Приблизившись к столу, я поймала взгляд брата и незаметно покачала головой «Степка, не смей!», но рыжий сорванец отвернулся и лениво откусил кусок от своей порции пиццы. Почесав лоб, захрустел согретой в духовке корочкой.
Данил заметил мое возвращение и повернул голову. Продолжал смотреть, пока я подходила к нему и садилась рядом, то ли изображая внимание, а то ли просто устав от общества моей семьи и мечтая оказаться сейчас с другими людьми и в другом месте.
Например, наедине с эффектной брюнеткой, с которой они друзья, в машине у старого парка – чтобы закончить то, что я им помешала даже начать. Представляю, как я ему сейчас «симпатична и дорога сердцу». Наверняка мысленно уже обрывает лепестки ромашке.
– Что? – откликнулась я на вопросительно поднятую бровь Воробышка.
– Я рассказал твоим родителям, как мы на самом деле познакомились.
Я только успела сесть на стул, как тут же натянулась, словно присела на иголки.
– Правда? – в панике побледнела, вцепившись в стол. О нет, только не это!
– Конечно. Моя версия оказалась куда интереснее твоей. Рита, почему ты не рассказала, что мы встретились в ночном клубе, и что нас свела судьба?
– Где?! – глухо выдохнула я, не веря собственным ушам, и широко моргнула. Что он еще придумал?
– Я отдыхал там с друзьями и вдруг увидел тебя. Ритуль, поверь, – парень поднял руку и опустил ее на спинку моего стула. Удержал взгляд, запросто вторгаясь в личное пространство, словно имел на это полное право, – это была незабываемая встреча! Зачем ее стесняться?
Я сглотнула, глядя на ухмыляющийся в тонком оскале рот синеглазого, и со страхом покосилась на родителей. Понятно. Значит, задумал мелкую месть. Хотя, зная, какой эффект эта новость произведет на моих родных– месть у парня выйдет меткой.
– А что здесь такого? – продолжал «колоться» Воробышек. – Зря ты скрывала. В клуб за тем и ходят, чтобы оттянуться, потанцевать… Ну и познакомиться. Или вы против? – с заинтересованным вызовом взглянул на родителей. – Так Рита, вроде, девушка совершеннолетняя. И танцует классно.
Папа смотрел на гостя хмуро и озадаченно, вертя в руках вилку. Мама Даша продолжала сидеть с прямой спиной – ну, точно, как я. Вот только в руки себя она взяла первой:
– Да мы не против. Верно, Андрей? Просто… – Даша старательно подбирала слова, – не ожидали услышать о ночном клубе. Риточка, – мама обратилась ко мне, – когда ты успела там побывать? Ты же большей частью дома всегда. Неужели стеснялась нам сказать? Но, девочка моя, если хочешь, то мы, конечно…
– Нет, я не хочу! – небылицы множились, как снежный ком, грозя придавить непомерным весом. Надо было срочно что-то отвечать и желательно убедительно. – Я… я случайно там оказалась. И всего один раз! Девчонки после универа затянули, отметить сдачу контрольной – помните, у нас были вечерние пары? Мы совсем немного посидели, я выпила один коктейль и ушла. А Данил… ну, то есть Даня, он… Он… – теперь уже я подыскивала нужные слова, но тщетно. С синеглазым никакое приличное объяснение не вязалось!
– Да всё, как всегда, – ответил за меня Воробышек. – Увидел симпатичную девушку, познакомился и напросился проводить ее домой. Она, конечно, согласилась.
Конечно?! Ну да, – изумилась я про себя, – что еще ожидать от парня на десять баллов.
– И часто у тебя случается это «как всегда»? – пророкотал папа. Его вилка опасно уперлась в стол, и мама Даша тактично кашлянула, тихонько позвав папу по имени.
– Что вы! После знакомства с Ритой – ни разу! – убедительно ответил парень. Главное, честно так. – Сейчас в моем настоящем только спорт, немного учебы, ну и ваша дочь. Я же говорил, что сегодня в город вернулся – Рита дождаться не могла! А то, что вы услышали на улице – было сказано не для вас, – нахально заявил, – за это извините.
Рядом что-то громко упало на пол, и мы тут же повернули головы в сторону Степана.
Брат сидел по другую руку от Воробышка, наблюдая за разговором, но с возгласом: «Ого, как грохнуло!» – нырнул рыжей макушкой под стол. Пошарив рукой под стулом, распрямился и радостно всем сообщил: «Упс, я думал это стальные шарики Данила стул проломили, а оказалось – это моя челюсть!»
– Степа! – укоризненно взглянула на сына мама, – Ну сколько можно! – Соня слизнула с губ соус в ожидании продолжения представления, а синеглазый хмыкнул не без удивления:
– Шарики?! Он всегда у вас такой шутник?
– Часто, – сам за всех ответил Степка и протянул гостю плоскую тарелку, в которую успел насыпать из банки то ли сахарную пудру, а то ли крахмал. – Рите передай, чувак! – попросил дружелюбно. – Это я для десерта приготовил и ке…
Воробышек, не подозревая подвоха, взял тарелку, поднес к себе, но развернуть не успел…
– и кексов! .. А-а-апчхи! – как Степка приставил ко рту сложенную в рупор ладонь, привстал, и громко чихнул. Да так старательно, что сдул с тарелки на парня весь белый порошок.
Увидев, что натворил – лицо, волосы и грудь синеглазого укрылись слоем белой, плотной пудры, Степка испуганно вскочил со стула и схватил со стола тряпичную салфетку. Протянул с извинением Воробышку:
– Ой, Даня, извини! Я не хотел! Блин, ты как снеговик! На, возьми пожалуйста! Скорее вытирай, а то мне от Ритки знаешь как влетит!
Конечно же, Воробышек салфетку взял и вытер лицо – всё произошло так быстро, что мы даже вмешаться не успели, а парень уже размазал по лицу, прямо поверх пудры, щедрый слой налитого в салфетку кетчупа.
– Упс! – тихо и серьезно присвистнул Степка, оценивая результат своего труда, а мы ошарашенно открыли рты. – Кажется, ты вляпался, птичка.
– Что это?.. Какого черта?!
Синеглазый покраснел даже под слоем соуса. Видимо так ловко «носом о стол» его давно никто не прикладывал. Вскочив со стула, парень отбросил салфетку в сторону, страшно мигнул на брата белесыми ресницами…
– Даже не думай, Данил!
– … взглянул на ахнувшую Соню, потом на выглянувшего из-за края стола Ежика, но, главное – на папу… подвигал на скулах натянутыми желваками … и сел обратно на стул. В кухне тут же раздался характерный и громкий для подушки-пердушки звук…
Только гордость не позволила Дане Воробышку подняться и достать из-под себя игрушку-пранк. И только Ежик отреагировал так, как и рассчитывал Степка. Громко выдохнул:
– Фу-у! Как не стыдно! – и зажал пальцами нос.
– Мам? – в образовавшейся за столом тишине негромко окликнул брат. Он уже вернулся к недоеденной пицце, реализовав свой «черный» план, и теперь собирался сунуть в рот последний кусок.
– Что, Степан? – обреченно выдохнула Даша, опустив плечи, и я ее понимала. Надеяться на то, что наш Степка когда-нибудь вырастет и поумнеет – похоже, уже не стоило.
– Ты Ритиному жениху больше горох в салат не клади, а то его разорвет еще до свадьбы!
Думаю, то, как смеялся папа с мальчишками – убило в Воробышке всю его самоуверенность. Во всяком случае, ужин он закончил мужественно и молча.
***
– Что это?
– Наверняка «Сволочь-клей».
– Какой еще клей?!
– Не удивляйся, новое Степкино изобретение. Надо было раньше встать со стула, а теперь ты эту подушку от брюк ничем не оторвешь, только срезать.
– Так дырка же будет.
– Будет, но иначе никак.
Знакомство с родителями закончилось, ужин тоже, и мы стояли с Воробышком в большой ванной комнате, вдвоем, и я пыталась отодрать от его фирменных джинсов приклеившийся к ним предмет. Предмет отдираться никак не хотел, хотя я изрядно старалась, и теперь застыла за спиной парня, глядя не него в зеркало из-за плеча.
Как только Данил оказался в ванной комнате, он снял с себя футболку, вытер ею лицо и бросил в умывальник. Было и так ясно, что для носки она больше не годилась. Впрочем, модные джинсы тоже. И то, что мы оба не озвучили данный факт, ничего в действительности не меняло.
Я сдула со щеки кудрявую прядку волос, выбившуюся из косы, и спросила:
– Хочешь, я попрошу у отца брюки для тебя?
– Нет, еще чего не хватало.
– Он не откажет.
– Не надо!
– Что же делать? Срезать или так пойдешь?
– С этой штукой на заднице? Издеваешься, Ромашка?
– Немного, – призналась осторожно, – но ты сам виноват. Что тебе стоило быть вежливым с моим братом? Ты ведь на меня злился, вот и кусал бы дальше. Мог на Степку просто не обратить внимания.
– Не мог, – упрямо буркнул парень. – Во-первых, он рыжий – его сложно не заметить. А во-вторых, после обвинения полиции в твоем похищении, у меня окончательно пропало настроение с кем-нибудь любезничать. Я, если помнишь, не собирался разговаривать с твоим братом. Я вообще не собирался здесь быть!
Я помнила. В том, что парень сейчас находился в нашей ванной комнате в испорченных джинсах, была целиком моя вина. Но, как и клей на них, всё уже случилось, так что теперь оставалось только сказать:
– Даня, извини. Мне, правда, очень жаль, что так вышло.
Мы помолчали.
– Да ладно, я тоже хорош. Знал ведь, как обидчивы подростки. Сам таким же был.
Он вновь стоял передо мной раздетый до пояса, только теперь прямо перед носом, и было сложно не смотреть на спортивную, развернутую в плечах спину и не замечать гладкие мышцы тренированного тела. А еще всё труднее держать его взгляд. Мне вдруг показалось в отражении зеркала, что это он меня рассматривает, а не наоборот.
Наверняка злится и удивляется, как его угораздило оказаться в чужом доме не с той девчонкой. И наверняка продолжает мечтать о том, как подобраться к моей шее и хорошенько ее сдавить.
Я отпустила руки и отвернулась. Подошла к шкафчику, чтобы достать из него чистое полотенце и предложить парню – Воробышку не мешало принять душ, а мне – перестать замечать вещи, которые я замечать совершенно не привыкла. Во всяком случае в лоб, а не со стороны.
И почему его взгляд меня так смущает? Ведь в машине все было как раз наоборот.
Вообще всё!
– Эй, Золушка? – видимо, парня тоже взяла досада от встречных мыслей, потому что голос прозвучал резче. Данил шагнул к умывальнику, и я услышала, как из крана полилась вода. – Похоже, единственный способ уйти отсюда не голым, это отобрать у тебя свои шорты и футболку, – недовольно заметил он. – Надеюсь, ты их не выбросила?..
Что? Он серьезно?
– Нет, – я повернулась и предложила ему полотенце, стараясь не смотреть на голые плечи и спину. – Но и не выстирала. Ты же понимаешь, я бы просто не успела.
– Ничего, я доверяю своему гелю. Где здесь твой? – Воробышек расстегнул ремень на брюках и требовательно посмотрел на длинную полку с разными бутылочками, – ты мне должна, а я не собираюсь брать чужое и гадать, что там.
Пришлось из длинного ряда шампуней и бальзамов достать свой гель и поставить ближе.
– Вот, пользуйся. Можешь даже не экономить.
– Непременно! – проворчал синеглазый и вдруг хохотнул: – О, нет, Ромашка! Роза и гирлянда из маргариток? – прочитал на английском, протянув перед моими глазами загорелую руку. – Господи, девочка, почему я удивлен? А где же – сокрушающее обнажение Евы, или что-то в духе «Порочной страсти»?
Здесь подобного точно не было, и я поспешила уйти из ванной комнаты. А когда вернулась с футболкой и шортами, сердито предупредила – вдруг тоже захотелось его уколоть:
– Я подожду за дверью, а то вдруг Степка еще что-нибудь придумает. Например, превратить тебя из пиццы в шашлык!
– Подожди, Рита…
Я уже взялась за ручку двери, но остановилась, не оборачиваясь.
– Да?
Тон парня заметно смягчился.
– Как у тебя это получается?
– Что именно… получается?
– Быть такой разной? Твои родители ведь не догадываются, где ты сегодня была, так?
Нет, не догадываются. И ответ на это вопрос вряд ли по-настоящему интересовал залетевшего к нам Воробышка. Как и жизнь девушки по имени Маргарита Воронова. Он уже стягивал с себя испорченные джинсы вместе с горе-подушкой, запросто собираясь остаться при мне в боксерах, и я решила, что одного ступора с меня хватит!
– Талант, видимо! – только буркнула и исчезла за дверью.
Скоро синеглазый уйдет, а я подумаю о том, чтобы никогда и не узнали!