Глава 3

– Виноват, ваше высокородие!..

Подождав, пока замешкавшийся швейцар распахнет перед ней тяжелую дверь, госпожа статская советница[43] Волошина-Томанова покинула здание частной школы-пансионата для девочек благородного сословия, привычно проигнорировав подобострастное:

– Всего наилучшего, ваше высокородие!

Чуть задержалась на крыльце, выискивая сквозь мягкий февральский снегопад свой личный выезд[44], убрала узкие ладони в приятную теплоту меховой муфты и направилась за ограду – одновременно вновь переживая только-только закончившееся свидание с дочерью Александрой.

– Вот же вздорная девчонка!..

Ощутив неожиданный приступ вины и легкого раскаяния, чувственные губы Софьи Михайловны на какое-то мгновение беспомощно задрожали, и!.. Впрочем, она быстро преодолела неожиданный приступ душевной слабости, утешившись приятными воспоминаниями с толикой печальных размышлений. Шесть лет назад, благополучно разродившись от бремени здоровой девочкой, она намеревалась целиком и полностью посвятить себя воспитанию дочери. Однако вначале случилось знакомство с будущим супругом, затем его красивые ухаживания, которые не прекратило даже ее признание о внебрачном ребенке. Скромное венчание прямо в Швейцарии, в одной из тамошних православных церквушек, начало семейной жизни и связанные с этим приятные хлопоты… Калистрат Георгиевич оказался тем самым человеком, которого она искала: надежный, обеспеченный и в меру консервативно-старомодный. Конечно, с его двумя сыновьями от первого брака поначалу пришлось довольно сложно, ведь дети прекрасно помнили покойную мать и встретили мачеху неласково. К счастью, со временем это удалось благополучно преодолеть, вот только родственные чувства между братьями и их сводной сестрой как-то не сложились: сначала сказывалась разница в возрасте, потом добавился сложный характер девочки, начавший проявляться в ней чуть ли не с пеленок. А учитывая тот факт, что глава семейства Сашеньку хоть и удочерил, но особо ею не интересовался… В общем, самым лучшим выходом стало отдать юную мадемуазель в хорошее частное заведение с полным пансионом. Поначалу она навещала новоявленную школьницу каждое воскресение, затем, постепенно, встречи сократились до раза в две-три недели – но не от того, что она разлюбила дочь! Совсем нет!!! Просто чем дальше, тем больше времени уходило у Софи на участие в работе разных попечительских комитетов и организацию благотворительных приемов и лотерей. Иногда все это занимало ее столь плотно, что приходилось вынужденно пропускать очередное свидание. Но она никогда не забывала извиниться, и порадовать свою девочку каким-нибудь небольшим подарком!.. Кроме того, Сашеньку довольно регулярно навещала одна из незамужних племянниц мужа, тридцатилетняя Галина Георгиевна – увидев ее в первый раз еще маленькой крохой, старая дева тут же преисполнилась неподдельного умиления и самой горячей любви…

– Софья Михайловна.

Сегодня же она заранее предупредила Сашеньку о недолгой разлуке – супруга совершенно замучали приступы одышки, и семейный доктор прописал отдых на минеральных водах Кавказа. Или в Швейцарских Альпах. Хотя подойдет и французский Биарриц[45]: воздух морского побережья ничуть не менее целебен, чем на горных курортах. Главное, дышать полной грудью, и подольше – месяц или полтора… ну никак не больше двух! Ничтожный, в сущности, срок, особенно для восстановления пошатнувшегося здоровья…

– Софья Михайловна?..

Александра же, узнав о недолгой разлуке, проявила удивительную черствость и эгоизм – и уж она-то знает, откуда у дочки такие дурные душевные качества! Вернее, от кого оные передались!..

– Софья Михайловна!

Наконец-то осознав, что кто-то пытается ее дозваться, светская львица недоуменно огляделась, только сейчас обратив внимание на стоящую возле нее незнакомую даму. Хотя нет, прожалуй все же мадемуазель. Слишком молода, к тому же отсутствие украшений, доступных только замужним женщинам[46]… Несколько смущало отсутствие обязательной для молоденькой дворянки дуэньи, впрочем – пара явных служанок возле дорогого выезда сняли большую часть вопросов госпожи статской советницы Волошиной-Томановой.

– Ульяна Савватеевна Вожина. Прошу, это вам.

С нарастающим недоумением приняв в руки длинный, узкий и совершенно неподписанный конверт, София повертела его в руках. Захрустел на легком морозце глянец дорогой бумаги, дрогнули губы, проговаривая про себя отдельные слова…

– Крестный отец?! Но помилуйте…

Кое-как справившись с бурей чувств и быстро осмотревшись, бывшая баронесса фон Виттельсбах зашипела, как громадная анаконда:

– Немедленно объяснитесь!..

Миролюбиво улыбнувшись, мадемуазель Вожина почти незаметным жестом успокоила служанок-телохранительниц.

– Не стоит так волноваться, Софья Михайловна. Записи в церковной книге и метриках немного исправлены, все остальное тоже в полном порядке.

Полюбовавшись на собеседницу, потерявшую дар речи, Ульяна все так же спокойно продолжила:

– Дядя помнит и соблюдает соглашение, и не будет искать встречи с дочерью до ее совершеннолетия. Однако в договор не входил запрет на общение с другими родственниками со стороны Александра Яковлевича. Это непосредственно я, и его тетушка Татьяна Львовна.

– Вы говорите невозможные вещи! Да и как я объясню Калистрату Георгиевичу?..

– Если вас что-то не устраивает, то дядя всегда готов встретиться с вами и вашим супругом.

– Это совершенно излишне!..

Моментально успокоившаяся баронесса быстро просчитала все возможные варианты и последствия, после чего в очередной раз покорилась судьбе в лице бывшего любовника. А что Софи еще оставалось делать? Тем более что ее покладистость неизменно вознаграждалась незримой поддержкой мужу в служебных и коммерческих делах, и регулярными подарками лично для нее.

– Мне не… Я все устрою сама.

– В качестве извинений за доставленные неудобства мы просим вас принять в подарок автомобиль. Любой имеющийся в наличии в харьковском представительстве «АМО».

Взяв очередной неподписанный конверт, светская львица немедля полюбопытствовала его содержимым. Обнаружила билет «Всероссийской автомобильной лотереи», трагично и чуточку напоказ вздохнула и окончательно оттаяла – благо ей уже доводилось «выигрывать» приятные суммы «на шляпки, булавки» и прочие женские мелочи.

– Всего хорошего, Софья Михайловна.

– Да-да, конечно.

Провожая взглядом экипаж недавней собеседницы, Ульяна позволила себе небольшую презрительную усмешку – после чего направилась в… Как там дядя Саша говорил об учебных заведениях для дворянок – или женский монастырь с уклоном в серпентарий, или помесь казармы с курятником? Главное, что на выходе благородные барышни имели в голове всего три мысли: об удачном замужестве, разнообразных развлечениях и обязательном любовнике. Хотя это относилось скорее к выпускницам конкретно Институтов благородных девиц – ныне же речь шла всего лишь о частной школе, призванной подготовить юных дворянок и богатых мещанок к поступлению в гимназию.

– Александра Волошина-Томанова, подготовительный класс, кузина.

Дежурная дама придирчиво оглядела посетительницу и внесла в журнал посещений соответствующую запись.

– Эта мадемуазель с вами?..

Покосившись на хорошенькую кореянку, застывшую обманчиво-хрупкой статуэткой позади нее, девушка подтвердила, что да – это ее сопровождение. Дама величественно кивнула, одновременно посылая ближайшую девочку-помощницу за искомой пансионеркой, и крайне учтиво предложила занять один из многочисленных диванчиков для гостей. Пятнадцать минут терпеливой скуки, немного скрашенной сравнением окружающих ее интерьеров с аналогичными в Московском Александровском институте (да чтоб она провалилась, эта неудавшаяся альма-матер!), и наконец в боковую дверь залы вошла та, с кем Ульяна всем сердцем желала встретиться и подружиться.

– Мадам[47]

Продемонстрировав дежурной даме нечто похожее на книксен, Александра вначале незаметно, а потом с все большей растерянностью принялась выискивать среди посетителей знакомое лицо.

– Саша.

Недоуменно моргнув, девочка подошла и вежливо поздоровалась – однако присаживаться рядом не торопилась, ожидая объяснений.

– Я твоя кузина Ульяна…

Отгородившись от бдительного взгляда школьной надзирательницы фигурой служанки, девушка подцепила кончиками пальцев тоненькую шейную цепочку. Потянула за нее, перехватила – и вытащила на свет божий небольшой медальончик, украшенный выложенным из маленьких аметистов крестом. Нажала ухоженным ноготком на едва заметный выступ, разделяя серебристый овал на две равных половинки и открывая пытливому взору затейливо выгравированные вензеля: на правой части – сдвоенную литеру «А», на левой же – «У-С-В».

– Ульяна Савватеевна Вожина.

Разомкнув крохотный замочек на цепочке, посетительница протянула украшение девочке – и Саша, буквально зачарованная удивительным и непонятным совпадением, приняла на ладошку точную копию собственной ладанки. Которая, между прочим, была у нее столько, сколько она себя помнила!.. Не удержавшись, школьница вытянула свой медальончик и принялась сравнивать, выискивая схожести и отличия.

– А что означают вот эти буковки?

– Имя и фамилию твоего крестного отца, через которого я прихожусь тебе названой[48] сестрой. Но, быть может, ты все же присядешь рядом?

С близкого расстояния становились заметны не только покрасневшие от недавних слез глаза девочки, но и общая бледность лица вкупе с припухшими губками. Глядя на это, Ульяна прекрасно поняла причину столь значительной задержки (ревела Сашка в три ручья, что уж тут?) – но акцентировать на этом внимание не стала. Как и на том, что маленькая вредина могла специально тянуть время, показывая вернувшейся матушке характер и посильно выказывая обиду.

– Угощайся.

Девочка удивилась, обнаружив раскрытую коробку конфет. Растерянно похлопала пушистыми ресничками, неловко подхватила шоколадный шарик с нежной начинкой, и опасливо покосилась на дежурную даму.

– Ты не любишь конфеты?

Видя, как неподдельно огорчилась ее… сводная сестра? В общем, Александра смело откусила сразу половинку обсыпанного чем-то вкусным шарика.

– А фто мой крефный?..

С трудом удержавшись от хихикания, девушка предложила блондинистой сладкоежке платок. Воспользовавшись им и вновь стрельнув глазками в сторону школьной блюстительницы порядка, ученица аккуратно ухватилась за еще одну конфетку. Последнюю.

– Твой крестный отец – князь Александр Яковлевич Агренев, через него у тебя есть еще и бабушка Татьяна Львовна. Кстати, она тоже собирается тебя вскоре навестить.

После третьего шоколадного шарика подряд, в руке служанки образовалась небольшая бутылочка-термос с некрепким чаем без сахара. Самое то, чтобы оттенить изысканный вкус сладостей – и заодно отвлечь от вполне напрашивающегося вопроса о том, почему тройные литеры «А» на левой половинке медальона не совпадают с официальными инициалами юной дворянки Александры Калистратовны Волошиной-Томановой. Хотя, конечно, вопрос этот все равно рано или поздно прозвучит… Впрочем, и на него есть подходящий ответ. Тихо скрипнула в горловине мягкая пробка, выпуская в подставленную крышку-стаканчик исходящий легким парком чай – который просто-таки соблазнял пить его вприкуску с еще одну конфетой. Теперь уже точно последней-распоследней!

– Представляешь, а я ведь тоже училась в схожем заведении – Московском Александровском институте. Как же мне там не нравилось!!! Нет, поначалу-то было вроде ничего, но на третий месяц для меня каждый день превратился в настоящую пытку!..

Вздохнув, Ульяна заговорщицким шепотом призналась, что ее подушка изведала немало горьких девичьих слез.

– Сама знаешь, какая в дортуаре[49] слышимость…

Постепенно Сашенька перестала напоминать колючего ежика и включилась в разговор – и, судя по ее неподдельному огорчению после объявления о скором завершении свиданий, общество кузины было ей откровенно приятно. Новоявленная родственница воспринимала ее как равную (с поправкой на возраст, естественно), беседовала о том, что интересовало и саму Александру, держалась очень просто и открыто – вдобавок не стеснялась тихонечко похихикать или проявить искреннее сочувствие. А еще Ульяна призналась, что сестричка оказалась еще умнее и красивее, чем она ожидала. И какая же девочка останется равнодушной к таким словам?

– Как это где видела? Да у дяди Саши полным-полно твоих фотокарточек!..

Поглядев на белокурого ангелочка, и в какой уже раз подавив желание обнять и поцеловать эту концентрированную милоту, девушка предельно серьезно объяснила столь тонкий и непонятный момент:

– Софья Михайловна рассердилась на него за что-то, и строго-настрого запретила видеть тебя до твоего совершеннолетия. Только это секрет! Ты его никому-никому!..

Не выдержав, взрослая сестра все же немного распустила руки. Обнимашки!!!

– Кхе-кхе!..

Поглядев на дежурную даму, тактично намекнувшую на то, что время встречи окончательно истекло, мадемуазель Вожина нехотя разомкнула объятия:

– Я буду в Харькове еще целую неделю, так что… До завтра, сестра?

Мягко поцеловав очаровательно надувшуюся кузину, и получив в ответ неловкий «клевок» измазанных в шоколаде губ, Ульяна оставила сладкоежку переполненной новыми знаниями и впечатлениями… А также десятком конфет и двумя стаканчиками чая.

– Всего наилучшего, вашес-во!..

Швейцар, что открывал перед задержавшейся посетительницей двери, изрядно удивился, когда спутница молодой барышни произнесла что-то на странно-чирикающем языке. Французский и немецкий, английский (и даже итальянский!) отставной унтер лейб-гвардии Егерского полка опознал бы сходу – хотя, разумеется, и не понял бы, о чем идет речь. Но этот оказался ему не под силу, чем, признаться, слегка заинтересовал.

– Ты права, Кьюнг-Сун, она настоящее чудо.

Уже усевшись в экипаж и назвав адрес заранее снятых апартаментов, воспитанница князя Агренева выслушала от второй подружки-телохранительницы длинную фразу на корейском, расхохоталась и правдиво ответила:

– Еще братьев хочу. И побольше, побольше!!!


Ранним летним утром года одна тысяча восемьсот девяносто седьмого, перед строением номер восемнадцать по Мясницкой улице начали один за другим выстраиваться самобеглые экипажи – да не абы какие, а очень и очень дорогие!.. Выглядело все так, будто несколько купцов-миллионщиков вдруг решили помериться толщиной и глубиной своих карманов, заодно устроив для москвичей что-то вроде выставки входящих в моду автомашин. И первым же посетителем данного мероприятия стал бедновато одетый паренек, чьи плечи были слегка перекошены большой сумкой со свежей прессой: заинтересовавшись открывшейся ему «экспозицией» сверхдорогих мобилей, он восхищенно присвистнул и сдвинул на затылок мятый картуз с треснувшим лакированным козырьком.

– Во дела!..

Позабыв обо всем, юнец словно зачарованный прошел вдоль короткого рядка мотоколясок Яковлевского механического завода, популярных у публики среднего достатка – причем настолько, что даже извозчицкие лошади уже потихоньку отвыкали нервно реагировать на мертвое железо, передвигающееся само по себе. В отличие от самих извозчиков, сильно невзлюбивших самобеглые экипажи, при каждом удобном случае плюясь на них и бормоча вслед всякие нехорошие слова. Была бы их воля, разломали бы бесовскую придумку, лишающую их лучших клиентов и самого жирного заработка…

– Новости и объявления; кому газету?

Машинально выкрикнув в утренний воздух заученный накрепко призыв, паренек замер перед прямо-таки сияющим новизной светло-серым фаэтоном Автомобильного Московского общества. Внимательно осмотрев обивку салона и вполне профессионально оценив приборную доску, напоследок он пробежался взглядом по откинутой складной крыше – из качественной кожи, между прочим, а не из стандартного брезента с пропиткой! Кстати, открытый фаэтон мягко напоминал своим видом о том, что дождей в городе не было уже целых две недели. И очень жаль, что не было – прожаренные солнцем улицы пылили ну совершенно беспощадно.

Би-ип!

Шарахнувшись с мостовой на гранитный бордюр, юноша прилип глазами к незнакомому коричнево-зеленому самобеглому экипажу, из которого вышли несколько мужчин весьма представительного вида.

– Газеты, свежие газеты?

Ничуть не огорчившись тому, что его предложение начисто проигнорировали, начинающий коммерсант вернулся к осмотру четырехколесного незнакомца, сходу определив его марку – только у компании «Панар-Левассор» на капоте автомобилей расправляла крылья статуэтка взлетающей птички. Отложив в памяти внешний вид и характерные детали явной новинки для последующего вдумчивого «обсасывания» с приятелями-знатоками, паренек прошелся вдоль трех больших и даже на вид тяжеловесных лимузинов радикально черного цвета. Впрочем, полировка элементов кузова была такова, что в нее вполне можно было увидеть свое отражение – что тут же и было сделано. Отсутствие обычного шильдика с эмблемой «АМО» и присутствие на его месте блестящей фигурки атакующего орла открыло ему весьма важную информацию, которую он тут же и пробормотал себе под нос:

– «Волга-Русс» особой сборки!..

Вздохнув в полнейшем восхищении, юноша позволил себе прикоснуться к чуду, которое видел всего второй раз за всю свою жизнь. Редкому, и очень, ну просто ОЧЕНЬ дорогому чуду: подавляющее большинство состоятельных покупателей вполне устраивали и обычные лимузины «АМО» с фигуркой бегущего оленя на капоте. И лишь обладатели действительно тугой мошны (и определенных амбиций) обращались в автомобильный салон «Фрезе и Ко», где опытные мастеровые и инженеры буквально по винтику перебирали внутренности обычного «серийника», изменяя и совершенствуя его в полном соответствии со всеми пожеланиями заказчика…

– Э-э-э?..

Добравшись до передка «Волги», «посетитель выставки» неподдельно удивился – потому что обнаружил под атакующим орлом небольшой шильдик с эмблемой Русской оружейной компании. Продукцией которой, кстати, тоже несколько раз любовался на витрине соответствующего магазина. Пытаясь сообразить, каким образом связаны лимузины особой выделки и оружие, он огляделся по сторонам – и замер, чувствуя, что пропадает.

– Ух ты…

Причиной его временного ступора был мобиль необычно-угловато-угрожающих очертаний с невероятно, просто-таки невозможно большими и широкими «зубчатыми» шинами! И еще высокой кабиной, обилием хромированных деталей и невиданной доселе «шкуркой» темно-синего цвета с белой искрой. Странно короткий и массивный капот украшала все та же звезда-в-круге с тремя толстыми лучами – и пять небольших букв, складывающихся в то, о чем он много раз слышал, но доселе не видел:

«АгрАЗ».

Те самые Агреневские автомобильные заводы, которые по сию пору так никто и не смог обнаружить – и которые, тем не менее, регулярно радовали высокопоставленных и ОЧЕНЬ состоятельных автолюбителей своей эксклюзивной продукцией. Очень качественной. Максимально надежной. Крайне комфортной и роскошной. И, разумеется – просто невероятно, невозможно дорогой…

– Эк!..

Присев, дабы осмотреть днище автомобиля и его удивительно высокий дорожный просвет, паренек совсем забыл об окружающем мире. Тем обиднее было, когда тот самый мир сам о себе напомнил чувствительным пинком прямо в откляченные «задние ворота». Моментально отскочив в сторону и разогнувшись (именно в такой последовательности, и ни в какой иной), юнец тут же увидел знакомого швейцара, довольно оглаживающего усы. Даже можно сказать, целые усищи.

– Не трись у машин, охрана нервничает.

Почесав пострадавшее место (больно же!), нарушитель порядка перевел сумку из-за спины на живот.

– Газеты, свежие газеты!!! Купи, дядь Никодим?

– А ну брысь!..

Плечистый усач еще раз бдительно осмотрел подконтрольную территорию и вернулся на пост.

– Гена, сколько же ты отвалил за своего «жеребца»? Или это, пардон, кобыла?

Резко шарахнувшись в сторону, страдалец едва не воткнулся носом в булыжную мостовую. Вот только обращались совсем не к нему, а к его тезке в виде господина богатой наружности – как раз открывшего дверь автомобиля-мечты. Каким-то непонятным образом рядом с газетчиком обнаружилось несколько мужчин с внимательными глазами, а также насмешливо улыбающийся молодой человек, только-только вышедший из юного возраста и очень схожий лицом с владельцем темно-синего чуда.

– О! Поди-ка сюда, голубчик. «Биржевые вести» есть?

– Нету, вашес-во. Зато есть свежий «Вестник финансов, промышленности и торговли»…

Досадливо покривившись, молодой господин пренебрежительно отмахнулся от «передвижного газетного ларька» и перевел взгляд на чертыхающегося родственника, посеявшего где-то в салоне своего вездехода-внедорожника «Дон» портсигар, полный тонких душистых сигарилок.

– Судя по размеру выхлопной трубы, это все же жеребец. Кстати, может, все же скажешь, сколько за него отдал?

– Пустяки, двадцать тысяч. А, вот и портсигар!

Не успевший далеко отойти Генка поперхнулся воздухом и едва не уронил картуз, поневоле зашевелив ушами. Двадцать тысяч рублей, мама дорогая!!!

– Да ты, оказывается, транжира и мот, дорогой кузен?

Прикусив костяной мундштук, и слегка повернув голову к двоюродному брату, Геннадий Лунев укоризненно напомнил:

– Зависть – это очень плохое чувство!

Фыркнув, младший сын патриарха клана Луневых легко отпасовал упрек обратно:

– Сказал человек, который вот уже третий год клянчит моего «бразильца»[50].

– Жадность – это тоже очень, очень плохо…

Сбившись с поучительного тона, страстный нумизмат[51] быстро предложил:

– А может, все же махнемся? К прошлому предложению добавлю республиканский денарий и ауреус императора Августа[52] в хорошем состоянии. Что скажешь?

– Скажу то же, что и раньше. Хочу «Двойного Леопарда»[53]!

Едва не выронив изо рта палочку с никотином, коллекционер возмутился:

– Сережа, ну побойся Бога!.. Я ведь точно знаю, что «бразильцев» у тебя два, а у меня этот флорин – в единственном экземпляре! Ну… хочешь, я тебе ко всему еще и редкого «араба» двенадцатого века отдам? Сохранность – отличная!

– Нет, не могу.

Смяв в ладони так и не раскуренную сигариллу, Геннадий досадливо пнул рубчатую шину своего вездехода.

– О чем спорим?..

Обернувшись, двадцатисемилетний миллионер радостно заулыбался при виде еще одного родича:

– Дядя, вы?..

Пока двое близких людей изливали друг на друга все теплые чувства, накопившиеся за прошедшие месяцы разлуки, вдали появилась пролетка. Круглобокий мерин за пару минут дотянул потрепанный временем экипаж до главного входа, и под удивленное молчание троицы Луневых на тротуар шагнул сам новый владелец гостиницы «Бутиковская» со всего одним сопровождающим «референтом».

– Григорий Дмитрич?!

Юный продавец газет, так и не нашедший в себе сил покинуть импровизированную выставку мобилей, слегка оживился при виде потенциальных покупателей. И даже вновь приблизился к темно-синему «жеребцу»:

– Газеты, свежие газеты! Последние новости, происшествия, биржевые сводки!!!

Впрочем, ему пришлось быстро замолчать: мало того, что призыв остался без ответа, так еще и швейцар показал кулак. Ну хоть не погнали – как того же извозчика, вздумавшего было в ожидании клиента пристроиться у крылечка бывшей гостиницы.

– Гм. Григорий Дмитрич, развейте мое недоумение – отчего это вы сегодня…

Пожилой господин как-то неопределенно покрутил в воздухе пальцами – тем не менее, все его прекрасно поняли.

– У лимузина внезапные неполадки с мотором. А мой кабриолет, Вениамин Ильич, стоит всего в двух перекрестках отсюда, пав жертвой какого-то ржавого штыря.

– В смысле – гвоздя?

– Да кто его там разберет…

Все тут же с неподдельным сочувствием покивали. По московским улицам ежедневно перемещались экипажи самого разного вида и назначения – и если конский навоз оперативно убирала целая армия дворников, то на вылетевшие из подков гвозди никто особого внимания не обращал. Не мешают, и ладно! С появлением автомобилей проблема встала в полный рост, и хотя ее пытались решить, запуская по улицам машины с особыми магнитными тралами, стабильно собирающими с мостовых за пять-шесть часов работы до сотни килограмм самого разного металлического мусора – но до полной победы было еще далеко.

– Так надо на «эластике»[54] ездить, Григорий Дмитрич!

Директор-распорядитель Русской аграрной компании в подтверждение этой мудрой сентенции ткнул носком туфли в рубчатую шину.

– Надо. Вот только перед отъездом в Хабаровск я принял участие в скоростных автогонках – и попросту забыл указать, чтобы кабриолет затем «переобули»…

Пожилого юриста автомобили интересовали мало, поэтому он сразу перевел разговор на более важную тему:

– Кстати, о вашей поездке. Как там Александр Яковлевич, не собирается ли в наши края?

– Как раз при мне ему пришел вызов в Петербург – что-то там по линии Военного ведомства.

– О?.. Это весьма кстати. А то, знаете ли, накопился рад вопросов, требующих его личного…

Продолжая дружеский разговор, представительные господа и ненавязчиво опекающая их охрана ушли в прохладное нутро пока еще не сменившей вывеску «Бутиковской», оставляя на улице начавшее припекать солнце и паренька с сумкой – как раз вспомнившего, что конкуренты, сволочи, не дремлют! Вздохнув и оглядевшись по сторонам, распространитель печатного слова потер старый сквозной шрам на ладони. Затем поскреб затылок (где тоже была парочка отметин) и бодрым шагом поспешил на обход своих «владений» – то есть весьма хлебного в плане продаж участка на Мясницкой. Из-за которого ему, кстати, приходилось регулярно чесать кулаки о разные наглые морды. Пока успешно – хотя, конечно, всякое бывало…

– Ну что же…

Стоило Долгину устроиться на своем месте за большим овальным столом из мореного дуба, как девять человек, собравшихся в малой зале для совещаний, моментально преисполнились неподдельного внимания. Потому что здесь и сейчас перед ними сидел не коллега по совету директоров, не главный инспектор условий труда – а один из трех основных владельцев Компании.

– Начнем?

Мимолетно коснувшись почти незаметной кнопки-звонка, Григорий для начала огласил довольно-таки важный, но все же – побочный итог своей плановой командировки на Дальний Восток:

– Андрей Владимирович, все поправки в бюджет основных проектов одобрены и завизированы, документы перешлю обычным порядком.

Дверь в залу беззвучно открылась, пропуская кряжистую фигуру экспедитора и затянутый в дешевую кожу стальной кейс. Пара тихих щелчков раскрывающегося браслета, легкий звяк толстой цепочки – и полегчавший на двадцать пять килограмм курьер все так же неслышно покинул помещение. Вставая и прямо на ходу вытягивая из жилеточного кармана фигурный цилиндрик ключа, Долгин поинтересовался:

– Кстати, позвольте уточнить – на какое число вы планируете полное собрание? Как обычно, седьмое ноября, или?..

Председатель совета директоров на мгновение задумался, машинально погладив свой ежедневник:

– Пока трудно сказать, но скорее всего – да.

Короткая последовательность из глухих щелчков основного и дублирующего замка, едва различимый треск наборных колесиков, «успокаивающих» встроенную в кейс термитную шашку, легкий чмокающий «вздох» раскрывающегося хранилища…

– Итак, что касается особых проектов. Валентин Иванович, прошу.

Скользнув по вощеной древесине, картонная папка замерла в руках личного порученца князя Агренева.

– Андрей Владимирович…

Председатель совета директоров и руководитель основной Управляющей компании всего агреневского концерна невольно удивился. Собственно, он изначально не вполне понимал, к чему его присутствие (да еще и в сопровождении сына) на сегодняшнем мероприятии – ему никаких специальных, особых и всех прочих проектов давно уже не поручали. Не потому что не доверяли, наоборот! Тут, скорее, простое разграничение сфер ответственности – ему и с обычными подразделениями Компании работы более чем хватало. Одних только товарищей-заместителей по самым разным вопросам и направлениям уже целых семь штук. Шутка ли? Однако непонимание совсем не помешало ему прибыть на сегодняшнюю встречу, проводимую в довольно редком формате «только для своих».

– …Александр Яковлевич просил напомнить вам о необходимости своевременного отдыха.

Загрузка...