В комнате я всё же не усидела. Завтра Золин покажет мне Хранилище, а сегодня захотелось просто побродить по огромному мрачному, но не страшному, скорее, таинственному зданию.
Раньше Хранилища называли библиотеками. С момента, когда на смену книгам пришли свитки, сокровищницы знаний переименовали. Книги, разумеется, остались – в длинных нижних залах, ровными рядами на стеллажах или особо ценные – в застеклённых шкафах. Глядя на них, я понимала, откуда появилось выражение «пыль библиотек». Сейчас книги огромная редкость, сто́ят они бешеных денег, и не магоединиц, а настоящих золотых кружков, о которых в Скандье почти забыли.
Свиток в шкаф не поставишь. Свёрнутое заклинание выглядит как сгусток энергии, небольшой светящийся шарик, для удобства заключённый в оболочку. Хранят их в ячейках, прилепляют ярлычок, заносят в реестр. Год три тысячи сорок второй, запись Коршэ Авинье, воспоминания о первом полёте. Или год тысяча девятьсот пятьдесят третий, запись Шенха Нокорьи, разработка теории Сознания. Много информации, мало – на внешний вид свитка это не влияет. Небольшие сквозные залы, отведённые под их хранение, не требуют дополнительного освещения – записи сияют собственным светом, неярко, загадочно.
Я прошла сквозь миллионы мерцающих огоньков и оказалась (надо же!) в саду, защищённом от дождя и ветра невидимой преградой. Здесь вовсю цвели кустарники и благоухали клумбы; развешанные между деревьев фонари расцвечивали полумрак маленькими радугами. Сад террасами спускался с высоты второго этажа и до уровня земли, а в его дальнем конце бурлила река. Да-да, самая настоящая! Я знала, что Деньзэ́ протекает через Танрэ, но что она окажется так замечательно вписана во внутренний сад – не ожидала. Воображение рисовало мрачный глубокий ров со стоячей водой – а тут ничем не огороженный стремительный поток, весело скачущий через небольшие пороги. Здорово!
Не подбежала – подлетела. От восторга чуть не шлёпнулась, поскользнувшись на мокрой траве, – перепады рождали искрящуюся водяную пыль. Сама себе сделала втык: чему радуюсь? Мне этой красотой недолго любоваться. Только за денницу не перестроишься, люблю я воду, особенно такую – безудержную, яростную, ревущую. Маги всегда тянутся к своей стихии. Присела на корточки, обмакнула ладони, замерла… и совсем рядом заметила парня.
Он сидел всего в паре локтей от меня, прямо на земле, подтянув колени к груди и уткнувшись в них носом. Грива светлых волос спадала на сцепленные до побелевших костяшек пальцы – такие длинные и тонкие, что бывают лишь у сильнейших магов. Глаза прикрыты, пушистые ресницы отбрасывают тень на кожу необычного, тёмно-золотого цвета. В памяти всплыла легенда о древних временах и дарах Богов, магах, созданных из песка и солнца, и великих героях… Глупо, да? В Скандье давно не появляется новых преданий, и подвиги никто не совершает, но было что-то в этом неподвижном юноше, заставившее меня дрогнуть, прежде чем окликнуть его:
– Привет.
Он не сразу ответил. У меня успела возникнуть мысль, что он не расслышал или же не пожелал разговаривать. Я уже хотела незаметно уйти и оставить его одного, как услышала тихое, безжизненное:
– Привет.
Парень повернул ко мне голову и разглядывал меня – без интереса, просто пытаясь понять, кто нарушил его уединение. Я же рассматривала его с любопытством, поскольку никогда не встречала такой приметной внешности. Про кожу я упомянула, теперь, когда он убрал руки, стали видны высокие скулы, прямой нос, упрямый подбородок. Особенно выделялись глаза – яркие, янтарные, с голубыми крапинками. Не такой красавец, как Кавэйр, тем не менее он приковал мой взгляд намертво.
– Я – Эльвикэ, – поспешила представиться. – Все зовут меня Викэ, а мне нравится Эль.
– Мне тоже, – голос звучал бесстрастно, но не враждебно. – Что ты делаешь в Хранилище в такое время?
– Живу, – мотнула головой в ту сторону, откуда пришла. – Я буду помогать Смотрителю и заодно изучать свитки, разбираясь со своими проблемами.
– Это хорошо, – безучастно согласился со мной юноша, – Золину давно требуется помощник. А что у тебя за проблемы? Я могу помочь?
– Вряд ли, – я пересела поближе к нему, тоже на траву, – видишь ли, я… бездарная.
– Что?!
Его глаза, и без того огромные, распахнулись на половину лица. И вспыхнул в них настоящий неистовый гнев.
– Ты поиздеваться пришла, да?! Тебя Крэйль подослала?!
Я отшатнулась, поспешила подняться, дрожа и недоумевая.
– Не знаю, о ком ты говоришь, но я не вру. Моё имя Эльвикэ Сэнье, денницу назад Камень признал меня бездарной. Если я как-то обидела тебя, извини, пожалуйста, я не хотела. Славного вечера, я пойду к себе.
Развернулась – и была остановлена мёртвой хваткой вцепившихся пальцев.
– Эль, прости!
На ноги он вскочил столь стремительно, что движение напомнило смазанную картинку.
– Я не хотел тебя напугать!
И не напугал. Тогда. А сейчас – очень даже! Потому как, выпрямившись, возвышался надо мной больше чем на локоть, плечи, не сведённые горем, выглядели весьма внушительно, смуглая кожа по контрасту с моей белоснежной казалась слишком тёмной, а глаза пылали ярким огнём. И опять я невольно вспомнила легенду о великих магах, закалённых в пламени.
Лучший способ успокоиться – заговорить о чём-то незначительном. Что я и сделала.
– У тебя штаны намокли. Смотри, даже в ботинки капает.
Он перевёл взгляд вниз, оценил состояние потемневших от влаги штанин, нахмурился, и от ткани повалил пар, а сама она приняла сухой и чистый вид. Я завистливо вздохнула. Мне бытовые заклинания не давались, слишком тонкие, филигранные плетения. Притом эти чары предпочитают «сухие» стихии, я же водник… была бы.
– Ты маг огня? – спросила, заранее уверенная в ответе.
Парень усмехнулся – криво и вымученно.
– Один из самых сильных. Все пророчили мне блестящее будущее. Сам я уже таких грандиозных планов настроил! Исследования и освоение севера…
– Вечные Льды? – загорелась я.
– Кэшéнк. Выжить там могут только огневики. А теперь…
Он снова поник, отпустил мою руку, которую до сих пор сжимал в своей, и отвернулся:
– Год… Что можно успеть за год? Свихнуться от ожидания неизбежного? Забиться в глухую дыру и медленно помирать там, теряя магию?
Я уже хотела оскорбиться – и вдруг всё поняла.
– Так ты… тоже?!
Юноша поклонился мне с вызовом обречённого:
– Позволь представиться: Ульвэ́йн Тэгьéр, с сегодняшнего дня бездарное ничтожество. Окончательно разочаровал родителей, устроил истерику в ритуальном Зале, пнул сам Камень, перебил всё, до чего смог дотянуться, после позорно сбежал, прячусь в саду при Хранилище, закрылся ото всех, прекрасно зная, что меня ищут.
– С самого утра так и сидишь? – Ясно, почему его одежда настолько вымокла! – Ты же голодный, наверно! Уль… Тебя как называют – Ульв или Вэйн?
– Лэй… – растерялся он.
– Лэй, понятно, что ты никого видеть не хочешь, но магам надо восстанавливать силы, иначе не избежать отката. Особенно таким, как мы, которым резерв пополнять больше неоткуда. Золин обещал ужин, думаю, сейчас ещё не поздно. Пойдём со мной, – я решительно взяла его за руку и потянула. – И не спорь! Ты же не сей миг помирать собрался? Я денницу живу, разницы не чувствую. И вообще… крушить всё вокруг не выход. Как и прибавлять горя родителям.
– Если б это сказала не ты, я бы за такие слова врезал, – сверкнул он необычными глазищами.
– Но это я. Бездарная и пока живая. И вообще… упрямая. Идём!
И он пошёл со мной. Рядом, не вырывая руки. Высоченный, незнакомый… и послушный. И ни капельки не страшный!