Запись из Хроник Эллиона.
В древние времена, когда леса Эллиона были зелеными и полными жизни, Сила Лунного Волка оберегала эти земли. Поговаривают, что Древние Стражи обладали способностью не только сражаться, но и влиять на магию природы. Время от времени они исполняли Песню Лунного Волка, которая могла пробуждать силу земли и влиять на судьбы.
Год 217, месяц Сорелис.
Алекс медленно поднялся с кресла, не говоря ни слова, и вышел из комнаты. Николас наблюдал за ним, но не предпринял попытки остановить. Он понимал: сейчас Алексу нужно побыть одному.
Шум города охватил его, когда он вышел на улицу, но Алекс был настолько погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Улицы столицы, залитые мягким светом фонарей, вечерняя суета и голоса – все это растворилось в его сознании. Его ноги несли его вперёд, словно на автомате, и лишь многолетний опыт позволял ему избегать столкновений с прохожими. Ни один человек не привлёк его внимания; он видел только цель – своё тайное убежище.
Там, среди древних стен, скрытых в забытом переулке, Алекс хранил свои охотничьи трофеи, собранные за годы, инвентарь, оружие, и, самое главное, воспоминания, которые мучили его уже не первый год. Он выкупил этот дом уже давно, больше пяти лет назад. Его тогда интересовал не сам дом, а его подвал. Именно в подвале он и устроил свой схрон.
Проходя по центральной улице, он, двигался в потоке людей, не обращая внимания на толпу, не замечая, как звуки и лица вокруг смешиваются в единый хаотичный фон. Внезапно, его внимание привлекли громкие крики и резкий свист стражи. Алекс встрепенулся, поднял голову и посмотрел вперед.
Сквозь людской поток мелькнула маленькая фигурка. Едва заметная макушка, блестящие от усилий волосы, и за нею два стражника, а чуть дальше – грузный торговец в фартуке, тяжело дышащий и отчаянно размахивающий руками.
Алекс сделал шаг в сторону, его рука поднялась сама собой. В мгновение ока он поймал воришку за плечо и притянул к себе. От неожиданности у него поднялась бровь – перед ним была та самая девочка-оборотень из пещеры, крепко прижавшая к себе украденный пирожок.
Стражники с шумом остановились рядом, а за ними подоспел и запыхавшийся булочник.
– Что за дела, а? – грозно сказал первый страж
– Держи её парень, чтоб не убежала! – прокричал второй страж
– Держите её! Держите! Она украла! Это уже третий раз за неделю! Мерзкая мелюзга… – вопил запыхавшийся торговец.
Алекс, держа девочку крепко за плечо, посмотрел на стражников.
– Господа. Это всего лишь голодный ребёнок. – сказал Алекс спокойно.
– Ребёнок? Да она каждый день что-то таскает! Совсем страх потеряла! Вон, посмотри она не только меня обокрала, точно ещё что-то за пазуху спрятала! Я так не могу работать! Она разорит меня! В подвалы её, пусть не думает что можно обворовывать честных работяг!
Стражники нахмурились, оценивая ситуацию.
– Что скажете, господин? Нельзя просто так воровать, даже если она ребёнок. – Сказал первый стражник
Алекс без лишних слов полез в карман и достал монету. Он бросил её торговцу, тот поймал, и его лицо тут же изменилось.
– Ну, раз так, то… никаких претензий не имею! Порядок, конечно, есть порядок, но, пожалуй, на этот раз прощу. – расплылся в улыбке торговец, зажимая в руке серебренник, на который можно было купить половину его сегодняшнего товара.
Стражники переглянулись, затем один из них кивнул и слегка постучал по плечу девочки.
– Смотри у нас, больше чтобы не попадалась, понятно? Иначе в следующий раз разговор будет другой. – строго сказал второй стражник.
Девочка молча кивнула, продолжая прижимать к себе ещё тёплый пирожок.
– Не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы девочка больше не доставляла вам хлопот. – спокойно сказал Алекс.
Стражники неохотно отступили, давая понять, что их дело здесь завершено.
– Ладно, господин, вам виднее. Но смотрите, чтобы в следующий раз всё было по закону. – сказал первый страж
– И нужно лучше воспитывать детей. Чтоб потом не краснеть за них. – пробурчал второй.
Когда стражники и торговец удалились, Алекс чуть наклонился к девочке.
– Теперь ты пойдёшь со мной. Мы должны поговорить.
Девочка попыталась вырваться, но его хватка была слишком крепкой. Он повел её в сторону узкой улочки, где их не могли заметить лишние глаза.
Девочка сопротивлялась, её глаза сверкали от гнева, но Алекс, не отпуская её, продолжал двигаться вперёд.
– Перестань вырываться, или решила закончить дни в тюремном подземелье?
Его слова возымели действие, девочка пошла спокойней.
Теперь их окружали тени, стены старых домов, и тишина нарушаемая лишь их шагами.
Алекс, продолжая держать девочку за плечо, уверенно шагал по узким улочкам столицы. Он знал, что впереди их ждёт долгий разговор. Они шли через старую часть города, где улицы были вымощены булыжником, а дома стояли так близко друг к другу, что казалось, будто стены давят на тебя со всех сторон. В воздухе витал запах сырости и старой древесины, а тени, отбрасываемые редкими фонарями, танцевали по стенам, как живые существа. Девочка теперь двигалась тише, словно смирившись с неизбежным.
На пути им попадались редкие горожане, которых не интересовало, что происходит в тёмных переулках. Алекс знал, что впереди, за очередным поворотом, их ждёт небольшая площадь с заброшенным фонтаном. Здесь он всегда чувствовал себя немного лучше, как будто уходил от напряжённости города, даже находясь в самом сердце империи.
Они подошли к старому, неприметному дому на краю площади. Дом был небольшим, с облупившейся штукатуркой. Ничем не выделялся среди прочих, но именно это и было его главной особенностью, он был незаметен, как и сам Алекс.
Войдя внутрь, Алекс отпустил девочку. Она с недоверием огляделась вокруг. Дом был прост и скромен. Небольшая прихожая переходила в основную комнату, которая служила и гостиной, и спальней. Тут стояла кровать, деревянный стол, заваленный бумагами и книгами, и пара стульев. На стенах, несколько полок с книгами и инструментами, небольшое окно со старыми шторами. Справа находилась открытая дверь в кухню, где стояла старая электрическая плита и полки с посудой. Всё было просто, но функционально, точно рассчитано на человека, который больше времени проводит вне дома, чем в нём.
Алекс не дал девочке времени на разглядывание. Он шагнул вглубь дома, к шкафу, который с виду казался обычным. Повернув скрытую защёлку, он открыл его, и за ним обнаружился вход в узкий, темный коридор, ведущий вниз, под землю. Девочка с недоверием посмотрела на проход, но, видя, что выбора нет, пошла вперёд.
Коридор был узким и низким, стены влажные, как будто им много лет не давали просохнуть. Слабый свет запылённой лампочки, закреплённой на стене, едва освещал путь. Алекс шёл уверенно, каждый шаг отдавался эхом в холодных стенах. В конце коридора их ждала железная дверь, скрипящая при открытии.
За дверью находилось само укрытие Алекса. Просторная комната, но совершенно лишённая уюта. Вдоль стен стояли стеллажи, на которых лежали оружие, арбалеты, кинжалы, мечи, всё что могло пригодиться охотнику на чудовищ. Рядом с оружием были банки и склянки с различными смесями, зельями и порошками, каждый из которых имел своё особое предназначение. Запах металла, трав и чего-то ещё странно знакомого наполнял воздух.
В углу комнаты стояла простая грубая кровать, над которой висела лампа, дающая слабый, жёлтый свет. В углу был сложен небольшой очаг, рядом с которым лежала связка дров, пара котелков и закопченный чайник. Всё было максимально функционально, без излишеств. Каждый предмет на своём месте, каждая вещь с определённой целью.
Алекс повернулся к девочке, которая стояла в дверях, пытаясь осознать, куда её привели. Он жестом указал на стул у очага.
– Садись.
– И здесь живёт великий охотник, гроза севера? – девочка усмехнулась – Я думала Орден платит тебе больше за наши жизни.
Алекс развёл огонь и подвесил в очаге чайник. Тени от огня в очаге играли на стенах, создавая атмосферу уюта и напряжения одновременно.
– Я не живу здесь. – спокойно ответил он. – Как тебя зовут?
– Какая тебе разница? Зачем ты привёл меня сюда? Что ты хочешь от меня за тот грош, что ты дал толстяку?
– Я хочу поговорить. – сказал Алекс снимая закипевший чайник и наливая чай в большую железную кружку. – На, согрейся.
– Нам не о чём говорить Охотник. – сказала девочка, но кружку взяла и с удовольствием отпила глоток горячего травяного чая.
– Есть. Так как тебя зовут?
– Ладно, думаю то что ты узнаешь моё имя, не принесёт новых бед моей семье. Калурра, моё имя. Кто ты я знаю, можешь не говорить. Ты Алекс Грейсон, охотник, дьявол, десять лет убивающий мою стаю.
Алекс молча наблюдал за девочкой, стараясь подобрать нужные слова. Видя её озлобленное выражение лица, он понимал, что любой неверный шаг может всё испортить. Он сделал глубокий вдох и, стараясь говорить спокойно, заговорил:
– Калурра, я хочу понять, что происходит. Расскажи как вы живёте.
– Зачем тебе это? – с вызовом в голосе спросила девочка – Чтобы ты смог узнать, как нас уничтожать быстрее? Собираешь информацию, чтобы ещё лучше охотиться на нас? Ты, Алекс Грейсон, убил больше наших чем все охотники за последние двадцать лет. Почему я должна тебе что-то рассказывать?
Алекс вздохнул, ожидая такой реакции, он понимал, что должен как-то пробиться через этот слой злости и обиды. Он опустил взгляд на огонь в очаге и тихо ответил:
– Я не пытаюсь собирать информацию, чтобы продолжать охоту. Я… просто пытаюсь понять. Ты права, я охотник, но то, что ты сказала, заставило меня задуматься. Я не знал, что вы страдаете. Меня учили что вы звери не имеющий чувств, представляющие угрозу для всего человечества.
Калурра недоверчиво прищурилась, её губы сжались в тонкую линию.
– Задумался, говоришь? О чём? О том, как лучше заставить нас страдать? Зачем тебе знать про нас, если ты уже решил, что мы звери?
Алекс почувствовал, как его собственная растерянность начала уходить, уступая место ощущению собственной беспомощности перед этой девочкой, которой именно он, возможно, причинил столько боли. Он снова посмотрел на неё, пытаясь найти в её глазах хоть каплю понимания.
– Ты, там в пещере, сказала, что вы тоже люди. Мне нужно понять вашу сторону. Пожалуйста, расскажи мне. Теперь я не уверен, что был прав.
Калурра молчала несколько мгновений, её взгляд потяжелел, но злость в нём постепенно уступила место усталости. Она отвернулась, глядя в угол комнаты, и начала говорить, голосом, полным горечи и боли:
– Мы живём в страхе уже больше пятидесяти лет. Охотники не дают нам покоя, и мы вынуждены прятаться как крысы. Мы не можем даже достойно похоронить наших павших родных, вы сжигаете их тела или уносите с собой, словно трофеи. С каждым годом всё больше детей остаются сиротами. Они не видят своих родителей. А если и видят, то только как вы с криками “Убей чудовищ”, уничтожаете их на глазах детей. Мы не просим о пощаде, мы просто хотим жить. Но вы этого не понимаете. Мы тоже люди, но вы нас лишили права на жизнь.
Она сжала кулаки, а слёзы начали медленно катиться по её щекам. Алекс не знал, что сказать. Он молча наблюдал за тем, как её боль изливается наружу, не вмешиваясь и не прерывая её. Внутри него просыпалось что-то неведомое до этого дня. И он понял, что это, сочувствие. Ему было жаль эту маленькую волчицу, она ведь действительно не нападала и не несла никакой угрозы. Сейчас перед ним был просто маленький несчастный, голодный ребёнок
– Моя мама была убита, когда я была совсем маленькой. Она просто хотела защитить нас. У меня был брат, но охотники забрали его. – Продолжила она сквозь слёзы – И теперь я одна… Каждый день я боюсь, что завтра меня найдут и убьют, как других. И всё потому, что мы родились такими, какими нас создала природа. Ты даже не понимаешь, что это значит жить в таком страхе.
Алекс продолжал смотреть в огонь, чувствуя, как каждое её слово острым ножом режет его душу. Он понимал, что его представления о мире рушатся. Но что ему делать, он ещё не знал.
Алекс слегка повернул голову, пытаясь поймать взгляд Калурры.
– А что ты знаешь об Ордене? – осторожно спросил он.
Калурра сжала кружку в руках, её глаза сузились.
– Зачем тебе это? Всё ещё думаешь что мы напали на вас, хочешь подловить меня?
Алекс вздохнул, его голос звучал спокойно, но в нём ощущалась внутренняя борьба.
– Нет, я хочу понять. Я просто хочу найти правду.
Девочка молча смотрела на него несколько секунд, а затем вздохнула, словно приняла какое-то важное решение.
– Ещё мои деды знали, что Орден был создан не для защиты людей, как вы всем рассказываете, – начала она с тихой горечью в голосе. – Его настоящая цель уничтожить всех, кто мог бы защитить мир, а потом захватить его. Они хотят власти, а не мира. Потому-то они и пытаются забрать силу у оборотней и перенести её в своих верных воинов, чтобы создать из них армию.
Алекс не отводил глаз от Калурры, пытаясь осознать услышанное. Её слова звенели в его сознании, вызывая непривычную тревогу. Она говорила частично правду которую он знал. Над оборотнями действительно проводили опыты. Но, не для того, чтоб сделать сильнее охотников, а чтоб побороть наконец оборотней и вернуть мир в империю.
– И ты действительно веришь, что это правда? – прошептал он, сам не зная, к кому обращается, к ней или к себе.
– Я знаю, что это правда, – ответила она твёрдо. – Потому что мы, оборотни, последняя преграда, стоящая на пути Ордена. Остальных они уже уничтожили. Мы те, кто может защитить этот мир от того, что они задумали.
Алекс посмотрел на огонь, его разум погрузился в размышления. Всё, что он знал, всё, чему его учили в Ордене, вдруг оказалось под сомнением.
Алекс посмотрел на Калурру, его взгляд смягчился. Её слова ещё не успели улечься в его сознании. Но он чувствовал, что должен спросить о том, что тревожило его с момента их встречи.
– Зачем ты пришла в столицу? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и без осуждения.
Калурра отвела взгляд, её пальцы снова начали нервно елозить по краю кружки. На мгновение она замолчала, затем тяжело вздохнула и подняла глаза на Алекса.
– Я… хочу спасти брата, – призналась она с горечью. – Его забрали в Орден. Я ушла из стаи в тот же день, когда его схватили. Шла по следу, и он привёл сюда.
Алекс почувствовал, как его сердце сжалось от её слов. Такая маленькая и такая храбрая. Он смотрел на неё, но не мог найти слов. В нём боролись противоречивые чувства. Ввинченный в мозг за годы работы на Орден долг охотника и внезапное понимание, что, то чем он занимался все эти годы, могло быть частью чего-то гораздо более мрачного.
– Как долго он уже там? – тихо спросил Алекс, хотя и догадывался, какой будет ответ.
– Две недели, – сказала она, голосом, в котором звучала едва сдерживаемая боль. – Я боюсь, что времени осталось совсем мало. И никак не могу найти где они прячутся. Здесь весь город воняет охотниками, разных видов и силы. Но где вы все собираетесь я пока не нашла.
Алекс молча кивнул, не находя в себе сил сказать что-то ещё. Он чувствовал, как её отчаяние и решимость проникли в его сердце, оставляя в нём след, который невозможно было игнорировать.
– Оставайся здесь. Еды и дров хватит надолго.
Не говоря больше ни слова, он поднялся и вышел из комнаты, оставив Калурру одну. Девочка, уставившись в огонь, пыталась понять, что значило его молчание. И почему он её не убил, а потом ещё и от стражи спас. Но думать она уже не могла. Девочка уставшая и вымотанная по лесам в зимнюю стужу, легла на кровать и натянув на плечи тонкое шерстяное одеяло, уснула согретая огнём очага.
Алекс, же не оглядываясь, направился к выходу, его шаги эхом отдавались в узком коридоре, словно каждый из них сопровождался новым сомнением, зарождённым в его душе, простыми словами маленькой волчицы.