Глава вторая. Мистер Эрик
Капля стремительно летела вниз, просекая просторы, вокруг пролетали облака, словно всё было окружено туманом и вот наконец, кажется он становился всё менее густым, ибо вот-вот прорисовывался образ города. Сколько же тут зданий, хоть и не было такое хорошее освещение, но уже отчётливо виднелись большие сооружения именно по площади, нежели по высоте. А высокие находились достаточно далеко и словно становились всё дальше и дальше, там, где небо закрыто тучами ещё пуще нежели сейчас, как бы являясь скорее частью фона окружающего пространства, нежели ближними деталями. Земля становилась всё ближе и ближе, картина стала максимально чёткой и под собой большая капля видела дома – небольшие домики со своими садиками вокруг, которые также люди любили называть словом «коттеджи».
Рядом с каплей летели и её друзья, с которыми она так и не успела хорошо подружиться, поскольку садик одного из таких домиков был уже совсем близко и капля с грохотом упала на лепесток одного из кустов. Какая-то капля – подружка первой, упала на другой лепесток рядом, разорвавшись на сотни частей, таким образом породив много новых себе подобных капель. Другая опустилась на красную ягоду чуть выше от места падения первой. Затем последовали и другие капли, которые падали не только на лепестки, но и на цветки, дорожные проходы, асфальт, крыши и окна домов. Интересно, что некоторые из них после такого падения как вторая, разрывались на части, продолжая «род» капель, когда же некоторые из них объединялись вместе с лужами – массами воды в углублениях, вместе с остальными своими товарищами.
Видя развод на поверхности лужи при каждом таком падении можно было представлять, насколько радуются капли прибытию нового товарища, что даже встают на дыбы и эта радость образует в буквальном смысле такую волну. Подумать только, даже капли дружелюбнее некоторых существ, что в разы сложнее и в разы масштабнее более «разумных» и как они считают сами «высших» форм материи. Но теперь, когда первые предводители капельного движения настигли своих целей или грандиозно завершив свой путь, завещав свои помыслы продолжателям или встретившись с остальными товарищами – целой армией, каждая последующая капля могла увидеть, что она летела на задний двор довольно уютного домика, за калиткой коего проходил тротуар и были посажены красивые деревья. За их линией шла дорога и там уже довольно редко ездили машины, особенно сейчас – только включив «дворники». Небо уже было полно туч – откуда и падали эти капли, образовывая лужи, по которым причудливо расходились круги, а ещё стуча по асфальту и окнам домов, будто хотели сыграть какую-то мелодию. Сами дома были двухэтажными с классическими крышами, словно их нарисовали школьники, но этим они и отличались – простотой и уютом.
Многие дома на этой улице были словно одинаковые, но этот дом, куда так игриво падали капли, несколько отличался своей атмосферой и более тёмными оттенками цветовой гаммы, что, между прочим, сходилось с цветом его маленького забора. Так двускатная крыша обладала более тёмно-синими деталями окраса. Сам дом обладал сероватыми оттенками с наглядными небольшими делениями трудно различимого металлического покрытия, которых говорил о том, что гигантские пласты металла лишь отчасти шли внахлёст друг другу. Окон было сравнительно немного, но по особым деталям на крыше можно было говорить о наличии дополнительных окон на потолке второго этажа, что являлись также прекрасным проводником света или глазами зданиями с плотными веками, вглядывающиеся в глубины небес.
Дождь начинал лить всё усерднее, а люди, что ранее проходили по этой улице, что даже кажется самому дому было неприятно, словно вредные муравьи забегали в свои жилища, стараясь укрыться внутри со своими детьми или в полном одиночестве. А иногда тут проезжали неугомонные такси, содержа в своих полостях не только водителей, но или беспокойных пассажиров, желающих быстрее добраться домой или не совсем здоровых людей, после вчерашней ночи. Но как оказалось, среди этого движения было и исключение – это была машина почтальона мистера Гарднера – прямоугольное образование, кряхтящее, скрипя своими деталями и судорожно махающая своими «дворниками» переливая накапливающуюся воду из стороны в сторону.
Дождь всё лил и лил
Спустя некоторое время он остановился прямо у этого отличающегося от остальных дома с особой гаммой за номером 311. Дождь продолжал лить, из-за чего не хотелось спускаться, выходить пусть даже из чертовски уродливого, но по крайней мере сухого и более тёплого пространства машины. Какое-то время он смотрел в сторону дома, перед которым за низким деревянным забором, через который взрослых мог с лёгкостью перепрыгнуть, имелся небольшой садик, где практически радовались различные растения, описанные выше и меж коих проходила тропинка, ведущая к самому дому. Сам сад, по-видимому, переходил и на заднюю сторону сооружения, откуда лишь на немного виднелась верхушка беседки, с парой клумб.
Наглядевшись на всё это и решив, что он опаздывает, почтальон пересилил себя спустился, подставляя этот самый небольшой портфель над головой, для защиты от дождя и быстро пробежал через по тротуару. Затем он открыл небольшую калитку, меж низкого забора, войдя во дворик, даже не обратив внимание на ликование красивых зелёных кустов по обе стороны от каменной тропинки, цветов в клумбах и большого дерева справа от него и сразу добежав до первого поворота, пробежал налево – к крыльцу, где, к счастью, был навес, под коим он и остановился. Действительно здание имело в своём распоряжении небольшую террасу первого этажа, где имелась пара декоративных пальм в углах крылья, практически рядом с колоннами, что удерживали свод и меж которых проходили деревянные перила, покрытые лаком, а теперь и влагой. Поднявшись на крыльцо, почтальон начал прыгать, дабы хоть немного прийти в себя после активного избивания каплями, летящие с облаков на большой скорости.
Практически у калитки, откуда вошёл почтальон, имелся почтовый ящик с потрескавшейся тёмно-синей краской, которая уже потеряла свои оттенки. Когда этот служитель впервые доставлять различные послания он оставлял их так, но обратив внимание, что они всё равно не доходят до владельца или доходят с чрезвычайным опозданием, он заключил, что в почтовый ящик оставлять письма, посылки, бандероли и прочие доставки было бессмысленно. Особенно, если учесть и иной фактор того, что почтенный хозяин сего бунгало такой странный, как о нём часто любили говорить, поэтому почтальон мистер Гарднер решил вручить ему послание лично. Справа на крыльце было установлено кресло-качалка и столик рядом с ним, над коим было окно, плотно закрытое тёмно-бардовыми шторами. Дверь, в которую активно стучал почтальон уже не первый раз и дожидался после каждого акта избивания костяшек пальцев, была с кожаной обивкой чёрного цвета, из-за чего приходилось ударять в металлические поверхности кнопок, что, учитывая их заострённость было не очень приятно. Уже в четвёртый раз со злостью постучав, почтальон опёрся о перила дома с правой стороны, постепенно выдохнув и отойдя к колонне и облокотившись.
– Открывайте же, мистер Эрик! – в который раз, запрокинув голову и подойдя поближе к двери кричал почтальон и наконец дверь открылась.
Послышался лёгкий скрип, отворившая лишь небольшое пространство, за которым показался господин, заметивший почтальона. Скрепя зубами он осторожно вышел вперёд, ощущая на себе больше небесного рассеянного света, свойственная своду в пасмурную погоду. Это был молодой мужчина лет 25, среднего роста. Его угловатое лицо с выделенными скулами, отчётливо показывали впавшее лицо, что ещё больше отличало массивные глаза и чётко проходившие по краю ровные чёрные брови. На лице имелась растительность в виде усов, бородки на подбородке и неопрятных, но чем-то объединённых кусков бороды на щеках.
На голове имелась пышная чёрная шевелюра, причёсанная сзади, чаще с несколько растрёпанным чубом на лбу. Одет был хозяин в удобный джемпер с горизонтальными полосами различного оттенка молочного цвета, домашние брюки, а на ногах имели тёплые домашние тапочки.
– Здравствуйте, Питер, – небрежно ответил владелец.
– Я Гарднер, мистер Эрик.
– Извините, – бросил хозяин. – Что вам нужно?
– К вам письмо из Шандала, – доставая большой конверт сказал почтальон.
В ответ Эрик небрежно бросил взгляд на маленький столик справа от себя, куда он, не делая ни шагу как будто он боялся ступить в пространство улицы, протянул руку еле достав до небольшого кувшина откуда достал три полу-ржавые монеты и отдав их почтальону принял письмо.
– Благодарю вас, – лишь ответил он и даже не дождавшись ответа со всего размаху закрыл дверь.
Как только дверь закрылась, и он остался один, то он с большим облегчением вздохнул, прекращая своё настолько учащённое дыхание, что его нельзя было отличить от прямого, но теперь он мог прийти в себя – наконец никого нет. Настолько он ненавидел общество, настолько он не мог терпеть присутствия кого-либо, что каждый раз после такой встречи ему приходилось хвататься за сердце и приводить себя в порядок, быстро поправив немного спавший на лоб чуб. И теперь, он, оглядев свой узкий коридор, с неприглядными обоями и парой картин, которые когда-то ему понравились, даже не включая тусклую люстру – лампа в потолке, прошёл вперёд. Сразу слева после входа имелся просторный зал, в котором было удобное кресло, маленький рабочий стол и столик для обеда. Целую стену при этом занимали шкафы, наполненные самыми различными вещами, от посуды до книг и каких-то неизвестный документов.
Можно было пройти прямо и оказаться на кухне или пройти через кухню на балкон – отчасти открытая на задний двор помещение, куда можно было попасть ровно также как и через зал, сразу повернув налево после входа, войдя в дверь, которая была умело замаскирована в плотности шкафов. Ванная комната вместе с уборной находилась сразу слева от входа, не доходя до арки зала, напротив коей в свою очередь уже была расположена деревянная лестница на второй этаж. Ещё раз посмотрев на некоторые детали, в частности, на металлический узкий, но высокий столик с литыми узорчатыми ножками, рядом с аркой зала. На ней имелась соответствующая скатерть и рядом с фото, на котором был изображён он сам, обнимающий воздух, находилась какая-то книга, сумевшая привлечь его внимание и как оказалось это была одной из тех учебников, которые он взял с полки в зале, изучая что-то очень важное, но по пути он что-то вспомнил и оставил её там же. Вновь перелистав учебник, он прошёл в зал, положив на нужную полку.