– Просыпайся, ярл.
Я открыл глаза… И, естественно, Гримнира-Романова уже не увидел. Таинственный старец исчез без следа – как и в нашу прошлую встречу – и вместо него надо мной появилось лицо Рагнара. Хмурое и озабоченное – если не сказать тревожное. Я искренне надеялся прожить хотя бы остатки этого дня без происшествий – но, похоже, не судьба…
– Пойдем, боярин. – Из-за плеча Рагнара высунулась борода Третьяка. – Сам Мстислав Радимич пожаловал. Говорить желает.
Ну, если желает – значит, надо идти. Я уцепился за могучую клешню Рагнара и с кряхтением поднялся на ноги. О стреле, оставившей в моем теле чуть ли не сквозную дыру, сейчас напоминали только иконка дебафа и не до конца откатившаяся полоска здоровья. Расовая регенерация, мастерство Златы и Беркана почти закончили свою работу – но не прыгать же зайцем перед неписями.
Это уж точно вызвало бы кучу ненужных вопросов. Все без исключения жители «Гардарики» при каком-никаком лечении за сутки или двое оправлялись от самых страшных ран – но уж точно не за несколько часов. Так что и мне приходилось кряхтеть и морщиться, изображая давно ушедшую боль. Рагнар и Третьяк поддерживали меня под руки, но вскоре отпустили – видимо, шагал я достаточно уверенно. Да и негоже представать немощным ни перед князем…
Ни перед воеводой. Я разглядел еще два паруса с Рарогом, неторопливо проплывающих над верхушками шатров – похоже, князь прибыл по реке, но еще не успел сойти на берег – а вот Ратибор дожидался нас около лагеря. Когда мы с ним впервые встретились, я валялся на залитой кровищей палубе со стрелой в брюхе, так что ни пообщаться, ни даже толком рассмотреть княжеского воеводу не смог – но теперь уже ничто не мешало пялиться, сколько влезет.
– Чего уставился, боярин? – проворчал Ратибор. – Будто я девица красна…
Особой злобы в его голосе, впрочем, не было. А я не смог удержаться и улыбнулся – настолько забавной мне показалась только что придуманная ассоциация.
«Рерик на минималках».
Та же могучая стать и грозный взгляд, точно такая же окладистая седая борода поверх пластин брони… Да и сама броня чем-то напоминала доспех Рерика – с поправкой на местный колорит. Вместо секиры склафский двойник сэконунга носил длинный каплевидный щит, сейчас оставленный у ближайшего шатра, и здоровенную булаву на поясе. Закрепленный на полуметровой рукояти шипастый металлический шар весил, наверное, килограмм пять – и все же я почему-то не сомневался, что Ратибор умеет орудовать им достаточно быстро…
Проверять уж точно не хотелось. Попадешь под такую штуковину – и все. Не спасет ни шлем, ни броня, ни даже вовремя подставленный щит. Пробить сталь или дерево такая калабаха, может, и не пробьет, но без особых проблем превратит в кашу все, что под ними.
Но забавляло меня, разумеется, не это. При всей своей стати и немыслимой силище аж в одиннадцать единичек ростом Ратибор уступал даже мне – а уж великана-Рерика был ниже примерно на две головы, из-за чего при огромных плечах казался чуть ли не квадратным. Впрочем, едва ли кто-то из бояр или дружинников отваживался посмеиваться над могучим воеводой. Проглядывало в нем что-то от былинного Ильи Муромца – старшего из богатырей. Не удивлюсь, если Ратибора гейм-дизайнеры в свое время «выводили» вручную – уж очень он получился колоритным.
Встреть я его в свои первые дни в игре – непременно принял бы за князя. Дружинники – от безбородых парней до седовласых ветеранов – поглядывали на него с явным уважением, а то и с опаской – но глаза самого Ратибора выдавали в нем воина, а не правителя. Он умел водить дружину в бой и размахивать булавой, разбивая головы врагам князя Мстислава и жителей Вышеграда, но политика, альянсы и прочая муть его явно интересовали мало.
Причем не в силу природного скудоумия – сотни, если не тысячи сражений наверняка сделали его великолепным тактиком… Но не стратегом. Дипломатические выкрутасы требуют от князей именно того, чего Ратибор или не умел, или категорически не желал делать. Воевода со всей широты склафской души делил мир на черное и белое. На своих и чужих. Своих следовало защищать, а чужих – потчевать булавой.
И именно поэтому сейчас Ратибор явно чувствовал себя не в своей тарелке. Все его нутро буквально вопило, требуя немедленно истребить понаехавших на земли князя свеев, а их корабли разграбить, сжечь и пустить ко дну… Но за нас замолвил слово Третьяк – далеко не последний из вышеградских купцов, а Злата не побоялась буквально грудью броситься на мечи дружинников, закрывая невесть откуда взявшегося брата со странным именем Антор.
Который – если, конечно, не врал – родился где-то неподалеку, но теперь не только носил одежду и оружие северян, но и назывался ярлом. И служил конунгу Рагнару, отец которого в свое время изгнал с островов Саурона, который убил каменецкого князя Ратшу, который… В общем в голове у Ратибора шарики окончательно зашли за ролики, и он сделал единственное, что мог сделать в подобном случае неискушенный в дипломатических делах матерый вояка: переложил решение с больной головы на здоровую. Точнее, на голову князя. И теперь мы шагали через лагерь прямо к берегу – туда, где причаливали снекки.
– Смотри, боярин, чего учудите – враз голову расшибу. – Ратибор хмуро посмотрел на меня, поглаживая рукоять булавы. – А не сдюжу – так сам князь накажет.
– Да будет тебе, дядька Ратибор. – Я постарался, чтобы моя улыбка получилась одновременно и мужественной, и обаятельной. – Неужто забыл меня? А я вот помню – никак, заезжал ты с дружиной в нашу глушь, все такой же был, только волос седых поменьше.
– Может, и заезжал… Так годков-то сколько прошло, – проворчал в ответ Ратибор. – Много вас таких без подштанников бегало, всех упомнишь? Сейчас-то вон какой детина вымахал, одежи свейские напялил… ярлом величаешься. Уже, поди, и речь родную забыл, и село, где мальцом рос.
Ратибор то и дело отирал вспотевший лоб ладонью. Похоже, всемогущая Система прямо сейчас промывала ему мозги, заставляя вспомнить пацана из деревеньки за лесом. Точно такого же, как остальные – разве что чуть посмелее. Из всех детей маленький Антор первым отважился приблизиться к грозным княжеским дружинникам, а потом еще и попросил у самого воеводы Ратибора подержать меч. Сил в детских ручонках едва хватало, чтобы вытянуть клинок из ножен – но сдюжил, не уронил…
– Не забыл, дядька. – Я тряхнул головой, отгоняя невесть откуда взявшиеся ложные воспоминания – то ли чужие, то ли мои собственные. – Как забудешь. Родная земля – она и есть родная, видать, судьба мне сюда вернуться, да князю службу сослужить…
– Погоди. – Ратибор сдвинул косматые седые брови. – То не тебе решать. Князь сам рассудит, что ему с твоим конунгом делать – принять али прочь выгнать.
– Негоже нас гнать. – Я покачал головой. – Рагнар Бьернсон Саврошке каменецкому – кровный враг. Ужели не подружимся?
– Добро бы то было. – Ратибор, похоже, наконец-то проникся ко мне чем-то отдаленно похожим на симпатию. – Поглядел я на твоих молодцев – славная дружина. А если про тебя Златка не врет – сам Перун князю нового волхва пожаловал, Молчану старому на замену. Да только…
– Здравствуй, Ратибор Тимофеич. Что же за гостей ко мне ты привел? Разве не сказано тебе было свеев поганых смертным боем бить, ежели на землю вышеградскую ступить посмеют?
Голос из-за строя щитов звучал совсем негромко – но все услышали. И проняло – даже Ратибор на мгновение замедлил шаг, будто споткнувшись. А уж в глазах Рагнара появилась такая тоска, которой я не видел с того самого дня, как мы покинули Барекстад.
Не рады нам здесь, ох не рады… Но что поделаешь. Твой выход, Видящий.
– Здравствуй, Мстислав Радимич. – Я выступил вперед, нарушая и субординацию, и все мыслимые местные обычаи. – Не вели казнить, княже, вели слово молвить.