– Прежде чем начнем работать, давайте познакомимся, – сказал Антон, глядя, как члены бригады усаживаются за круглым столом. – Итак, Татьяна Сергеева, Егор Лазарев наши профайлеры, эксперт Елизавета Евстигнеева и Константин Рыков техническая поддержка. Вы будете общаться с ними. Ну и со мной, конечно.
Ярко накрашенная молодая женщина в бордовом платье молча кивнула. Котов продолжил:
– Анна Леонидовна Маркелова сейчас сама расскажет о своей проблеме.
Клиентка откашлялась.
– Лучше без отчества, меня никто полным именем не называет. А проблема такая: мой отец, Леонид Петрович Маркелов, осужден за убийство и сейчас содержится на зоне…
Анна стиснула пальцы в кулаки, покосилась на Антона, убрала руки под столешницу и натянуто улыбнулась. Она очень хотела казаться спокойной, старательно удерживала на лице приветливое выражение, но на ее шее пульсировала вена, а над губой выступили мелкие капельки пота, выдавая волнение.
– Нет, не умею я сжато излагать факты, – призналась клиентка, – займу у вас много времени.
– Солдат сидит на совещании, а служба идет, – усмехнулся Егор. – Лично я абсолютно никуда не тороплюсь. Таня тоже не спешит. Разве что Лиза к полуночи домой засобирается – у нее живет длиннорукая слоноподобная мартышка, и, если ее не покормить, она начинает окна бить.
Анна выдохнула и расслабилась.
– Обезьянка? Это правда?
– Конечно, нет! – засмеялась Лизавета. – Говорите сколько угодно, не надо спешить. Егор пошутил, он у нас юморист.
Что правда, то правда. Гоша любит подтрунивать над людьми, и не все его приколы кажутся мне уместными. Но иногда очередная высказанная им вслух глупость помогает нашему клиенту побороть стеснение или страх. Егор дипломированный психолог, и можно было бы посчитать шуточки его особой методикой. Но я-то отлично знаю: Лазарев просто хохмит, не слишком задумываясь над смыслом сказанного. Таких, как Гоша, называют «душой компании». Его присутствие в офисе легко можно определить – если из чьего-нибудь кабинета доносится хохот, значит, он там. Чаще всего Лазарев заруливает в бухгалтерию или к сотрудницам техотдела. Впрочем, вполне комфортно ему и в лабораториях. То есть везде, где есть девушки. Егор пытается произвести приятное впечатление на любую представительницу прекрасного пола, исключение составляют только клиентки. Как бы хороша ни оказалась заказчица, Лазарев никогда не станет охотиться на нее.
Я усмехнулась и поймала сердитый взгляд Лизы, живо выбросила из головы не имеющие ни малейшего отношения к работе мысли и стала внимать рассказу Анны.
…Маркелов Леонид Петрович с детских лет знал, что будет железнодорожником. Его отец Петр Леонидович водил товарные поезда, мать Зинаида Николаевна работала в депо, а бабушка в свое время служила кассиром и там же, на вокзале, познакомилась с дедушкой, который состоял в транспортной милиции. Одним словом, жизнь всех родственников Леонида была так или иначе связана с министерством путей сообщения, поэтому и сам он, окончив десять классов, поступил в институт инженеров транспорта. Отец очень гордился сыном и во время семейных торжеств всегда говорил:
– Ленька у нас далеко пойдет! Единственный из Маркеловых получит высшее образование. Быть тебе, сынок, министром, не иначе!
Леонид любил отца и мать и очень старался оправдать их надежды – учился только на «отлично», не пил, не курил, за девчонками не бегал. Единственным недостатком идеального во всех отношениях юноши члены многочисленного клана Маркеловых считали его любовь к музыке.
Сейчас большинство родителей озабочено развитием творческих способностей своих отпрысков. Чуть ли не с пеленок малышей определяют в разные художественные лицеи, пытаются открыть у них таланты в сфере искусства, но во времена юности Леонида Петровича все обстояло иначе. Кроме общеобразовательной школы дети еще посещали музыкальную или спортивную. Никаких коммерческих центров, где подрастающее поколение могло петь, танцевать, рисовать, лепить из глины, не было. Правда, во дворцах пионеров работало много бесплатных кружков, в том числе и драматических.
В пятом классе Леня записался в самодеятельный коллектив, которым руководил Николай Максимович Гуденко, бывший певец театра драмы и комедии, он, ясное дело, ставил спектакли, где было много песен. Маркелов получил роль в опере «Переполох». В ней рассказывалось о войне овощей и грибов, и ее очень любили советские педагоги. Лене досталась роль мухомора, и во время первой репетиции Николай Максимович с удивлением открыл, что у мальчика абсолютный слух.
Гуденко, недолго думая, позвонил матери Лени и сказал:
– Леониду необходимо дать музыкальное образование.
– Это еще зачем? – не поняла Зинаида Николаевна.
– Ребенок чрезвычайно одарен! – воскликнул педагог. – Весьма возможно, он станет великим пианистом.
– Кем? – протянула она.
– Гениальным исполнителем, – пояснил Гуденко.
– На пианино тренькать? – хмыкнула Зина. – Нет уж, обойдемся. Леньке надо хорошо учиться, чтобы нашу династию продолжить.
Николай Максимович растерялся. Он-то жил в среде, где слова «гениальный пианист» мигом бы сподвигли родителей на покупку самого лучшего фортепьяно. А мать Маркелова спокойно завершила беседу:
– Спасибо вам за заботу и внимание, но наша родня вся на транспорте служит, и Леньке туда же дорога.
Гуденко еще больше оторопел. Но решил, что собеседница просто неправильно оценивает перспективы сына, и решил просветить не особо грамотную мамашу.
– В музыкальной школе дают прекрасное образование. Опытные педагоги определят, куда лучше направить ребенка. Может быть, ему посоветуют скрипку. Леня будет петь в хоре, изучать сольфеджио и…
– Поют у нас в родне все здорово, – перебила Зинаида Николаевна. – Свекор прямо соловьем заливается, а свекровь как заголосит, так рюмки в буфете лопаются. И никто вашей музыке не учился. Не нужна она нам, и точка!
Гуденко помчался к классной руководительнице Маркелова и взмолился:
– Ирина Афанасьевна, побеседуйте с родителями Лени. У него уникальные данные, а ему прочат профессию то ли кондуктора, то ли проводника.
Учительница обратилась к главе семейства, Петру Леонидовичу, но наткнулась на резко отрицательную реакцию.
– На сцене выступать? – скривился машинист. – Хороша профессия для парня! Я не против артистов, они нужны для развлечения, но нам в семье клоун без надобности.
– Возможно, Леня талантлив, как Ван Клиберн или Рихтер, – попыталась переубедить его Ирина Афанасьевна.
Маркелов-старший крякнул.
– Не знаю, кто они такие и чего полезного в жизни совершили. Сейчас спрошу. Эй, Митрич, ты про Ваню Либерна или Пихтера слыхал? – крикнул он кому-то.
– Не-а, – донеслось издалека.
– Вот, – удовлетворенно отметил Петр Леонидович. – Может, и про положительных людей вы сейчас рассказывали, но в нашем коллективе у них веса нет. Зато фамилия Маркеловых гремит. Незачем Леньке трень-брень разучивать, несерьезное, пустое это дело, глупее только в белых штанах принца изображать, ногами в танцах дрыгать.
Ирина Афанасьевна дословно передала содержание беседы Николаю Максимовичу, и тот возмутился:
– Надо вызвать Маркеловых на педсовет.
– Нет причин, – возразила классная руководительница. – Мальчик ухожен, воспитан, хорошо учится, мать с отцом не пьют, работают. У Леонида есть еще две младшие сестры, обе у нас учатся, никаких претензий к девочкам нет, одна – отличница, другая крепкая хорошистка. Здоровая советская семья.
– Они губят талант ребенка! – взвился Гуденко.
Ирина Афанасьевна развела руками.
– Занятия в музыкальной школе не входят в обязательное образование. Они на усмотрение родителей.
Николай Максимович понял, что ни от школьной администрации, ни от родителей Маркелова понимания ему не дождаться, и решил сам обучать перспективного мальчика.
Музыкальные занятия очень понравились Лене, но дома он о них не распространялся, зная, что родители не придут в восторг от инициативы Николая Максимовича. Если мать интересовалась, где сегодня сын задержался после уроков, Леня отвечал:
– А у нас драмкружок.
Против участия в школьных спектаклях старшие Маркеловы никогда не возражали. Все дети заняты после учебы какой-нибудь ерундой, хорошо, что Ленька при деле, не болтается по улицам.
Николай Максимович спустя некоторое время сообразил, какую совершил ошибку, расписывая в ярких красках будущее пианиста Леонида Маркелова. Следовало сказать его родичам-железнодорожникам: «Отведите мальчонку в музыкальную школу, пусть там в хоре поет, а не сидит в подъезде с жиганами[3].
Вот тогда бы мамаша схватила в охапку сынишку и помчалась с ним туда, где готовят Моцартов, не стоило пугать простых людей словами «гениальный исполнитель».
Когда Лене исполнилось четырнадцать, стало ясно, что его талант виртуоза не так силен, как полагал Гуденко. К тому же подросток ленился, экзерсисы играл с прохладцей. Но вот интересный момент: за фортепьяно Леня садился с охотой, извлекал из него какие-то странные мелодии, а на недоуменный вопрос бывшего певца: «Что за какофония?» – с обидой отвечал:
– Я придумываю оперу.
Сначала Николай Максимович реагировал на эти заявления со смешком:
– Отлично, хочу послушать, когда закончишь.
Потом стал сердиться:
– Леонид, не о том думаешь, развивай пальцы, упражняйся, сочинительством тебе рано заниматься.
Но подросток закусил удила. Вместо того чтобы разучивать очередную пьесу, он извлекал из инструмента неблагозвучные, на вкус Гуденко, аккорды. В результате отношения у педагога с подопечным разладились окончательно, и Николай Максимович заявил:
– Каждый сам выбирает свой жизненный путь. Леня, или ты нормально учишься игре на фортепьяно, или прощай.
Юный Маркелов вспыхнул и ушел. Более он не приходил ни на репетиции театрального кружка, ни на внеклассные занятия музыкой. После школы Леонид сразу поступил в институт.
А Николай Максимович через несколько лет женился на своей бывшей ученице и перешел на работу в Дом пионеров. В год получения Леонидом диплома Гуденко покончил с собой. Поговаривали, что бывший певец застал юную супругу с любовником…
Анна осеклась, поежилась и смущенно сказала:
– Вы простите, иногда меня заносит в тридевятое царство. Судьба Николая Максимовича к делу отношения не имеет. Я просто хотела подробно рассказать, как отец любит музыку и почему он поругался навсегда с родней.
– Нам пригодится любая информация, – вежливо сказал Егор. – Продолжайте, чем больше подробностей, тем лучше.
Аня широко улыбнулась, и мне стало понятно: она очень молода, но ее старят одежда, дурацкая прическа и яркий макияж. Интересно, кто она по профессии? Речь у дочери Маркелова правильная, без сленговых словечек. Может, она преподаватель? Я выпрямила затекшую спину и вновь стала внимательно слушать клиентку.
…Леонид получил диплом, был распределен на работу в министерство. Сидел в каком-то кабинете и перекладывал бумажки. Петр Леонидович неимоверно гордился сыном, а Зинаида Николаевна постоянно твердила дочерям:
– Ваш брат всех в семье опередил!
Сам Леня казался счастливым. Во всяком случае ни разу не пожаловался родителям на свою судьбу. Два года чиновник Маркелов добросовестно исполнял свои обязанности.
А потом умер Петр Леонидович. И вскоре после смерти отца сын огорошил мать известием:
– Я ухожу с работы.
Зинаида Николаевна поняла его слова неправильно и заплакала:
– Вот, не дожил папа до твоего повышения. Не довелось ему порадоваться на служебные успехи сына. Петя всегда говорил: «Наш Леня станет министром, будет на черной «Волге» разъезжать». Тебе, наверное, и зарплату прибавят, и продуктовый заказ улучшенной категории выдавать будут? Побегу, позвоню тете Маше, похвастаюсь!
– Мама, подожди, – остановил ее молодой человек. – Я покидаю министерство, не хочу носить папки из одной комнаты в другую.
Зинаида Николаевна оторопела:
– Почему? Что случилось?
В ответ обычно молчаливый сын разразился страстной тирадой, суть ее была такой: он умирает в бюрократической структуре от скуки, его раздражает царящая там обстановка низкопоклонства перед начальством и подсиживания коллег, он ощущает себя абсолютно бесполезным, ему претят бесконечные чаепития, устраиваемые бабьем в кабинетах, сплетни и откровенное ничегонеделание, прикрываемое фальшивой активностью. Когда Леонид думает, что ему придется до пенсии таскать начальству документы на подпись, у него начинается почесуха. За пару лет службы в министерстве он, совсем еще молодой, облысел, обзавелся животом, ссутулился и мучается от проблем с желудком и головной боли.
– Эта работа меня убьет, – мрачно подвел итог сын. – Сдохну от тоски или загнусь от колита-гастрита.
– Но, Ленечка, – залепетала мать, – ты же столько учился, старался, получил высшее образование, семья тобой гордится… Ты не можешь… не имеешь права… отца нет, ты наш кормилец…
Леонид искоса глянул на мать и гаркнул:
– Сестры уже студентки, пусть заканчивают веселиться и зарабатывают! У меня одна жизнь! Кто сказал, что я обязан провести ее как верблюд, доставляющий вам разные блага? У меня совсем иные планы!
– Что бы сказал отец, услышь он твои безумные речи! – заломила руки Зинаида Николаевна.
И Леонид снова удивил мать. Он рассмеялся и с совершенно счастливой улыбкой ответил:
– Вот поэтому я и ждал его смерти, не хотел скандалов. Но теперь я свободен.
Бедная мать решила, что сын рехнулся, и кинулась звонить родственникам.
Маркеловы – большая дружная семья, проблемы они решали коллегиально. Все всполошились, попытались урезонить взбунтовавшегося Леонида, но на него их слова не действовали. Вскоре он уволился из министерства, скинул костюм, рубашку, выбросил галстук и портфель, влез в джинсы, отпустил длинные волосы, бороду и устроился… пианистом в ресторан. Мать прокляла сына и велела ему убираться из дома.