Толпы, яркие вывески, вездесущая реклама – в многомиллионном Никта-Эребе никогда не утихал водоворот красок, звуков и запахов.
По виадукам неслись потоки машин. Автобусы гнали по скоростным полосам. Автомобили гудели на перекрёстках. Мотоциклы и скутеры лавировали между рядами. Людская река бурлила в руслах тротуаров. Велосипедистам… повезло с выделенными дорожками. В торговые центры тянулись цепочки очередей, и каждую секунду наружу выходили люди с покупками. Повсюду виднелись газетные киоски, будки с чаем и кофе. Из забегаловок долетал резкий запах фастфуда.
Нотти не уступал размерами Никта-Эребу, но в моём родном городе никто не спешил. Большинство горожан ходили спокойно и расслабленно. Может, из-за круглый год тёплой погоды, зелёных гор, золотого побережья и ласкового океана. Может, просто не привыкли суетиться.
В Никта-Эребе вместо деревьев росли небоскрёбы. Скверы и аллеи ютились между ними сиротами. Чахлые клёны уже начали краснеть, и ветер ронял первые листья в копилки канализационных решёток. Неудивительно, что мне встречались в основном нервные и словно вечно опаздывающие куда-то люди и вирды. В наэлектризованном мегаполисе волей-неволей взвоешь от стресса.
В белых брюках, зелёном джемпере поверх льняной рубашки и обычном для южан галстуке-боло я чувствовала себя цветным персонажем, по ошибке угодившим в монохромное кино. Жёлтые шарф и ботинки усиливали контраст. Даже мой чемодан был в полоску, а не чёрным, как сумки большинства горожан. Я улыбалась – после «реливона» старуха-мигрень отвалила, – и на меня подозрительно косились.
Выйдя на остановке «Головной офис Контроля», я направилась в бар «Золотая лань». Зверски хотелось пообедать. Последний раз я ела перед отъездом из Нотти, с Ирвином. Так себе ужин.
Бар я обнаружила месяц назад, когда приезжала на итоговое собеседование. Он располагался по диагонали от офиса, на перекрёстке. Над тротуаром блестела старомодная вывеска: овальный диск в обрамлении рожек. Кованая дверь с ручкой в виде копыта и два окна смотрели на дорогу, остальные четыре – в пешеходный переулок, терявшийся в дебрях небоскрёбов.
Внутри крутилась под потолком лань из папье-маше. Зал наполняли аромат кофе и полумрак. Я с удовольствием сняла «авиаторы». Интерьер расслаблял. Стены выкрашены в бежевый; мебель – из тёмного дерева, а обивка стульев и портьеры – зелёная рогожка; кое-где – кованые жардиньерки с филодендронами. Между рогатыми бра висели пейзажи гористого побережья, напоминавшие мне о Нотти. В патефоне-чемодане на стойке поскрипывала джазовая пластинка.
Бармен, высокий человек с каштановыми кудрями, усами и бородкой поприветствовал меня кивком. Я заказала ланч и села так, чтобы видеть зеркальный фасад башни Контроля. Она насчитывала тридцать четыре этажа.
Надменная, неприступная. Над вращающимися дверьми нависало толстое металлическое кольцо с V-образной впадиной на верхней дуге. Герб символизировал подавляющие амулеты и проблемы, которые каждый день решали сотрудники. Девиз «Бдителен, надёжен, отважен» был выгравирован на трапециевидной стеле перед входом, сразу под табличкой с названием и часами работы учреждения.
Добиться здесь места заняло больше года даже после шести лет безукоризненной службы в оперативно-разыскном отделе Контроля Нотти и при востребованности вирдов среди коннов. Проблема привлечения нас в Контроль стояла остро. «Коллабрационные проекты» появлялись как грибы после дождя, но приглашения на собеседования принимали единицы. Многие, особенно любители стрелять, маскироваться или выслеживать, охотно шли в полицию, но работу конном считали предательством сородичей.
Однако в Контроле в нас нуждались. Нуждались по-настоящему. Преступники не отказывали себе в дарах, а конны не умели ни наводить мороки, ни менять внешность, ни управлять без оружия пулями. Большинство были обычными людьми и, поступив на службу, подписались на смертельный риск. Ловить вирдов-преступников, не имея за плечами фетча, – не лучше, чем бороться с цунами на сапборде. Слезливая эпитафия гарантирована, героизм никто не оценит. Вирды коннов терпеть не могли.
Нет, не так. Нас ненавидели.
Вероятно, отчасти я работала в Контроле не только из желания поддержать сородичей, но и из сочувствия к человеческим коллегам.
Остальная правда: я мечтала о должности в ОСРК, отделе специальных расследований при комиссаре, и заодно уехать подальше от приёмных родителей, обзавёдшихся семьями одноклассников и Ирвина Тейда с его демонстративно благополучной жизнью. Приглашение на работу пришло неделю назад, и это был лучший день в моей жизни.
Предстоял трёхмесячный испытательный срок. Я не загадывала наперёд, но планировала закрепиться в оперативно-разыскном отделе и использовать его как трамплин для штурма ОСРК.
…Перед глазами всплыла копия Ирвина с отвратительным характером.
Стоило ли промолчать насчёт разрядника? Нет. Я не сожалела о сказанном: старший инспектор грубо нарушил технику безопасности.
Приподняв левый рукав, я посмотрела на охватывающие запястье ремешком механические часы.
Без пятнадцати четыре. Пора идти.
Я расплатилась, вышла из бара, пересекла перекрёсток и, катя за собой чемодан, проникла через вращающиеся двери в святая святых Контроля – головной офис в Никта-Эребе.
Секретарь на ресепшене попросил паспорт. Я отдала карточку и осмотрелась.
Холл выглядел знакомо: офисы оформляли в едином стиле. Светло-серые стены, отделанные снизу панелями графитового цвета «под камень», чернёные металлические лестницы, люминесцентные лампы и приглушавшие свет с улицы затемнённые окна. Работал кондиционер. Пахло озоном и чуть-чуть хлоркой. Сновали служащие. По прозрачным шахтам скользили вверх и вниз четыре лифта.
– Вас ждут в отделе кадров, – секретарь вернул мне паспорт. – Первый лифт, четвёртый этаж, сразу направо и по коридору до двойных дверей. Вещи можете оставить здесь. Заберёте, когда получите ключи от апартаментов.
– Спасибо, – я улыбнулась.
Секретарь перевёз мой чемодан за стойку, а я нырнула в указанный лифт. В одной кабине со мной оказались ещё пятеро: ни вирдов, ни просто знакомых лиц – так и ожидалось.
В отделе кадров примерно час ушёл на подписание бумаг и лекцию о преимуществах работы в головном офисе. Я получила новое служебное удостоверение; карточку для въезда на парковку; ключи от апартаментов в комплексе Контроля; рацию в чехле с креплением для ношения на поясе и разрядник на правую руку в плоском футляре.
Пистолет мне не полагался. Огнестрельное оружие было обязательным только для сотрудников из групп быстрого и вооружённого реагирования. В оперативно-разыскном отделе его носили лишь конны, сдавшие тесты на меткость и стальные нервы. Я пока предпочитала решать проблемы разговорами и даром.
– Закончили? – в отдел кадров заглянула женщина лет пятидесяти с сединой в ёжике чёрных волос. – Прекрасно. Пойдёмте, адепт Олек. Помните меня?
– Добрый день, координатор Акер!
Тамара Акер руководила отделом расследований и присутствовала на моём последнем собеседовании. От грациозной статной женщины веяло дорогими духами и уверенностью в себе. Седина её украшала, а короткая стрижка смело открывала уши с маленькими золотыми серёжками. Деловой костюм винного цвета сидел безукоризненно. В вырезе бежевой рубашки поблёскивала цепочка с кулоном в виде герба Контроля.
– Как добрались? – поинтересовалась Тамара, цокая по коридору высокими каблуками. – Не устали?
– Нет. Я выспалась в дороге.
– Нравится у нас?
– Офис гораздо больше прежнего. О да!
– Готовы встретиться со своим старшим инспектором?
«Мы уже познакомились», – хотела ответить я, но лишь убрала руки в карманы брюк и неопределённо пожала плечами.
Мы вошли в лифт. Кабина унесла нас на девятнадцатый этаж.
Двери открылись прямо в просторный зал с двумя десятками столов. Не пустовал ни один, кроме пары погребённых под бумагами. Воздух вибрировал от стрекота клавиш, гудения принтеров, шелеста бумаг и телефонных звонков. Конны занимались повседневными делами: кто-то строчил отчёты, кто-то копошился в папках, кто-то до хрипоты спорил с коллегами. Всё как в Нотти.
– Первый оперативно-разыскной подотдел! – объявила Тамара и указала на стеклянную стену в дальнем конце: – Нам туда.
Координатор двинулась через зал, по пути перебрасываясь фразами с коннами. За минуту она успела тоном знатока вклиниться в обсуждение футбола, посоветовать что-то молодому ликтору и поймать упавшую со стола кружку, прежде чем кипяток выплеснулся на бордовую юбку.
На прозрачной двери выделялась чёрная надпись: «Старший инспектор Винсент Фальк».
Жалюзи были открыты, выставляя напоказ бардак в кабинете. Повсюду громоздились папки: в рабочем кресле, на столе, двух стеллажах, подоконнике и тумбочке с графином воды. Пробковая доска на колёсиках покрыта снимками с мест преступлений, как ковром. Какие-то бумажки приклеены скотчем прямо к стенам и шкафам. Сейф чуть не сплюснут стопкой толстенных книг. На трехногой вешалке в углу – бежевый плащ.
Знакомый брюнет в сером костюме, белой рубашке и бледно-зелёном галстуке стоял с телефонным аппаратом в руке, плечом прижав трубку к уху и прислонившись к окну. Время от времени Винсент бил кулаком по раме.
– Протокол и так заполнен по правилам! – долетело из кабинета. – Круто. Подписать кровью для убедительности? Да чтоб вас… Ладно. Переделаю. Да. Да! До свидания!
Тамара постучалась и толкнула дверь, не дожидаясь приглашения.
– Кто там?! – Винсент обернулся, швырнув телефон на кресло. – А… Здравствуй, Акер.
Я вошла следом за Тамарой и закрыла дверь.
– Привела новенькую, – проворковала координатор, положив на стол Винсенту моё досье.
– Мисс Тара Олек! Вирд-с-собственным-мнением! – старший инспектор окинул меня недружелюбным взглядом. – Уже познакомились, пока катался за Тинтом. Добро пожаловать в Никта-чтоб-его-Эреб! Кстати, в городе с таким названием в принципе никогда не случается ничего хорошего.
– Правильно обращаться «адепт», старший инспектор, – поправила я.
– Я обращусь к вам «адепт», мисс, не раньше, чем вы станете моей начальницей.
– Ты уже проверил у неё документы? – развеселилась Тамара. – Твоё знаменитое везение в действии. Это судьба, Фальк!
– Ага. Отчёт о задержании… То есть, прибытии, готов. Прошу! – Винсент двумя пальцами подтолкнул к нам исписанный мелким почерком лист.
Тамара взяла отчёт, пробежала глазами:
– Сойдёт, – и вернула на стол. – Адепт, покончим с формальностями. Найдите где-нибудь в этом свинарнике ручку и подпишите сочинение нашего первоклассника. А теперь, Фальк, послушай меня…
Винсент приподнял брови.
– Если запорешь мне очередной коллабрационный проект, я превращу тебя в образцового руководителя. Будешь, как декоративная рыбка, сидеть в своём маленьком аквариуме, булькать ценные указания, метать пресс-релизы и вилять плавниками перед журналистами. Всё ясно?
Старший инспектор опёрся кулаками на стол и наклонился к Тамаре:
– Только две вещи, Акер…
– Внимательно, – она подалась навстречу, почти соприкоснувшись с ним носами.
– Первая. Даже будь я рыбкой, не смог бы отложить икру. Я самец! Во-вторых, объясни: во имя какого куска шлокса я должен воспитывать тяжелоодаренных вирдов? Мы здесь открыли спецшколу?
– Ты здесь – мой подчинённый. Вирды нам нужны. Ещё вопросы?
Я отыскала ручку и, не вмешиваясь в перепалку, оставила под закорючками старшего инспектора автограф. Старые коллеги как супруги со стажем, но с вирдофобами всегда сложно. В Контроле Нотти я тоже с ними сталкивалась и сейчас про себя поблагодарила Тамару. Ситком предназначался мне. Старший инспектор явно не привык быть вежливым, и координатор показала, как его осадить.
Винсент скрипнул зубами.
– Значит, договорились, – она распрямилась. – Адепт, я вас покидаю. Главное, не забудьте, что первый рабочий день у вас официально завтра.
– Мне не принципиально.
– Место для манёвра, если понадобится перегруппироваться и ударить с фланга, – забрав подписанный отчёт, координатор ушла.
Мы с Винсентом остались вдвоём. Я посмотрела ему в лицо, зафиксировав на губах отработанную улыбку. В голове крутилась мантра: «Он не выведет меня из себя. Не испортит мой приезд в Никта-Эреб. Не помешает мне пройти испытательный срок. Прокля́тый вирдофоб не разрушит мою карьеру в ОСРК…»
Винсент поморщился:
– Прекратите лыбиться – враньём разит за километр. И очки уберите, я привык смотреть людям в глаза.
Он пролистал принесённое Тамарой досье и безразлично закинул его в верхний ящик стола. Я продолжала смотреть на старшего инспектора, и не подумав расстаться с улыбкой или «авиаторами».
– Уже читал эту муть. Акер сто процентов надо мной издевается. Вытекание мозгов и так предусмотрено уставом, а она решила меня добить психологом. На кой мне психолог, а?..
– Вирдолог, придерживаясь точных терминов, и специалист в области вирдоскопической экспертизы, – прохладно ответила я. – Проще говоря, разбираюсь в психологии сородичей и анализирую места преступлений на предмет наличия или отсутствия определённых… меток.
– Выследить сможете?
– По «горячему». Нити-след видны обычно не дольше шести-восьми часов… Вы действительно настолько не выносите вирдов, насколько стараетесь продемонстрировать?
– Я не стараюсь, – старший инспектор подошёл к двери и распахнул её: – Минт!
– Да, шеф?! – откликнулся звонкий девичий голос.
– У нас новенькая! Разгреби завал на тринадцатом! Проведёшь её по отделу, всё покажешь и расскажешь – и к тебе больше никаких претензий.
– Шеф, почему я крайняя?! Бумаги же Саймон посеял! – перед кабинетом возникла стриженная под каре блондинка лет двадцати в белой офисной рубашке, свободных брюках и ботинках на плоской подошве.
– Помню, но ты первой попалась на глаза. Вот тебе наш штатный мозголом.
Я несколько секунд смотрела на старшего инспектора. Нарочно. Когда на тебя пялятся зеркальные линзы, волей неволей почувствуешь себя неуютно. Винсент зло сверкнул глазами и скрестил руки на груди.
Я протянула блондинке руку и представилась.
– Ликтор Дина Минт, – она сжала мою ладонь; искристые серые глаза смотрели приветливо, но с лёгкой настороженностью. Юную обаятельную улыбку немного портили крупные передние зубы. – Я в отделе самая младшая.
– Чудненько, – прокомментировал наше знакомство Винсент. – Наслаждайтесь друг другом, а я…
– Ше-е-еф! – позвал через весь зал Дэниел.
– Чего?!
– Шустрик очнулся! Отправил в допросную!
Хмурый ликтор провёл мимо кабинета блондина в зелёной футболке – вирда-бегуна из электропоезда. Я встретилась с парнем глазами, и он замедлил шаг. Мой фетч агрессивно подался вперёд, его – сжался, испугавшись новой взбучки. Сам бегун презрительно скривился.
«Вирд в Контроле». Да-да. Проходила тысячу раз.
Ликтор хлопнул бегуна ладонью между лопаток, чтобы тот не останавливался.
– Я понаблюдаю за допросом, старший инспектор? – решение задержаться в офисе пришло мгновенно.
– Разве мы протрепались сутки, и уже наступило завтра? – немедля взвился Винсент. – Вам делать нечего? Вечный двигатель свербит в заднице? Двенадцать часов в сидячке пронеслись, как отпуск в тропиках, и по работе соскучились?
– Вам-то какая разница? – прервала я поток вопросов. – Акер нужны хорошие результаты коллабрационного проекта. Чем раньше они появятся, тем меньше шанс, что злая колдунья превратит бунтаря в аквариумную рыбку. Вы не из тех, кому нравится отсиживаться в офисе.
Винсент явно хотел на меня рявкнуть, но упоминание Тамары его остановило. Раздражённо натянув валявшиеся на тумбочке перчатки, он широким шагом направился в допросную.
Я потёрла ладонями лицо.
Раунд.
Ко мне подошёл Норман и протянул папку с материалами по задержанному.
– Я провожу вас, адепт.
– Можно на «ты», по имени или по фамилии. Так привычнее. – Я открыла дело, читая на ходу.
Морис Тинт, вирд-бегун, двадцать два года. Приезжий, студент факультета живописи и графики Никта-Эребской художественной академии. Оценки – серединка на половинку. Стипендию не получал. Родители присылали деньги, но мало. В свободное время подрабатывал курьером. Ничего криминального, но его сокурсник Томас Летч, вирд-иллюзионист, умер от передозировки метадоном.
«В последние пятнадцать секунд перед остановкой сердечной и дыхательной деятельности субъект повторял: “Уйди… Не заставляй… Не хочу…”», – написал в отчёте судмедэксперт, вирд-некромант Лорел Кирс.
Контроль вызвал приехавший за квартплатой арендодатель. Тремя часами ранее консьерж видел, как Морис выбегал из подъезда.
Норман вывел меня в узкий коридор на этаже и толкнул дверь с табличкой «Для наблюдателей. Посторонним вход воспрещён». Внутри стояли четыре стула, развёрнутые к покрытому сетью голубых искр экрану. Со стороны допросной он выглядел обычной стеной, не позволяя увидеть наблюдателей. Ещё одно успешное изобретение «Неоискры», как подавляющие амулеты и разрядники.
Перед тем как присесть, я вернула папку Норману. Он отчего-то смутился.
В электропоезде у меня не получилось его толком рассмотреть. Теперь я обратила внимание, что он не сильно старше меня – лет тридцати двух, не более. Черты лица правильные; волнистые каштановые волосы обрезаны до плеч. В треугольном вырезе джемпера виднелись потёртые рубашка и галстук, а из накладного кармана выглядывал уголок музейного билета. Брюки из плотной ткани тосковали по утюгу, ботинки – по чёрному крему.
«Живёт работой, увлекается историей», – резюмировала я и кивнула на билет:
– Что за музей?..
– Искусств, – едва не выронив папку, Норман затолкал билет глубже в карман.
Тем временем в допросную вошли Винсент и Дэниел. Усач подпер стену у экрана.
– Отлично, шустрик! – старший инспектор оседлал стул напротив Мориса. – Учти, тут носиться негде. Сэкономь нам время и расскажи, зачем ты прикончил беднягу Летча.