Которую ночь в небе танцевал Великий Змей. Которую ночь Великий Змей не смотрел на землю, где горячие языки пламени устремлялись в небо, унося с собой отчаянные мольбы маленькой девочки. Но не достигали они цели и осыпались обратно снегом и пеплом. И последнее её дыхание застыло в морозном воздухе.
Туман вокруг клубился и принимал причудливые очертания, укрывал, как мать тёплой волчьей шкурой. Даже ногам в мутной воде не было холодно.
– Здравствуй, дитя человеческое. – Голос звучал из тумана, казалось, со всех сторон сразу.
Но малышка не испугалась, как и подобало, низко поклонилась древнему стражу Топей. Она пока не видела его, но была уверена, что Змей остался доволен ею.
– Я молилась тебе, Змей-батюшка.
– Хм. – Наверное, если бы девочка могла, то увидела бы, как он нахмурился. – Мне не ведомо о твоих молитвах, но ведомо о твоих бедах. Твоя община дорого заплатила за шкуру Белой Волчицы и её волчонка. – Очертания Змея начали проявляться среди клубов тумана. – Так о чём ты молилась, дитя человеческое?
– О жизни. – Девочка грустно улыбнулась. В её глазах, похожих на пасмурное небо, читалась недетская печаль.
– Если нет костей, не на чем нарасти плоти, а нет плоти – некуда вдохнуть жизнь. – Змей наконец появился полностью, и его раздвоенный язык пробовал воздух у самой её макушки.
***
То лето, в которое Осе́ заключила договор с Белой Волчицей, было особенно холодным. В один из многих пасмурных дней Осе пошла на реку стирать и взяла с собой маленькую дочку. Но недоглядела уставшая мать, свалилось неугомонное дитя в реку, и понесли быстрые воды малютку прочь. На счастье, пробегала мимо Белая Волчица. То лето и для неё выдалось нелёгким. Поддалась Волчица на мольбы-уговоры Осе, выловила из реки малышку и целёхонькой отдала матери. И даже в качестве благодарности много не попросила: только седьмую часть дневной добычи три луны подряд, чтобы хоть волчата её были сыты. На том и условились. Честно выполнила Осе свою часть сделки и горюшка с малышкой не знала до самой зимы.