Шаг человеческий, следом шаг волчий.
Шуршат под ногами древние травы.
Она не признается, кто снился ей ночью,
а он с ней поделится страшною тайной.
Шаг человеческий, следом шаг волчий.
И мокнут волосы от хладной капели.
Но никто из двоих расставаться не хочет.
И так день за днем их время летело.
Шаг человеческий, следом шаг волчий.
Они попрощаются вновь у опушки.
И пусть их дружба опасность пророчит.
Встречаться будут они непослушно.
Шаг человеческий, но нет следа волка.
Она обернется к нему с легкой грустью.
И что-то сердце пронзит, как иголкой.
И боль эта долго еще не отпустит.
С рассвета и до заката мы с оборотнем гуляли по лесным тропам, собирали созревшие ягоды, выкапывали полезные корни и срезали коры для моих заготовок. На диво травнику-учителю заготавливала столько сырья, сколько до этого никогда не носила. Не соврал Раце, когда обещал мне показать лекарственные заросли. При каждой нашей встрече радовал меня новой загадочной поляной, новым укромным местом. Тряпичная сумка быстро становилась полной, и остальное время мы сидели с юношей в древесной тени. Я ему гостинцы из дома передавала в благодарность за помощь, а потом говорили с ним до самого вечера, покуда красное солнце почти не пряталось за горизонтом.
Взялась я за воспитание оборотня: отучила его бегать на четвереньках, показала, как следовало есть руками, чтобы не пачкать пищу в земле. Он потешно удивился, стоило мне сложить ладони лодочкой и зачерпнуть воды из ручья. Смотрел юноша так завороженно, словно перед ним свершалась невиданная магия. Я не утаила улыбки и звонко рассмеялась, на что Раце свой взгляд потупил и ушами задергал. Сводил он неуклюже пальцы, пытался собрать воду, но она быстро сочилась сквозь щелочки, настырно убегала от него, искрясь в солнечных лучах. Ворчал мой волк и хмурился, требовал снова показать магию, а мне и не трудно было, поэтому раз за разом сгребала воду в лодочку и подносила ему, чтобы получше рассмотрел.
И тут оборотень обхватил мои ладони своими горячими, потянул к себе, а я с испугу затаилась, как пораженная громом. Он так серьезно и сосредоточенно смотрел, а потом возьми да испей из моих рук! Но уже не по волчьи, не языком загребая. Сложил смешно губы трубочкой, стараясь быть похожим на меня, и осушил все до последней капли, облизнувшись в конце. Мне обожгло скулы, от волнения стало жарко, но юношу я не оттолкнула, так и застыла, глядя в его дымчатые глаза. Мои мысли потонули в сером омуте, сердце заколотилось, будто отравленное хворью. Да что же творилось со мною такое? Не могла странное предчувствие отвести от себя, не могла не думать об оборотне.
Не могла не думать о Раце.
Сколько же в нем было человечности! Он все больше и больше походил на обыкновенного юношу, стирались его звериные черты. С ним рядом было спокойно. Душой к нему тянулась, как за волчьим теплом под ледяным дождем. Он манил и пленил, уводил все дальше в лес, все дальше от деревни. А я чувствовала, как нужна ему, видела, как оборотень для меня старался, но взамен ничего не просил. С лихвой ему хватало в плату мое внимание.
Недавно Раце совсем меня огорошил, когда вдруг заговорил не в мыслях, а наяву. Так, обомлевши, и уставилась на него, хлопая глазами. А он радостно скалился, был доволен собой. Поведал мне оборотень, как одинокими вечерами вспоминал мои слова, учился повторять вслух, чтобы звучало по-человечьи. Говорил он вполне сносно, только редко порыкивал, когда сомневался в произношении.
Так заметно Раце менялся, так быстро всему учился, что даже не верилось, что он всю жизнь прожил в лесу. Привыкала его звать по имени, и каждый раз краснела, когда он, улыбаясь, меня окликал.
– Эй, Леся! Смотри, что я нашел!
Мы забрели далеко в рощу посмотреть на лисьи норы. Раце рассказал много удивительного о рыжих охотниках, а после и показал мне их. Сидели в укрытии с ним вдвоем, наблюдали за важной лисицей. Она оказалась матерью, воспитывала трех щенков. Они были смешные и маленькие, дальше дозволенного от норы не отходили. Раце нашептал мне на ухо, как видел лису на охоте зимой. Долго же хрипел он со смеху, когда та головой в снег нырнула и застряла.
– Лисы неважные охотники. Вот другое дело волки, – выкатив грудь вперед, похвастался оборотень.
Слушать его сказочные истории о звериной жизни я готова была днями и ночами напролет, но меня ждали дома родители и работа травника. Повелось у нас прощаться у опушки. Раце с неохотой отпускал меня и, грустно поджимая острые уши, отводил потускневший взгляд в сторону. Я же ласково трепала его пальцами по волосам, обещала прийти снова и с гостинцами. А на душе так тоскливо было, будто раз за разом отрывала частичку себя. Хотела юношу забрать из леса с собой, но была не в силах.
Не в силах защитить его от людского гнева.
Однажды захотела Раце познакомить с Елкой, но кошка снова отказала мне. Не пошла в переноску, а только убежала во двор, даже не обернувшись. Видно чем-то обидела ее…
Наше волшебное лето подходило к концу, и теплые деньки пошли на убыль. Женщины в деревне собирали урожай, занимались заготовками на зиму. Местные охотники в лес зачастили ходить. То на кабана пойдут, то на утку, а то и на лисицу. С опаской я кралась на тайную поляну, чтобы не выдать ее и не привести с собой других людей. Раце строго настрого запретила уходить в лес. Опасно на глаза охотникам попадаться. Не поймут, не признают и забьют насмерть.