Я лежала на диване и лениво глядела в потолок. После сытного обеда двигаться не хотелось. Речи Мельникова вновь невольно породили сомнения в моей душе. А и действительно, стоит ли копаться в этой истории, если я даже не уверена в том, что именно убитый звонил мне с пикантным предложением последить за своей любовницей? Ну что мне неймется? Что я ухватилась за эту историю? От скуки? Нет! Ответственность за результат расследования я почувствовала тогда, когда вспомнила предсказание магических костей. Следовательно, чтобы избавиться от наваждения, мне нужно снова сделать это. Бросить кости, и пусть они решают, должна ли я заниматься поисками убийцы или нет.
Я соскочила с дивана, прошлепала босыми ногами к столу и вытянула замшевый мешочек, который хранил ответы на все злободневные вопросы. Покатав кости в руках, я высыпала их на стол. «3+21+25 – Вы займетесь благородной работой, даже если она будет незаметна для окружающих», сообщили мне цифры на гранях костей. Ну вот! А я что говорила? Слышишь, Мельников? «Благородной работой!» И пусть об этом не узнает профессор Барр из Северной Англии, зато моя совесть будет чиста.
Не сомневаясь больше ни минуты, я втиснула ноги в уличные туфли и вприпрыжку помчалась на улицу. Мне предстояло обойти квартиры последней «свечки», и теперь я была уверена в положительном результате. К дому я подбежала, слегка запыхавшись. Распахнув подъездную дверь, чуть не сбила с ног молоденькую девушку, выходящую из подъезда.
– Куда прешь? Не видишь, люди выходят, – нагрубила мне девица. – Совсем народ ошалел. Наскакивают на людей среди бела дня.
– Простите, я вас не заметила, – наспех извинилась я, проскальзывая в подъезд.
– Глаза разуй, тогда будешь людей замечать, – все так же грубо посоветовала девица.
Я не стала вступать с ней в перепалку. Стоит ли обращать внимание на малолетнюю хамку? Поднимаясь по ступеням к площадке, на которой располагались квартиры, я слышала, как девица продолжает ворчать мне вслед.
– Таскаются тут всякие, покоя от них жильцам нет. Обкурятся и прохода людям не дают. И куда только домоуправление смотрит. За что мы деньги им платим?
«Вот ведь зараза! Все настроение испортила», – подумала я. Настроение и вправду упало. Что поделать? Не люблю я, когда меня обвиняют в том, чего не делала. Обкурилась я, видите ли! Да она сама небось под кайфом. Или, наоборот, без дозы ходит, вот и злая такая. Поймав себя на мысли, что мои выводы ничем не отличаются от выводов девицы, я развеселилась. И правда смешно. Знать друг друга не знаем, а напридумывали обе с три короба. Чтобы немного успокоиться, я решила подняться по лестнице на последний этаж и начать обход не снизу, а сверху. Дойти я успела только до третьего этажа. Там мне пришлось задержаться, так как путь мне преградила старушка. Интересная такая старушенция. Древняя, как египетские пирамиды. Вся в морщинах, в старом, застиранном халате, но в бигудях и с макияжем, достойным кисти художников-авангардистов.
– Мумия возвращается, – невольно вырвалось у меня.
Услышав шепот, старушенция приблизилась ко мне вплотную и тонюсеньким голоском запричитала:
– Сынок, подмогни, милай! Не откажи в любезности симпатишной даме. По всему видать, ты парень добрай, отзывчавый. Сподмогни чуток.
Я остолбенела. Это она меня, что ли, сынком назвала? Ну ладно еще брюки бы старушку в заблуждение ввели, но волосы? Белокурые локоны, свободным каскадом ниспадающие на бежевую водолазку из ангорской шерсти, никак не подходили под определение «сынок».
– Это вы мне, бабушка? – переспросила я на всякий случай.
– Тебе, сынок, кому ж еще. Поди сюда. Успеешь по своим надобностям. Сперва дело доброе сделай.
Старушка ухватила меня за полу куртки и потащила в свою квартиру. Надо признать, силы у старушенции было еще предостаточно. Я, конечно, могла бы попытаться вырваться из ее цепких рук, но любопытство взяло верх. Не каждый день встречаешь бабулю, которая накручивает волосы на бигуди и разрисовывает свое лицо почище граффити на заводском заборе. Старушенция между тем втащила меня в коридор своей квартиры, захлопнула дверь и тщательно заперла ее на все засовы. Я остановилась у порога, ожидая, что за всем этим последует. А старуха, казалось, потеряла ко мне всякий интерес. Прошла в кухню, загремела там посудой. Я услышала, как открылся кран и вода мощным напором застучала по эмалированной поверхности раковины. Желая удостовериться в том, что бабуля не затопит всю квартиру и не утопит меня вместе с собой, я двинулась на звук.
В кухне я застала следующую картину. Старушенция поставила в раковину чайник и безучастно наблюдала за тем, как вода, наполнив его до краев, переливается через край и стекает в водопроводный желоб.
– Кран закройте, воды уже достаточно, – посоветовала я.
Бабуля повернулась на голос и, удивленно подняв брови, спросила:
– Вы кто? Как вы сюда попали?
Ну, здорово! Сейчас выяснится, что старушка страдает склерозом и забывает все, что происходило с ней пять минут назад. И как только родственники решаются оставлять ее дома одну? Она же все, что угодно, натворить может.
– Меня Таня зовут. Вы позвали меня, чтобы я вам помогла, – объяснила я.
– Я? Нет, милая, вы что-то путаете. Я вас не звала, – возразила старушенция. – А, вы, наверное, к Манюне пришли? Так ее нет. Умотала куда-то. Вечером приходите. А то оставайтесь. Вместе Манюню подождем.
Я поразилась, насколько изменился голос старушки. Даже выговор стал более интеллигентным, что ли. У нее, часом, не раздвоение личности? Только что передо мной стояла дряхлая, малообразованная деревенская старушка, а теперь подтянутая культурная пожилая женщина, хорошо образованная. Поразмышлять над изменениями сущности хозяйки квартиры я не успела. Раковина наполнилась водой до верха, и теперь она грозилась бурным потоком выплеснуться на пол. Я подошла ближе, закрутила кран, подняла чайник, давая возможность воде свободно стекать в сливное отверстие.
– Вот, чайком чичас побалуемся, – радостно захлопала в ладоши старушка. – А у меня кое-что сладенькое есть. Ты сладенькое любишь, милай?
Я снова удивленно взглянула на бабулю. Да что же это такое? Она опять принимает меня за мужчину. Ох, Таня, шла бы ты отсюда подобру-поздорову. Как бы ей потактичней намекнуть, что мне пора? Ладно. Успею. Вот напою ее чаем, тогда и пойду. Я подошла к плите, поставила на нее чайник и огляделась по сторонам в поисках спичек. Их нигде не было видно.
– Скажите, у вас спички есть? Горелку зажечь надо, – объяснила я.
– Что вы, спички мне не оставляют. Боятся, что я дом подпалю. Сама-то сгорю, ладно. А вот квартиру жалко, – замахала на меня руками старушка. – У меня электрический чайник есть. Я когда себя побаловать хочу, его ставлю.
Я взглянула на эмалированный чайник. Интересно, зачем тогда она в него воду наливала? Впрочем, не мое дело. Отыскав электрический чайник, я долила в него воду и включила. Через какое-то время вода начала бурлить. Старушенция снова захлопала в ладоши, радуясь, как младенец.
– Кипит водичка. Кипит. А листочки заварочные где? В шкапчике погляди, сынок. Там и кружечка твоя, – засуетилась бабуля.
– Садитесь, отдыхайте, я сама стол накрою, – не обращая больше внимания на ее странное поведение, предложила я.
Отыскала в шкафу бокал, одноразовые пакеты с заваркой. Выставила все это на стол. Добавила сахарницу и маленькую вазочку с печеньем. Как только чайник вскипел, налила воду в бокал, положила в него заварочный пакет и придвинула старушке. Та осторожно выловила пакет за веревочку, пристроила его на пустом блюдце и спросила: