Венский стул для санитарного инспектора - читать онлайн

Блинвилль,

окрестности Детройта,

штат Мичиган

Соединённые Штаты Америки

Джейк Саммерс вошёл в город пешком, держа в руке саквояж, когда-то доставшийся ему от одного беглого жулика.

Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, напоминал теперь чумной город. Ветер гонял по улицам мусор: некому стало убирать. Там и сям валялись отбросы. Пахло сортирами. Электрический трамвай не выезжал больше на площадь по спуску через аллею. Скамейки на площади были пусты, и только с голых яблоневых ветвей изредка доносился тревожный вороний вскрик. Через стеклянную витрину аптеки, этого уважаемого здания, больше не было видно собрания старых кошёлок, старых кляч, старых кошек, старушенций. Пожилых леди словно сдуло промозглым мартовским ветром.

Говорят, пошла третья волна испанки. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с гриппом покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени!

Ни одного человека не было ни у почтового офиса, ни у продуктовой лавки, ни у кондитерской. Даже старенький мистер Фрейшнер, хозяин придорожного кафе, не спорил с очередной жертвой насчёт пользы лечебных бандажей у входа в магазин «Всевозможных резиновых изделий» – этим неистовым конкурентом аптеки Аджета. Жестяные крыши двух- и трёхэтажных зданий, покосившиеся заборы и шаткие ограды, полуразрушенные каменные ступени покрывал растаявший снег. Словно и не прошло почти десяти лет с того ноября, когда в город, под проливным дождём, примчались два нищеброда в белых летних брюках на взятом в кредит «Форде-Т».

В Блинвилле не любили перемен. Будь на то воля горожан, здесь вообще бы никогда ничего не менялось.

Местные коммерсанты не сразу оценили подарок, который послала им судьба в лице двух джентльменов. Д.Э. Саммерс и М.Р. Маллоу, едва спасшие свои шкуры после одной лотереи, искали в то время, чем можно заняться на законных основаниях – и нашли. Устроились дилерами к Форду, взяли кредит и открыли автосервис – ещё недавно невиданное чудо, которому не очень-то доверяли, предпочитая по старинке покупать газолин в аптеке, а чинить машину у кузнеца, – а теперь одно из множества заведений на дорогах, из тех, куда всегда очередь.

Всё, что было связано с автомобилями, в особенности с «Фордом-Т», неизменно приносило деньги. Автомобили и немного изобретательности.

Конечно, после того, как они занялись фордизацией Блинвилля, дела здесь пошли существенно лучше. Но ох как поначалу им совали палки в колёса. Как ни странно, именно негласная война с местными жителями помогла им встать на ноги. И, кстати, избежать мобилизации. Когда газеты затрубили о призыве в армию всех мужчин до 45 лет, двое джентльменов колесили по всей стране: окучивали фермеров, таких же консервативных и упрямых, как блинвилльцы, и тоже не желавших принимать автомобилизм. Компаньоны не успели узнать о знаменитом краудеровском приказе[1], как уже получили бумагу, подписанную лично Фордом. Бумагу, за которой охотился чуть не любой совершеннолетний мужчина Соединённых Штатов: «занят на важных работах». Нужно было кровь из носу впаривать гражданам облигации военного займа. Компаньоны не слезали с телефона. Правдами и неправдами уговаривали сенаторов, актёров, богатых промышленников принять участие в автопробеге на не слишком красивом, не слишком удобном, зверски дребезжащем, вечно ломающемся «Форде-Т».

Что ни день, приходилось мотаться в какой-нибудь респектабельный особняк на очередной Лафайет-бульвар, Ла Саль-стрит или Вашингтон-роуд.

Проделав сотни миль, нужно было выглядеть элегантно, так что пришлось возить кофры с костюмами и переодеваться в общественных уборных, а то и просто в кустах, прячась от взглядов прохожих.

После того, как два часа ругались последними словами, пытаясь понять, почему авто заглох посреди дороги и, наконец, снимали колесо, разбирали колесо и вытаскивали оттуда маленький камешек.

С каким гордым видом все эти люди изображали демократичность – в кожаных шофёрских бриджах и шерстяных гетрах, в воняющих касторкой куртках и грубых башмаках из свиной кожи!

Ну и рожи были у них, когда они всё же добирались до финиша.

«Модель-Т» закупали для фронтов, воочию убедившись, что «простота, надёжность и высокая проходимость автомобиля…» – для которого приходилось устраивать самые немыслимые передряги – не рекламный трюк, хотя это был именно он.

Всё зависит от того, как подать: можно сказать, что «Жестянка Лиззи» – дешёвая дрянь. А можно – «недорогой автомобиль гениально простой конструкции, любую поломку в котором можно быстро устранить где угодно и чем под руку пришлось».

Ещё до войны, в 1912 году, победа «Форда-Т» в ралли Императорского автомобильного общества в России, в один миг преобразила скромное заведение – «Автомобильный сервис». Саммерс и сейчас не мог поверить своей удаче. А ведь он предложил Форду эту поездку от отчаяния. Ухватился за идею профессора Найтли о шантаже русского графа – какой позор! И какое унижение им пришлось пережить в доме графа. Вертелись, как ужи на сковородке, но выкрутились. Устроить ралли. Зимой. В Санкт-Петербурге, этом огромном промозглом северном городе, где дороги только называются дорогами, а сугробы достают вам до груди. Уговорить Фриде – прижимистого директора российского филиала заказать в Лондоне дирижабли для рекламы авто!

При одном только воспоминании о ралли в России Джейк Саммерс и сейчас начинал нервно ржать в кулак.

Чудом, невероятной удачей, которая помогает тем, кто сделал всё, что мог, и чего не мог тоже – они тогда выиграли. Первый раз за всю жизнь.

Контракт на рекламные эвенты с самим Фордом стал последним и самым нужным штрихом: он придал компаньонам вес в глазах блинвилльского общества. Двое джентльменов открыли собственное рекламное бюро – над гаражом, где располагался офис «Автомобильного сервиса Саммерса и Маллоу». Просто добавили вторую вывеску.

Две конторы совсем не были таким уж странным сочетанием. Они работали одна на другую.

«Сервис» стал артерией местного бизнеса. Проезжающие автомобили, которых стало много, как никогда, кормили ещё недавно еле живой город.

Кузнец, чьи ребята превратили Д. Э. Саммерса в отбивную, чтобы запугать и заставить прикрыть лавочку, далеко не сразу понял, что «Автомобильный сервис» не портит ему дела, а наоборот, подгоняет клиентов. Они с механиком «Сервиса» отлично спелись в смысле ремонта машин. Вот уж кто был мастером «несчастных случаев» на дороге. Социалист Халло утверждал, что таким образом борется с частной собственностью.

Аптекарь, которому не улыбалось терять покупателей газолина, когда в «Сервисе» завелась своя бензоколонка, даже представить не мог, сколько посетителей она приведет в его аптеку, если умело взяться за дело. О некоторых его заказах «Рекламному бюро» тоже лучше не знать полиции. Несложные манипуляции со «Справочником фельдшера» и хорошо подвешенный язык двоих джентльменов в считанные минуты превращали легковерных клиентов в развалины.

Для укрепления позиций пришлось подключить к делу дедушку Фрейшнера. Тот для вида посопротивлялся, но поскольку человек дедушка был деловой, к соглашению пришли быстро. Слабительное в кофе он подкладывал только тем посетителям, что не умели себя вести. И только после того, как те вопили что-нибудь вроде «Я проделал шестьсот миль из самого Коннектикута не для того, чтобы вы здесь травили меня своими мерзкими сосисками с вонючим кофе!»

Чтобы двигаться дальше сколько-нибудь непрерывно после таких выступлений, приходилось проехать вглубь города. Аптека на дороге, может, и была проще, но для этого пришлось бы:

1. строить новое здание аптеки;

2. лишить удобства самих блинвилльцев.

Которые, как уже было сказано, любили посидеть за стаканом лимонада в аптеке Аджета на главной площади. У которого двое джентльменов за свою маленькую услугу имели процент.

Ну и ещё кое-что в разных местах. Они и сами не очень хотели заниматься магазинчиком у дороги, который был бы так удобен, учитывая «Автомобильный сервис». Чёрт возьми, тогда бы владельцы магазинов их просто убили! Но увешать станцию ремонта вывесками и указателями оказалось очень выгодно. И при этом ни геморроя с поставками того и сего, ни хлопот с дополнительными налогами, ни лишних требований и проверок санитарной инспекции – сплошной рай.

Юный Мики Фрейшнер, служивший на побегушках и заодно помогавший механику, тоже был неплох. Он всегда так искренне извинялся за неудобства. Так непринуждённо просил очередного посетителя передать привет дорогому мистеру Вагнеру в химчистке «Юрика Вакуум», сапожнику или владельцу швейной мастерской, чьи вывески висели на станции за скромный процент.

И, к слову, заведение доктора Бэнкс тоже неплохо набрало обороты. Могла бы оценить. Никакие законные методы не раскрутили бы так быстро её богадельню. Только подумать, нашла, где открывать амбулаторию – в провинции! Женщина – практикующий врач! Их в Нью-Йорке-то всего четыре. Одних пожилых леди хватило бы, чтобы испортить ей всё, и, насколько Саммерс знал, пожилые леди старались.

Когда почти десять лет назад доктор на своем «Форде-Т» вытащила Саммерса с Маллоу из отчаянного положения, она даже не подозревала, что спасла компаньонов не только от линчевания разозлённой деревенщиной. Одним своим появлением дева на автомобиле помогла двоим шарлатанам найти золотую жилу. Измученный страхом ареста, разоблачения, всех земных кар, Маллоу требовал от компаньона перейти на законные рельсы. Саммерс и сам понимал, что нужно что-то по-настоящему серьёзное. Изготовление шарлатанских лекарств, музей-аукцион «Знаменитые вещи», газетные советы от мудрой миссис Дж. Дей и книга «Как выйти замуж» – это всё мелочь. Так, перебиться.

На фабрику фильмов, которую они потом открыли, он рассчитывал уже всерьёз, но Эдисон своей монополией убил это начинание.

Они затеяли лотерею, но тут нужно быть Барнумом, а Саммерс таким не был. К тому же, как последний дурак, затеял лотерею в городке, где они уже развлекались. И где как-то были вынуждены совершить унизительную пробежку в голом виде, перемазанные колёсной мазью и в перьях.

Хотел отыграться, а ведь компаньон предупреждал.

Но это ладно, суть в том, что после всех перипетий и приключений двое джентльменов научились делать деньги. Выигрывать там, где проигрывают обыватели.

Даже сейчас, когда мир ещё не оправился после войны, а из-за эпидемии почти все зрелища прикрыли, Форд всё-таки отправил их на «Альпенфарт», старейшее ралли в Европе, старше «Монте-Карло». Принц Генрих Прусский, подавший после окончания войны в отставку, надеялся возродить своё детище и помочь возрождению своей страны, потерпевшей позорное поражение.

Маршрут через Альпы славился у автомобилистов своей трудностью. А заодно открывал кое-какие возможности.

Саммерс поправил марлевую маску. Господи, как надоело, совершенно нечем дышать, ведь буквально вчера думал, что привык и, наверное, будет уже странно наоборот: без маски. Но есть вещи, к которым не привыкают. Хотя он свыкся и с остро-сладким вкусом дезинфицирующего раствора, которым они с Маллоу спрыскивали глотку трижды в день, и с мягко-холодящим ощущением вазелина с ментолом в носу, и даже с тем букетом противных «антибактериальных» запахов, которые преследовали теперь всюду: от собственной ванной до купе поезда и вагонов метро.

Медицинские маски, которые теперь требовали носить даже на улице, здорово помогали двум жуликам. Никто не мог уверенно заявить, что видел за рулём авто именно этих джентльменов.

Рекламные аэростаты, пересланные в Детройт из Санкт-Петербурга представителем филиала Фриде, и здесь сослужили свою службу. Надувные рекламные автомобили, висевшие под ними, не были надувными. Они были настоящими. Три изуродованных «Модели-Т» убрали с трассы люди Форда, пока компаньоны пересаживались в подставные авто.

На «Форд Мотор» машины вернут к жизни. Тем «Жестянка Лиззи» и хороша.

Призовых денег хватало, чтобы поддержать «Сервис» месяца три. Форд милостиво распорядился считать их гонораром за рекламную акцию (в случае проигрыша съездили бы даром, а гонораром пришлось бы считать оплаченные Фордом расходы). Но этих денег не хватит, чтобы подкормить и «Сервис», и рекламное бюро, и собственно двоих джентльменов.

Карантин душил бизнес, убивал экономику. От всего, что писали газеты, шла кругом голова.

Упадочные настроения Саммерс себе запретил. Домой, ванну, завтрак (ну или наоборот), а там разберёмся. Завтра он как следует выспится, и на свежую голову… Но сначала насладиться победой.

Они выиграли ралли, почти не напрягаясь. Да, конечно, после войны от былого блеска ничего не осталось (призовой фонд теперь не шёл ни в какое сравнение с довоенным. Конкурентов, положа руку на сердце, было четыре экипажа – сплошные авантюристы вроде них самих, только классом пониже. Не конкуренция, а избиение младенцев. И всё-таки – пусть даже такая – это победа в «Альпенфарт». Что ни говори, репутация.

Саммерс шёл по улицам и у него ёкало сердце. Они с Маллоу так надеялись, что провинциальный Блинвилль устоит, что пока их нет, всё как раз и наладится. Ведь ещё в октябре писали, что в самом Детройте всего сто тридцать пять заболевших. Уверяли, что это не испанка. Все газеты хором успокаивали: обычный грипп.

Но город, удачно державшийся в стороне от царившей в мире катастрофы, теперь был мёртв.

Такси так нигде и не встретилось. Он шёл пешком и некому было поздороваться, никто даже из окна не махнул. Зимние цветы, всегда украшавшие здешние подоконники, лежали почерневшими в ящиках. Хозяйкам было не до них.

И на каждом доме ветер трепал плакаты:

Его могли вообще не впустить в Германию. Да что там, они с Маллоу были как раз теми редкими счастливчиками, кого выпустили из Америки! Форд расстарался. Но даже специальная рабочая виза не помогла Маллоу – умудрился кашлянуть на таможне в Гавре. Его взяли прямо там, и отправили в карантин.

Джейк Саммерс был не из тех, кто впадает в панику. Опыт шарлатана говорил ему, что не бывает безвыходных положений. Мрачное прошлое сына гробовщика научило шутить, когда страшно. Его так просто не испугать. Пуганые.

Тем более, что произведённый ими фурор до сих пор обсуждали в газетах автолюбители. Они были совершенно правы: победы «Форда-Т» никак не могло быть.

Механик Халло, чьи знания и опыт помогли провернуть подлог, только что вернулся в свою каморку над гаражом. В саквояже беглого жулика, когда-то оказавшемся в руках совсем юного Джейка, который с тех пор берёг саквояж как зеницу ока, лежал чемпионский кубок.

Аферист. В двадцать девять лет клейма негде ставить.

Чем он и гордился к вящему возмущению одной особы, которую – единственную во всём городе – не удалось умиротворить. Доктор Бэнкс не принадлежала к тем, кто с охотой повесил свою рекламу на стены их офиса. Её как-то уговорил Маллоу, пригрозив компаньону застрелить, если тот хоть сунется в разговор.

Что делать: они в долгу перед доктором. Вот горгона, надо же так его ненавидеть.

Как, интересно, у неё теперь дела. Наверняка помогает в госпитале. Даже любопытно, поможет её практике пандемия или… Ладно, потом. Думать сейчас нужно не об этом.

Ящик для для почты был забит по самую щель. Коммерсант сунул кипу газет под мышку и вошёл в дом – пустой и холодный, ни единого звука, кроме размеренного стука маятника. Он бросил саквояж на кресло, обтянутое ситцевым чехлом в цветочек, заглянул в кухню. Распахнул дверцы буфета, где предсказуемо не нашёл никаких следов еды. Сунулся в чулан, где обнаружился приличный запас угля. Мисс Дэрроу уехала к родным, как только стало ясно, что «испанка» всерьёз добралась до Блинвилля. Телеграмма от неё прождала их месяц до востребования в Париже.

Саммерс затопил плиту. Не позавтракать, так хоть чаю выпить. Он совершенно не ожидал, что так и не сможет купить по дороге хоть что-нибудь. Магазины и лавки – все до единой! – оказались закрыты. Ближайшая к дому лавка Палпита (на неё-то он рассчитывал в любом случае)стояла запертой на висячий замок. Их поездка заняла всего месяца два, а казалось, что магазины, киоски, лавки бездействуют уже лет десять. Поставив чайник и протянув руки над нагревающейся чугунной поверхностью плиты, коммерсант попробовал разобраться. Все магазины не могут быть закрыты, должен быть хоть один. Зря они с Халло прошли мимо доски с объявлениями на станции.

Ладно, он спросит кого-нибудь.

Неясно пока, кого. Все сидят по домам. Мики Фрейшнер болен, Джейк уже знал это из ежедневной сводки газеты «Блинвилльский орёл», пока растапливал ею плиту. Судя по датам газет, последний раз почтальон заходил пять дней назад. С Халло разговаривать не хотелось, механик заражён теорией заговора хуже испанки. Он ещё по дороге измучил своего шефа разговорами о масонском заговоре. Заговор масонов с бациллой, по мнению механика, охватил весь мир, а говорить Халло мог несколько часов без остановки.

Думая так, Джейк Саммерс уже сидел на корточках перед отопительной колонкой в ванной. Потом возился с камином в гостиной. Чёрт, холодно. Он поднажал на мехи, но быстро устал и выпрямился. На то, чтобы дом стал пригоден для жилья, понадобится ещё часа три, не меньше.

Мисс Дэрроу обычно докладывала ему все новости, но её нет. Остаются только соседи, все эти старые кошёлки, старые клячи, старые кошки, словом, пожилые леди. Но пожилые леди сидят по домам вместе со своими неторопливыми мужьями. Полицейский инспектор, санитарный инспектор… Кто ещё может толком изложить, что здесь творится?

Саммерс вернулся в кухню, где выпил три чашки чая. Удача: на буфете, куда он заглянул не то по наитию, не то от безысходности, нашлись солёные крекеры «Келлогс», а в кладовке, оказывается, стояло малиновое варенье. Коммерсант с самого Гавра мечтал о сладком. Непросто разжиться пирожным в мире, где закрывают кафе, а в магазинах сначала нужно отстоять длинную очередь, потому что впускают по одному-двое, а внутри посетителей подгоняет полиция: не задерживайтесь.

Он не хотел стоять в очереди: боялся опоздать то на поезд, то на пароход. Не хотел, чтобы его подгоняли. Как, оказывается, важно посидеть в кафе, спокойно выпить чашку кофе с пирожным! И не оглядываться в страхе, что оштрафуют (а то и отправят в тюрьму) за то, что сдвинул маску, пытаясь сжевать своё безе. Безе не для того, чтобы давиться им всухомятку, в спешке обсыпая крошками рукава и воротник пальто.

Коммерсант осторожно потрогал колонку в ванной – горячая. В ожидании, пока ванна нальётся, спустился в гостиную. Снимать чехлы с мебели не стал, сел в кресло, закурил и углубился в отложенные газеты.

Служба Здравоохранения напоминает:

Запрещено посещать парикмахерские

Приостановлена работа почты. Газеты будут вывешиваться на досках объявлений

С 4 марта 1919 года закрыты все магазины штата

И ни слова – о том, что теперь будет вместо всего этого.

И впрямь стоило задержаться на станции. Может, сейчас пойти?

Да, идея. Так он и сделает.

Но вставать из удобного кресла не хотелось. Саммерс вдруг понял, что не только обленился с дороги, но стал какой-то варёный, хотя настроение бодрое и даже весёлое. Он как-то весь потеплел, а голова потихоньку наливалась тяжестью.

Оставайся дома, если простудился!

Санитарный инспектор Г.-Кс. Роблин

Я встану, думал он, я пойду. Но всё сидел с дымящейся сигаретой, а когда она погасла, зажёг следующую.

К пяти часам вечера сомнения ещё оставались. Слабость могла быть усталостью с дороги, лёгкий жар вообще ерунда, небольшие трудности с дыханием, вероятно, просто сердцебиение после горячей ванны. Уборную, правда, он успел навестить несколько раз, хотя это вполне мог быть и вчерашний ужин в вагоне-ресторане.

Но странный привкус во рту – как во время сильной простуды.

Почти отсутствие вкуса у солёных крекеров.

Малиновое варенье было просто сладким – и больше ничего.

Что-то не так.

Он не боялся.

Времена, когда юный сын гробовщика мрачно смотрел на мир, прошли. От страха никакой пользы, он только всё портит: закон жизни, проверенный опытом.

Саммерс поднялся в библиотеку, где висел телефонный аппарат.

Санитарный инспектор терпеть не мог коммерсанта – надо сказать, взаимно. Это отложим, может, как-то решится само.

В справочной службе скорой помощи всё время было занято, о чём раз за разом повторяла усталая телефонистка.

Промучившись почти час, Саммерс сдался и попросил соединить его с амбулаторией доктора Бэнкс.

Трубку, к его облегчению, взяла миссис Кистенмахер. Нянька говорила своим властным голосом – но как-то слишком мягко. С энтузиазмом похвалила за то, что он уже измерил температуру. Шутливо приказала немедленно самоизолироваться. Весело велела сейчас же отправиться в постель. Много пить. И ждать доктора, которая как раз сейчас была у кого-то с визитом.

Инспектору здоровья миссис Кистенмахер позвонит сама: ей всё равно нужно доложить о заболевших.

За ночь в Блинвилле, где всех жителей едва насчитывалось пять тысяч, заболел испанкой ещё восемьдесят один человек.

Саммерс сварил кофе, принёс из гостиной сифон с сельтерской, поставил всё это на поднос. Болеть нужно с комфортом. Сообразив, что сразу доктора ждать нечего, опять спустился в кухню. Где-то здесь мисс Дэрроу держала аптечку. Аптечку он нашёл и с радостью обнаружил там дефицитные аспирин, хинин, кофеин. Запасливость хозяйки дома сослужила добрую службу: всего этого вполне хватало на троих.

Он и рад был лечь, но миссис Кистенмахер продиктовала номера, по которым теперь нужно было заказывать еду (оказалось, часть магазинов работала по телефону), молоко – его и так доставляли под дверь, номера суповой кухни, прачечной и почему-то Женского Комитета.

Она ещё сообщила номер Красного Креста, по которому нужно обязательно заказать хлорную известь – как можно больше. Он и это сделал. И заказал в аптеке раствор карболки «для обработки всего». Позвонил в лавку. Услышал знакомый голос Палпита и не без радости попросил привезти хлеб, масло, яйца, арлингтонские сосиски, ящик крекеров, две коробки кукурузных хлопьев и булочку. И конфет. И ещё консервированные ананасы.

Ему тоже были рады. Желали скорейшего выздоровления. Извинялись, что придётся подождать: много заказов. Заверяли, что всё привезут, как только смогут.

В ожидании Саммерс попробовал читать переведённую пару лет назад и наконец купленную в Нью-Йорке «Инспектор Жюв против Фантомаса», но не смог сосредоточиться, и опять взял газеты. Содержание их мало отличалось. Самый свежий «Блинвилльский Меркурий» недельной давности опубликовал утренние списки заболевших и недельный – умерших. В «Звезде Детройта» была заметка о том, что люди уезжают к родственникам в пригороды: Роузвилль и Джексон, по слухам, ещё держались.

Роузвилль. Конечно. В телеграмме от мисс Дэрроу стоял роузвилльский адрес – до востребования.

В «Мичиганском курьере» от 27 февраля был некролог покойному отцу Эбендроту, священнику Блинвилля.

Отец Эбендрот был всего на пять лет старше Саммерса, и на шесть – Маллоу.

Кроме того, сообщала «Деревенская жизнь», отменили апрельский праздник наступления весны и майский бал дебютанток в доме мэра.

Камин горел ровным весёлым пламенем уже часа два, а Саммерс никак не мог согреться, хотя и завернулся в плед. Аспирин не оказал на него почти никакого воздействия. С трудом коммерсант заставил себя встать и перебрался на диван. Колотилось сердце, головная боль мешала соображать. Дыхание становилось жарким.

Автомобиль подбрасывало на поворотах.

Она действительно собиралась помогать в больнице, в госпиталях, потом в полевом госпитале. Тенты и палатки полевых госпиталей раскинулись до самого горизонта между Йеллоустоун-роуд и Кромвель-роуд. Но она категорически не собиралась тратить время и силы в качестве медсестры и тем более сиделки – любая женщина прекрасно справилась бы с этой работой. Врачей катастрофически не хватало, всех забрали на фронт, она знала и умела больше некоторых коллег-мужчин и не собиралась этого скрывать. Какой позор все эти дешёвые манипуляции вроде: «Надо быть скромнее, вы же дама!”; «Мы всё равно можем слишком мало. Никто не знает, как лечить. Врач нынче стал простым солдатом на поле брани»; и «Как вам не стыдно капризничать, когда важна каждая пара рук!».

Да, важна каждая пара рук. Но эти руки нужно рационально использовать.

Логика, последовательность, факты. Чиновники и врачи, которые говорили ей всё это, сами не собирались становиться «простыми солдатами на поле брани». Она подозревала, что не без их содействия не отправилась на фронт. Старая гвардия, особенно мужская её часть, то есть, почти все – всё ещё старалась не отправлять на войну незамужних женщин. Пусть даже все газеты звали вербоваться «любую, у которой есть хоть какие-то медицинские навыки».

Но превращать специалиста, которых не хватает по всей стране, в неквалифицированную рабочую силу – нелогично. От этого нет никакой пользы. Мало того. Это прямой вред, о котором свидетельствуют тысячи неверных диагнозов, засилье мракобесия и смертей, которые всё же можно было предотвратить. По крайней мере, не отнимать у больных шанс на выздоровление.

Она победила, пусть даже победа не была полной. Мест для новых пациентов не было нигде, больных просто некуда было госпитализировать, они оставались дома и им нужен был врач.

С пренебрежением (и без всякой логики) санитарный инспектор заметил: в городе осталось так мало населения, что им нечего терять.

Она не обращала внимания на выпады.

Справедливости ради, женщине-врачу действительно было непросто. Поэтому она купила и научилась водить автомобиль, и тяжёлый докторский саквояж больше не нужно было всё время носить в руках. Она могла приехать куда угодно. Оказывалась у больного быстрее, чем другие врачи, за которыми посылали экипаж. Тщательно следовала гигиене и тем более никогда не позволила бы себе пить, как это делали многие коллеги, включая женский обслуживающий персонал. Старалась быть одинаково доброжелательной со всеми, ни в коем случае не опускаться до сплетен, и твёрдо держалась в стороне от городских дрязг.

Дело, прежде всего и только дело. Как можно этого не понимать?

Кроме того, она считала недопустимыми плоские, глупые, панибратские шутки, которые позволяли себе некоторые врачи.

Уважение, достоинство, внимательность – как можно быть врачом без всего этого?

Если кто-то здесь странный, то не она.

Да, врачи почти бессильны против испанки. Больше половины жителей страны болели этим новым гриппом и ещё никогда не было столько смертей. Но это не значит, что можно сдаться. Она уговаривала пациентов и беседовала с их домашними. Объясняла, что следует не позволять себе паники, выполнять все предписания Службы Здоровья, тщательно мыть руки, не переставать мыться целиком, как это делалось обычно во время болезни, а наоборот: постараться как можно чаще делать водные процедуры. Настаивала на важности постоянного проветривания помещений и просила по возможности держать открытыми окна в комнатах больных. Напоминала, что нужно обрабатывать хлорной известью ванные и уборные и ежедневно мыть полы со щёлоком или карболовой кислотой.