Всё крепче прижималась к Питеру, боясь, что лучший друг снова исчезнет навсегда, только это навсегда, уже не выдержу.
– Как ты мог! – сквозь слёзы прорычала, оторвавшись от слишком живого покойника и больно стукнула его по груди. Пусть не думает, что так легко ему всё прощу!
– Я чуть с ума не сошла, похоронила тебя, и нет! Даже в клинику обратилась, чтобы вылечить необъяснимое сумасшествие, – продолжая самоотверженно колотить воскресшего друга по груди, возмущалась я.
– Прости, Эм, – виновато выдохнул он, даже не пытаясь уклоняться от ударов, понимая, что каждый из них заслужен.
– Я хотел тебе рассказать, но последнюю неделю перед свадьбой ты была сама не своя, никого не слушала, только злилась на то, что женюсь.
– Нет, – прорычала в ответ, – я злилась не потому, что женишься, а из-за того, что бросаешь меня!
– Эм, никто не бросал! Я столько раз тебе намекал на то, что скоро наша жизнь скоро изменится, но ты словно заколдованная, не слышала ничего из того, что говорил! – неожиданно возмутился Питер в ответ.
Отстранилась от предателя, пытаясь вспомнить то время, и эти предупреждения.
– Последний шанс поговорить предоставился на кладбище, во время похорон. Мия хотела сделать это, но мы видели твою неприязнь к ней и понимали, что ты просто не станешь её слушать. Поэтому я решился сделать это самостоятельно, но напугал больше, чем мы ожидали.
– Пит, – тяжело выдохнула, сжимая его ладони в своих, – прости, – и бросилась в родные объятья.
– Нет, Эм, – обнимая меня в ответ также крепко, прошептал Питер, – это ты меня прости, я должен был найти способ тебе всё объяснить, но был настолько занят собой и Мией, что всё время откладывал разговор на потом, верил, что ещё будет время, поступил как эгоист. Но теперь ты здесь и всё хорошо. Надеюсь, ты сможешь меня простить?
Не могла больше злиться на друга, ведь он здесь, жив, здоров, разве есть что-то лучше и важнее в мире?
– Конечно, я прощаю тебя, – тихо всхлипывала, уткнувшись носом в мягкую белую кофту Питера.
– Так, так… – донёсся слуха низкий мужской голос из коридора, – стоило отойти на пару минут, как моя жена уже на шее у другого мужчины, да ещё и обнимает его с такой страстью и целует!
Низкий, тёплый голос Джона Блека неожиданно отозвался во мне небывалой радостью, но страх потери друга никак не позволял выпустить его из своих трясущихся рук. С трудом всё же сделав это, обернулась и сквозь слёзы, которые почему-то никак не прекращались, заметила мужа, что уверенным шагом приближался к нам из тени коридора.
Не могу сказать, что лицо красивое светилось от радости, скорее мужчина не обрадовался увиденному, но, надеюсь, смог понять меня и переполняющие душу чувства.
– Не волнуйся, Джон, я слежу за ними, – улыбнулась Мия и подошла к Питеру, чтобы взять за руку супруга и освободить из моих объятий, которые судя по озадаченному лицу девушки совсем не радовали.
Джон, последовав примеру сестры, подошёл ко мне и протянул раскрытую ладонь.
– Ты всё знал? – возразила я, показательно убирая свою руку подальше от него, – и не сказал мне! Разве так поступают любящие люди?
Я была очень зла на этого человека. Целых два дня находилась так близко к лучшему другу и была в неведении о том, что он жив! Я существовала с этим камнем на душе, а супруг, который утверждает, что любит меня, ни слова не сказал, как так можно?
– Прости, – искренне прошептал Джон, подняв на меня полные тоски тёмно-серые глаза из-под ресниц, – я поступил как эгоист, просто был уверен, если узнаешь, что Питер здесь, сразу же бросишься на поиски друга, а мне так хотелось побыть с тобой вдвоём, знать, что ты только моя, – объяснял он, осторожно стирая расстояние между нами и обнимая за талию, взял за руку, что я так старательно там прятала. Сдалась и позволила мужчине завладеть моей конечностью, чем он тут же воспользовался и поднёс её к губам поцеловав.
Приятные слова успокаивали гнев, секунду назад бушевавший во мне безумным штормом. Стихия быстро стихла, словно залитый водой пожар.
Посмотрела на Блека, потом на Мию и Питера и, не сдержавшись, снова кинулась на шею к другу, чтобы ещё раз убедиться в том, что он настоящий.
Крепко сжав его в объятьях, не без труда отпустила голубоглазого слегка взъерошенного соседского мальчишку, смахивая слёзы радости.
Это безумное чувство обнимать человека, которого ты похоронила, словно странный сон какой-то.
– Питер, – спокойно произнёс Джон, прерывая нашу игру в гляделки, – разреши мне забрать жену, я понимаю, вы с ней долго не виделись и вам есть что обсудить, но ещё будет время.
– Конечно, – тут закивал Питер, в знак согласия. Затем отошёл от меня к Мие, обнял любимую за талию, улыбнувшись и подмигнув мне, произнёс,– да Эм, мы с тобой ещё обязательно встретимся и поговорим обо всём.
Я была категорически против, но спорить не стала и, обернувшись, в порыве чувств нырнула в объятия довольного супруга, который тут же крепко прижал меня к себе в ответ. Словно только этого и ждал.
– Пойдём, милая, – прошептал едва слышно, поцеловав в висок.
– Тебе надо успокоиться, ты очень взволнована, а чуть позже обязательно вернёшься к Питу, и вы всё обсудите.
– Да, – неохотно, но всё же согласилась.
Всего на миг обернулась к Питеру, сама не знаю зачем, наверное, чтобы ещё раз убедиться, что всё это происходит на самом деле он, а не мираж, который растает, стоит только отвернуться. Питер всё ещё стоял посреди просторного кабинета, наполненного ярким солнечным светом, нежно обнимал Мию за талию, святясь словно ангел. Огромный, тяжёлый груз свалился с моих плеч в этот момент и, несмотря на то, что мир вокруг по-прежнему казался чужим, незнакомым, но в него вернулась радость и спокойствие.
Теперь, когда узнала столько об этом месте, Джоне, кажется, поняла лучшего друга. Полюбить с первого взгляда, отдаваясь этому чувству целиком, настолько сильно, что готов поменять жизнь на все сто процентов, не задумываясь правильно ли, верно ли поступаешь – так естественно и прекрасно.
Осталось только одно чувство, терзающее, не дающее покоя – мысли о маме.
Но, несмотря на это, сейчас всё как-то правильно, верно. Я иду рядом с мужчиной, вдохнувшим смысл в мою однообразную и убогую жизнь, и может быть он прав, даже люблю его? Так ли это на самом деле не знаю, или просто не хочу признаться себе в новых чувствах? Скрываю от себя истину, но зачем? Ведь чувствую, что рядом с ним живу, дышу, мечтаю… А эти невыносимые моменты, когда он выпускал мою ладонь из своей, такие пустые, словно без него умирает лучшая часть меня. И пусть каждый его долгий взгляд в мою сторону заставляет дрожать, кожу покрываться мурашками, но уже нет той безумной паники, которая жила в душе ещё вчера, хотя кого я обманываю, меня всё равно всю трясёт!
– Пит, жив! – снова всплывала мысль в сознание, разнося тепло и радость по телу.
Теперь нет причин не верить Блеку, не испытывать к нему нежные чувства, только я сама. Может, просто пока не готова к этому?
Но ведь он столько сделал для меня, спас на кладбище, от чуть не сбившего автомобиля, от сумасшедшего на станции, и если верить в его теорию о переселении душ, то искал всю жизнь и, всё, что просит взамен, это любовь…
Не знаю, как быть, как не разочаровать, но при этом дать понять, что не готова сделать следующий шаг? Хоть он уже сделан однажды, но я не очень хорошо это помню…
– Ты всё же меня боишься? – неожиданно спросил задумчивый мужчина, тепло, обнимая за талию и чувствуя мою дрожь. Видимо, его напрягало наше молчание, судя по тому как он смотрел на меня всю дорогу, практически не отрывая взгляда.
– С чего ты взял? – в недоумении переспросила.
– Думаешь, я не замечаю, как ты дрожишь всякий раз, как к тебе прикасаюсь?
– Не дрожу! – вздрогнув от прикосновения к моей щеке, возразила я.
– Хорошо, – задумчиво улыбаясь, констатировал он и, остановился.
– Если ты на самом деле не боишься и дрожишь не из-за меня, то посмотри мне в глаза.
Джон развернул меня к себе за плечи, и посмотрел пристально, не отводя взгляда и не моргая, совершенно обезоружив этим. В этот миг поняла, что теряю почву под ногами, словно земля медленно отдаляется, и вот-вот окажусь в невесомости. В считаные секунды дрожь сильнее завладела телом, заставляя его содрогаться.
– Вот видишь? – всё так же улыбаясь, спросил он.
– Ты снова дрожишь! Но мне кажется, я знаю, как это исправить! – хитрая улыбка расплылась ещё шире.
– Как…? – только и успела произнести, но, не дав опомниться, и закончить вопрос муж поцеловал меня неожиданно горячо, но вместе с тем нежно и ласково. Тёплые губы требовательно ласкали мои, и я отзывалась на этот призыв, таяла, замирала в крепких руках, охватываемая горячей волной желания.
– Вот видишь, – прошептали раскрасневшиеся после поцелуя губы, отстранившись от меня, – ты больше не дрожишь.
И действительно, не дрожала, по крайней мере, первые десять секунд после поцелуя. Потом дрожь снова вернулась, охватив с новой силой, а в груди зародилось странное чувство, словно она охвачена огнём и горит изнутри.
– У меня есть сюрприз для тебя, – с небольшой хрипотцой в голосе выдохнул Джон улыбнувшись.
– Пойдём, покажу тебе, нечто волшебное.
Отстранившись, муж выпустил растерянную меня из объятий, и, развернувшись на каблуках быстрыми, решительными шагами направился прочь по незнакомому коридору.
Постояв секунду, не понимая, что делать, дальше коснулась пальцами губ, помнящие его тепло и нерешительно, последовала за мужчиной.
Этот человек, или кто он есть на самом деле, был невозможен! Разве можно так издеваться над девушкой, которую ты «очень любишь»? Стремительные шаги отдаляли высокую фигуру с каждой секундой быстрее, я же словно черепаха плелась где-то в хвосте, пытаясь нагнать гепарда в этой нелепой гонке за сюрпризом. – Ненавижу сюрпризы! – раздражаясь, думала я, посылая своё негодование Блеку вслед.
Почему-то была на сто процентов уверена, что эта гонка доставляет ему удовольствие, и прямо видела сквозь густую шевелюру надменную и самодовольную ухмылку, поселившуюся на прекрасном лице! Больше всего раздражало, что никак не могла догнать его, даже просто сократить постоянно увеличившееся между нами расстояние, не перейдя на лёгкий бег. Я очень старалась делать это не заметно для моего проводника, хоть и понимала, насколько это глупо и как сильно его веселит.
При всём моём негодовании ладонь, которую он выпустил из своей руки, так и жгло, хотелось снова взять его за руку, почувствовать её тепло. Кажется, прибавь шагу, догони и возьми желаемое, но что-то не позволяло этого сделать. Гордость, глупость, страх?
– Джон, – всё же устав от догонялок и сдавшись, тихо позвала я.
– Мия сказала, что я не должна была оказаться здесь так. Что это значит и как я оказалась в твоём мире?
Услышав мой вопрос, Джон тут же замер, и через внушительную паузу обернулся. Привычной радости в серых глазах не было, но уже через мгновение муж улыбнулся неестественно, наигранно, явно пытаясь скрыть что-то, но что?
Ещё секунда и он окончательно взял верх над своими эмоциями и спокойно ответил.
– Видишь ли, Эм, всё действительно должно было быть иначе. Больше двадцати лет я искал тебя по всей вселенной. И наконец-то нашёл . Но сложности на этом не закончились… По законам всех миров нельзя перейти жить из одного в другой, пока ты жив в прежнем. Ты должен умереть или бесследно исчезнуть для всех, только тогда, получишь возможность перейти в другой мир. Это правило одно для всех, исключение лишь те, у кого особый дар путешествий по мирам вселенной.
Но и этого мало. Путешественник должен быть связан родственными узами с кем-то в мире, куда планирует отправиться. И связь должна быть по законам обоих миров. Как у Мии с Питером. Они женаты и на Рене, и на Земле. В солнечной системе он умер от неизвестного медицине недуга, и родился в галактике Огеля чудесным образом. Так должно было быть и с тобой. Но какие-то неведомые силы перенесли тебя сюда, прежде чем мы смогли сделать всё по закону.
Ты оказалась здесь, и чуть не попала в тюрьму. Мне чудом посчастливилось спасти тебя из их рук.
– Ты хочешь сказать я здесь нелегально?
– По всем законам да, – задумчиво ответил Джон. Но ведь ты здесь и ты моя жена, а это значит, что всё должно быть именно так!
– А как бы всё было, если бы я оказалась здесь по всем вашим законам?
Муж улыбнулся, убрав прядь выбившихся волос спадающих на моё лицо за ухо, и ответил, – я бы ухаживал за тобой по Земным обычаям, очаровал и попросил твоей руки. Ты бы не смогла мне отказать и, сыграв пышную свадьбу, а потом, освободив тебя от Земли, разыграв гибель, мы вернулись сюда, назад на Рену.
– Но разве возможно путешествовать между мирами? Вы изобрели какое-то чудесное средство, машину, летающую тарелку?
– Нет, – всё также улыбался Джон, глядя мне в глаза, – всё просто. Как я уже говорил тебе вчера, галактика Огеля является хранителем вселенной. В определённые дни, когда все девять планет двойной звёздной системы, выстраиваются в том или ином порядке, по всей Рене открываются различные порталы, через которые вселенная путешествует между нашими девятью планетами и множеством других. Порталы между девятью планетами открываются практически каждый день, но вот между остальными, во вселенной, гораздо реже. К примеру, между Землей и Реной, портал открывается раз в полгода и всего лишь на семь дней. Поэтому если вдруг попадёшь на Землю или наоборот кто-то с Земли к нам, то у этого существа будет полгода ожидания, прежде чем он сможет вернуться, если не успеет уложиться в существующую неделю. Но это ещё не предел, есть порталы, которые ведут на планеты, где ещё никто не бывал, ведь они ни разу небыли открыты. Это неизведанные земли и от этого они очень притягательны для нас. Ходят легенды о том, что есть способы путешествовать иначе по Вселенной, и не только в пространстве, но и во времени, но мы пока не нашли их.
– Получается, кто угодно может беспрепятственно перемещаться по Вселенной и жить, где захочет?
– Нет, Рена для того и существует, чтобы отслеживать эти перемещения, возвращать заблудших путешественников, охотников за наживой в их галактики, домой на родные планеты. У нас за этим строго следят Реграды, они отслеживают всех нелегальных путешественников, которые случайно или специально пересекли границу миров, отлавливают их и сажают в межпланетную тюрьму, жуткое место, пустое ты там становишься тем, кто есть, только твоя душа и мрак.
В этой тюрьме ты находишься до тех пор, пока портал на твою планету снова не откроется, и тебя отправят домой. Вроде ничего страшного, только прежде, чем вернуть, стирают память о тех, событиях на другой планете. Мы иногда называем Реградов стирателями.
– То есть, со мной могло произойти то же самое?
– Нет, не могло я ведь рядом! – серьёзно ответил Джон, взяв меня за руку, которая изнывала без его прикосновений, сразу стало легче. Словно ты жутко хотел пить, наконец, нашёл стакан воды и залпом выпил её.
– Какая может быть нажива от этих путешествий, – поинтересовалась я, – и какой вред? Почему нельзя разрешить людям путешествовать туда, куда они захотят, ведь для чего-то эти порталы существуют?
– Да, я тоже много над этим размышлял, но каждый раз приходил к единственному выводу о том, что Вселенная – единый организм, где всё взаимосвязано между собой, каждая планета как клетка, большого организма и выполняет определённую функцию, необходимую для жизни его и здравия. Рена некий центр этого организма, постоянно получающий сигналы от той или иной планеты и связывающий его с другими планетами Вселенной. И если путешественники случайно попадают в этот организм, по незнанию и переселяются на другую планету, то мы можем считать это проведением Высшего разума и необходимостью всей системы. Но когда знающие существа специально начинают мигрировать на другие планеты с целью захвата и её разрушения, это не может привести ни к какой гармонии, и мы возвращаем всё на свои места.
Очень трудно определить, случайно или по злому умыслу осуществляет своё межпланетное путешествие то или иное существо, поэтому Реграды отправляют назад всех, кого отлавливают за исключением, тех, кто нашёл свою вторую половинку в других мирах, ведь в то, что это проведение Высшего разума верят все, даже они.
Рассказ мужа успокаивал, хотя что-то внутри, говорило, – он не совсем откровенен с тобой, либо что-то не договаривает, словно пытаясь огородить от чего-то важного того, что ты всё же должна знать.
Джон задумался о чём-то и, я не решалась задавать ему новые вопросы, не разложив в голове то, что узнала. Я бродила в своих мыслях и разыгравшейся фантазии, любуясь им.
Мы продолжали брести по всевозможным лабиринтам замка. Вскоре я совсем заблудилась и потерялась в этом многообразии, но Джон точно знал, куда идёт, поэтому я не переживала.
Через какое-то время мы оказались на улице, где светило прекрасное солнце, дул лёгкий ветер, нежно касающийся моей кожи, волос, такой тёплый и ласковый. Я так давно не выходила из помещения, что сейчас, как будто оказалась в другом мире, волшебном, хотя так и было. Взору открылось бесконечное поле, усеянное всевозможными разноцветными цветами словно ковёр, умело сплетённый из множества нитей. Всё внутри сжалось от восторга, радости, никогда в жизни не видела ничего, что могло бы быть прекраснее этого. Солнце, ветер, цветы и необыкновенно прекрасный мужчина рядом со мной.
Мы спустились по ступеням и поднялись на небольшую башню, возведённую недалеко от замка, величественно возвышающуюся над полем, чтобы увидеть всё это многообразие ещё лучше, чётче. Джон, помог мне подняться по ступеням, подав руку и проводя на смотровую площадку, подвёл к перилам, сам остался немного позади и, обняв за талию, произнёс,– это всё для тебя!
И почему мне всё время хочется убежать от него?
Мои истеричные мысли оборвал Джон, своим поцелуем в макушку.
– Это поле, засеяли специально для тебя, к твоему приезду и к нашей свадьбе. К сожалению, в день свадьбы у меня не получилось привести тебя сюда, но сейчас я решил исправиться и вот мы здесь.
– Закрой глаза, – попросил супруг тихим, но уверенным голосом, я охотно выполнила его просьбу.
– Что ты слышишь? – прошептал на ухо муж, обжигая его горячим и приятным дыханием, обнимая меня за плечи.
– Ничего, – честно призналась, на улице стояла абсолютная тишина, словно всё вымерло, даже ветер затих, будто специально, чтобы поставить меня в неловкое положение.
– Да, сейчас и правда тихо, но подожди буквально одно мгновение, – протянул Джон, и в этот же миг, справа от меня подул лёгкий, тёплый ветерок. Он коснулся моего лица, взъерошил волосы и, пролетев мимо, опустился в цветочное поле. Тишина растворилась в звуке ветра, который вскоре стих в прекрасной песни цветов. От удивления я даже раскрыла глаза, пытаясь увидеть происходящее, на самом ли деле цветы поют или эта мелодия доносится откуда-то ещё. Но осмотревшись, поняла, что эту прекрасную музыку действительно создавали цветы. Ветер колыхал их, раскачивая в разные стороны и бутоны, словно музыкальные инструменты, превращали ветер в звучание. Было в этой мелодии что-то знакомое, и тут я вспомнила, именно её играл Джон на большом белом рояле одиноко стоящем посреди гостиной.
– Как прекрасно! – думала я, наслаждаясь этим волшебным мгновеньем.
– Ты и правда знал, верил, что найдёшь меня? – улыбаясь, как ненормальная, и пытаясь хоть как-то собраться с мыслями, спросила я.
– Да, – тихо ответил он.
– И ты знаешь, что будет дальше? – с быстро бьющимся сердцем, спросила, пытаясь унять сомнения, которые никак не хотели покидать.
– Надеюсь, – прошептал Джон и повернул меня к себе, так, что глядя в его глаза, увидела в них надежду и волнение.
– Что же будет дальше, Джон Блек? – нервно улыбаясь и даже не замечая, как флиртую с ним, спросила, пытаясь приободрить мужчину с непонятной тоской во взгляде.
– Ты на самом деле хочешь узнать это?
– Да, – тут же кивнула, в знак согласия.
– Ну, тогда слушай, для начала я научу тебя летать. Затем ты всё-таки вспомнишь или узнаешь заново историю нашего мира от его создания до сегодняшнего дня. Разделишь судьбу его народов, мы побываем с тобой везде, где только захочешь в любом уголке вселенной, в который нас могут привести порталы. Вспомнив меня однажды либо привыкнув, если этого не случиться, ты перестанешь дрожать от каждого моего прикосновения, – он провёл ладонью по моей щеке, – хотя мне и будет этого не хватать, надеюсь, ты вспомнишь наш дом и, как прежде будешь прекрасной хозяйкой в нём.
– Джон, – тихо сказала я, не глядя на него, – может быть это слишком рано и, как то не осмысленно, но, мне кажется… – тут я замолчала, понимая, что не готова сказать то, что сейчас пришло в дурную от волшебства голову.
Всего моего стыда не хватило в этот момент, чтобы взглянуть на мужа, я с каждой секундой становилась всё краснее, а ладони мокрыми и холодными. Меня всю трясло от этого признания, но мне так хотелось, сказать ему, открыться, что не смогла устоять.
… я испытываю к тебе какие-то чувства, не знакомые… – прошептала и ещё сильнее сжалась, пытаясь разглядеть пыль под ногами.
– Ненормальная, что ты делаешь! – снова и снова твердило подсознание, и хотелось провалиться сквозь землю.
Рука Джона плавно опустилась на мой подбородок, осторожно приподняв его. Наши взгляды переплесь, разнеся по всему телу лёгкую волну тепла. От этого ласкового взора хотелось раствориться в дуновении ветра, исчезнуть, словно капля росы на пылающем солнце.
Но муж только улыбнулся в ответ, словно услышал давно всем известную истину и, лишь я узнала о ней последней.
– Да, милая, – зарываясь в мои волосы лицом и крепко обнимая, прошептал он, – я тоже тебя люблю и уже очень давно.
Каждый день, прожитый без тебя, был для меня испытанием, но теперь, когда ты рядом и ничего не помнишь о нас, это ещё более серьёзное испытание, не прикоснуться к тебе, когда хочется, не поцеловать, не… – тут он осёкся и только крепче обнял меня.
С каждой секундой, проведённой рядом с ним, во мне просыпались всё более сильные чувства к этому мужчине, и я уже не могла себя убедить в том, что это неправильно, что совсем его не знаю. Всё внутри буквально кричало, что он нужен мне, я хочу его себе всего без остатка и как бы разум ни твердил обратное, всё моё существо тянулось к нему.
– Тебе надо научиться летать, – выпустив меня из объятий, констатировал Джон.
– Летать? – воскликнула я, растерявшийся от такой резкой смены темы.
– Да, милая, или ты думаешь, что у нас крылья для того, чтобы дырки в одежде делать?
– Нет, но…
– Ну вот и хорошо, тогда не спорь со мной, а делай всё, что я тебе скажу.