На дороге застыла принцесса и виновато хлопает ресницами.
Я зарычал от раздражения – ну что этой дурехе от меня надо?
– Ты как меня нашла? – спросил я.
Она немного помялась, накручивая рыжую прядь на палец, и отшагнула назад.
– Просто шла следом, – ответила она робко, так робко, что покраснели щеки.
Но меня этим не пробить, видал я, как даже гоблины теряют голову рядом с очаровательными человеческими девушками. Есть в них что-то притягательное. Слабые, беззащитные, совсем негодные по ворговским меркам. Это я какой-то кривой – всех сирых и убогих собираю. Только после неудачного приключения с дочерью сыровара дел с людьми иметь не хочется. Бок целый месяц заживал от удара вилами.
– На что надеешься? – снова спросил я, чуть мягче. Неловко как-то рычать на женщину просто так.
В глазах принцессы блеснуло нечто вроде надежды, хотя волосы постоянно лезут ей в лицо, и трудно понять – что там за выражение.
– Надеюсь, передумаешь и возьмешь меня с собой, – произнесла она просто.
Я на секунду оторопел. Встречать упертых девиц доводилось, непонятливых тоже, но такую простую и бесхитростную – впервые.
Грозно надвинув брови, я произнес:
– Человеческим языком, не ворговским, говорю – не могу и не хочу тебя брать.
– Придется, – произнесла она со вздохом.
– Назови хотя бы одну причину, по которой должен это сделать? – поинтересовался я, поднимаясь с земли.
Она поправила волосы и сказала спокойно:
– Ты не сможешь оставить беззащитную девушку одну в лесу.
– Уже оставлял, – напомнил я.
– Да, – согласилась принцесса, – но сейчас не сможешь. Потому, что я хорошая.
Мне аж смешно стало, вот упертая – напрочь отказывается воспринимать, что ей говорят.
– Может ты и хорошая, – проговорил я глухо. – Но я плохой.
Она подняла пушистые ресницы и посмотрела с такой надеждой и преданностью, что у меня аж зубы свело – нельзя так доверять полузверю.
– Не правда, – произнесла она. – Ты меня спас. Значит, хороший.
– Я ворг, – зарычал я, теряя терпение. – Бесчинствую, жру в три горла, таскаю дочек сыроваров на сеновал, нападаю, на кого вздумается. Я хищник, многодушец и зверь. До хорошего мне, как до Великого Разлома на улитке.
– Нет, – покачала она головой. – Ты меня не оставишь.
Да что за напасть. С каждой минутой все больше наваливается.
Я пригляделся к лицу девушки. В левом глазу зрачок вытянулся, как у кошки. Похоже на небесный мор. Только у тех, кто им болеет, зрачки просто вертикальные, как трещины в роговице. Нелепые и уродливые.
Говорят, от этой хвори люди начинают видеть всякое. Духов, проходы в другие миры, умерших предков. Но быстро умирают. Лекари говорят, ум человека не способен выдержать истину. Верится с трудом, скорее, больные умирают от лихорадки, трясет их, как березы, об которую медведь чешется.
У принцессы же зрачок совершенно симметричен, будто с таким родилась. На кукольном личике выглядят аккуратно, даже мило. Наверное, вытягивается, когда нервничает, потому что в карете был вполне обычным.
– Послушай еще раз, – начал я. – Мне некогда возится с тобой, тащить к королю, в гроты, пещеры, или куда еще приспичит. У тебя не подходящая одежда для дороги, ты слаба, неумела и бесполезна. Будешь обузой.
– Не буду.
– Помяни мое слово, – пробубнил я. – Нутром чую, гора Ир не проста, не проста…
– Гора Ир? – спросила она заинтересованно и откинула рыжий локон. – Зачем ты туда идешь?
– Всегда расспрашиваешь незнакомцев о том, что тебя не касается? – сказал я и двинулся по дороге.
Давно нужно было отправиться, иначе рискую не успеть к сроку.
Принцесса осторожно последовала за мной. По грунтовке глухо стучат каблучки. В таких не по пыльным дорогам таскаться, а на светских балах выплясывать. Или, на худой конец, капризно стучать ножкой, если кто-то не вовремя исполнил приказ.
Я прибавил шаг – может отстанет. Пару раз думал перекинуться в волка и удрать подальше, за четырехногим точно не угонится. Но не хочется со штанами возиться – ремень больно тяжелый, челюсть выверну, пока донесу.
По спине прокатилась неприятная волна, шерсть на загривке поднялась, я потянул воздух, ожидая уловить запах нежити. Но рядом лишь рыжая принцесса с тонким, приятным ароматом. Вроде безопасно, но ощущение слежки осталось.
– Ворг? – послышался за спиной скромный голосок.
Я нехотя бросил через плечо:
– Чего тебе?
– Ты идешь прямо в Абергудские топи.
– Совершенно верное, – согласился я. – В топи, через топи.
– Но там опасно, – изумилась она. – Даже гвардейцы не рискуют туда соваться без надобности. И то, только отрядами.
Я расправил плечи и выпрямился, пусть видит – ворги не только сильны, но и бесстрашны, когда надо. Принцесса, мира не видела, жизни не нюхала. Что там во дворце за существование, особенно у дочери короля Центральных земель? Ей, наверное, даже одеваться помогают, такое платье сама натягивать упаришься.
Прошло около часа. Я молча шагал, оставляя слишком очевидные следы. Сапоги не ношу, даже самый бездарный охотник поймет – тут прошел ворг. Но это не важно, потому, что дорога в Абергуд крайне не популярна, а когда начнется топь – о следах можно будет забыть.
Принцесса настырно следует за мной. Не догоняет, но и не отстает – держится на расстоянии примерно в два волчьих прыжка. То ли боится, то ли не хочет, чтоб опять начал прогонять.
Лес становился ниже, чрез некоторое время превратился в рощу. Расстояние между деревьями постепенно увеличивалось.
Одинокие березки у обочин напоминают хмельных плясунов, которые застыли прямо в танце. Мало того, что стволы кривые, так еще и ветки похожи на когтистые лапы.
– Ты совсем не боишься? – спросила принцесса.
По звуку понял – все-таки приблизилась. Страх перед природой оказался сильнее ужасов, которые поджидают рядом с воргом.
– Не боятся только дураки и гномы, – ответил я. –
– Почему?
Я пояснил:
– Если первые не способны от рождения соблюдать осторожность, то у вторых просто характер не позволяет.
– То есть, все же боишься, – заключила она.
От ее слов стало не по себе. И так стараюсь не думать об Абергуде, предпочитаю решать вопросы по мере их поступления. А тут все время на лапу наступают.
– Что кривить душой. Боюсь, – сознался я. – Ровно на столько, чтобы со страху вцепиться кому-нибудь в глотку и порвать к лешему. Ты бы лучше о себе подумала.
Девушка приблизилась еще на несколько шагов, теперь могу различать ее пульс.
– А что со мной не так? – спросила она и окончательно поравнялась.
Вот упертая. Увязалась, как щенок, втерлась в разговор и шагает. Вроде как уже вместе идем. Говорят, что рыжие хитрые, потому, что предками были лисы. Это ерунда – если так, остались бы оборотнями. Но хитрость у них точно есть. Даже нет, плутовство.
– С тобой может все так, – сказал я, – только болотным жителям на это плевать.
Она тихо вздохнула, но промолчала. Вообще-то, рассчитывал на словесную перепалку, может, наконец, обиделась бы, ушла. Но нет, идет смиренно, словно не особа королевских кровей, а послушная овечка.
Я хмыкнул. Умение вовремя промолчать – очень ценное умение. А женщины, в частности человеческие, редко обладают таким даром.
Ох, принцесса, далеко пойдешь.
Туман над Абергудом стал ближе, в носу защекотало от первых признаков влажности. Скоро воздух станет совсем промозглым. Мне без разницы – ворговская кровь и лед растопит, а вот принцессе придется не сладко. Хотя кто знает, какие сюрпризы припрятаны под маской благочестия.
Постепенно небо затянулось серо-зелеными облаками. Старые ворги рассказывали о тучах над топями из-за зловонных испарений. Те под собственной тяжестью не могут никуда сдвинуться. Даже ветер едва способен всколыхнуть неподвижную массу.
– Как называть тебя? – спросил я, стряхивая с живота толстого жука, который сел прямо над пупком.
Краем глаза заметил, как покраснели щеки принцессы. Вероятно, ей непривычно вышагивать с полуголым хищником. Во дворце все иначе – наряды и манеры.
– Изабель, – сказала она и едва заметно повела на меня глазами.
Робеет, как пастушка перед конюхом, ей-богу. Вроде ничего лишнего не говорю, веду себя естественно. Настроение у меня не очень, с тех пор, как попал в яму к нежити, но вполне приличное.
– Хорошее имя. Подходит для принцессы, – сообщил я. – Меня можешь звать Лотером, но обычно достаточно просто – ворг.
Примерно через сотню шагов показались первые признаки болот. Небольшие лужицы с темной водой, зеленые кочки с кустиками болотной ягоды, кажется – брусники. Над ними кружатся темные тучки.
Комары. Отвратительные создания. С самого детства невзлюбил, такие маленькие, а неприятностей, как от енотов. Только тех напугать можно, изловить, а комаров, сколько ни бей, меньше не становится. И ладно когда один, но здесь тучи. Впрочем, если перекинуться, стану им не интересен. А вот Изабель придется не сладко.
Я нервно хмыкнул. Принцесса увязалась за мной, знает, что иду в Абергуд, а все равно идет.
Шагает рядом, вся смирная и послушная, даже голову не поворачивает. В экипаже совсем иначе себя вела, возмущалась и топала ножкой. Поди разбери этих принцесс.
Небо окончательно скрылось в зеленоватом тумане, сгустился мрак. Лужицы пошли шире, местами превращаясь в затянутые травой пяточки. Раньше не бывал на болотах, а старые ворги говорили – главное правило в Абергудских топях – не ходить в Абергудские топи.
Когда почва под ногами стала проседать, пришлось остановиться.
– Значит так, Изабель, – начал я сурово. – Ты вот что должна понять.
Девушка развернулась ко мне всем корпусом и смотрит круглыми глазами. Пушистые ресницы изредка хлопают, во взгляде такая покорность, что даже неловко. Стараясь не смотреть на нее ниже шеи, продолжил чуть мягче:
– Место, куда иду очень опасное. Сам не понимаю, как решился. Ты можешь погибнуть. На воргов, и без того, знать ополчилась. Если еще из-за меня умрет королевская дочь – будет совсем плохо. Пока не поздно, разворачивайся и иди обратно. Если повезет – кто-нибудь подберет, доставит куда надо, получит свою награду за спасение, ну и все, как полагается. Не знаю, что от тебя хотела нежить, но не станет она тебя убивать, это точно.
Изабель несколько мгновений молча смотрела на меня васильковыми глазами. От влажности рыжие волосы покрылись мелкими капельками. Если б туман не скрывал солнце – сверкали бы, как драгоценные камни. Сейчас же копна кажется поддернутой матовым свечением, но скоро это закончится. Они окончательно намокнут и повиснут сосульками.
– Я пойду с тобой, – просто сказала она.
В голове взорвалось, я не удержался и крикнул так, что из ближайшего куста выпорхнула перепелка:
– Не понимаешь?! Я не могу тебя защитить, и, не то чтобы, хочу! Здесь Абергуд, топь, неизвестная опасность, смерть, в конце концов. Ты будешь мешать, в итоге оба сгинем в трясине. У меня времени – без малого сутки.
От гнева вздыбился загривок, клыки удлинились на полногтя, пульс участился, еще не много и озверюсь. Невозможная прилипала, хоть и красивая. Как объяснить женщине, что со мной опасней, чем без меня?
Она тихо вздохнула и опустила голову. Намокающие локоны упали в вырез платья. Я постарался не смотреть, но звериные повадки не удержать – взгляд все равно съехал в декольте.
– Лотер, – произнесла она кротко. – Я не могу вернуться в замок.
– Чего это?
– Отец нарочно отправил меня подальше, – проговорила принцесса. – Там часто бывает Ильва со своими подопечными. Он боялся за меня. Я – его единственная отрада. Знаешь, на что он пошел, ради спасения моей жизни?
Я буркнул:
– Знаю.
По лицу принцессы скользнула тень, она опустила виноватый взгляд и сказала:
– Королева нежити держит его на коротком поводке. Манипулирует, как хочет.
Внутри неожиданно ухнуло, дыхание участилось, как перед дракой, наверное, и глаза светятся. Опять ощущение слежки. И во рту привкус гнилой.
Я сделал несколько глубоких вдохов и покосился на принцессу. Странно, что не испугалась. Обычно человеческие женщины с криками бросаются в рассыпную, когда видят красноглазого ворга. Мне – плевать, одиночкам никто не нужен. Но выдержка принцессы вызывает уважение.
– Что ж он отправил тебя из дворца в сопровождении только гвардейца и возничего? – зло спросил я и оглянулся в поисках источника беспокойства. Но вокруг лишь болото и кусты клюквы.
Она покачала головой.
– Нет, была еще кавалерия и пешие гвардейцы. Они погибли, когда нежить напала в первый раз. Гвардейцы остались биться, а сэр Гренлик поехал со мной. Но мы не ожидали повторной атаки.
Изабель печально вздохнула, в уголках глаз собралась влага, но она удержалась и продолжила:
– Отцу с огромными усилиями удалось выкупить у ихтионов несколько гротов, чтобы спрятать меня.
– Ничего себе, – присвистнул я.
Она кивнула и сказала еще печальней:
– Морской народ не любит людей, так что стоило это немало. Король не хочет, чтобы Ильва с помощью меня помыкала им и творила, что вздумается.
– Раньше надо было думать, – фыркнул я, – когда шел на сделку с королевой нежити.
И тут же прикусил язык, вспомнив, что причина сделки стоит передо мной, хлюпая носом. Девушка прекрасно понимает – если бы не болезнь и горячая отцовская любовь, Центральные земли и Восточный край были бы в безопасности.
Зеленый светлячок прожужжал над головой принцессы и, после двух кругов, опустился на плечо. Она вздрогнула и быстро смахнула жука. Тот поднялся и с недовольным гудением скрылся в тумане.
– Я знаю, – смиренно проговорила она. – Все из-за меня. Но сейчас уже ничего не поделать. Нельзя, чтобы Ильва получила окончательную власть над королем и королевством. Лучше сгинуть в Абергуде. Тогда отец сможет разорвать союз с королевой нежити и все будет как раньше.
Мой гнев немного утих. Я смотрел на королевскую дочь и думал – она сейчас серьезно или просто пытается разжалобить, чтобы взял с собой?
Несколько секунд присматривался к кукольному личику – взгляд серьезный и обреченный. Она правда готова умереть!
– Ну, ты чего, – сказал я озадаченно. – Вряд ли твой батюшка будет счастлив узнать, что все его усилия пали крахом. Он многим пожертвовал, вон, воргов предал.
В голове мелькнуло – сейчас она точно меня разжалобит. Эх, прости отец, не прошел я инициацию суровостью. Ни в первый, ни теперь во второй раз. Тогда, на холме не смог оставить слабого волчонка. Забрал. Месяц потом ругали, что из-за меня дармоеда приходится кормить. Слабых в стае не держат.
Пока я думал, Изабель на ходу начала возиться с завязками корсета. Наконец, верхние узлы разошлись. Я оторопело уставился на нее. Оно конечно приятно, но не среди болота же. Хотя…
Она не стала расшнуровывать до конца, но этого хватило, чтобы я увидел причину. В середине грудной клетки между двух полусфер светится зеленоватый камень размером с орех. В самом центре пульсирует яркая точка, в стороны расходятся прерывистые волны.
– Благодаря этому я жива, – сказала Изабель, зашнуровываясь. – Ильва вдохнула в меня новую жизнь уже поле того, как дух покинул тело. Если камень вынуть, я тут же погибну.
Я отшатнулся, едва не свалившись в лужу, и спросил:
– Ты нежить?
Изабель покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я человек во всех смыслах. Чтобы оставить мне волю, Ильве пришлось вложить в камень часть своей души, если она у нее есть. Потому так важно, чтобы я все время была рядом, под контролем. Если Центральные земли полностью прейдут в ее владения, она сможет забрать камень. Но король все еще могуч, а без меня влияние на него значительно ослабевает.
От дворцовых заморочек и интриг закружилась голова. Почему люди не могут жить просто? Обязательно нужно выдумывать проблемы, решать их. Ильва не очень-то человек, но ведет себя еще хуже, чтоб ей вечно гнить в склепах.
Хотел сказать что-нибудь ободряющее, но вопрос вылетел раньше, чем успел все обдумать.
– Если так рвешься умереть, чего просто не выколупаешь камень? – спросил я и тут же пожалел.
Губы Изабель задрожали, влага в глазах, наконец, прорвала невидимую пленку и заструилась по белоснежным щекам. Грудь заходила ходуном, плечи затряслись, она рыдала молча. От этого стало жутко.
Однажды видел смертника, который шел на костер. У него были такие же остекленевшие глаза и обреченный вид. Когда смертник взошел на помост, толпа взревела, но он не обратил внимания. Стоял, рядом со столбом, и смотрел в никуда. Думал, начнет кричать, когда зажгут огонь, но он молчал, даже когда лицо скрылось в пламени.
Губы принцессы побелели, она прерывисто выдохнула и проговорила дрожащим от истерики голосом:
– Я не могу убить себя.
Абсурдность ситуации окончательно меня выбила из равновесия. Даже мелькнула мысль, что со мной отправились в надежде покончить со всем.
Я зарычал и лязгнул челюстью, принцесса рядом вздрогнула, взгляд стал испуганным.
– Прекрасные принцессы не должны погибать ни от рук королевы нежити, ни в Абергудских топях, ни где-то еще, – глухо проговорил я.
– Но Ильва… – попыталась вставить она.
Я оборвал.
– Они должны становиться женами королей соседних земель, скреплять союзы и жить долго и счастливо. А это какой-то кошмар маленькой девочки.
На несколько минут воцарилась тишина. Только слышно, как чавкает под ногами болотная грязь и утробно кричит выпь.
– Так, – сказал я, собираясь с мыслями. – Умирать тебе не обязательно. В конце концов, Ильва дала тебе вторую жизнь, пусть из корыстных соображений.
Взгляд Изабель все еще стеклянный, будто не слышит, что говорю. Боги, дайте сил не прибить ее.
Туман стал плотнее, животное чутье шевельнулось в недобром предчувствии. Обоняние тут бесполезно – влажность такая, что из носа течет, но слух улавливает странные шорохи и чмоканье.
– Мы вот как поступим, – сказал я, разворачиваясь в сторону болот, – ты идешь со мной. Дадут боги, выживем оба, а нет, и разговаривать нечего. Иди за мной след в след, но ближе чем на четыре шага не подходи.
Лицо принцессы понемногу стало принимать нормальное выражение, губы порозовели, даже на щеках выступил небольшой румянец. Она быстро дошнуровала корсет и откинула назад влажные волосы. От сырости нежная кожа на плечах пошла мелкими пупырышками.
Я выругался на себя не понятно почему. У воргов температура тела выше, чем у людей, даже на снегу могу спать. Девчонка замерзнет, простынет тут. А у меня даже рубахи нет, чтоб на плечи накинуть.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил я на всякий случай.
– Лучше, чем когда-либо, – соврала она и выпрямила спину на всякий случай.
Я покачал головой. Не представляю, как тащиться через болота с таким спутником. Видимо это кара богов за нарушение законов стаи, и вообще, всех законов.
– Ладно, идем, – сказал я и осторожно двинулся по проседающей земле.
Снова повисло молчание. Иду, стараясь выбирать кочки понадежнее, но получается не всегда. Чаще выходит наоборот – места, что выглядят сухими, с хлюпаньем проваливаются под ногами. Приходится цепляться за одинокие деревья, которые тоже иногда не слишком крепкие. Пару раз молодые березки выворачивались вместе с кочкой.
Наконец понял – нужно передвигаться равномерно, без рывков. Тогда ноги не так сильно вбиваются в торфяные лужи, их легче вытаскивать.
Изабель идет сзади, иногда слышно, как постанывает, чавкает грязью, но не отстает. Периодически приходится оглядываться, она, конечно смелая и не жалуется, но откуда я знаю – может, принцессы вообще не жалуются.
Нога в очередной раз ушла по колено, в пятку ткнулось что-то твердое и колючее, я торопливо потянул вверх, стараясь держать вес тела по центру. Если слишком подаваться вперед – нога идет на излом.
– Дрянь какая… – прорычал я, отрывая от бока жирную пиявку.
Не знаю, когда та успела присосаться, но бока раздулись, блестят и перекатываются. Уже напилась крови, но продолжает жрать.
Я с брезгливостью швырнул прилипалу в болото, та с тихим бульканьем скрылась в темной воде.
Через некоторое время показалась небольшая полянка. Во всяком случае, похожа. Поверхность затянута зеленым ковром, в тумане торчат редкие кустики с белыми цветами на длинных ножках. Издалека кажутся пушистыми, наверное, от влаги.
По бокам узкие дорожки с черной водой. Ручейки ветвятся между кочек и сливаются в центральное русло шириной не больше одного прыжка.
Я решил, надо добраться до полянки и передохнуть немного. По болоту все равно быстро передвигаться не получается. А платить жизнью за скорость не хочется.
Стараясь держаться кочек, я двинулся в сторону твердой земли. Кочки тоже с сюрпризами – если сами более-менее надежны, то вода рядом глубже раза в два. Если соскользнуть – уходишь по самый пояс. Благо рядом деревья и есть за что схватиться.
Только хотел совершить рискованный прыжок, как сзади послышалось жалобное:
– Лотер!
Я резко обернулся.
Половина Изабель торчит из заросшей топи, платье надулось вокруг громадным пузырем. Рыжая копна торчит, как фонарь, в глазах паника и бессилие.
Она начала барахтаться и махать руками, погружаясь все глубже.
– Не двигайся! – крикнул я и кинулся к ней.
Все произошло моментально. Я оказался рядом с Изабель в тот самый момент, когда из воды осталась торчать одна голова.
– Замри, не дергайся! – приказал я. – Так еще быстрее затянет.
Принцесса застыла с немигающими от ужаса глазами. В них снова мелькнула обреченность и смирение.
– Даже не думай, – пригрозил я и стал лихорадочно соображать, как вытащить, если даже подцепить не чем.
На глаза попалась длинная изогнутая ветка, торчащая прямо из кочки. Я одним рывком выдрал, оказалось – молодое дерево с широкими мочалистыми корнями. Осторожно, стараясь не задеть хрупкое тело принцессы, опустил верхний конец в трясину.
– Можешь рукой достать? – спросил я.
Голова девушки стала запрокидываться, лицо застыло над водой, как погребальная маска.
– Я тону, – леденящим голосом прошептала она.
– Ты можешь схватиться или нет?– выкрикнул я в бессильной злобе.
Повисла небольшая тишина, в который слышно лишь как лопаются непонятный пузыри на болоте, что-то капает и чавкает. Наконец, ощутил дерганье за ветку.
– Ну, неужели, – выдохнул я и осторожно потянул на себя.
Тащил одной рукой, другой пришлось держаться за ствол березы. Из топи показалась грязная от торфа рука, затем плечи. Спустя вечность я вытащил ее из трясины и усадил на кочку рядом с собой.
Одежда Изабель оказалась безвозвратно испорчена, не представляю, как в таком идти через Абергуд.
Девушка молчит, иногда постукивая зубами от холода. Волосы превратились в сосульки, с них стекают ручейки и промывают дорожки на испачканном торфом платье.
Я еще раз пожалел, что не могу дать ничего накинуть, ну разве что штаны снять. В таком случае, ей придется идти от меня на приличном расстоянии, а это совсем не годится.
– Жива? – спросил я, чтобы хоть что-то спросить.
Она подняла на меня испуганные глаза и пролепетала бледными губами:
– Насколько это возможно.
Я хмыкнул. Ишь, даже шутить пытается. Значит, быстро оклемается.
Поднявшись, протянул ей руку и спросил:
– Доползешь до той полянки?
Она скорбно посмотрела в сторону зеленого ковра, который лежит сразу за двумя широкими топями с кучей мелких кочек.
– Куда я денусь, – вздохнула она и вложила пальцы в ладонь.
На удивление кожа оказалась теплой. Мне казалось, раз она возрождена Ильвой, то должна быть холодной, как мертвяк. Но Изабель пышет жизнью, если не считать смиренного выражения лица и готовности умереть ради спасения королевства.
Я дернул на себя. Принцесса не ожидала такой силы, хрупкое тельце взлетело как пушинка и упало мне в руки.
Даже сквозь торфяную грязь и болотные испарения почувствовал приятный запах ее тела. Она на секунду замерла, губы снова порозовели. Пришлось отстраниться, а то мало ли что. Давно не был в таверне, где есть дом с багровыми фонарями.
– Пойдем, принцесса, – сказал я отворачиваясь. – Разведем костер, просушим тебя.