Они терпеливо ждали, как им показалось, целую вечность, топая по снегу, чтобы согреться. Наконец изнутри послышались медленные шаркающие шаги – как будто, как заметил Крот, кто-то шел в стоптанных шлепанцах, которые были ему велики. Впоследствии оказалось, что Крот угадал правильно.
Послышался скрежет отодвигаемого засова, дверь приоткрылась на несколько дюймов, и показалась длинная морда и пара сонно моргающих глаз.
– Попробуйте только зашуметь еще раз, и я очень разозлюсь, – раздался хриплый и ворчливый голос. – Кто меня потревожил в такую ночь? Отвечайте, да погромче!
– Эй, Барсук! – закричал Крыс. – Впусти нас, пожалуйста! Это я, Крыс, и мой друг Крот, и мы заблудились в снегу.
– Что? Крысик, мой дорогой! – воскликнул Барсук совсем другим голосом. – Заходите, вы оба, заходите же. Вы, наверное, промерзли до костей. Надо же – заблудиться в снегу! Да еще в Диком Лесу, да еще в такой поздний час! Входите же.
Два зверя столкнулись в дверях, спеша попасть в дом, и с огромной радостью и облегчением услышали, как дверь за ними захлопнулась.
Барсук, в длинном халате и тапочках (и в самом деле очень стоптанных), держал в лапе свечу. Наверное, он как раз шел в постель, когда услышал стук. Он ласково посмотрел на гостей сверху вниз и погладил обоих по головам.
– В такую ночь маленьким зверькам лучше не гулять, – по-отечески сказал он. – Боюсь, ты опять затеял какую-то шалость, Крыс. Но пойдемте же, пойдемте на кухню. Там вас ждет жаркий камин, ужин и все остальное.
Держа свечу, он зашаркал по длинному, мрачному и, по правде говоря, довольно обшарпанному коридору, а Крыс с Кротом последовали за ним, в предвкушении подталкивая друг друга локтями. Они очутились в чем-то вроде большого зала, из которого смутно виднелись дальние комнаты – длинные, похожие на туннели, разветвляющиеся, таинственные и бесконечные. Еще в зале имелись двери – прочные, добротные, дубовые. Барсук распахнул одну из них, и все очутились в большой теплой кухне, ярко освещенной камином.
Пол был выложен изрядно потертым красным кирпичом, в широком очаге горел огонь между двумя симпатичными дымоходами, так глубоко упрятанными в стене, что не ощущалось ни намека на сквозняк. По обе стороны камина два кресла с высокими спинками, одно напротив другого, располагали к задушевной беседе, а посреди комнаты протянулся длинный стол из простых досок на козлах, со скамейками по бокам. У конца стола стояло отодвинутое кресло, на столешнице остался недоеденный ужин Барсука – простой, но обильный. Ряды безупречно чистых тарелок сверкали на полках кухонного шкафа в дальнем конце кухни, со стропил над головой свисали окорока, пучки сушеных трав, сеточки с луком и корзинки с яйцами.
Вот то место, где герои могут достойно попировать после победы; место, где десятки усталых жнецов могут весельем и песнями отпраздновать окончание сбора урожая… Или место, где двое-трое друзей могут с удобством посидеть, поесть, покурить и поговорить.
Красноватый кирпичный пол улыбался закопченному потолку, дубовые кресла, блестящие от долгого использования, обменивались веселыми взглядами, тарелки на кухонном столе улыбались горшочкам на полке, а веселые отблески огня в камине переливались и мерцали всем без разбора.
Любезный Барсук усадил гостей, чтобы они согрелись у огня, сперва велев снять мокрые пальто и сапоги. Потом он принес халаты и тапочки, сам промыл лапу Крота теплой водой и залепил порез лейкопластырем, так что лапа стала как новенькая, если не лучше. В объятьях света и тепла, наконец-то попав в сухое безопасное место, измученные бурей зверьки вытянули перед собой усталые задние лапы, слыша многообещающий звон расставляемых на столе тарелок. Кроту и Крысу стало казаться, что холодный и непроторенный Дикий Лес, лежащий совсем рядом с их убежищем, остался за много миль отсюда, а все, что они пережили, – лишь полузабытый сон.
Когда наконец они полностью согрелись, Барсук пригласил их к столу, на который успел выставить угощение.
Крот и Крыс и раньше чувствовали сильный голод, но когда наконец увидели приготовленный для них ужин, у них разбежались глаза. На что наброситься в первую очередь, когда все такое аппетитное? Будут ли другие блюда любезно дожидаться, пока им уделят внимание? Долгое время разговаривать было невозможно, а когда постепенно беседа возобновилась, это была та прискорбная беседа, которая бывает, когда говоришь с набитым ртом.
Барсука это совершенно не смущало, он не обращал внимания на то, что гости ставят локти на стол и перебивают друг друга. Поскольку сам он не вращался в обществе, у него сложилось представление, что подобные вещи не имеют значения. (Мы, конечно, знаем, что он неправ и у него слишком узкий взгляд на хорошие манеры, потому что они имеют очень большое значение… Слишком долго будет объяснять – почему.) Сидя в кресле во главе стола, Барсук время от времени серьезно кивал, пока гости рассказывали свою историю, и, казалось, ничему не удивлялся и ничего не пугался. Он ни разу не вставил: «А я вас предупреждал» или: «А я всегда это говорил» и не утверждал, что им следовало поступить так-то и так-то и не следовало делать того-то и того-то. Барсук начал очень нравиться Кроту.
Когда наконец с ужином было покончено и все почувствовали, что у них вот-вот лопнут животы, когда Кроту и Крысу все стало трын-трава, хозяин и гости уселись у большого камина, в котором тлели угли. Как здорово было засидеться вместе допоздна, чувствуя себя такими независимыми и сытыми! После того как они немного поболтали о том о сем, Барсук с искренним интересом спросил:
– А теперь расскажите, что делается в ваших краях и как поживает старина Жаб?
– Ох, из лап вон плохо, – серьезно сказал Крыс, а Крот, который грелся у камина на скамеечке, задрав пятки выше головы, постарался принять подобающе скорбный вид. – На прошлой неделе он попал в еще одну аварию, причем серьезную. Видишь ли, он настаивает на том, что может сам водить машину, а ведь он в этом деле безнадежный профан. Если бы он нанял приличного, уравновешенного, профессионального зверя, платил ему хорошее жалованье и предоставил ему водить, все было бы в порядке. Но нет, Жаб убежден, что он прирожденный гонщик, что никто не может научить его этому делу… Ясно, что у него получается при таком подходе.