Помните старый анекдот, как американцы Ленина оживили. Вышел он на балкон небоскреба, оглядел хозяйским взглядом Нью-Йорк и сказал:
– Именно так я себе коммунизм и представлял.
Вот и я так же. Только не оживлял меня никто. И так живой. А что представлял? Так Средневековье и представлял. Еще со школы помню жуткую историю про то, как некий рыцарь, еще и на коне, посреди города, какого не помню, в нечистотах утоп. Попросту говоря, в дерьме захлебнулся. А живописуемое некоторыми авторами содержание ночных горшков, выплескиваемое прямо на улицу, а попадающее почему-то в героев романов, причем как хороших, так и плохих! Воняло там, у этих авторов, наверное ужасно. Темень, бандюги. В общем, почти никакой романтики. А я умный. Средневековье себе именно так и представлял. Чистенько, улицы освещены, дороги широкими каменными плитами мощены, да так ловко, что при езде даже стыки не чувствуются. Народ по тротуарам прилично, хотя и очень разнообразно одетый фланирует. Дома многоэтажные. Светятся. А на первых этажах почти в каждом из них витрины огромные огнем горят. И чего в тех витринах только нет! Регулярно приходилось хватать за ремень то Хамыца, то Баргула, которые с варварской незатейливостью все пытались сбежать и посмотреть. Как деток их уговаривать приходилось. «В другой раз, в другой раз».
А карет сколько! И открытых, и закрытых. А взгляды любопытные так за нас, неожиданных, и норовят зацепиться. И улыбки такие многообещающие. А сколько народа по тротуару фланирует. Смеются, на ходу выпивают, закусывают, друг на друга глазеют. То мужчины на чем-то вроде гитар наигрывают, то барышни, смелые такие, в ответ под мандолину напевают. Причем явно нескромное что-то. Потому как хохочут, явно смущение скрывая. Люди в двери кабачков ныряют и повеселевшие оттуда выныривают. Карнавал!
И тем чужероднее смотрятся торчащие на перекрестках тройки закованных в сталь верховых. Мало того что кажутся они в этом половодье цвета и веселья совершенно лишними, так, похоже, и сами они слабо представляют, зачем их здесь поставили. Действительно, бредовая идея – возложить полицейские функции на панцирников. Идиотизм.
Но бравые вояки времени зря не теряли. К армии здесь, похоже, относились с любовью. И проявляли свои чувства с энтузиазмом. То вина кто поднесет, то вкусненького чего. И вояки, само собой, солдатскую сметку проявляли. Усы браво крутили, барышням игриво подмигивали, с самыми языкастыми перешучивались. Так что на выполнение функций полицейского характера времени у ребят не оставалось. Задерживать нас, в общем-то, не пытались, хотя взглядами бдительными порой провожали.
Проблему составлял Хамыц. С невероятной настойчивостью поднимал он Высокую Сестру, утверждая, что ей тоже хочется вокруг посмотреть. Конечно, наделение оружия чертами человека – штука хорошая, но, согласитесь, наше транспортное средство со стоящим торчмя, украшенным развевающейся бахромой копьем смотрелось несколько вызывающе. Так что сложности я ожидал. И проявиться они не замедлили.
Троица вояк, с которыми мы поравнялись, отличались от предыдущих прежде всего возрастом. Все трое лет под пятьдесят, длинноусые, лица в шрамах. Широкие плечи привычно несут тяжесть доспеха. Взгляды спокойные, прицеливающиеся. И старший лютыми синими глазами за Высокую Сестру сразу зацепился. И уже не отпускал. Сказал что-то негромко, коня тронул, и тройка, не торопясь, в нашу сторону двинулась.
Рассматривал я воинов с большим интересом. Как же. Панцирная кавалерия Империи. Опора Блистательного Дома.
Прежде всего кони. Таких рослых я еще не видел. Короткошеие, длинноногие, мощногрудые, они больше походили на лосей, правда с удаленными рогами. Впрочем, украшающий кованый налобник острый штырь вполне мог заменить означенный элемент антуража, являя собой оружие значительно более эффективное. Вся шея и грудь укрыты сложным пластинчатым доспехом, бока спрятаны под кольчужной попоной.
Сами воины облиты пластинчатой сталью полностью. Небольшой круглый щит с длинным умбоном на левой руке и стальная родственница Высокой Сестры в правой. Только без живописных лохмотьев, а с аккуратным прапорцом под солидным мечеобразным навершием. Кривой, широкий, удобный в лихой кавалеристской рубке меч. Короткая секира закреплена на правом боку коня. Округлые шлемы с откинутыми до поры глухими забралами.
Возница наш, похоже, взгляд воина почувствовал и потихоньку так коней придерживать начал. Старший аккуратно длинное копье на оглоблю положил, и понятливый кучер натянул поводья, останавливая повозку.
– Хороший парень, – обрадовался старший и копьем легонько так кучера под подбородок шлепнул, чем вызвал одобрительное хмыканье Хамыца. Довольная улыбка тронула губы старшего, но глаза быстро построжали.
– Кто такие? – сурово спросил он.
Я воспитанно молчал, потому как по легенде пребывал в состоянии подчиненном. Но, впрочем, вмешательства моего не потребовалось.
– Сагат. Браннер. – Холодом повеяло так, как будто в центр Столицы перенесли Северный полюс. А взгляд был, похоже, настолько нежаркий, что даже видавший виды старослужащий руководитель патруля слегка загулял взглядом. Граик мотнул в нашу сторону подбородком. – Мой гоард.
Вояка слегка ожил. Дала знать о себе извечная антипатия регулярных войск к наемникам и прочей иррегулярной публике.
Эх, нет чтоб нам всем в браннеры записаться! Хотя, впрочем, реально существовала возможность проколоться на разных мелочах, нам, приблудным, в этом мире, неизвестных.
– Гоард, – довольно протянул усач. – И кто у нас в гоарде?
– В чем дело, воин? – Холода в голосе Граика прибавилось.
– Достойного браннера не удивляют патрули на улицах Столицы?
– Нам, берегущим границы Империи, традиции городов известны плохо. На въезде Привратная Стража в обмен на пошлину дала нам это. – В протянутой руке появился свиток, который старший со всей почтительностью подхватил.
– Зря, – коротко усач бросил. – Гвардию на улицы так просто не выводят.
– Мы нарушили закон? – поинтересовался Граик.
– Сейчас узнаем, – теперь уже холодом повеяло от слов старшего.
А я в процессе их доброжелательного общения все сидел и думал, откуда у нашего Магистра такие приятные и полезные знакомства. Зная высокие моральные качества Граика, а также его повышенную требовательность к окружающим, я просто не мог поверить, что он согласился бы на приобретение некачественной подделки. А квалифицированная работа не только дорого стоила, но и требовала наличия достаточно интересных контактов. Причем хорошо устоявшихся. Правда любопытно. И это все под флагом того, что я вроде как неформальный лидер банды хулиганствующих студентов.
– Яр Фарадо, – оторвал меня от размышлений голос усача. Похоже, меня. И догадка сразу подтвердилась. – Эспадрон. Полутораручный.
Я сделал дяде ручкой.
Дядя сурово измерил меня взглядом. Плечи оглядел. Свои тоже на всякий случай раздул.
– Предъяви боевое оружие.
И меч с готовностью прыгнул в ладонь. Наверное, чересчур быстро, потому что усач слегка отшатнулся. Когда разглядел клинок, даже присвистнул. Двое его компатриотов выразили свое одобрение сдержанным ворчанием. И меч спрятался в ножны.
– А остальное?
– Дорожное оружие. – Ответ прозвучал довольно непринужденно.
– Столько?
– Мне хватит, – добавил я приторности в голос. За что получил совсем неприязненный взгляд. Тяжелый.
– Мы не встречались, достойный яр?
– Не припоминаю, – честно признался я.
Старший еще пару секунд давил меня взглядом. Потом уставился в свиток.
– Вольный воитель Хамыц.
И тот сразу заблистал улыбкой во все тридцать два зуба. И улыбка получилась столь заразительной, что суровый воитель не смог не улыбнуться в ответ. Но по мере прочтения текста улыбка постепенно сменялась выражением удивления.
– Копье, эспадрон, большой лук. – Потом последовал перечень стрел. – Щит, малый меч. – Усач оторвал взор от свитка и недоверчиво спросил: – И всем этим ты владеешь?
Улыбка Хамыца стала еще шире.
– Испытай.
Дядька мужчиной выглядел серьезным. Иному, пожалуй, в Гвардии до таких лет не дожиться. Запустил руку в пузатую переметную суму, полную от приношений добрых горожан, и выудил оттуда яблоко. Отхрумкал от него кусок, неторопливо прожевал и, швырнув вдруг в воздух, негромко сказал:
– Копье.
Высокая Сестра до этого момента любовалась окрестностями со всей высоты своего трехметрового роста. Теперь же скользнула в руке, упершись клинком в кулак, и, невесомо порхнув вверх, встретила яблоко, аккуратно разделила его на две половины, отбросила одну в сторону и, придержав вторую, надкусанную, клинком мягко уложила ее в ладонь старшего. А первая хрястко влипла в ладонь Хамыца, и тот сейчас же вонзил в нее свои белые зубы. Хрумкнул.
– Спасибо. Хорошее, – вежливо поблагодарил.
– Умелец, – подтвердил старший. – У тебя хорошие воины, достойный, – порадовал он Граика. На что тот кивнул головой. Милостиво.
– На лук фирман имеется?
– Красивая такая бумага? Есть. Да, – обрадовался Хамыц.
– Верю на слово.
– Вольный воин Баргул.
Наш тинэйджер вежливо приподнял попку со скамьи.
– Секира, щит, лук, стрелы, малый меч. А ты не слишком молод?
Баргул улыбнулся. Не видели, как степняки улыбаются? То ли рад тебе, то ли укусит вот-вот. Сложное такое зрелище. Многоплановое. Его тактико-технические данные усач проверять не стал. И про фирман не спросил. Умел внушать симпатию наш малыш.
– Айгур Каймат. Боевой шест, – глянул на закрытое лицо Идонговича и, построжав, потребовал: – Убери тряпку.
Лучше бы не просил. На него такая драконья рожа глянула, что ветеран разве что не перекрестился.
– У тебя сильный гоард, достойный браннер. Куда следуешь?
– В Бирагзанг. Мне сказали, что Столице нужны воины.
Лицо воина затвердело.
– Это так. Проезжайте.
У следующего перекрестка я украдкой оглянулся. Троица уже заняла исходную позицию. Ветер лениво шевелил прапорцы с изображением алого утеса. Все же как мило. Гвардия на улицах Столицы. Но пронесло.
– Господин, – окликнул я Граика, потому как других местных синонимов слову командир не нашел, – а правда, почему Гвардия на улицах?
– А ты вот у кучера спроси, – посоветовало временное руководство.
– Эй, отец, что в Столице сурово так стало? – сразу исполнил я данное указание.
– Вы мне это, достойный яр? – повернул кучер удивленную физиономию. Похоже, наша беседа с патрулем произвела на него впечатление. Смелые все такие. А уж грозные-е-е!
– Тебе, тебе, – окатил его улыбкой Хамыц, – вежливый у нас достойный яр.
Кучер слегка успокоился.
– Так ведь мятеж в Столице.
Вот те раз!
– Поподробнее, – скрежетнул я. И кучер довольно затарахтел.
Взбунтовался полк Серебряные Плечи. И когда я опять уж собрался продемонстрировать свою глубокую провинциальность, перед мысленным взором возник непристойно широкоплечий воин в бригантине, украшенной длинной кольчужной юбкой, в глухом ребристом шлеме с большим прямоугольным щитом и недлинной, но внушительной алебардой. Из-за плеча его выглядывала металлическая рукоятка еще какого-то оружия, укрытого кряжистой фигурой.
А потом в голове у меня зазвучал голос. Сначала я решил, что это или какие-то новые выкрутасы Тивасова ожерелья, или я окончательно сошел с ума. Но оценив полученную информацию, с радостью понял, что это мой сожитель по телу. Очевидно, осознав, что столь постыдные незнания общеизвестных сведений могут принести вред нашему общему организму, он решил начать восполнять пробелы в моем образовании.
Серебряные Плечи – это Дворцовая Гвардия, столетиями оттачивающая умение биться в коридорах резиденции и исключительно для этого предназначенная. Воинов в это подразделение издавна рекрутируют среди жителей Погорья. А те за столетия соседства с Подземными Рудокопами так активно перемешали с ними кровь, что, как полагал Саин, вполне могли считаться одной из их Семей. Подземные, кстати, сугубо выделяли погорян среди людей. А уж как они чтят родню, даже дальнюю, я знал. Потому-то такой непоколебимой и являлась стена щитов Серебряных Плеч. Так добросовестно неистово бросались они в бой. Из-за того и не заставляли их биться Императоры нигде, кроме коридоров и помещений, именно там были они непобедимы. И прежде не один мятежный лорд или барон опускал бессильно руки, когда в разбитые ворота его замка вползала окованная сталью змея Серебряных Плеч. В линейной армии, конечно же, имелись аналоги этих подразделений, но их воины натаскивались исключительно наставниками из прославленного полка. Вот такой вот экскурс. Выдав необходимые сведения, Саин умолк.
А кучер продолжал тарахтеть. Когда Серебряные Плечи вывели из Зимнего Дворца и направили служить в Железный Порт, не в Медный, не в Золотой, а именно в Железный, хотя это и противоречило правилам, потому что там службу несли Оранжевые Крабы, они промолчали. Слово Блистательного Дома.
Перед глазами послушно образовалась картинка слегка кривоногого коренастого мужчины в оранжевом панцире со вздернутыми надплечьями, действительно придававшем ему сходство с упомянутым членистоногим. С узким кривым мечом у пояса, вторым таким же за спиной, с пристегнутыми к голеням клинками, с веселеньким оранжевым щитом на левой руке мужчина производил несерьезное впечатление. Странный пластинчатый доспех покрывал плечи воина. Какая-то ракушка на голове. И четко выраженная спецназовская рожа. Морская пехота – идентифицировал его я.
Промолчали Серебряные Плечи, и когда был арестован весь командный состав. Как же. Слово Блистательного Дома! Но когда позавчера им в качестве командиров попытались навязать этих... Кучер слегка запнулся. Улаганов... Они возмутились. По древнему договору ими командуют сородичи. Или распускают. Слово Блистательного Дома оказалось нарушенным, и они посчитали себя свободными от древней клятвы. Мятеж. Сначала на них хотели спустить Бойцовых Котов. Но тогда заволновались Оранжевые Крабы. Известная своим необузданным нравом морская пехота издавна набиралась на Крабьих островах, и среди погорян у них имелось много родни. А родню они любили. Провинция. Тогда в Железный Порт ввели кавалерию улаганов. Это чужаки, им не о ком думать. Но Серебряные Плечи не приняли боя. Ушли в катакомбы. Под Столицей они тянутся на мили. Туда конечно никто не сунулся. Все знают, что погоряне Подземным Рудокопам родня, да никто и не хотел проверять, утратили ли они за годы спокойной жизни свое боевое умение.
А ночью они пробили фундамент Плачущей Башни и увели своих командиров.
Народ взволновался. Жители Столицы издавна имели право указывать Блистательному Дому на недостатки управления. Улаганов на улицы выводить не стали. Чужие они. А жители Столицы, как и везде в Империи, воинские сборы проводят регулярно. Оружие в каждом доме. И не повидать друзей по отряду в означенное время просто стыдно. Так что для успокоения народа, да и чтобы показать, что все в порядке, на улицы города вывели всеми любимый Алый Утес. Но неспокойно в Столице, и в казармах недовольны. Серебряные Плечи – полк заслуженный. Нехорошо так. Стыдно. Ах, да. И боевое оружие без фирмана держать вне дома рескриптом запрещено. Так что хорошо, что не арестовал вас патруль, – заключил словоохотливый таксист.
Да, действительно, добрый дядя. А ведь зарезать мог. Интересные друзья у Граика. Не знать о рескрипте они не могли. А на прямое столкновение с властью нас направили. А я, оказывается, все это время удивленные взгляды людей за восхищенные принимал. А может, и восхищались. Этакая акция неповиновения.
– Сброю на пол, – шепотнул.
Команду исполнили живо. От греха подальше.