Через неделю своего пребывания в этом доме, как бы ни хотелось ей отсюда уходить, но стало уже совестно пользоваться гостеприимством чужих людей. Поэтому она обратилась к экономке и главной горничной Ирине Аркадьевне с тем, что пора ей, Алёне, и честь знать, что она себя уже прекрасно и бодро чувствует и может уйти прямо сейчас.
– Вячеслав Вадимович сказал, что ты должна прожить здесь не менее двух недель. Его распоряжения в этом доме не обсуждают, а беспрекословно выполняют. Поэтому, Алёна, придётся тебе пожить здесь ещё как минимум с недельку. Тебя что-то не устраивает?
– Что вы? – удивилась Алёна. – Всё очень устраивает. Куда уж может быть лучше? Я просто не хочу быть вам обузой.
– Ты никому не мешаешь. Дом большой. Живи пока. Места всем хватает.
Ещё бы не хватало. Дом был солидный, двухэтажный, с цокольным этажом и с двумя широкими крылами, с огромным парадным входом с колоннами и двумя чёрными входами с торцов. Алёна даже не предполагала, что в Москве бывают такие дома. Думала, что это только за границей люди живут в особняках и вилах. У неё была в этом доме своя комната с телевизором, добротной мебелью и всем необходимым. Никогда в жизни у этой девушки не было собственной комнаты, поэтому она страшно радовалась, что вечером могла уединиться в ней, посмотреть фильм или читать до полуночи под светом настенного бра, лёжа в кровати, не боясь при этом никому помешать.
Алёна была совестливой девушкой и поэтому старалась честно отработать хлеб, что ела в этом доме. А ела она здесь не только то, что привыкла покупать в родном городке. Впервые в жизни она попробовала ананас, и ей очень понравился его терпкий вкус. Изведала плоды манго, кокосового ореха, шоколадного мусса и других деликатесов. Попробовала она и варёные креветки, которые так ужасно выглядят, но такие божественно вкусные. Нина Петровна оказалась большой мастерицей по части выпечки, а её треугольные пирожки из слоёного теста с капустой и мясом – выше всяких похвал. Девушка старательно переписывала в тетрадку рецепты, которыми с ней щедро делилась эта добрейшая женщина.
– Рецепты – рецептами, но надо всё пробовать делать своими руками. Ну-ка, давай, девочка, я буду говорить, а ты сама, своими ручками делай. Руки – они памятливые. Иной раз рецепт забудешь, что да как надо делать, а руки помнят и сами делают. Муку-то ложками не бухай, её просеивать надо, понемногу добавляя, воздухом насыщать, тогда и тесто будет воздушное, да пышное, – приговаривала она.
Однажды Вячеслав Вадимович неожиданно позвал её с собой покататься по Москве. То есть он ездил по делам, а Алёна сидела на заднем сиденье и с любопытством глазела в окна.
– Ты Москву видела? – спросил он её накануне перед этим.
– Не-а. Не успела. Я ведь приехала поздно вечером, почти ночью, пришлось сидеть на вокзале. А как стало чуть светать, я пошла гулять, невтерпёж было, наконец, увидеть Москву.
– В это время я тебя и накрыл своей тачкой, – догадался он.
– Ага. Я даже сообразить и почувствовать тогда ничего не успела. Просто – бац… и темнота!
– Что ж, попробую компенсировать твою несостоявшуюся прогулку по столице. Покажу тебе город. Завтра с утра поедем.
И вот теперь они ехали по шумным переполненным улицам столицы. К своему удивлению, Вячеслав Вадимович вскоре должен был сам себе признаться, что Алёна знает город и его историю куда лучше его самого. Она сама ему рассказывала и почему так названа улица, и как она называлась раньше, и что было вначале на этом месте. Она так и сыпала именами, историческими фактами и датами. Надо сказать, что рассказывала она очень интересно и эмоционально. Ему было любопытно узнать, почему «Китай-город» назвали именно так («и вовсе не в честь китайцев»), что означает выражение «Кричать на всю ивановскую», почему Лобное место на Красной площади назвали именно Лобным. Алёна даже дала прогноз близкому будущему города с точки зрения Нострадамуса («город на семи холмах погибнет»), с точки зрения учёных («Москва, в конце концов, провалится в пустоты, что образовались под ней») и с точки зрения ясновидящих («наступит эпоха золотого процветания»). Правда, реагировала она на всё очень уж непосредственно:
– Ой!! – визжала она так, что у него закладывало уши. – Это же памятник князю Юрию Долгорукому! – А потом уже следовал её обстоятельный рассказ о самом Долгоруком и его великих делах, за которые признательные горожане и увековечили его в камне.
– Откуда ты всё знаешь? – удивился Вячеслав Вадимович.
– Я много читаю, люблю до всего докапываться. Как говорил наш классный руководитель Иван Васильевич, у меня пытливый ум. И к тому же у меня хорошая память.
– И наверняка были пятёрки по истории и по географии.
– Да. Я даже в десятом классе заняла первое место на районной олимпиаде по истории.
– Молодец. Мне будет приятно осознавать, что пылесосит ковры и моет полы в моём доме такая весьма образованная барышня. Хочешь мороженое?
– Спрашиваете… Мороженое я всегда хочу.
– Вон как раз и кафе-мороженое. Пойдём. И брось шарить по карманам, я угощаю.
Алёне всё больше и больше нравилось жить в этом уютном, просторном и красивом доме. Жаль только, что время летит мгновенно. Вот и вторая неделя на исходе.
Вечером Ирина Аркадьевна сказала девушке, что её приглашает в свой кабинет Вячеслав Вадимович. Всё ясно: ей пора собирать вещи. И так зажилась здесь, пора и уезжать. Она грустно вздохнула, оправила волосы и поднялась на второй этаж. Постучала в тяжелую дубовую дверь кабинета.
– Войдите.
Она вошла. Села на предложенное Вячеславом Вадимовичем кресло. Он посмотрел на неё долгим изучающим взглядом. Наконец, после продолжительной паузы, в течение которой она, почувствовав себя неловко, стала уже ёрзать в кресле, он заговорил.
– Алексей Дмитриевич сказал, что ты совсем поправилась. Это так?
– Да. Верно. У меня всё в полном порядке и уже давно. Спасибо Вам за гостеприимство, за заботу. Мне было у Вас очень хорошо. Я Вам глубоко благодарна за всё. Вы хороший человек, Вячеслав Вадимыч. Завтра же утром я съеду. Сейчас пойду собирать вещи.
– И куда же ты съедешь?
– Ну… Я ещё не знаю… Ничего, что-нибудь придумаю. Попробую обратиться в агентства по трудоустройству. Я могла бы работать нянечкой или гувернанткой. Я ведь закончила педучилище.
Он в сомнении покачал головой:
– У тебя нет московской прописки, да и чтобы устроиться в приличный дом нянькой, нужна рекомендация. Так что вряд ли это у тебя получится.
– Господи, Вячеслав Вадимыч, устроюсь куда-нибудь! Пойду на рынок торговать фруктами или вещами. Или в уборщицы, подъезды мыть. Им, говорят, выделяют служебную комнату. Там видно будет. Это уж мои проблемы.
Он встал из-за стола, стал ходить из угла в угол кабинета в задумчивости, заложив руки за спину. Остановился перед нею.
– Эх, Алёна. Глупая ты ещё совсем. Дитя. Жизнь в столице кишит опасностями для таких молоденьких провинциалочек, как ты. Ты даже не представляешь, что случается иногда с такими наивными девчонками. Что же делать с тобой?.. Тебя хвалит Ирина Аркадьевна. Да и Нина Петровна со Львом Ароновичем о тебе хорошего мнения. Я тут прикинул… в принципе, ещё одна единица персонала мне не помешает. Если хочешь, можешь оставаться работать здесь и с завтрашнего дня приступить к работе. Что скажешь на это?
– А жить я буду в той же комнате?
– А чем она тебе не нравится?
– Что Вы! Очень даже нравится! Очень! Я с удовольствием буду здесь работать. Мне здесь всё так нравится! Мне ещё никогда в жизни не было так хорошо, как в вашем доме. Честное слово!
– Но имей в виду: Ирина Аркадьевна – женщина требовательная и строгая. Ты должна будешь строго выполнять все её задания. Если ты будешь лениться или артачиться, или капризничать, то здесь не задержишься. Так уже было с несколькими девушками. И ещё… Никаких отлучек в рабочее время без разрешения. Конечно, во внерабочее время и в выходные ты вправе сама распоряжаться своим свободным временем. Гуляй по городу, знакомься с молодыми людьми, заводи подруг. Ты молода, тебе надо будет со временем устроить свою жизнь. Но ни в коем случае ты не имеешь права приводить в этот дом никого постороннего. Ты не должна никому ничего рассказывать о том, что происходит в этих стенах: кто здесь живёт, какие здесь порядки, кто и чем занимается. Категорически никакой информации посторонним обо мне! Вообще никому! Ты должна будешь вести морально-чистоплотный образ жизни. Время от времени необходимо будет проходить медосмотр у Алексея Дмитриевича, сдавать анализы. Всё ясно?
– Конечно. Я всё поняла.
– Вот и хорошо. А сейчас иди к Ирине Аркадьевне. Получай у неё инструктаж. Закажите в ателье тебе такое же фирменное платье, как у Светы и Вероники. Если будут проблемы, обращайся ко мне или к Ирине Аркадьевне. Разумеется, в любой момент можешь уволиться, если подберёшь себе другую работу. Напомни Ирине Аркадьевне, чтобы оформила тебе временную прописку. Ну, пожалуй, всё. Успехов в работе.
– Спасибо Вам, Вячеслав Вадимыч! Я буду стараться! – просияла Алёна, вскочила с кресла и вприпрыжку побежала из кабинета искать Ирину Аркадьевну.
– Детский сад, – усмехнулся он, когда дверь за нею закрылась, и вновь погрузился в деловые бумаги, что лежали на столе перед ним.
***
Май был на исходе, лето готовилось вступить в свои права. Весна в этом году вышла ранняя, тёплая, солнечная. В бело-розовый душистых облаках стояли яблони и вишни. Трава щедро выпустила из земли свои нежные зелёные стрелочки. Алёна совсем освоилась в доме. Если у остальных нанятых людей существовал определённый круг обязанностей, то у Алёны – универсальный. Она работала и в саду, и крутилась на кухне, перенимая фирменные секреты Нины Петровны, её можно было застать и за уборкой, и за стиркой, и за мойкой окон, и даже за покраской полок. Она очень толково выполняла все поручения Ирины Аркадьевны, так, что та уже вскоре со спокойной душой могла доверить ей и оплату счетов, и покупку продуктов, и отправку писем, и ещё много разных мелких и больших дел. Алёна летала, словно на крыльях. Всё у неё получалось ловко, аккуратно, ладно, быстро.
– Смышлёная, старательная, – докладывала о ней хозяину Ирина Аркадьевна, – я ею пока очень довольна. Вы хотели взглянуть на её личное дело – вот, я принесла. Договор с ней, я думаю, надо оформить пока до первого сентября. Там будет видно.
Вячеслав Вадимович кивком головы отпустил Ирину Аркадьевну. Открыл личное дело Алёны Гурьевой. На всех людей, работающих в доме, на фирме и в компании, он имел такое личное дело. Как говорится, нелишне знать, кто живёт и работает рядом с тобой, тем более, в твоём доме.
На него смотрела с фотографии Алёна. Ей не дать её двадцати лет. В тот день, когда он сшиб её машиной, ему показалось, что он наехал на школьницу, подростка. Лицо на фотографии серьёзное, глаза большие, серые, волосы золотисто-медные, чуть вьются, собраны в хвостик. Он как-то спросил её, откуда она берёт эти чёрные резинки для хвоста, и она охотно пояснила, что их у неё много, она нарезала их от старой дырявой велосипедной камеры.
Окончила среднюю школу в городе Енисейске, затем сразу же поступила учиться в педагогическое училище и закончила его с отличием. Проработала несколько месяцев нянечкой в детском саду, откуда была уволена в связи с его закрытием. Три месяца была безработной, потом уехала в Москву. Не пьёт, не курит, на учёте в милиции не состоит. Родители погибли пять лет назад. Автобус, в котором они ехали, сорвался в обрыв. Есть старшая сестра Валентина, которая имеет двух малолетних сыновей и состоит в гражданском браке с неким Кузьминым, уже три года не живущим с семьёй. Проживают по адресу: г. Енисейск, улица 7-я Северная, дом 9, комната 22. Сестра работает на лакокрасочном заводе, племянники посещают детский сад.
Всё, больше никакой информации. Что ж, пусть работает пока, время покажет, что она из себя представляет.
Он расписался в договоре и положил его в папку.