться, они ведь ожидали услышать что-то новое.
– К сожалению, у меня не вышло пригласить мистера Монна как свидетеля. Вся его команда трагически погибла во время схода лавины, сам он спасся только чудом. Мне очень повезло встретиться с ним в одном из горских поселений: охотники нашли его подле Глотки Предтечей и приютили у себя на время. Он восстанавливается в столичной лечебнице, можете навестить его там, если захотите проверить мои слова, – добавила София и убрала ладонь с коробочки. В глазах двоилось, как случилось однажды, когда она перебрала вина. София закашлялась и прикрыла рукой лицо, чтобы незаметно вытереть натёкшую каплю крови из носа.
– С вами всё хорошо, леди Тарнетт? – Берислав шагнул ближе к трибуне. Его изумрудная мантия приближённого Духовного судии окрасилась в лиловый, с разноцветными переливами.
– Да. Простите. Простуда, – София с трудом расслышала вопрос сквозь нарастающий в ушах гул. Кажется, она различала чей-то голос. Глубокий. Подавляющий. Одновременно родной и близкий, как голос матери. Пугающий и оглушающий, как вой ветра на горной вершине.
– Погодите, леди Тарнетт, но вы же говорили, что вам удалось заснять доказательства! – Сегрейв наконец отошёл от шока и вскочил с места, ещё чуть-чуть, и побежит лично вытряхивать из Софии правду.
– Кажется, вы что-то не так поняли, сэр Сегрейв. У меня не было подходящей аппаратуры для съёмки в настолько экстремальных условиях, единственные диапозитивы, которые я могу показать – это позаимствованные у мистера Монна. Вы увидите на кадрах то, что я уже озвучила: снежную пустошь и ни единого культиста. Мне заняться проектором? – София указала рукой на стоящий рядом аппарат. Модель сильно устаревшая, возиться с ней придётся долго. Среди приближённых не нашлось много желающих ждать чёрт знает сколько времени ради уникальной возможности увидеть белые сугробы на белой простыне.
– А опустошённые поселения? – Сегрейв сжал руки в кулаки, его слегка потряхивало от едва сдерживаемой злости. – Их вы точно видели, леди Тарнетт. Неужели вы не нашли ничего подозрительного?
О, София нашла, и предостаточно! Хотелось рассказать о Форменне, о том, что опасность подобралась куда ближе, чем все могли себе представить, но – маленький червячок, засевший в голове, ещё глубже пролез в её мысли. На ухо Софии шептала давно погибшая мать: «Молчи, милая, молчи. Тайны этой деревни сгорят вместе с её жителями».
– Я действительно изучила несколько разграбленных поселений, но не нашла среди руин никаких следов, указывающих на Скорбящего палача. Смею предположить, что своими просьбами о помощи горцы банально пытаются затянуть нас в междоусобные войны, – медленно проговорила София. Пальцы сковала дрожь. Вряд ли кто-то, кроме Виктора, уловил изменения. «Пускай. Слово Хранителя ничего не значит». Она знала, что должна делать. «Ты сделаешь это. Сделаешь». Она обязана. Обязана. – Если подытожить, то я считаю, что опасность Левиафанов завышена. Они действительно попили много крови у горцев, но сейчас нам лучше сосредоточить все силы на поиски настоящего врага.
Сегрейв не собирался сдаваться так просто, но беда в том, что в порученном ему регионе Левиафаны мало активничали и почти не оставили следов, поэтому он и договорился с Софией, чтобы поискала больше информации о культистах в своих областях. А теперь ему и противопоставить толком нечего. К удару в спину он был не готов.
Голос нашёптывал: «Прежде чем убить кита, его следует измотать. Мы нанесли гарпуном первый удар».
– Мы должны прийти к единому мнению, – по самому Бериславу сложно было понять, как он относился к услышанным новостям. Всегда старался придерживаться позиции беспристрастного судьи, и теперь это должно выйти ему боком. – Я не хочу ставить под сомнение ни работу сэра Сегрейва, ни леди Тарнетт, но, думаю, не одного меня сбивает с толку противоречивость сведений. Прошу поднять руку тех, кто согласен поехать на север и провести дополнительное расследование.
София крутила мамино кольцо на пальце. Поднятых рук так и не видать – неплохо, даже отлично, сегодня она выступила великолепно. После Софии слово взяли другие приближённые, новые витки споров не утихали до позднего вечера. За окном послышался бой городских часов, не успели они отбить одиннадцать раз, как во всём особняке мигнул и погас свет. Наконец-то аудитория погрузилась в тишину. Запахло серой, когда прислуга торопливо зажгла канделябры.
– Видимо, знак. Закончим на сегодня, – объявил Берислав и только тогда вспомнил о существовании стула. Каждый сход добавлял в его аккуратную русую бороду всё больше седины. Рождённому под степным солнцем особенно тяжело давалась роль лидера приближённых, но других желающих на его пост не находилось.
Хранительница Берислава, Адда Гирд, пошептала своему подопечному на ухо, на что тот скупо улыбнулся и покачал головой. Помнится, когда юная София начала проявлять излишнюю самостоятельность, отец настоял на охране. К подбору кандидатуры он подошёл ответственно, ведь выбирал человека, который станет хранить его единственную наследницу. Выбор пал на мисс Гирд, уже тогда она была одной из лучших, но София наотрез отказалась доверять ей свою жизнь. Хранительница напоминала оживший идол, грубо вылепленный из глины, – перед их встречей София успела начитаться жутких историй о степняках. Следующим кандидатом отец привёл Виктора – красивый, верный, и свирепый в бою, как тут было устоять? Столько лет они провели вместе, но хватит ли у Софии решимости отозвать его? Наверняка он будет зол, расстроен, не поймёт, почему его заменили другим Хранителем – но кто-то из них двоих точно погибнет, если Виктор останется рядом.
Ступеньки мелькали перед глазами; проклятые лестницы, подъём по ним занимал маленькую вечность. София потёрла виски, она вновь слышала отзвуки гула в ушах. Переживания о Викторе как ветром сдуло. Ей нет дела до Хранителя, он лишь безликая тень, помеха. Важны те, другие люди, нужно воткнуть в них как можно больше крючков… Неужели она правда могла так подумать о Викторе? О своём не просто защитнике, а верном союзнике, друге.
«Да что со мной такое?» – София явно упускала какую-то важную деталь. Надо… Надо всё обдумать, желательно в тишине и одиночестве. Она поспешила закрыться в спальне, но Виктор вскинул руку и не дал захлопнуть дверь.
– Вы переврали всё, что мы добыли с таким трудом. Почему, мисс Тарнетт?
Виктор уставился на Софию так, как обычно смотрел на беззаконников, прежде чем казнить их.
– Вы заблуждаетесь, Раймонд. Несмотря на все старания, нам не удалось поймать ни одного живого Левиафана, хотя якобы этих культистов развелось столько, что скоро на Синем Хребте не останется нормальных горцев. Все доказательства настолько зыбкие, что император скорее посмотрит на нас как на идиотов, чем пошлёт Чёрную гвардию погибать в смертельно опасной пустоши.
Червячок съел растерянность до последней крошки. Если ради цели нужно будет пожертвовать Хранителем – так тому и быть.
– Не думайте слишком много, Раймонд, – София ласково коснулась его щеки, пока никто не видел. – Просто оставайтесь на моей стороне.
Всё, что мог сделать Виктор – это подчиниться. Как и всегда.