Четыре
Меньше чем через час Неудачники и оба мистера Вернона прибыли на железнодорожную станцию.
Другой мистер Вернон вернулся с работы и посадил в маленький фургончик Тео, Ридли и Картера. Данте вместе с Лейлой, Олли и Иззи отправился на станцию в большом жёлтом такси. Все молча ждали, пока мистер Вернон купит билет, после чего дружно вышли на платформу.
Тео посмотрел на железнодорожные пути сначала в одну сторону, потом в другую. Рельсы вытягивались, сужаясь, и растворялись где-то вдали. Куда же отправится сейчас мистер Вернон? Никто этого не знал, а он сам молчал и не отвечал на этот вопрос. Наверное, об этом знал только другой мистер Вернон.
Тео не стал звонить родителям. Он видел беспокойство остальных Неудачников, особенно двоих из них. Большие глаза Лейлы блестели от слёз, а Картер просто места себе не находил от тревоги. Ради таких друзей не жаль было попасть в неприятности.
– Ты позвонишь, когда доедешь до места? – спросила Лейла отца.
– Не уверен, что смогу, – покачал головой мистер Вернон, – но обязательно попробую.
– Значит, нам не стоит бояться того, что Калаган вернётся? – спросил Картер.
Другой мистер Вернон положил руку ему на плечо.
– Нет, пока я с вами. – Картер стиснул его ладонь, но тревожиться не перестал.
– Но тебе же нужно всегда быть на рабочем месте, – напомнила Лейла, – сейчас ведь самый сезон.
– В нашей гостинице всегда самый сезон. – Он пригладил свою аккуратно постриженную бороду. – На кухне есть кому меня заменить. Вы сейчас гораздо важнее. Так что я буду рядом с вами.
– А я думаю, мы можем сами о себе позаботиться, – пробормотала Ридли. – Раньше у нас это хорошо получалось.
Мистер Вернон приподнял бровь.
– Сейчас не лучшее время вставать в позу. Высокомерие – вообще грех.
– А кто это такой, Висо Камерия? – невинно спросила Иззи, – ему уже исполнилось тринадцать?
– Уверен, это какой-нибудь дизайнер одежды, – ответил Олли.
– Высокомерие, – повторил мистер Вернон, – гордыня. Она делает волшебника ленивым. Помните, что я говорил: всегда ждите неожиданного, – он посмотрел на Ридли, – никогда не знаешь, какую ловушку поставит тебе зритель, – на близнецов, – или не сможешь рассчитать время, – на Картера, – или вытащишь не ту карту, – на Лейлу, – или завяжешь узлы слишком туго, – на Тео, – обязательно убедись, что у тебя в реквизите есть и другие лёгкие предметы, чтобы заставить их летать, если что-то пойдёт не так. А на репетициях практикуйте все возможные исходы. И заметьте, я сказал когда, а не если. Однажды что-то неизбежно пойдёт не так. Не дайте этому застать себя врасплох. Тщательно всё продумывайте. И держите всё под своим контролем, всегда найдутся те, кто захочет у вас его отнять.
– Мы всё сделаем, пап, – сказала Лейла, – обещаем.
– Обещаем, – эхом отозвались остальные и, переглянувшись, улыбнулись своему единодушию.
– И самое важное, – мистер Вернон склонился к ним и тихо проговорил: – никогда не забывайте о том, что связывает вас. Ваша дружба, ваша верность, ваша любовь друг к другу.
– Любовь? – фыркнула Ридли. – Гадость.
– Вообще-то нет, – ответил мистер Вернон с мягкой улыбкой, – я говорю не о романтике, Ридли. Любовь – это и ваша дружеская связь тоже. Вместе вы намного сильнее, чем поодиночке. Помните об этом.
Издалека донёсся высокий гудок приближающегося поезда. Другой мистер Вернон встал между Неудачниками и краем платформы, оттесняя их на безопасное расстояние. Вскоре появился большой чёрный паровоз, устремляющий в небо густой дым. Он проехал до самого дальнего края платформы и остановился. За ним тянулся длинный ряд пассажирских вагонов. Словно из ниоткуда появились пассажиры с билетами в руках, багажом и сувенирами из «Королевских дубов». Кондуктор из ближайшего вагона выбросил вниз пару ступенек и закричал: «Все-е-е-е-е-е на посадку!»
– Вот и настала пора мне покинуть вас! – драматически произнёс мистер Вернон. Он поцеловал Лейлу в щеку, Картера в макушку и помахал остальным. Обнявшись с другим мистером Верноном, он сбросил с плеча плащ и быстро накинул его на чемодан, а когда убрал плащ, чемодана уже не было. Дети ахнули и радостно загомонили. Волшебник величественно поклонился и сам скрылся под плащом. Через секунду тот упал на землю. Мистер Вернон точно растворился в заполненном дымом воздухе.
– Папа! – взволнованно позвала Лейла.
В окне ближайшего вагона появился чёрный цилиндр и тут же – улыбающееся лицо Данте. Он махал детям из-за окна. Другой мистер Вернон наклонился и подобрал с платформы плащ.
– Данте, – проговорил он, держа плащ перед собой, – не забудь его!
Мистер Вернон открыл окно и протянул руку. Другой мистер Вернон передал ему плащ, чуть задержавшись, прежде чем убрать руки.
– Скоро увидимся, – пообещал мистер Вернон.
Кондуктор поднялся в вагон, и поезд отъехал от платформы.
– Ты опоздал, Тео, – сказал Лео.
– Нам пришлось самим накрывать на стол, – покачал головой Джио.
– Я накрывала на стол, Джио, – уточнила Клео.
– А я хочу есть, Клео, – буркнула Фиона, – давайте сядем уже за стол.
Старшие братья и сёстры Тео недавно приехали домой на летние каникулы. Их звали Леонард, Джиованни, Клеопатра и Фиона, но для всех они были просто Лео, Джио, Клео и Фиона. Самый старший Лео играл на виолончели в оркестре Нью-Йорка. За ним шёл Джио, который был бас-гитаристом в популярной группе, выступавшей на свадьбах в окрестностях Сан-Франциско. Клео младше старших мальчиков, но старшая из сестёр учила детей играть на пианино в престижной музыкальной школе Бостона. А Фиона, самая младшая из девочек, пела меццо-сопрано в операх по всему миру. Все четверо были невероятно талантливы. Поэтому в Тео всегда жил страх, что он никогда не сможет сравниться с ними.
Вот и сейчас четверо старших недовольно взглянули на него, когда он появился в дверях столовой. С момента их возвращения Тео всё время натыкался в доме хотя бы на кого-то из них.
– Простите меня, пожалуйста, – извинился Тео, чувствуя, как начинают гореть его щёки, – у нас с друзьями кое-что случилось.
Глаза миссис Штайн-Мейер округлились.
– Кое-что случилось? Что именно, Тео? Как ты себя чувствуешь? – Она поспешила к нему и приложила ладонь к его лбу.
– Я в порядке, мам, – Тео тряхнул головой. – Мы с друзьями репетировали номер к конкурсу талантов. Но в последний момент нас позвал мистер Вернон, и нам пришлось провожать его на поезд.
– Так а случилось-то что? – покачал головой Лео.
– Это как-то связано с твоей рубашкой? – хмыкнул Джио.
Тео посмотрел на пятно на своей груди, которое не удалось спрятать. Он вспомнил о хулиганах в парке.
– Она испачкалась, и я попытался оттереть грязь в Волшебном магазинчике.
– Тебе ещё не надоели эти детские игры, братишка? – прощебетала Фиона. – Я думала, ты уже вырос из магии.
Тео задел снисходительный тон старшей сестры. Он хотел ответить что-то вроде «надеюсь, я никогда не вырасту из магии». Но вместо этого лишь бросил:
– Нет.
Мистер Штайн-Мейер вздохнул.
– Давай приведи себя в порядок и садись за стол. Мы приготовили на ужин мясо с орехово-вишнёвым соусом. Уже остывает.
Наконец мать улыбнулась.
– Я так рада, что мы собрались все вместе. Как было бы здорово, чтобы вы все жили поближе к дому.
Тео же старательно гнал от себя одну мысль, которая недавно поселилась в его голове:
«А мне бы так хотелось, наоборот, уехать отсюда подальше».
Уже перед сном, переодевшись в пижаму и выключив свет, Тео лежал в постели и вспоминал Эмили Меридиан. Как она победила того хулигана Тайлера. Разворот, шаг, бросок. Её движения были такие точные и умелые! Но не это, а воспоминание об её улыбке заставляло что-то трепетать в груди Тео.
В следующий момент он понял, что снова летит над городом, и Эмили летит рядом с ним. В лунном свете её волосы ослепительно сияли. Звёзды горели ярче прежнего, а город внизу казался совсем игрушечным. Даже неуловимого Калагана не было видно на тёмных улицах.
– Давай за мной, – шепнула Эмили.
Они пикировали и ныряли в воздухе, точно птицы, и ветер бил им в лицо. Они оба вскрикивали на виражах, расчерчивая ночное небо. Тео широко улыбался, надеясь, что этот сон нескоро закончится.
Внезапно послышалось оглушительное курлыканье голубей. Он огляделся, думая, что птицы присоединились к ним с Эмили, но понял, что звуки доносились не из сна. Он широко раскрыл глаза, сел и обнаружил, что голуби сидят на подоконнике с другой стороны окна.
Он совершенно о них забыл!
Тео отбросил одеяло в сторону и надел тапочки. После чего сбежал вниз по лестнице к двери, которая вела на задний двор, где стояла голубятня.
Ночной воздух был обжигающе холодным, а от ветра по всему телу сразу же забегали мурашки. Голуби всё ещё сидели на подоконнике. Тео, цокнув языком, подозвал их, открыл дверь голубятни и впустил к остальным птицам, недовольным оттого, что их сон потревожили.
Тео хлопнул себя по лбу.
– Дурак, дурак, дурак, – бормотал он тихо.
Как же можно было так просто оставить своих птиц в городском сквере? Их же могли съесть кошки! Или койоты! Или медведи! (Ну, медведи вряд ли. Они едят что-то покрупнее, например, братьев с сёстрами, учителей или родителей. Скорее, предупреди их! Так быстро вернулся? Фух. Едва успели!)
Неужели Тео так поглотили мысли об Эмили, что он забыл о голубях? Или тут сказался тревожный отъезд мистера Вернона. А может, вообще все события нынешнего лета? Он никогда не сможет признаться друзьям в своей оплошности. А ведь после провала во время репетиции они действительно могут подумать, что с ним что-то не то. Но ему-то важно оставаться одним из них. Хотя наверняка они дружат с ним только потому, что он умеет производить впечатление – своей одеждой, манерами и волшебным смычком, которым ловко поднимет в воздух различные предметы.
Но следует признать: никто не идеален.
Вдруг вокруг разлился глубокий звук. Тео снова весь покрылся мурашками и, обернувшись, увидел старшего брата. Лео сидел посреди сада, зажав между ног виолончель. Тео замер. Лео водил смычком по струнам, выпуская на свободу таинственные звуки. Луна заливала его своим синим светом. Через несколько мгновений Лео поднял глаза и наткнулся на взгляд брата.
– Что ты здесь делаешь, Лео?
– Я мало сегодня занимался, а в доме играть не могу – всех перебужу.
– Но окна открыты, – заметил Тео, – они всё равно тебя услышат.
– Тогда пусть моя музыка будет им колыбельной, – улыбнулся Лео. – А что ты здесь делаешь, братишка?
– Я… я проверял голубей. Хотел убедиться, что они все на месте.
– Но на месте были не все, правда?
Должно быть Лео видел, как Тео звал птиц. Мальчик опустил глаза и покачал головой.
– Что происходит, Тео? Мы все – и Джио, и Клео, и Фиона – как только приехали, заметили, ты сам не свой.
Тео не знал, что ответить. А знал ли он вообще, что такое быть собой в своей семье?
– Меня беспокоят некоторые происшествия этого лета, – ответил он наконец, – но я со всем справлюсь.
– Уверен, что справишься, – согласился Лео, – но если нет, знаешь, что всегда помогает мне вновь найти почву под ногами? – Тео покачал головой. – Музыка.
Тео сдержал вздох. Он знал, к чему клонит старший брат, и это его не радовало.
– Отец говорит, ты мало занимаешься. Это так?
– Я занимаюсь ещё и другими вещами.
– Магией.
– Да. Магией. Мы с друзьями уже многому научились. Гораздо большему, чем другие в этом городе.
– Впечатляет, – ответил Лео. – Но дети часто занимаются тем, что не пригодится им дальше по жизни.
Дети? Тео поморщился от этого слова так, будто оно было оскорбительным. Но его брат, не замечая этого, продолжал:
– И что ты собираешься делать с этой… магией?
Тео хотел ответить: «Дарить людям улыбки, проводить время с друзьями, защищать город от злых сил, которые пытаются его захватить». Он знал, что последняя часть может прозвучать чересчур драматично.
– Я не пытаюсь указать тебе, что делать, – Лео встал и положил руки на плечи Тео, – но по собственному опыту знаю, что в твоём возрасте всё начинает меняться. Прямо сейчас поднимается волна. И ты либо оседлаешь её и влетишь на ней в своё будущее, либо упустишь её.
Секунду Тео молчал.
– Ты говоришь как отец.
– Хорошо, – сказал Лео, – но тебе всё же стоит к нам прислушаться. У нас есть опыт, которого тебе пока не хватает. – Тео посмотрел на брата и подумал: «Я мог бы сказать то же самое». – Родители рассказали, что этим летом ты попал в неприятности? Это «странные происшествия», о которых ты говорил?
Голова Тео слегка закружилась. Лео говорил о Боссо, Сандре и Калагане.
– Те самые, да, – нехотя признал он.
– Мы все беспокоимся о тебе, – сказал Лео, и Тео тяжело вздохнул, – вижу, тебе не нравятся мои слова. Это нормально. Я больше ничего не скажу, кроме одной вещи: друзья приходят и уходят, но мы – твоя семья, и всегда ею останемся. Ты рос у меня на глазах Тео, и у тебя настоящий талант. Талант, который пройдёт с тобой через всю жизнь… но только если ты будешь заниматься постоянно.
Тео кивнул, чувствуя, как его тревога растворяется в холодной тьме. Песни кузнечиков и древесных лягушек доносились из ближайшего леса. Он обнял Лео на ночь, зашёл в дом и забрался в кровать.
Закрыв глаза, он слушал печальную мелодию брата, доносящуюся из сада, и думал о том, что Лео сказал о возвращении земли под ногами.
Ему больше не будут сниться полёты, по крайней мере не сегодня.