Хлебников терпеть не мог заниматься двумя, тремя и более делами одновременно. Он сосредотачивался на одном и пока не доводил до логического конца, не позволял мыслям блохой скакать в разные стороны. Невозможно опрашивать свидетелей ограбления антикварного салона и параллельно искать улики, которые мог оставить на месте преступления убийца заслуженного артиста. Есть риск перепутать всё и запутаться самому. Сегодня начальство скинуло небольшое поручение, казалось бы, мелочь, но это отвлекло от расследования. У Михаила имелась куча дел, которые должен выполнить Вильницкий. Вместо этого придётся отправить молодого на поиски родственников мужчины, который так неудачно слетел со скалы и разбился насмерть. Да и не коснулось бы это дело московских сыщиков – парень слетел с турецких гор, поэтому именно турецкая полиция должна расследовать трагическую смерть. Однако жертвой полёта оказался русский гражданин, который по паспорту имеет регистрацию в их районе. Хлебников ждал, когда вернётся с обеда сытый и довольный подчинённый, чтобы отправить по нужному адресу. Тот задерживался, и Хлебников подумал, а не размяться ли и не прокатиться самому, скорее будет, заодно и пообедает. Дверь распахнулась, и ввалился сияющий Валера. Полицейский быстро свернул мысли о поездке и протянул листок с адресом:
– Поезжай по адресу, наведи все справки об этом человеке. Шефу звонили из Российского Консульства в Турции, а он спустил поручение нам.
– Это как-то связано с убийством мальчика?
– Никак. Ещё раз повторяю: приказ начальства. Македонов Владимир Фёдорович, тридцать шесть лет, зарегистрирован в столице, но долгое время работал в Турции на археологических раскопках. Неизвестно что с ним случилось, может, был пьян, может голова закружилась, но он улетел со скалы и разбился. В любом случае, это дело турецкой полиции, а наше сообщить родственникам и оказать посильную помощь.
– Каким образом мы сможем помочь? – Валера пожал плечами. – Денег дадим на похороны? Если полиция всех хоронить будет, то без штанов останется.
– Не умничай. Они же должны знать, в какой провинции скончался родственник, откуда тело забирать и как с местной полицией связаться.
– Как он в Турцию попал?
– Сначала работал с русской экспедицией по линии ЮНЕСКО, потом когда наши свернули работу, остался на территории Турции с венгерской экспедицией. Будапештский университет организовал какие-то раскопки. Хотя там не только местные и венгры. В лагере археологов кого только нет и англичане, и чехи, и немцы.
– А что, в Турции роют все кому не лень? Приезжают со всего света и раскопки устраивают?
– Правильный вопрос. Я тоже поинтересовался, глянул в интернете. Оказывается турецкие земли это Эльдорадо, Клондайк для археологов, кладоискателей и всякого рода экспедиций. Где ни копни, на что-нибудь обязательно наткнёшься. Согласно официальным данным, в стране имеется две тысячи шестьсот древних городов. И шестьсот из них всё ещё находятся под землёй, поскольку работы даже не начинались. Однако на сегодняшний день раскопки ведутся довольно-таки вяло. Иностранным учёным получить допуск довольно трудно из-за бюрократической волокиты. Прежде, чем взять разрешение на начало работ, необходимо собрать кипы бумаг, документов и разрешений. Иногда учёные мужи вовсе получают отказ. Сами турки особо к поисковым операциям не рвутся, потому что у них тупо нет на это денег. Под напором мировой научной общественности Министерство культуры Турции выдаёт особо маститым светилам науки разрешения, но желает получать отчёты о каждом найденном куске мозаики или битом черепке. И, естественно, иностранные археологические компании работают за свой счёт, не получая из турецкой казны ни лиры, но если раскопки увенчались успехом, то найденные экспонаты остаются на территории страны.
– Получается, что учёные работают во славу чистой науки, не обретая ничего кроме почёта и уважения?
– Именно так! Англичанин Говард Картер раскопал могилу египетского фараона Тутанхамона. Рылся более десяти лет, включая долгий перерыв во время Первой Мировой войны. Когда экспедиторы вошли в гробницу, то прежде чем обнаружить самого фараона прошли через несколько комнат, в которых находилось множество ценных предметов, сундуки с золотыми перстнями, ожерельями, браслетами с драгоценными камнями и золотыми слитками. Музейных экспонатов и ценностей оказалось так много, что для разборки, нумерации и фотографирования понадобилось целых пять лет! Сокровища несметные, историческая ценность невообразима! Все находки принадлежат Египту, хранятся в Каирском национальном музее. А что Картер? Умер от пневмонии в возрасте шестидесяти четырёх лет на больничной койке. Что приобрёл археолог, спросишь ты? Только мировую славу!
– Слава, конечно, дело хорошее, а с деньгами как-то надёжнее и веселее, – улыбнулся Валерий, – если бы этот Картер припрятал пару древних золотых вещиц, может и не помер так рано. Зато сейчас его имя вписано золотыми буквами в историю человечества, а находки пылятся на полках в музее.
– Может ты и прав, – Легко согласился с подчинённым Михаил.
– Почему мы должны этим заниматься? Кроме нас о смерти парня сообщить некому? Есть информационный отдел, аналитический, участковый уполномоченный, наконец.
– В том-то всё и дело. Турецкая полиция просит выяснить кое-какие подробности в биографии археолога. Следствие выяснило, что это несчастный случай, но, похоже, их что-то настораживает.
– И давно это случилось?
– Больше месяца тому назад.
– Ого! И всё это время турецкая полиция держала родственников в неведении?
– Сначала выясняли личность трупа. Тело так кувыркалось, что сильно видоизменилось. Множественные переломы и лицо, как месиво. Потом не сообщали, пока шло следствие. Во всяком случае, именно этим мотивировали турки своё молчание. Если бы родственники узнали, могли затребовать тело для захоронения.
– Сейчас покойный может вернуться на родину?
– Да. Полицейские установили, что произошёл несчастный случай.
– И всё-таки их что-то смущает?
– Следствие продолжается, – Михаил пожал плечами. – Однако криминалисты желают твёрдо увериться, что это именно Македонов Владимир Фёдорович, тридцати шести лет от роду. Для этого хотят провести экспертизу. Им необходим генетический материал близкого родственника.
– У него кто-то есть в Москве? Мать, отец, братья, сёстры?
– Ничего не знаю. Есть только место, где он прописан.
– Семейное положение? – не унимался Вильницкий.
– Слушай, я дал тебе координаты, иди, выясняй! – Хлебников отмахнулся, как от назойливой мухи. – В паспорте нет отметки о браке и детях. При такой работе жениться плохая идея. Эти любители древностей не появляются дома годами. В общем, есть адрес, на месте всё узнаешь.
Валера Вильницкий родился в семье среднего достатка. Родители не баловали дорогой одеждой, а уж про автомобили, и говорить нечего. Отец работал прорабом на стройке, иногда любил прижаться к бутылке. Дома особо не скандалил, зарплату матери отдавал ополовинив. Не в его правилах постоянно канючить у жены на сигареты и на посиделки с мужиками в гаражах после работы. В тех краях он проводил времени много, вечерами не всегда, а уж в выходные вынь да положь! В гараже стоял подержанный японский автомобиль «Ниссан», но у отца никогда не хватало времени на езду- то уставал на собачьей работе, то выпил с устатку, то желания не имел. За баранку он садился раз в год по обещанию. Зато проводил время в пропахшем бензином и маслом гараже с удовольствием и единомышленники всегда находились. Мать называла это место ресторан «Кирпичик», потому что мужики сооружали себе стол и стулья из кирпичей. Отец умер от инфаркта, когда Валере исполнилось пятнадцать лет. В тот момент он остро нуждался в мужской, отцовской поддержке, а может и в крепком ремне. Его тогда носило и заносило. Сначала подросток, к ужасу матери, сплёлся с местными готами, напялил на себя чёрные лохмотья, натянул ботинки на платформе, и накрасил ногти чёрным лаком. Будущего полицейского не интересовало что это, откуда и зачем. Он отрастил волосы, выкрасил в чёрный цвет, потом выбрил виски, проколол мочку уха в нескольких местах и воткнул туда железные гвоздики. Валера считал себя творческим и вызывающим, он слушал «готик-рок» и «дарквэйв», смотрел фильмы «Дракула Брема Стокера», «Интервью с вампиром» и телесериал «Рыцарь навсегда». Однако красить губы, и подводить глаза чёрной краской не осмелился. Вскоре интерес к этой субкультуре пропал и отвалился, как старая шелуха вместе с гвоздиками из ушей и длинными, крашеными патлами. Он перестал слушать, бьющий по ушам, тяжёлый рок, переключился, как сейчас мягко называют, на городской романс в виде Славы Медяника, Михаила Круга и Александра Новикова. Последний нравился по настоящему и, уже став полицейским, Валера следил за новинками исполнителя и композитора. В семнадцать лет захотелось стать брутальным и сильным. Может не очень сильным, но выглядеть, как надутый мышцами рельефный мачо хотелось. Вильницкий наклеил на стенах своей комнаты фото смуглых и лоснящихся бодибилдеров, приобрёл у местного барыги пищевые добавки и отправился в спортивный клуб. Он быстро достиг успеха. Сначала рубашки натянулись на плечах и груди, вскоре пуговки не сходились, пришлось менять гардероб. В это время его заметил некий Лёнчик. Этот парень особо к спорту тяги не имел, но в клубе ошивался постоянно. Как-то он пригласил Валеру в свою компанию, вроде, как на празднование чьего-то дня рождения. Для веселья сообщество собралось на загородной даче. Что это за люди Вильницкий понял сразу. Вульгарные девицы с визгом выскакивали из бани и голышом прыгали в озеро. Мужики в чёрных трусах, из которых по спинам вырастали купола, курили анашу, без устали закидывали в рот рюмки и ржали над похабными анекдотами. Валера, конечно, считал себя продвинутым, свободным, сильным, но в его планы не входило добровольно становиться членом ОПГ. Он предполагал, чем может всё закончится и не собирался обзаводиться синими куполами и золотыми фиксами. С того дня Лёнчика парень обходил стороной, так кивал издалека, но не игнорировал вообще. С такими надо осторожно. Однако представитель преступной группировки оказался назойливым и настырным, звонил, караулил возле входа, предлагал денег и даже новую тачку. Валера прекрасно понимал, в обмен на что. И вот, когда в почтовом ящике обнаружил повестку в Армию, то посоветовавшись с матерью, собрал нехитрую котомку и отправился на призывной пункт. Год тарабанил честно, к кирзачам привык, холода и жары не замечал. Надутые препаратами плечи немного опали, зато наполнились силой. Вернулся совсем другим человеком – мужиком. К этому времени Лёнчик с компанией растворились то ли в городе, то ли в необъятной России, то ли в местах не столь отдалённых. Профессию долго не выбирал, отоспался несколько дней, потом подшаманил отцовский автомобиль и устроился курьером в одну крупную торговую фирму. Так машина отца обрела нового хозяина. Покрутив баранку около года, Валера понял, что ни такая жизнь, ни такая профессия его не устраивают. Вскоре сдал документы в Университет на юридическое отделение, не без труда осилил вступительные экзамены и перешёл работать в отделение полиции.
Адрес, по которому ехал сержант Вильницкий, находился на окраине города. Он не знал этот район. Пришлось долго петлять по улицам, среди одинаковых, выкрашенных в жёлтую охру домов в поисках нужного номера. Двухэтажное здание было построено давно, в прошлом веке. А когда полицейский зашёл в подъезд, то понял, что возвели постройку, скорее всего в позапрошлом веке, до Революции это точно. Штукатурка, где отошла от кирпичей, где отвалилась вовсе, деревянная лестница прогнила и подозрительно скрипела. Вокруг валялись окурки, по углам стояли пустые бутылки из-под пива и дешёвой водки, пахло табаком, и в какой-то квартире тушил кислую капусту.
«Как же можно в наше время жить в таких условиях? Здесь, наверное, крысы с тараканами пешком прогуливаются, – Валерия передёрнуло от брезгливости. Они с матерью проживали в квартире малогабаритной, тоже далеко не новой постройки, но два раза в неделю приходила женщина из ближнего зарубежья, мыла подъезд, протирала окна и перила. Жильцы за чистотой следили и даже развели на подоконниках цветы в пластмассовых горшках. – Это, скорее всего, вопрос самоуважения. Собрались бы и тряхнули местную власть! – и тут же про себя усмехнулся. – Замучаешься трясти, эту власть! Она сама кого хочешь, до поноса затрясёт».
Он нажал на кнопку возле облезлой, давно не крашеной, деревянной двери. Вглубь полетел пронзительный звонок. Через какое-то время дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял мятый, заспанный мужик неопределённого возраста.
– Чё надо? – мужик почесал лохматую макушку и сощурился, фокусируя взгляд на визитёре.
– Здравствуйте. Мне нужен кто-нибудь из родственников Македонова Владимира Фёдоровича.
– Нет тут таких.
Дядька потянул на себя ручку, пытаясь избавиться от гостя. Полицейский сильной рукой удержал дверь и, достав из кармана удостоверение, сунул в нос мужику.
– По нашим сведениям, здесь прописан Македонов Владимир вместе со своей матерью. А вы кто? Покажите паспорт!
– Свалился ты на мою голову! Заходи! – мужчина удалился в комнату, а Вильницкий, перешагнув через порог, прикрыл за собой дверь. – Вот смотри, – дядька вернулся через секунду и протянул паспорт, – я здесь живу примерно три месяца. У этих Македоновых, жильё купил. С женой развёлся, вот на что хватило денег, то и купил. Сам видишь, халупа жуткая. А прежние хозяева куда-то съехали.
– А покупку как оформляли? Встречались с хозяевами?
– Нет. Всё сделали через риэлтера. Македоновы, похоже, ещё не выписались с этой жилплощади, – мужик развёл руками. – Ничем не могу помочь. Если что-то хочешь вычснить, спроси соседей, они все друг друга знают, расскажут, куда подевались прежние жильцы.
Вильницкий вышел на площадку, досадуя на то, что придётся скитаться по неопрятным квартирам. И вообще, зачем им это надо? По убийству Мешьшова Вовы топчутся на месте, а тут ещё вылезла непонятная фигура археолога. Ведь ясно, что несчастный случай! Хоронить, конечно, надо по-человечески, не в Турции же закапывать по мусульманским обычаям. Делать нечего, полицейский шагнул к двери напротив и позвонил. Открыли тут же, как будто кто-то стоял у порога с той стороны, и ждал непрошеного гостя. Сразу выяснилось происхождение кислого, капустного запаха. Перед полицейским, часто моргая, образовалась женщина непонятного возраста, с блеклыми, затянутыми в узел на затылке жидкими волосами. Через секунду к ней присоединились ребятишки. Одна девочка подросток остановилась у матери за спиной, двое маленьких уцепившись за подол, настороженно поглядывали на Вильницкого. То, что эта компания родственники, было видно невооружённым взглядом: все имели светло-голубые, бездонные, как вода, слегка выпученные глаза и круглые лица с выпирающими скулами. От такого внимания полицейский слегка растерялся и, достав очередной раз из кармана удостоверение, откашлявшись, произнёс:
– Извините за беспокойство. Я ищу ваших бывших соседей Македоновых, – Валера махнул рукой за спину. – Я знаю, что они переехали, и в квартире обосновался новый хозяин. Вы не подскажете, где они проживают сейчас?
– А вы проходите, – женщина качнулась, от чего ребятишки ссыпались с неё и, сверкая босыми пятками, улетели в комнату. Тема про соседей оказалась им не интересной, да и гость пришёл с пустыми руками. Хозяйка церемонно повела рукой. – Проходите на кухню.
Валера понял, что женщина навеселе. Он потоптался у порога, не зная в обуви идти или разуться. Бросив быстрый взгляд, понял, квартира бедная, но вычищена до возможного блеска. Хозяйка увидела беспокойство визитёра и небрежно махнула кистью руки:
– Не разувайтесь. Ленка позже подотрёт, – полицейский тщательно вытер подошвы ботинок о половичок и прошёл за женщиной. На столе стояла початая банка с солёными огурцами и две пустые рюмки. Похоже, хозяйка отправила гонца за добавкой, поэтому так быстро открыла дверь. – А что вас интересует гражданин полицейский? Соседи съехали несколько месяцев тому назад.
– Извините, как я могу к вам обращаться?
– Александра Фёдоровна, – раскрасневшаяся женщина с пьяным достоинством откинула со лба, выскочившую из пучка, прядь волос.
«Ох, ты боже мой, как русскую императрицу Романову, не больше не меньше!»
Валера подавил усмешку и глянул серьёзно:
– Куда они переехали?
– А что случилось? Зачем вы их ищете? Натворили что-то?
– Владимир разбился в Турции. Со скалы упал. Я ищу его мать, чтобы сообщить об этом.
– Мать? – женщина ухмыльнулась. – Да нет у него матери! – она загрустила на секунду. – Жалко парня.
– По документам он прописан с Македоновой Тамарой Алексеевной. Разве это не его мать?
– Мачеха она ему. Родная мать упылила куда-то за длинным рублём, а может долларом, или за другой валютой. Кажется в Европу, да только так и не появилась. Муж с сыном ждали несколько лет, сами хозяйство вели. Ждали честно. Лет через пять появилась, красотка иностранная, когда сыну исполнилось лет десять, объявила, что надо подать на развод. Мол, там она замуж фиктивно выйдет, обоснуется, а следом их перетянет. Старший Македонов сразу понял, что враньё это всё, жена уже никогда не вернётся. Если за пять лет её к сыну ни разу не потянуло, то после развода и вовсе забудет про обещания. А вот паренёк поверил, ждал, плакал. Сама видела. Отец в холостяках долго не ходил, встретил где-то женщину себе под стать, и вот она стала для Вовки матерью. Сначала мальчик Тамару не воспринимал, даже ненавидел, а потом как-то срослось само собой.
«Женщине поговорить охота, лизанула немного, вот речь и льётся, – Валера, не перебивая, слушал хозяйку. – А ведь спросил всего-навсего новый адрес».
А Александра Фёдоровна не унималась:
– Фёдор, отец Вовки умер лет восемь назад от сердечного приступа. Мачеха с пасынком остались одни. Володька в это время уже скитался с археологами по миру. К Тамаре наведывался периодически. Всё-таки дом родной, отчий. А тут буквально за короткое время внезапно разбогатели, приобрели квартиру в новом, элитном районе, – Женщина указала подбородком в сторону подъезда. – Эту продали за бесценок. Соседи шутили: мол, Вовка не иначе клад нашёл! Вот откуда такие деньги? Неужели, археологи хорошо зарабатывают?
Хозяйка застыла с немым вопросом в глазах, как бы требуя от гостя диалога. Вильницкий пожал плечами:
– Не знаю. Он последнее время работал в венгерской экспедиции. Там, наверное, платят в евро. Так вы скажете их новый адрес?
– Сейчас запишу, – спохватилась женщина и крикнула в комнату, – Ленка, ручку с листком принеси! – и снова повернулась к полицейскому. – Странно, зачем продали? Дом под снос. Новую квартиру и так бы получили. Ну, может не такую роскошную, в которой сейчас Тамара обитает. Да только в этом ли счастье? Муж помер, пасынок погиб, осталась одна одинёшенька на свете.
– А вы откуда знаете адрес? Связь поддерживаете?
– Не особенно. Муж помогал вещи перевозить, а после они нас на новоселье приглашали. Вот и вся наша дружба.
Девочка-подросток шмыгнула мышкой, оставила на столе чистый тетрадный листок и ручку и так же мигом исчезла. Александра Фёдоровна, высунув язык, старательно записала адрес и протянула полицейскому со словами:
– Сама я не пойду, неудобно, да и некогда мне, а когда будете у Тамары, спросите, если нужна помощь, пусть даст знать. С похоронами, с поминками всегда поддержка нужна.
Тут раздался звонок. Женщина засуетилась, провожая гостя и встречая долгожданного. Ребятишки уже распахнули дверь и бросились заглядывать в пакеты, которые держал мужчина среднего роста в мятой рубашке.
– А вот и муж мой! – радостно сообщила хозяйка, ни к кому не обращаясь, потом потянулась к мужчине. – Это соседей разыскивают, Македоновых.
– Здравствуйте и до свидания! – раскланялся Вильницкий и протиснулся мимо мужика. На него пахнуло старым перегаром и потом. – Спасибо за адрес, – Он махнул рукой Александре Фёдоровне.
– Постойте, – хозяин квартиры норовил уцепить Валеру за локоть, – а может с нами? – он щёлкнул указательным пальцем себя по кадыку.
Полицейский попятился спиной к выходу:
– Большое спасибо, но служба.
Спускаясь по скрипучим лестницам, парень думал, что, скорее всего, никто в семье не работает. Будний день, а взрослые дома. Ну, ребятишки понятно, лето, последние дни каникул. И вот получит семья новую квартиру, три комнаты, как минимум, поживут несколько месяцев, оформят документы, приватизируют. Работать не любят, на службу не ходят, выпить же не дураки. Обменяют с доплатой на две комнаты, потом на одну или переедут в дом где-нибудь в деревне Хреново или Весёлая жизнь, или Бухалово. От мыслей его отвлёк телефонный звонок. Откуда-то издалека раздался голос Хлебникова:
– Так, Вильницкий, дуй в морг. Экспертиза по мальчику готова, сразу ко мне!
– А к Македоновой когда?
– Ты что, её ещё не нашёл?
– Она переехала, проживает по другому адресу.
– Это завтра. Турки месяц держали труп, день подождут! Нам убийство надо раскрывать!
Минут через сорок Хлебников взял в руки бумаги от патологоанатома, которые принёс Вильницкий. Крутил он их так и этак, перекладывал, перечитывал, пока не понял, что результаты экспертизы ничего нового ему не сообщат. Паренька убили острым железным шпателем, именно тем, который вытащил молодой помощник из мусорного бака. Инструмент совершенно примитивный, стальной, с остро заточенным концом и деревянной ручкой. Такие используют художники, маляры, скульпторы, строители и даже медики. В своей практике Михаил никогда не встречал столь странного орудия убийства, хотя удивляться приходилось. Однажды, прибыв на место преступления вместе с группой, он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Неудержимый порыв юмора охладило бездыханное тело, смирно лежащее на грязном, кухонном полу. Два приятеля решили сообразить на двоих. Не успели особо пригубить, как ввязались в спор. Один не выдержал и треснул товарища по голове трёхлитровой непочатой банкой с солёными огурцами. Убийца, понимая тщетность всех попыток скрыться незаметно, никуда не побежал, а вызвал полицию. Пока ждал, допивал остатки алкоголя и закусывал всё теми же огурцами, которые собирал с пола и головы товарища. Встречались орудия убийства совершенно неожиданные: штопор, детская скакалка, шахматная доска и даже крышка от унитаза. И что же делать теперь с этим шпателем? Получается, что человек принёс его с собой. Специально или случайно? Он делает дома ремонт или инструмент имеет отношение к его профессии? Шпатель не новый, но где использовался ранее, эксперты установить не смогли, потому что убийца тщательно его обработал. Кто произвёл и где приобретён выяснять не стоит, только время потеряют. Хлебников тяжело вздохнул и глянул на Вильницкого. Тот сидел за столом напротив и, криво ухмыляясь, что-то читал в своём крутом смартфоне. Михаил укоризненно покачал головой. У самого в кармане болтался простенький «Самсунг», только чтобы принимать звонки и самому быть на связи. От новомодных гаджетов с камерами, интернетом, различными пикселями, провайдерами, гигабайтами, чипами и прочей ерундой полицейский держался на расстоянии. А когда товарищи посмеивались над его допотопной трубкой, он отвечал, что не намерен тратить время и деньги на бессмысленные, бесполезные штучки. В душе сам понимал, что просто боится выглядеть глупо. Если такой аппарат попадёт в руки, он просто не сообразит, что с ним делать и на какую кнопку нажимать. Михаил снова вздохнул от сознания того, что неумолимо стареет. Он снова посмотрел на парня и мысленно прикинул, а хотел бы вернуться в свою юность, молодость?
«Нет. А что там хорошего? Там я уже был».
Хлебников напустил во взгляд строгости:
– Я не пойму, а что сидим? Почему свидетелей не ищем? Нам убийцу мальчика никто не предоставит, самим надо носом землю рыть.
– Так я на утро запланировал. – Валера подскочил и глянул на часы. Через час он назначил свидание девушке. Долго обхаживал и наконец, она согласилась. Пропустить никак нельзя! – Сначала Македоновой сообщу о гибели пасынка, потом опрашивать соседей.
– Нет, давай сейчас! Народ пришёл с работы, ужинать собирается, все бабушки, пенсионеры, инвалиды, беременные дома. А я к аналитикам. Может где-то мелькал подобный шпатель. Никак не даёт он мне покоя.
***
Участковый Семёнов Николай Ильич терпеть не мог свою работу. Каждый день уделял несколько минут для того, чтобы помечтать о том, чем он займётся, выйдя на пенсию. А заслуженный отдых уже маячил на горизонте, несмотря на то, что он был ещё достаточно молод для отдыха в общепринятом смысле. А кто упрекнёт? Двадцать лет безупречной службы достаточно, чтобы получать жалование от государства. А пенсия получается неплохая. Всё-таки несколько раз приходилось бывать в горячих точках. Однако на голую пенсию в наше время прожить трудно, особенно в таком дорогом городе как Москва. Да и жена запилит. Ну не сидеть же с ней возле телевизора в переживаниях, наблюдая за страданиями сериальных героев. Можно найти работёнку не пыльную, вроде вахтёра, охранника или сторожа. Деньги хоть и небольшие, зато спроса почти никакого. Вон, в местный супермаркет требуются, а как-то приятель звал на частную автомобильную стоянку. А в свободное время рыбалка! Николай Ильич обожал это дело, у воды мог сидеть вечность, невзирая на времена года. Компания не нужна. Сам себе компания. В рюкзаке беленькая для «сугреву», шмат сала, хлеб и солёные огурцы в целлофановом мешочке. Идиллия! Из задумчивости Семёнова вывел настойчивый голос пострадавшей. А пострадавшая понятия не имела, что попала к участковому именно в те несколько минут, когда он пребывал в сладких грёзах. Она активно требовала внимания и даже сердилась.
– Послушайте, вы должны что-то предпринять!
– Что, например? Охрану возле вашей двери поставить, или помочь поменять замки? – вот за такие моменты Николай Ильич и не любил свою работу. Занимается какой-то ерундой! Усмиряет алкоголиков, которые волтузят своих жён, гоняет хулиганистых подростков, шастает с проверками по квартирам в поисках нелегальных эмигрантов. А сейчас их развелось, как блох на дворовой собаке. – Вы же говорите, что из квартиры ничего не пропало.
– Соседку по голове ударили так, что скорую пришлось вызывать!
– И где она, раненая? Сама, почему не появилась? Пусть приходит, заявление пишет!
– У неё мать больная, на коляске, не с кем оставить. Да и не хочет она заявление писать.
– Ну, а я что могу поделать? Заставить пострадавшую никто не может.
– И куда мне теперь отправляться, в прокуратуру, к следователю, в МВД? Какие там у вас ещё службы имеются по защите простых граждан?
Алисия почти перешла на крик, а в душе понимала, что ничего не добьётся. Прав участковый, ничего же не пропало.
– Вы, гражданочка людей от важных дел не отвлекайте. Там убийства, грабежи, терроризм, а вы со своей ерундой, – Семёнов смягчил и сделал голос задушевным. Не хватало, чтобы перед пенсией какая-нибудь жалоба появилась. – Давайте ещё раз по порядку.
– Я находилась на работе. Маргарита, моя соседка по площадке держит небольшой ларёк канцелярских товаров в соседнем супермаркете. Несколько раз в день заскакивает домой, чтобы покормить или дать лекарство больной матери. Она увидела, что дверь в мою квартиру приоткрыта. Сначала она позвала меня, потом вошла в прихожую, и тут получила удар по голове. Когда немного очухалась, то вызвала скорую, врачи её перевязали, хотели забрать для наблюдения в больницу, но Маргарита отказалась. Позже позвонила мне. Когда я вернулась, то обнаружила, что в квартире всё перевёрнуто, но ничего не пропало, даже пятьсот долларов, которые остались с отпуска.
– Она видела, кто на неё напал?
– Говорит, что нет. В прихожей было темно. Тот, кто нанёс удар стоял за дверями. Да и произошло всё молниеносно.
– Чем ударили?
– Когда врачи осматривали рану, сказали, что тупым предметом, скорее всего деревянным.
– Это мог быть какой-нибудь ваш недоброжелатель или враг?
– Я держу косметический салон. Ко мне приходят и женщины, и мужчины, и подростки с акне. Уходят все счастливые и довольные. Нет у меня врагов!
– Может, для кого-нибудь вы перестарались с пластикой?
– Ещё раз говорю: косметический салон! Не кабинет пластической хирургии.
– Вы осмотрели замки? Взломаны? Дверь покорёжена?
– Нет, всё чисто, как будто открыли родным ключом.
– Узкие специалисты с отмычкой проникнут, царапины не оставят, – Семёнов почесал макушку и снова перешёл на участливый тон. – А сейчас кто-то присматривает за жильём?
– Ага, собака Жучка. Я дверь закрыла и к вам. Ещё ребёнка из детского сада забирать.
– Собака это хорошо. Преступник не сунется, если услышит лай.
«Ну, видел бы ты эту охранницу Жучку, – усмехнулась про себя Малинина, – шума много и лает на каждое дерево, а при малейшей опасности или обмочится или в обморок свалится».
– Давайте так, я беру ваше происшествие на карандаш, а вы поменяйте замки, подумайте, кто это мог быть, и что искали в вашей квартире, – Николай Ильич записал на листке свой телефон и протянул женщине. – Звоните в любое время. А если пострадавшая надумает, пусть приходит и напишет заявление.
Алисия взяла бумажку, тяжело вздохнула и поднялась.
– Надеюсь, что причин для звонка больше не появится.
– Ну-ка постойте, гражданочка, – в голове участкового мелькнула мысль, – в какую сторону открывается входная дверь?
– Какая разница, – Алиса уже направилась к выходу, но обернулась на странный вопрос.
– Как мог воришка стукнуть вашу соседку из-за двери, если двери, как правило, открываются в сторону площадки? – блюститель порядка почесал макушку. – Соседка потянула дверь на себя?
Малинина остановилась в недоумении и задумалась, потом пожала плечами:
– Открывается, как и у всех, на площадку, – она вдруг догадалась, что имеет в виду Семёнов. А ведь Маргаритка должна была видеть того, кто её ударил! Хоть на секунду, но увидела! – Мне надо с ней поговорить!
Алисия выскочила из кабинета, не сказав до свидания. Семёнов с облегчением вздохнул. Все бы проблемы решались так просто. Он даже не собирался грузить себя мыслями, что произошло в квартире, лучше вернуться к мечтам.
Женщина в глубокой задумчивости направилась в детский сад. Выскочив из дома, она не стала брать машину, потому что до приёмной участкового и до детского учреждения, которые находились недалеко друг от друга, долго бы петляла дворами и искала парковку. Легче пройти тропинками, миновать небольшой парк и пролезть сквозь отогнутые прутья забора. Как Алиса не торопилась, в группу попала самой последней. Егор одиноко сидел на низкой скамеечке среди разноцветных шкафчиков и складывал из бумаги кораблик. При виде матери подскочил радостно:
– Нина Петровна, за мной мама пришла! – и, не дожидаясь отклика, и не прощаясь, вприпрыжку поскакал к дверям, на ходу схватив родительницу за руку.
– Егорка скажи до свидания воспитательнице, – одёрнула сына Алисия.
Назад шли молча. То есть у сына не закрывался рот от новостей, а мать слушала ребёнка в пол уха, невпопад отвечая или вовсе не слыша вопроса. В голове роилось тысяча мыслей. Например: почему Владислав назначил свидание, а сам не появился и не позвонил. А что она о нём знает? Да ничего толком. Вроде москвич, вроде какой-то научный сотрудник. Рассказать можно всякую всячину. Она тоже про себя могла сказать, что королева английская или внучка Ротшильда, кто проверит! Может этот Владислав аферист, вор и проходимец! Выманил в другой конец города вроде как на свидание, а сам шасть, чистить квартиру! По поводу Маргаритки сомнений не имелось. Только благодаря её появлению ничего не пропало. Но, ведь она могла видеть вора. Может соседка знает преступника и покрывает! Надо с ней поговорить. Ещё необходимо поменять замки. Когда она всё это будет делать? Завтра утром прилетает Василиса из Турции, необходимо встретить в аэропорту и забрать аппарат, а после обеда записаны клиентки на процедуры. Опять просить Маргаритку, чтобы та проследила за плотником из ЖЭКа? Нет, она и так пострадала! Поднявшись на лифте на свой этаж, женщина прямиком направилась к соседской двери. Маргарита открыла после первого звонка. Её голову закрывала яркая косынка, скрывая повязку, которую наложили врачи скорой помощи. Увидев Малинину, соседка приложила палец к губам и округлила глаза:
– Только не говори при маме о том, что произошло. Ей нельзя волноваться! – она посторонилась, пропуская Алису и Егора.
– Рита, кто там?
Из комнаты раздался требовательный голос матери. В голове Алисы мелькнуло, что мать- инвалид превратила свою дочь в прислугу. Она не разрешала приглашать в дом посторонних, требовала только свежую пищу и без дочери не могла принять лекарства, ссылаясь на то, что забывает, какие таблетки принимать утром, а какие после обеда. Сама целыми днями сидела возле телевизора и смотрела все сериалы подряд. Хотя, по мнению Малининой, спокойно могла помочь замотанной Маргарите почистить картошку к ужину, заштопать носки и полить цветы на подоконниках. Ведь жизнь на инвалидной коляске не заканчивается. Существуют общества инвалидов, где люди занимаются спортом и художественной самодеятельностью! А что делать дочери? При таком раскладе она никогда замуж не выйдет и благополучно состарится рядом с матерью! Алиса глубоко затолкала свои мысли, а вслух сказала:
– Мы не будем проходить. Скажи только одно: ты видела того, кто тебя ударил?
– Я же говорила, что нет.
Рита смотрела прямо и искренне.
– Давай так, – не унималась Малинина, – ты увидела приоткрытую дверь. Потянула её на себя. Как он мог ударить из-за двери?
Соседка на секунду нахмурилась.
– Слушай, меня, наверное, хорошо приложили, поэтому несу околесицу. Я вошла в квартиру. Дверь кладовки была нараспашку. Даже внимания на это не обратила, двинулась в сторону комнаты. Вот тут он меня и приложил. Он спрятался в кладовке. Я же стояла спиной к нему!
– Теперь понятно, – Малинина облегчённо вздохнула. – Понятно, что ничего не понятно. Надо менять замки.
– Ты слесаря уже вызвала? – Алиса кивнула. – Если очень занята, я могу проследить за работой.
– Хватит с тебя! – женщина жестом указала на голову Риты. – И так пострадала.
– Да всегда с радостью. С матерью целыми днями находиться не большое удовольствие. С каждым днём всё тяжелее. Спасает только работа, да к тебе ещё без скандала отпускает.
– Ладно, если буду зашиваться, позвоню, – Малинина потянула сына через площадку к своей двери, где уже лаем заливалась Жучка и махнула рукой. – Маме привет.