Вопросы трансформации пенитенциарных конфликтов в исправительном учреждении - читать онлайн

Введение

Безопасность общества и государства является основой их стабильного функционирования и эффективного развития. В связи с этим вопросы профилактики, предупреждения, пресечения преступлений и наказания преступников являются методами обеспечения безопасности. При этом, по замыслу законодателя, наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осуждённого и предупреждения совершения новых преступлений. Это означает в том числе, что человек, совершивший преступление, должен не просто быть изолирован, но и возвращен в общество с новыми установками поведения, которые не будут представлять опасности для общества. Решение данной задачи прежде всего ориентировано на уголовно-исполнительную систему, в частности, на исправительные учреждения. Учитывая, что исправление осуждённых является мерой принудительного характера, период отбывания наказания сопряжён с различного рода конфликтами как между осуждёнными, так и между осуждёнными и сотрудниками. Пенитенциарный конфликт всегда был в центре внимания учёных-криминологов и пенитенциаристов. Общественно опасные последствия различного рода конфликтных ситуаций в местах лишения свободы представляют собой угрозу жизни и здоровью не только для осуждённых, но и для сотрудников. В мировой практике остро стоит проблема коммуникации между осуждёнными и сотрудниками, которая характеризуется множественными конфликтами. От того, как протекают и решаются данные конфликты, зависит в том числе результат достижения цели наказания. Преобладание деструктивных конфликтов, т.е. тех, которые приводят к тяжким последствиям и преступлениям, указывает на то, что система не способна к решению поставленных задач, а значит, ставит под угрозу безопасность общества и государства. Напротив, конструктивное решение конфликтов способствует стабильности развития исправительного учреждения, нормальности отношений между сотрудниками и осуждёнными, а значит, создаёт условия для формирования социально-ориентированных установок поведения лиц в будущем, после освобождения.

На сегодняшний день уровень рецидивной преступности в России, по оценкам исследователей и компетентных государственных органов, намного превышает 50 %. Уровень преступности в местах лишения свободы в целом не снизился за последние 10 лет. Динамика уровня пенитенциарной преступности «плавающая» и варьируется от 1,5 до 3 преступлений на 1000 чел. (так, в 2013 г. уровень преступности в расчете на 1000 чел. составлял 1,53; в 2023 г. – 2,501). Здесь важно отметить, это происходит на фоне ежегодного снижения количества осуждённых, которым назначено наказание в виде лишения свободы (в 2013 г. в исправительных колониях отбывало наказание 565 018 осуждённых; в 2023 г – 250 343, т.е. меньше более чем в 2 раза).

В России, как и во многих странах, львиная доля пенитенциарных преступлений – это насильственные преступления против личности, которые являются прямым результатом конфликта. Так, осуждённые совершают тяжкие и особо тяжкие преступления, среди которых – убийства (ст. 105 УК РФ), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ), и др. Сотрудники в ходе конфликта с осуждёнными допускают злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), халатность (ст. 293 УК РФ) и др.

В частности, такое преступление, как дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ), в динамике характеризуется следующими показателями: в 2021 г. их было совершено 347, в 2022 г. – 348, а в 2023 г. – 2561. Очевиден тот факт, что в основе данного преступления лежит конфликт или между осуждёнными, или между осуждённым и администрацией исправительного учреждения. Сама диспозиция ст. 321 УК РФ предлагает его наличие: применение насилия в отношении осуждённого, угроза его применения с целью воспрепятствования исправлению осуждённого или из мести за оказанное им содействие администрации исправительного учреждения; указанные деяния, совершённые в отношении сотрудника места лишения свободы в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких.

В целом стоит отметить, что за последнее время фиксируется снижение неправомерных действий в отношении персонала исправительных учреждений в связи с осуществлением ими служебной деятельности. Так, в 2021 г. зафиксировано 717 случаев нападений, в 2022 г. – 655, а в 2023 г. – 5702.

Наиболее опасные последствия наступают, когда конфликт между осуждёнными и администрацией учреждения УИС перерастает в массовую дезорганизацию или массовые беспорядки. Последствия таких столкновений непредсказуемы. Они выражаются в материальном плане (ущерб составляет миллионы рублей), в плане личной безопасности (жертвы, как правило, есть и с той и с другой стороны), но более всего это сказывается на имидже страны в целом на международной арене. Потому что любое массовое волнение, пусть даже и в местах лишения свободы, расценивается с негативной стороны.

Исследования конфликтов с участием осуждённых указывает на то, что сама «тюремная система» провоцирует насильственный тип поведения (И. Уваров, Ю. Антонян, А. Ваганов, Б. Штайнер, Д. Вулдридж и др.). Закрытое пространство, большая концентрация осуждённых, антисанитария, отсутствие качественного медицинского обеспечения – всё усугубляется наличием т.н. «тюремной» субкультуры и злоупотреблением властью администрацией пенитенциарных учреждений. Данные феномены неоднократно исследовались в разные периоды и также рассматриваются как основная причина конфликтов (Д. Джейкобс, Р. Хоффман, Р. Траммелл, Э. Ванденберг, Т. Ладден, Ю. Антонян, А. Усс, В. Громов, А. Ваганов, А. Детков, А. Мазурин, В. Анисимков, С. Кутякин, А. Гришко и др.).

Научно обоснованные причины конфликтов и насилия в местах лишения свободы легли в основу предложений по профилактике пенитенциарных преступлений, в основе которой, с одной стороны, борьба с лидерами уголовно-преступной среды и собственно «тюремной субкультурой», с другой стороны – профилактика должностных преступлений.

При этом основные методы профилактики носят принудительный характер: увеличение сроков наказания, введение дополнительной уголовной ответственности, изоляция лидеров и т.д.

Несмотря на, казалось бы, исчерпывающие предложения, которые в той или иной мере реализуются ФСИН России (приказы, указания, концепции), проблема не решена, а значит, не до конца изучена.

В Иркутской (2014 г.)3, Пермской (2018 г.)4 колониях произошли массовые беспорядки в колонии для осуждённых – бывших сотрудников правоохранительных органов. В данных колониях отсутствуют лидеры уголовно-преступной среды, а соответственно, и «тюремная» субкультура. В 2008 г. произошёл бунт в Челябинской колонии5, в 2018 г. массовые беспорядки в Омской колонии6 для лиц, осуждённых впервые. Среди бунтовщиков лидеры отсутствовали.

Данные преступления указывают на то, что причиной и условием, способствовавшими их совершению, не является наличие либо отсутствие «тюремной» субкультуры.

Также в пользу данного утверждения говорит единственный проведённый т.н. «Стэнфордский тюремный эксперимент» (1971 г.) по созданию искусственной модели тюрьмы. Для участия в нём отобрали лиц без криминального прошлого и проблем с законом. Но на второй день эксперимента возникли массовые беспорядки7.

Таким образом, существующие меры профилактики неэффективны. Более того, усиление принудительного воздействия на поведение осуждённых относится к чисто «человеческому фактору». А это значит, что порядок будет в том учреждении, в котором есть соответствующий кадровый состав и жёсткая воля руководителя. Но, несмотря на это, даже режим исправительного учреждения не решает криминологической задачи в глобальном смысле – искоренения преступлений. Статистика рецидива по регионам не имеет ничего общего с качеством режимных требований в учреждениях. Хорошее поведение в учреждении не означает, что хорошее поведение останется и на свободе. Всё зависит от условий, в которых находится конкретный индивид. Поэтому, если в одном месте условия для совершения преступления отсутствуют, он не совершит преступление. Если условия присутствуют – совершит. Если задача уголовно-исполнительного законодательства – исправить, то она не решается.

На данную тему есть мнения ученых, которые в своих исследованиях доказали, что усиление принудительных мер имеет обратные последствия для человека – у него снижается степень ответственности. Ответственность же, в свою очередь, помогает человеку действовать самостоятельно, принимая те или иные решения (Э. Мор, Р. Мартинсон, Э. Джонсон, А. Олейник и др.).

Конфликт как социальное явление наступает в результате взаимодействия между двумя и более субъектами. В свою очередь, взаимодействие есть элемент любого социального процесса. В связи с этим в работе проведён конфликтологический анализ пенитенциарного процесса, так как конфликт выступает в качестве индикатора состояния любой социальной системы, указывает на имеющиеся недостатки и обосновывает необходимость изменений.

Деструктивные конфликты прямо указывают на имеющиеся противоречия в отношениях. Стабильность системы (а значит, и процесса) зависит от того, каким способом решаются противоречия и конфликты – насильственным или ненасильственным. Данные выводы опираются в том числе на изучение базовых теоретиков конфликта (Г. Зиммель, Л. Козер, К. Боулдинг, Р. Дарендорф, Л. Крисберг) и авторов конфликтологических концепций преступности (Дж. Волд, Т. Селлин, Й. Галтунг и О. Терк).

Для того, чтобы выработать предложения по трансформации пенитенциарного конфликта с деструктивного на конструктивный, мы использовали отличный от классических концепций подход и исследовали поведение участников пенитенциарного процесса с точки зрения занимаемых ролей в системе. В этой связи изучены труды основоположников теории социальных ролей (Э. Дюркгейм, М. Вебер, Дж. Мид, Р. Линтон, Г. Зиммель, Т. Парсонс, Э. Хьюз, Ч. Кули, Т. Шибутани), выраженные в функционалистских и интеракционистских концепциях.

С позиции данных научных направлений насильственные способы участия в конфликте – это следствие либо роли, либо ролевой парадигмы. И, чтобы понять, в чём источник насилия, мы исследовали не только роль, но и ролевую парадигму. Исследование взаимодействия между ролями (в особенности противоречий, возникающих при взаимодействии) показывает характерные для конкретной пенитенциарной системы рамки допустимого поведения и тем самым позволяет ответить на вопрос о том, что в большей степени провоцирует преступное поведение конкретной роли – сам индивид (психологические особенности человека) либо система (требования, предъявляемые к роли, и пределы допустимого поведения)? Ответив на данный вопрос, будут предложены конкретные меры, который позволят изменить роль, а следовательно, поведение и способы участия в конфликте.

Исследование проведено путём анализа имеющихся научных изысканий в области пенитенциарной психологии и криминологии, а также анализа материалов служебных проверок и уголовных дел, возбуждённых как в отношении сотрудников УИС по ст. 285, 286 УК РФ, так и в отношении осуждённых, отбывающих наказание по ст. 321, 111, 212 УК РФ. Вместе с тем автор опирался на собственный 15-летний практический опыт службы в УИС.