Глава 8

Думать полезно. В общем и целом – однако порой это может и навредить. Когда счет идет на секунды, тратить их на размышления определенно не стоит. В таких случаях ждать сигнала от высшего мыслительного центра – непозволительная роскошь, и тело действует на рефлексах, забитых даже не в спинной мозг, а в мышцы напрямую.

Я поставил фонарь на пол, а сам метнулся в сторону, уходя подальше от света и одновременно вскидывая винтовку. Приклад уперся в плечо, а ствол нацелился в середину черного прямоугольника под аркой. Определить опасность точнее я пока не мог… Да и, признаться, был не так уж и уверен, что она действительно поджидает меня там, впереди. Темнота не двигалась, не блестела металлом, не зажигалась огоньками глаз голодной нечисти. Не издавала звуков и ничем не пахла… кажется.

Я осторожно двинулся вперед. Старался ступать неслышно, с пятки на носок, но шумел все равно изрядно. Особенно когда под ногу попадался очередной обломок кирпича. К счастью, скоро подошвы ботинок коснулись чего-то мягкого. Видимо, сюда уже каким-то образом добрался местный мох.

Значит, выход неподалеку – даже самой живучей и настырной зелени нужно хоть немного света. И если солнце заглядывает сюда днем, то где-то неподалеку должен быть выход на поверхность. Фонарь остался в десятке шагов за спиной, и глаза понемногу привыкали к темноте. Примерно через полминуты я рассмотрел еще с полдюжины ступенек.

Безжизненных и представляющих опасность разве что в том смысле, что любая из них запросто могла обломиться под моим весом. Сколько бы лет ни прошло с исчезновения людей, сырость уже успела сделать свое дело и…

Щелк.

Где-то наверху раздался едва слышный стук. Будто крохотный осколок камня упал, чудом отыскав на ступеньке пятачок, не заросший мхом. Звук был настолько тихий, что даже струящийся мне навстречу с поверхности земли поток воздуха издавал больше шума. В любой другой ситуации я и вовсе не обратил бы внимания на подобную мелочь, но здесь и сейчас даже такое могло стоить жизни и мне, и оставшемуся в бункере Ивану.

Там, наверху, что-то двигалось. Я припал на одно колено и вжался щекой в холодное дерево приклада, выцеливая темноту. И только через минуту или две снова рискнул двинуться вперед. Осторожно, медленно, стараясь даже не дышать. Путь вперед кое-как просматривался, но опасность могла поджидать за каждым углом.

Тоскливое предчувствие чуть отпустило, однако так и не исчезло полностью. Словно невидимый снайпер потерял из виду хитрую и проворную мишень, сменил позицию и отступил. Но только для того, чтобы взяться за оружие и снова навести на меня перекрестье оптики.

А я не мог ни увидеть, ни даже учуять неизвестного врага. Ноздри забивал влажный и чуть гнилостный запах. Знакомый, но явно не из тех, что можно вспомнить или назвать без особых раздумий. Видимо, в обоих знакомых мне мирах он встречался нечасто.

Я сообразил, в чем дело, только когда наткнулся на упыриные туши. Где-то с полдюжины зубастых лежали кучей прямо посреди лестницы в темной луже – от нее и исходил сомнительный аромат.

Я присел и осторожно коснулся ступенек кончиками пальцев. Мокро и липнет совсем чуть-чуть – значит, упыри погибли совсем недавно. Будь они теплокровными, можно было бы прикинуть точнее, но и так ясно: их убило то же самое, что наблюдало за мной из темноты.

И убило, вероятно, когда спускалось сюда.

Света с улицы отчаянно не хватало, так что куда больше, чем зрению, я доверял остальным четырем… точнее пяти чувствам – списывать со счетов интуицию определенно не стоило. Впрочем, она пока настороженно отмалчивалась. Обоняние тоскливо транслировало вонь без перерыва, а слух ловил только негромкий гул сквозняка.

Так что работа осталась только для осязания. Я не торопясь пощупал неподвижные туши, но так и не смог сообразить, что и каким образом их прикончило. На липкой чешуе-коже остались раны. Ровные, будто от ножа или сабли, однако переломанные конечности и свернутые шеи явно намекали, что неведомое создание орудовало весьма разнообразным арсеналом. Действовало быстро, беспощадно и, вероятно, без лишнего шума. Леший наверняка верещал бы на все подземелье, а твари покрупнее – вроде жабы или тем более исполина Рогатого сюда попросту бы не пролезли.

Значит, дорогу наверх для меня расчистил кто-то сообразительный, проворный, компактный – но при этом крайне сильный… и злобный.

Я осторожно переступил через упырей и снова опустился на корточки. Здесь моховая «подушка» на ступеньках оказалась еще толще и мягче, однако местами ее успели основательно подрать. Когтистые лапы нечисти оставляли вытянутые узкие следы и кое-где проскребали растительность прямо до камня. Но были и другие отпечатки: чуть покороче, продолговатые и очерченные так четко, что пальцы нащупали вполне отчетливую кромку.

Определенно не леший. Тот, кто расправился с упырями, был заметно меньше трехметровой гориллы. Хотя тоже двигался на двух конечностях… похоже. И изрядно поддавливал на заднюю часть стопы, когда спускался вниз. А вот по пути обратно – наоборот, на переднюю, будто это каким-то образом помогало…

Шум ворвался в мои размышления самым что ни на есть бесцеремонным образом: раздался где-то снаружи, прокатился по ступенькам вниз и заодно притащил с собой столько энергии, что щеки тут же начало покалывать. Неведомая сила ничуть не навредила глазам, но внутреннее око ослепило чуть ли не полностью. Я на несколько мгновений перестал чувствовать опасность… ну, или ее вдруг стало столько, что лестница впереди и все за ней вдруг превратились в одно большое «Не влезай – убьет!».

Не успел шум с улицы стихнуть, как ему тут же отозвался нестройный хор местной фауны. Где-то наверху глухо заворчали упыри, чуть дальше завыл леший, а потом их вопли перекрыл низкий утробный рык существа, которое я не мог себе даже представить.

И, признаться, не очень-то и хотел.

Но вряд ли это была тварь, которая удирала от меня из подземелья, – та явно предпочитала перемещаться без лишнего шума. И сейчас запросто могла хоть затаиться, хоть рвануть вдаль. А то и вовсе обойти меня вдоль стены и наброситься сзади.

Впрочем, нечисть вокруг, похоже, интересовал исключительно источник шума и хлеставшей откуда-то энергии. Когда я поднялся еще выше и, свернув, выбрался по лестнице к поверхности, вопли упырей и леших стали громче, но при этом как будто чуть отдалились. Они могли уже сто раз почуять меня и развернуться, чтобы подкрепиться свежей человечиной, однако почему-то упрямо продолжали двигаться… куда-то.

Я шагнул вверх и, поводив стволом винтовки по сторонам, осторожно высунулся за каменное ограждение. Худосочный упырь проковылял так близко, что я при желании мог бы достать его рукой, но даже не взглянул в мою сторону. И его, и еще с полдюжины зубастых, шагавших следом, интересовало что-то другое. Они как сомнамбулы брели вперед, будто их на невидимой привязи влекло куда-то к ближайшему перекрестку.

Где разорванное пространство маняще поблескивало неровной кромкой и рябило, как воздух в жару.

Повезло. Немыслимо, фантастически повезло. Конечно же, если принять за истину, что я прошел сюда через подземелье и выбрался на поверхность в полусотне метров от свежего Прорыва совершенно случайно.

Или это сработала интуиция, которую местная энергия раскачала чуть ли не до полноценного дара предвидения. Разумеется, всему наверняка были и другие объяснения, но обдумывать их сейчас я уж точно не собирался.

Нечисть на улице вопила со всех сторон, а ноги уже сами несли меня обратно. Вниз по заросшим мхом ступенькам, через упыриные туши, в подземелье и дальше, в бункер, сквозь пролом в стене. Я так спешил, что чуть не грохнулся с лестницы и едва успел на ходу подцепить кончиками пальцев фонарь с пола и перехватить так, чтобы не расколошматить стекло в тесном проходе.

– Идем! – Я ворвался в последнее пристанище солдат экспедиции, громыхая ботинками. – Бросай все, и побежали!

– Куда? – Иван недовольно нахмурился. – Я тут еще один наган нашел – смотри, ржа даже не тронула, и патроны…

– Прорыв!!! – рявкнул я на весь бункер.

Удивительно, как всего одно слово может не только объяснить человеку все и сразу, но еще и придать изрядное ускорение. Эхо от грозного крика еще не успело стихнуть, а его высочество уже мчался по тоннелю, едва не обгоняя меня. Мы пронеслись через подземелье, перемахнули через мертвых упырей, взлетели по ступенькам. И только у самой поверхности замедлились. Не без труда – мне даже пришлось схватить Ивана за ворот пиджака и чуть оттянуть назад, чтобы он сдуру не выскочил прямо на заполненную упырями улицу.

– Осторожнее! – прошипел я, прикрывая фонарь полой кителя. – Их пока еще слишком много!

Нечисть перла к Прорыву толпой. Дыра в бытии растянулась уже чуть ли не на всю ширину улицы, но ее все равно не хватало, чтобы принять всех… скажем так, желающих. Упырей набралось дюжины с две-три, и они то и дело задевали друг друга. Лешие возвышались над младшими «собратьями» тощими косматыми громадинами, однако никто не пытался напасть.

То ли эти два вида не враждовали, предпочитая на своей стороне границы миров разную диету, то ли паритет между количеством и силой лишал воинственности и тех, и других. А может, здесь Прорывы были чем-то вроде водопоя – единственным местом, которое даровало жизнь вечно голодным созданиям и, хоть и вынужденно, но все-таки примиряло хищников всех мастей и калибров… Или не всех. Впрочем, проверять теорию и специально ждать появления Рогатого или жабы я уж точно не планировал.

Зато у меня тут же родилась еще одна. Наблюдая, как вытянутые силуэты безвольно ковыляют по улице, я без особого труда представил их слепыми, всех до единого. Судя по тому, что незваные гости творили в Петербурга на той стороне, с глазами у них определенно ничего не случалось, но энергетический «выхлоп» Прорыва запросто мог выжигать какие-нибудь другие рецепторы. А то и вовсе действовать, как свет огня на мотыльков, гипнотизируя и приманивая.

Раз уж желание поскорее приблизиться к проходу между мирами оказалось сильнее даже голода.

– Что… почему? – прошипел Иван, навалившись мне на плечо. – Почему их туда так тянет?

Загрузка...