Гордон припарковался, и они вышли из машины. Ханна бросила беглый взгляд назад на автомобиль, направляясь к стоявшему у входной двери Хельгрену, ожидавшему их с недружелюбно скрещенными на фланелевой рубашке руками. Он выглядел моложе своих шестидесяти, моложе П-У, пронеслось в голове у Ханны, поджарый и мускулистый, а лицо выдавало человека, много времени проводящего на улице. Короткая седая щетина и светло-голубые глаза враждебно вглядывающиеся в посетителей из-под кепки с рекламой машинного масла.
– Что вам нужно? – спросил он без намека на более формальное или дружелюбное приветствие.
– У вас дома есть крысиный яд? – прямо спросил Гордон.
– Нет, крыс я пристреливаю, если вижу.
Он как-то сумел сделать ударение на крысах, таким образом, что у Ханны возникло впечатление, что для него и она, и Гордон, и, видимо, все полицейские – животные-вредители.
– А мышей? Их сложнее увидеть?
– Ловушки. У меня на участке нет яда, у меня – собаки.
– Слушайте, да вы настоящий друг зверей, – вставила Ханна.
– Знаете, почему мы спрашиваем?
– Наверное, нашли где-то отравленных зверей, – сказал Хельгрен, и на его лице одновременно отразились усталость и бешенство.
– На вашей земле, – сказала Ханна. Не совсем правда, но был маленький шанс, что, разозлившись, что они там побывали, он автоматически ее поправит и выдаст свою осведомленность об отравлении волков прямо за его владениями.
– У меня много земли и нет ограждений, – спокойно ответил Хельгрен, пожав плечами.
– Можно нам здесь все осмотреть? Внутри домов?
– Нет.
Ханна посмотрела на Гордона, который едва заметно покачал головой. Они могут принять решение об обыске, если преступление предусматривает наказание в виде тюремного заключения и если у них есть повод полагать, что в строениях есть что-то имеющее решающее значение для расследования. Первому критерию ситуация соответствует, но даже если бы они нашли целый прицеп крысиного яда, они бы никогда на сто процентов не смогли связать это с отравленным мясом.
– Что-то еще?
Гордон огляделся, будто над чем-то размышляет и принимает решение.
– Нет, сейчас все, но мы, возможно, будем заглядывать то и дело.
– Зачем?
– Почему бы и нет?
– Меня в чем-то подозревают?
– Нет, сейчас нет, но, как я уже сказал, будем заглядывать.
Они двинулись назад, Ханне показалось, что она чувствует на спине злобный взгляд Хельгрена. Подходя к машине, они услышали звук двигателя, и через мгновение на участок заехала и припарковалась другая машина. Хорошо одетый мужчина двадцати пяти лет вышел из нее и уверенным шагом, демонстрирующим, что приехал он сюда не впервые, направился к дому. Он без особого интереса взглянул на Ханну с Гордоном и чуть кивнул им.
– Кто это? – поинтересовалась Ханна, обернулась и увидела, как молодой мужчина подходит к Хельгрену, пожимает ему руку и они оба заходят в дом.
– Не знаю, не узнал его.
Гордон двинулся дальше к своей машине. Поколебавшись, Ханна достала мобильный и, в последний раз взглянув на дом, подошла ближе, чтобы четко зафиксировать номер «Тойоты Ярис» бордового цвета, на которой приехал молодой мужчина.
Девочке на площадке было на вид лет восемь.
Положив руки на плечи четырехлетнему брату, она вела его на новую игру и одновременно рассказывала о том, как будет весело. Катя с улыбкой изучала, как маленькая девочка ведет игру по своим правилам, и ела клубнику из стоявшей рядом с ней на парковой скамье коробки. Катя любила клубнику. Она впервые ее попробовала в возрасте этой девочки. В том месте, который она до того момента считала домом, у них клубники никогда не водилось, и вообще, насколько она помнила, в принципе никаких свежих фруктов кроме мелких кислых яблок, растущих на участке.
Они пришли к ней в школу, где все думали, что она живет у тети, потому что мама не может о ней заботиться. Катя, или Таня, как ее тогда звали, не знала, зачем нужна была эта ложь, однажды спросила дома, но ей напомнили делать только то, что ей говорят.
Однажды утром учительницу вызвали из класса, и когда она вернулась пару минут спустя, то явно нервничала и попросила Таню последовать за ней в коридор, где их ожидали двое мужчин. Один вышел вперед с теплой, дружелюбной улыбкой, сел перед ней на корточки и представился Дядей. Второй остался стоять сзади и молчал.
Дядя спросил, не хочет ли она пойти с ним во двор, где они смогут поговорить. Татьяна взглянула на учительницу, которая кивнула, что ей нужно пойти, и та пошла.
На улице они сели на одну из скамеек за спортивным залом. Школьный двор пустовал – все сидели на уроках. Стояла осень, но в воздухе уже ощущалась зима, и Таня дрожала в тонкой куртке. Дядя махнул другому мужчине, который подошел и накинул свою большую кожаную куртку ей на плечи.
– Все еще мерзнешь? – заботливо спросил Дядя. Она покачала головой, опустив глаза. Он достал коробочку с конфетами, взял одну, спросил, не хочет ли Таня, и снова получил качание головой в ответ.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной, – сказал он, убирая коробочку в карман. Она молчала. – Хочу забрать тебя отсюда, в новую школу, где ты сможешь завести новых друзей.
В этой школе друзей у нее не было, но она не собиралась этим с ним делиться. Она сидела, опустив голову, и смотрела на свои сапоги.
– Что скажешь, Татьяна? – спросил он, после того как они довольно долго сидели в тишине. – Хочешь поехать со мной?
Она снова покачала головой.
– Почему?
– Мама с папой, – выдавила она из себя тихо, будто выдохнула.
– Они тебе не мама с папой. Они плохие люди.
Короткое утверждение, которое, как только она его услышала, странным образом показалось ей правдивым. Необъяснимое чувство, иногда посещавшее ее – что когда-то были какие-то другие, что-то другое. Впервые она осторожно повернула голову и посмотрела на него.
– Тебе хорошо у них? Вы ладите? – спросил он.
Папа говорил ей, что случится, если она кому-нибудь расскажет про ситуацию у них дома, если кто-то догадается, что не все гладко. Она не знала этого мужчину, даже не знала, кто он. Он казался добрым, но вдруг он расскажет папе, что она сказала. Может, он приехал сюда, только для того чтобы проверить, что она послушная, хорошая девочка. Так что она старательно закивала.
– Я тебе не верю, – сказал Дядя, но не злясь, как бывало с папой и мамой, когда они думали, что она лжет. – Знаешь, почему я тебе не верю?
Она лишь покачала головой. Казалось, чем меньше она скажет, тем лучше. Тогда он начал рассказывать.
О том, что происходило дома, что они делали, чему ее подвергали.
Он знал обо всем. Как будто бывал там, жил с ними, движения и отвращение в голосе, как будто он пережил это вместе с ней. Когда он закончил, она плакала, рыдала до дрожи. Она втянула голову и так сильно сжала руки на коленях, что пальцы стали ярко-красными. Она чувствовала стыд и испуг, но в то же время и странную легкость.
– Хочешь туда? – он протянул ей носовой платок. Она покачала головой и вытерла сопли, свисавшие с носа как две тягучие нитки. – Если поедешь со мной, больше никто не сможет причинить тебе вред.
Она взглянула на него – в его глазах было что-то, что заставило ее сразу же ему поверить.
Сестра толкнула мальчика, он упал и заплакал. Старшая сестра помогла ему подняться и отряхнула его. Мужчина, которого Катя приняла за их отца, присел перед мальчиком на корточки, повернулся к девочке. Катя выпрямилась, шлепки запрещены, но это не мешало родителям по-прежнему использовать физические меры воздействия на детей. Одно из важнейших правил – никогда не использовать свои знания вне задания, но ничто не мешает ей аккуратно поставить мужчину на место, если он сейчас решит применить к девочке физическое наказание. К счастью, он начал разговаривать с дочерью, явно демонстрирующей, что она раскаивается в своем поступке, и все закончилось примирительным обниманием младшего брата. Мобильный Кати издал сигнал. Она сунула в рот клубнику и взяла телефон. Сообщение от Дяди.
Новое задание. В Хапаранде.
Все сотрудники отдела собрались в переговорной.
Гордон уступил место в президиуме, и Александр «Экс» Эриксон выдвинул стул, закатал рукава светло-голубой рубашки и сел. Узнав о возможной связи с убийствами в Рованиеми, он решил приехать и руководить следствием на месте. Желанное подкрепление. Коллегам он нравился, и это было взаимно, как считал Гордон. Экс уже работал со многими из них, за исключением Людвига.
На противоположной стороне стола под гербом полиции сидел, жуя зубочистку, мужчина в клетчатой рубашке и кожаном жилете – новое лицо, и для Гордона тоже. Сами Ритола. Из полиции Рованиеми. Приехал к ним с тонкой папкой с данными финской полиции о жертве в лесу.
Вадим Тарасов, 26 лет, родился в деревушке в Восточной Карелии, но уже много лет жил в Петербурге.
П-У молча удивлялся, в чем сейчас проблема с электронной почтой и телефонами, что каждый, по-видимому, настаивает на том, чтобы лично сообщить им информацию. Когда они поняли, что Ритола собирается остаться и также присутствовать на брифинге, П-У прямо спросил, зачем тот потратил полтора часа на дорогу, вместо того чтобы просто прислать им все необходимое.
– Я хочу посмотреть, как идут дела с моим расследованием, – со спокойной уверенностью ответил Сами по-фински, а сидящий рядом с ним Морган перевел.
Шведский у Сами хромал, финский у Александра отсутствовал.
– Формально это наше расследование. Мое расследование, – жестко подчеркнул Александр, но как будто старался, чтобы его слова не звучали чересчур, так, словно он хочет пометить свою территорию. – Оно касается убийства по неосторожности или преднамеренного убийства этого Тарасова.
– Который был замешан в моем деле, прежде чем оно стало вашим, – кивнул Сами. Справедливое утверждение, а связь между преступлениями делала присутствие Сами уместным, да и никогда не помешает иметь хорошие отношения с финской полицией, думал Гордон. Похоже, Александр мыслил схожим образом.
– Верно, давайте больше не будем дискутировать на эту тему, – сказал он с подкупающей улыбкой. – Дело – наше, но мы более чем одобряем ваше присутствие.
Сами сделал учтивый поклон на стуле и саркастично помахал рукой перед лицом, как будто получил аудиенцию у какого-нибудь короля 18 века.
– Благодарю вас от всего сердца!
Морган молчал, решив не переводить, будучи уверенным, что основной смысл и так понятен. Александр повернулся к остальным присутствующим и вывел на проектор фотографию.
– Значит, погибший – Вадим Тарасов, – отчеканил он, снова поворачиваясь к Сами. – Вы связываете его со стрельбой около Рованиеми на прошлой неделе.
– С адской бойней, – подтвердил Сами. – Семеро убитых, одного из них хоронили сегодня утром.
– Семь убитых финнов? – уточнил Людвиг.
– Четверо. Еще трое русских.
– Тут не все знают детали дела, – вклинился Александр. – Вы не могли бы подробнее рассказать, что произошло в Рованиеми.
– Как я уже сказал, трое русских, четверо финнов. Все тела на месте. Оружие на месте. Так что мы имеем неплохое представление о случившемся.
Пока Морган переводил, Сами открыл перед собой папку и разложил большую часть снимков на столе. Мертвые. Много мертвых.
– Мы уверены, что они устроили деловую встречу. Русские продавали, финны покупали.
– Наркотики? – спросил Ларч, хотя в действительности никто и не думал о чем-то другом.
– Да.
– Вам уже знакомы были эти финны? – поинтересовался Гордон, который встал вместе с Александром, чтобы лучше рассмотреть материалы на столе.
– Все связаны с Susia – мотоциклетной бандой у нас, на севере, занимающейся всякими нехорошими делами. Помимо прочего.
– Что случилось? – спросил Александр.
– Они начали друг в друга стрелять. Этот парень… – Сами показал на один из снимков, где парень лет двадцати лежал перед черной «Вольво XC90», – один из финнов, так и не воспользовался оружием, стреляли все остальные, так что, мы полагаем, он погиб первым.
Сами ткнул пальцем в другую фотографию. Мужчина, значительно старше предыдущего, вокруг глаза – большая татуировка в стиле «трайбл», от шеи осталась лишь большая зияющая рана.
– Вот этот парень, Пентти, которого хоронили сегодня, расстрелял из автомата этого русского и ранил вот этого, прежде чем ему самому прострелили шею.
Он придвинул к себе еще две фотографии из оставшихся – двое мужчин, не старше тридцати, убиты и лежат на земле.
– Третий финн успевает спрятаться в канаве. Он убил русского, которого ранил Пентти, а потом его тоже застрелили.
– А девушка и вот он? – Ханна показала на две последние фотографии. Худощавый мужчина, на вид самый молодой в банде и девушка лет 25 с зияющей раной в виске.
– Он финн, она русская. Они стреляли друг в друга, но застрелил ее не он. А стрелок, который завалил трех других финнов.
– Вы же сказали, что она русская?
– Да.
– Не понимаю. Ее застрелил Вадим? – спросил Ларч, облекая в слова мысли всех остальных.
– В некотором роде. – Сами замолчал и обвел взглядом всех присутствующих. – У всех четверых были ранения, не соответствующие ни одному найденному на месте оружию, – продолжал Сами, сделав паузу, чтобы, как могло показаться, дать время Моргану для перевода, но и для эффектности. – Повреждения от нарезного оружия. ВСС Винторез.
– Снайпер, – констатировал П-У, интересовавшийся военной историей и знавший почти все об оружии и войне со времен шведского великодержавия.
– Ага, а Вадим служил в армии в качестве стрелка, близко подружился с тем парнем.
Он достал из папки еще одну фотографию. В отличие от других, мужчина на ней был жив в момент съемки и выглядел примерно ровесником Вадима.
– Евгений Антипин. Мы думаем, что Вадим рассказал о сделке и что тот был там, прятался в лесу и застрелил финнов и русскую.
– Что делал Вадим, когда это все случилось?
– Бросился в какое-то укрытие, наверное, – сказал Сами, пожав плечами. – Получилось, судя по всему, так себе, вы разве не говорили, что у него была пуля в заднице?
– Да.
– То есть он подстроил все так, чтобы и финны, и русские погибли, а потом… взял наркотики и деньги, – подытожил Гордон всю имеющуюся информацию.
– Мы руководствуемся этой теорией, да.
– Значит, вам не хватает двоих? – поинтересовался Александр, поднимая фотографию Антипина и рассматривая ее.
– И откуда вы знаете, что Антипин замешан? – добавила Ханна, прежде чем Сами успел ответить.
Он взглянул на них с легкой улыбкой, как будто ожидал оба вопроса и готов был представить им необычный поворот.
– Мы нашли его с пулей в голове в сгоревшем «Мерсе» с российской регистрацией у Мууролы на следующий день после бойни. Винторез лежал в машине.
– И вы можете связать «Мерседес» со стрельбой? – спросил Гордон.
– Пули в нем совпали с пулями из оружия финнов, так что «Мерседес» там точно был.
– Подождите, – сказала Ханна, подняв руку. – Я правильно поняла? Тарасов берет с собой на сделку снайпера, убеждается, что все мертвы, забирает наркотики и деньги, убивает дружка-снайпера, едет в Швецию и тут погибает под колесами.
– Похоже, что так, – кивнул Сами. – Я надавил на ребят из Susia, попытался разузнать, кого мы ищем, но, похоже, вы раскрыли это дело.
Гордон посмотрел на кивающего Александра. Сами прав: с момента, как они нашли Вадима Тарасова, стрельба около Рованиеми с полицейской точки зрения была раскрыта. Больше некого было искать или пытаться осудить в связи с бойней в Финляндии. Все причастные погибли и, хотя Сами был им полезен, но целесообразность его присутствия на встрече сразу стала менее понятна.
– Так что теперь вам нужно найти только наркотики и деньги, – сказал Сами, засовывая в рот зубочистку и откидываясь на спинку стула.
– О какой сумме идет речь? – спросил Людвиг, глядя на Сами с вопросительным кивком.
– Согласно нашим данным, мотоциклетный клуб Susia собирался совершить покупку на триста тысяч евро.
Людвиг не удержался и присвистнул. Все понимали, что это означает. Кто-то один или несколько человек имели в распоряжении наркотики на сумму в почти 30 миллионов шведских крон.
– Но если вернуться назад, – сказала Ханна и снова повернулась к Сами. – Тарасов должен был поменять автомобиль в… там где он сжег «Мерс»…
– В Муурола, – помог ей Сами.
– Точно, Муурола. Вы знаете, на какой?
– У нас есть актуальный список украденных автомобилей в этом районе, – сказал Сами, схватив лежавшую перед ним папку и открыв ее.
– Там есть «Хонда»? В Лулео сообщили, что найденные нами на месте остатки краски принадлежат «Хонде».
Сами молча просматривал список. Он занимал всего страницу, так что если Сами не имеет проблем с чтением, то затянувшаяся пауза нужна лишь для драматического эффекта, подумал Гордон и откашлялся.
– Темно-синяя «Хонда CR-V» 2015 года объявлена украденной вечером накануне стрельбы, – наконец сказал Ритола.
Настроение в комнате поменялось, это могло привести к чему-то. После утренней пресс-конференции звонков поступило слишком мало, ни одно предложение не требовало дальнейшего разбирательства. Они раскрыли слишком мало деталей, дали слишком размытую информацию. Теперь они смогут спросить об определенной машине, цвете и модели. Куда-то она должна была деться после аварии, и нельзя недооценивать, как люди в деревушках отслеживают, кто к ним приезжает или выезжает, или даже просто проезжает мимо.
– Мы знаем, о каком типе наркотиков идет речь? – спросил Гордон.
– Точно нет, но кажется, что-то синтетическое. Скорее всего амфетамин.
– Не самая наша большая проблема, но она присутствует, конечно, – зачем-то сообщил Гордон. Александр хорошо знал статистику большинства полицейских районов в регионе, Хапаранда – не исключение.
– Если тут кто-то наткнется на амфетамин стоимостью тридцать миллионов, – продолжал Сами. – Как он поступит? С кем свяжется? Где окажутся наркотики?
Вопросы повисли в тишине, никто не хотел рассказывать мрачную и немного унизительную правду.
– Мы точно не знаем, – наконец ответил Гордон. – Мы, к сожалению, плохо осведомлены о том, кто сейчас всем этим заправляет.
– Но это ведь не важно, – включилась Ханна, будто пытаясь его прикрыть. – Если их найдет обычный испуганный швед, то он понятия не имеет, что с ними делать.
– Наверное, попытается получить за них деньги, – констатировал П-У.
– Как? Простые люди не умеют продавать наркотики.
– Когда ты понимаешь, сколько это стоит, то, по крайней мере, попытаешься, – настаивал П-У.
– Я бы удовлетворилась деньгами, – дернув плечом, заявила Ханна.
– Окей, свяжитесь с теми, кого знаете в городе, кто может что-то знать, в любом случае будем держать ухо востро, если реализация внезапно значительно вырастет, – прервал ее Александр, взглянув на наручные часы. Очевидно, пора заканчивать. – Посмотрим, что еще узнаем о «Хонде», завтра начнем обход домов, начнем в Витваттнете и разойдемся шире. Я вызову сюда еще людей. Всем спасибо!
Все встали, но их остановил наклонившийся над столом Сами.
– Вадим Тарасов работал на Валерия Загорного в Санкт-Петербурге. Знаете такого?
Все отрицательно замотали головой, кроме Моргана.
– Олигарх, не самый богатый, в топ пятьдесят, наверное, ходят слухи о его связях с мафией.
– Это не просто слухи, он совершенно точно мафиози и даже больше. Очень влиятельный, очень, очень опасный.
– И почему это важно? – спросил Гордон.
Сами обернулся к нему и впервые за всю встречу показался совершенно серьезным.
– Наркотики принадлежали ему. Он попытается найти ту «Хонду».
Ей досталась одна из больших комнат на верхнем этаже похожего на замок, ветхого здания в центре города. Стены непримечательного темно-зеленого цвета с сероватым оттенком, двуспальная кровать, письменный стол, два кресла в цвет с ковролином, тяжелые гардины с красным цветочным узором на трех окнах, выходящих на площадь, которая совсем была на нее не похожа. Ее уникальность заключалась в том, что с каждой стороны света в центр вели четыре улицы и вливались в круговую развязку, таким образом, площадь состояла из четырех одинаковых частей вместо привычной большой единой поверхности с движением по кругу.
Катя вышла из ванной, где расставила содержимое несессера в определенном, успокаивающем ее, порядке. Одежда уже висела в шкафу, и часть лежала сложенной в одном из ящиков комода около зеркала в полный рост. Комната была готова. Только оружие лежало в сумке. Пистолет Walther Creed с глушителем и лазерным прицелом, нож Винчестер Боуи в ножнах. Она убрала пистолет в сейф и закрепила нож на бедре, никаких неожиданностей в ближайшее время она не ожидала, но мало ли.
Женщину звали Луиза Андерссон. Приехала в Норрланд развеяться. Она почувствовала, что ей нужно сменить обстановку, получить новые впечатления, познакомиться с новыми людьми, зарядить батарейки. По крайней мере, этим она оживленно поделилась с доброжелательной и разговорчивой женщиной-администратором на стойке регистрации при заезде в отель.
Так хорошо снова быть в Швеции, разговаривать и думать по-шведски. Так естественно. Из всех освоенных ею языков шведский давался ей легче всего. Я скучала по разговорам на нем, отметила она, пока нахваливала фантастический свет и спрашивала администратора, есть ли в городе йога-студия. Теперь времени будет предостаточно. Для начала ее вызвали на неделю. Должно хватить для запланированного дела.
Катя набрала в чайник воды в ванной и сделала себе чашку растворимого кофе, пока раскладывала на столе привезенные с собой материалы. Большая часть информации о Рованиеми попала к ней из материалов финского расследования – очевидно, кто-то щедро поделился – и из шведской и финской прессы.
Она дважды прочла основные данные, прежде чем достала ноутбук, подключила к нему свой модем – она избегала незащищенного вайфая отеля – и начала поиск возможной новой информации. И нашла кое-что. Полиция искала кого-то, кто, возможно, видел темно-синюю «Хонду CR-V» в том районе в определенное время. Полезная информация, а то о мертвом в лесу не так уж много известно. Имеющиеся сведения, однако, сразу вызывали вопросы.
Что Вадим там делал?
Он только что ограбил очень опасного мужчину, который сделает все, чтобы найти его. Почему бы не поехать по более крупным дорогам, чтобы как можно скорее оторваться от Загорного на максимальное расстояние? Она была рада, что он решил так не делать. Взглянув на карту, она поняла, что кто угодно по той дороге не ездил. Тот, кто сбил его, должен был знать местность, скорее всего, жил в том районе.
Кто-то случайно убил его, а затем оттащил в лес.
Человек совершенно точно был в шоке, не мог рационально мыслить. По имеющимся скудным данным, тело Вадима даже не пытались скрыть, труп был просто прикрыт ветками. Это давало ей некоторую надежду. Она искала человека поблизости, действовавшего инстинктивно.
Не имевшего дел со смертью, не думавшего о последствиях.
Что означало – он совершит и другие ошибки.
Использует деньги. Вероятно, попытается продать наркотики. Пора приступать к работе. Задание от Валерия Загорного понятно.
Найти наркотики и деньги.
Убить того, кто их взял.
Открыв дверь, она услышала игравшую откуда-то из запрятанных колонок «К Элизе». Людвиг ван Бетховен, вероятно, написано около 1810 года. Один из более или менее банальных фактов, знание которых от нее ожидалось. Мускулистый мужчина с чисто выбритой головой, одетый в синий комбинезон вышел к ней навстречу из одного из дальних помещений.
– Здравствуйте, УВ, – поздоровалась она и двинулась ему навстречу с вытянутой рукой.
– Хм, здравствуйте.
Сомнение в голосе и взгляд демонстрировали, что он судорожно ищет в памяти, видел ли ее раньше, и в таком случае где.
– У вас не будет минутки мне помочь? – спросила Катя, кивнув на дверь и двор снаружи.
– Мы закрываемся, – сказал он, быстро взглянув на часы.
– Пять минут, максимум. – Выражающая надежду улыбка с некоторой долей заискивания. Чтобы подчеркнуть, как ей это важно, она положила ладонь ему на руку. – Пожалуйста!
– Мы знакомы? – спросил он, очевидно продолжая пытаться ее вспомнить.
– У нас есть общие знакомые.
– Конечно.
УВ последовал за ней во двор, где с десяток готовых или ожидающих ремонта машин стояли плотно припаркованными друг к другу. Катя снова надела солнечные очки. УВ зажег сигарету, протянул ей пачку. Она покачала головой.
– Какая? – спросил УВ.
Катя показала на «Ауди Q5», которая ожидала ее, когда приземлился частный самолет, а теперь стояла ближе всего к въезду на двор.
– Что с ней не так?
– Думаю, ничего, это совершенно новая арендованная машина.
Она пошла дальше к машине и наклонилась к капоту. УВ остановился в паре шагов от нее, посмотрел на Катю с недоверием и злобой.
– Что вы, черт возьми, хотите?
– Вы работали с людьми, которых я знаю, – сказала она по-русски, чтобы он понял, откуда она. Понял серьезность ситуации. Вероятно, это он понял, но конечно не то, что она сказала. – Вы работали с людьми, которых я знаю, – перевела она.
– Это не объясняет, чего вы хотите, – невозмутимо сказал он. – Я завязал с этим дерьмом.
УВ затянулся, но не сдвинулся с места, разглядывал ее, как будто решал, стоит ли оставаться и слушать дальше. Катя подумала, что он все-таки надеется на выгодное предложение. Если она правильно поняла, он постоянно и сильно нуждался в деньгах.
– Я знаю, но иногда все равно доходят слухи.
– Можете просто сказать, что вам нужно, и свалить?
– Кто-нибудь пытался продать большую партию амфетамина? Или есть кто-то новенький, совсем новенький, торгующий на улице?
– Понятия не имею. Я же сказал, что завязал.
– Но вы занимаетесь своими разбитыми автомобилями, немного торгуете краденым, покрываете преступников… – Она отошла от машины, подняла очки на лоб и шагнула к нему. – Вы все еще в курсе происходящего.
– Извините, ничем не могу помочь, – он затушил выкуренную до половины сигарету и на этот раз собрался уходить назад внутрь.
– Слышали что-то о парне, которого они нашли в лесу?
Катя заметила, что он пытается осознать, как связаны эти две вещи, но слишком умен, чтобы спрашивать, потому что знает, что не получит ответа.
– Легавая ищет темно-синюю машину, это все, что я знаю.
– «Хонду».
– Не знаю, – пожал он плечами. – Они тут были вчера и спрашивали, не чинил ли я ее.
– Но вы не чинили?
– Нет.
– Потому что иначе вы бы мне рассказали, – она сумела сформулировать короткое утверждение как угрозу. – Сказали бы, кто ее вам пригнал.