Мне совершенно ясно, как надо поступить. Да всегда было ясно, на самом деле, и, если бы не Зимний бал, я бы уже давно с этим покончила.
Но теперь я понимаю, что нельзя ждать бала. Надо было решить этот вопрос вчера вечером, когда Кенни позвонил. Только как сказать такое по телефону? Лана Уайнбергер, наверное, смогла бы. А я – нет.
Нет, откладывать на завтра не стоит. Я должна расстаться с Кенни немедленно. Сколько можно морочить ему голову? К счастью, есть хотя бы один человек, который меня поддержит. Это Тина Хаким Баба.
Мне не хотелось ей об этом говорить. Да вообще никому не хотелось. Но оно как-то само собой сказалось, когда мы были в девчачьем туалете между вторым и третьим уроком. Тина подкрашивала глаза. Ее папа не разрешает ей пользоваться косметикой, поэтому она красится уже в школе. У Тины уговор с ее телохранителем Вахимом: она не рассказывает родителям, что Вахим клеится к нашей училке по французскому мадемуазель Кляйн, а он не докладывает мистеру и миссис Хаким Баба об увлечении Тины продукцией от «Мэйбилин».
Короче, я вдруг поняла, что больше не могу молчать, и рассказала Тине о том, что сказал Кенни по телефону… и еще много о чем, честно говоря. Но начала я с телефонного звонка.
В отличие от Лилли Тина мне сразу поверила, только отнеслась к этому совершенно не так, как я ожидала. Она пришла в восторг.
– Господи, Миа, какая ты счастливая! – воскликнула она. – Вот было бы круто, если бы Дейв признался мне в любви! Я знаю, что нравлюсь ему, но для него предел романтики – купить мне в «Макдоналдс» большую картошку фри.
Но я ждала поддержки совсем иного рода.
– Но, Тина, – сказала я. Уж эта читательница любовных романов должна была меня понять. – Дело в том, что я его не люблю.
Тина удивленно распахнула подведенные глаза.
– Не любишь?
– Нет, – убито ответила я. – Он мне нравится как друг. Но я не влюблена. В смысле, не в него.
– Боже, – выдохнула Тина, хватая меня за руку. – У тебя есть еще кто-то?
Оставалось всего несколько минут до звонка, и нам обеим надо было возвращаться в класс, но почему-то я выбрала именно этот момент, чтобы все ей рассказать. Не знаю почему. Возможно, после того как я поделилась с папой, признаться снова было уже проще, тем более Тине. И потом, я все время думала о том, что сказал папа. Ну, насчет показать парню свои чувства. Наверное, Тина – единственная из моих подруг, которая подскажет, как это сделать.
– Да, – ответила я.
Тина от волнения чуть не просыпала все, что лежало у нее в косметичке.
– Я так и знала! – воскликнула она. – Я знала, что должна быть причина, по которой ты отказывалась с ним целоваться!
У меня со стуком отпала челюсть.
– Ты тоже об этом знаешь?
– Кенни рассказал об этом Дейву, а Дейв – мне, – пожала плечами Тина.
Ну ни фига себе! А Опра еще жалуется, что мужчины недостаточно эмоциональны и не делятся своими переживаниями друг с другом. Похоже, Кенни своими откровениями компенсировал мужской половине человечества несколько веков сдержанности.
– Ну и кто он? – взволнованно спросила Тина, кидая в косметичку щипчики для подкручивания ресниц и лайнер для губ. – Этот парень, который тебе нравится?
– Неважно, – сказала я. – Все равно это безнадежный случай. У него типа девушка есть. Наверное.
Тина стремительно обернулась ко мне, махнув толстой черной косой так, что та хлопнула ее по милому круглому лицу.
– Это Майкл, да? – требовательно спросила она, снова схватив меня за руку и сжав до боли.
Я не собиралась признаваться. Я уже рот открыла, чтобы сказать «нет». Но тут вдруг у меня мелькнуло: «А почему нет? Почему я должна скрывать это от Тины? Она никому не скажет, зато вдруг поможет?» И вместо того чтобы все отрицать, я глубоко выдохнула и прошипела:
– Расскажешь кому-нибудь – убью! Поняла? УБЬЮ.
В ответ Тина повела себя очень странно. Выпустив мою руку, она принялась скакать по кругу, приговаривая:
– Я так и знала, так и знала, так и знала.
Потом она резко остановилась и снова вцепилась в меня.
– Миа, я всегда считала, что из вас выйдет чудесная парочка. Мне нравится Кенни, и все такое, но… сама понимаешь… – Тина сморщила нос. – Он не Майкл.
Ха! Вчера мне было трудно признаться папе в своих чувствах к Майклу, но это было ничто – НИЧТО – по сравнению с признанием ровеснице. Я сама не ожидала, как важно для меня окажется то, что Тина не стала надо мной смеяться и подкалывать. Она все поняла и полностью поддержала меня в моих переживаниях, и за это мне захотелось обнять ее крепко-крепко.
Но времени уже не оставалось, звонок должен был вот-вот прозвенеть. Я торопливо спросила:
– Правда? Ты не считаешь, что я веду себя глупо?
Тина фыркнула.
– Майкл – это круто! И он взрослый. – Но тут же ее лицо огорченно вытянулось: – Но как быть с Кенни? И с Джудит?
– В том-то и дело. – Я ссутулилась так, что, будь здесь бабушка, обязательно отвесила бы мне подзатыльник. – Тина, я не знаю, что делать.
Тина озабоченно нахмурила темные брови.
– Кажется, я когда-то читала похожую историю. По-моему, она называлась «Слушай мое сердце». Мне бы вспомнить, как там все закончилось…
Она не успела вспомнить – прозвенел звонок. Мы обе опоздали на урок. Но оно того стоило, я считаю. Теперь я буду волноваться не одна, а в хорошей компании.