Знакомство Сергея Вольского с научной фантастикой началось с «Машины времени» Г. Дж. Уэллса; оно-то и причинило всю эту историю.
«Причинило» – одно из его словесных изобретений. Я как-то ему рассказал, что во многих словах дремлют значения, которые пробудятся только в будущем, а пока ожидают своего урочного часа. Он ухватил мысль на лету и заявил, что «будущее» – именно такое слово: смысл будущего – будить что-то в настоящем, в частности, будить тайный смысл дремлющих до поры до времени слов. С тех пор Сергей изо всех сил способствует этой функции будущего: отыскивает в словах новые или забытые смыслы. Как же он может теперь сказать «послужило причиной»? Он употребляет исключительно глагол «причинять».
Главная деятельность Сергея в том, что он с детства постоянно что-то изобретает – безумные идеи и тоже безумные, но вполне материальные устройства. Изобретает он дома, а чем занимается на работе, непонятно. «Делаю диссертацию», – говорит он, причем таким тоном, будто это необычайно противное занятие, никак не связанное с другим, куда более полезным.
Полезные дела он делает так: внезапно его осеняет мысль, и он принимается ее воплощать. Он берет несколько дней за свой счет, запирается дома – «уходит в люк», как он выражается, – и никого к себе не пускает. А потом зовет меня показать, что же он такое придумал. И очень любит, когда я задаю наводящие вопросы.
По-моему, он гениален, и его изобретения, как правило, безумны; настолько безумны, что на них не сделаешь даже крохотной заметки для областной газеты. К тому же он человек увлекающийся: не успеешь из его невнятных объяснений сообразить, что к чему, как он уже разбирает только что собранную уникальную установку – желает в ней что-то усовершенствовать. Совершенствование сводится к тому, что он придумывает нечто совершенно другое и новое. И поскольку ничего не записывает, то все его изобретения так и остаются втуне, пропадают для человечества.
Вот я однажды и подсказал Сергею, что он, с его увлекаю щейся натурой и безумным воображением, должен еще до воплощения своих идей «в металле», пока они не остыли, излагать их на бумаге хотя бы в виде научно-фантастических рассказов. Он признал мою правоту, но сообщил, что никакой фантастики не только никогда не писал, но и не читал, ибо у фантастов, по его мнению, примитивное воображение. Я возразил: как можно судить о том, чего не знаешь? Разве это логично? Сергей согласился, что не очень логично, и попросил что-нибудь почитать. И тут же получил он меня сборник рассказов о машине времени; открывался он, естественно, уэллсовским шедевром. С этого все и началось. Произошло неожиданное: проглотив книгу, Сергей «ушел в люк» на целый месяц (даже отпуск взял не за свой счет, а очередной). А через месяц позвонил, и спустя еще 15 минут я был у него.
За месяц его комната (он живет один в однокомнатной квартире на втором этаже) значительно преобразилась. Посреди нее стояло нелепое сооружение: цилиндр диаметром в метр, высотой в рост человека. Был вечер, ярко горела люстра, высветляя детал и сооружения. В стенке цилиндра угадывалась плотно закрытая дверка. От разъема, расположенного с ней рядом, отходил кабель к черному металлическому ящику с большим красным тумблером. Отсюда провод тянулся к настенной розетке. Сам цилиндр, по всей видимости, был сверху открыт; на это указывала прислоненная к нему короткая лесенка-стремянка.
Сергей сидел на диване и с радостью наблюдал, как я раз глядываю его творение. Потом протянул мне какую-то книгу, в которой я узнал тот самый сборник фантастики.
– Поднимись по стремянке, – предложил он. Я так и сде лал. – Погляди вниз. – Я опять последовал его совету. Внутри цилиндра, несмотря на яркое освещение, стояла тьма. Оттуда веяло холодом. Казалось, там начинается бездонный колодец.
– Брось ее туда, – приказал Сергей. Я повиновался. Кни га начала падать, зашелестела страницами и тут же скрылась из глаз.
– Но ведь внизу люди, – изумился я. – Там квартира, на первом этаже. Куда же она делась?
– Квартира? – Он удовлетворенно улыбнулся. – А куда она могла деться?
– Собственно, я имел в виду свою любимую книгу.
– Она летит в прошлое, – без тени смущения объяснил он. – Летит в прошлое, набирая скорость. Я ее прочитал. Весь бред о машине времени, который ты мне подсунул. Лишь Уэллс достоин внимания. Остальные не поняли ничего.
– А ты? – Я спустился по лесенке, сел в кресло напротив дивана.
– Я ее сделал, – заявил он. – Правда, я предпочитаю дру гой термин.
– Какой же?
– Шахта времени.
– Пожалуй, «пропасть» было бы еще лучше, – заметил я, вспомнив бездонную тьму внутри цилиндра. – Но «шахта» тоже сойдет. И может, ты все-таки объяснишь?