Сидели двое у воды,
Смеялись, всматриваясь в реку,
С любовью к выпавшему веку:
Свободно, ясно, без беды.
Река от солнца вся светла,
Река текла, была собою,
Была другой, была любою,
А за рекой жила ветла.
Ветла тянула руки ввысь,
Ветла всё утро восклицала,
Что ей Луна в ночи мерцала,
Вскочив на небо, словно рысь!
Гудело поле вдалеке,
Гудело от шмелей, и росы
Цветам плели не больно косы,
И майский жук жужжал в руке!
А тот, в чьей он жужжал руке,
Лежал в траве, в гудящем поле,
Забыв о суетливой боли,
Забыв о ране и тоске.
И жук взлетал, летел над всем:
Над васильками, над коровой,
Над тропкой тайною и новой,
Ведь лето будет насовсем!
Летел сквозь мошкариный рой,
Сквозь воздух, лаской одарённый,
Сквозь синий цвет и цвет зелёный,
Над муравьиною горой!
И утро восходило в жар,
И пахло ягодой повсюду,
И всё текло навстречу Чуду,
И жук велик, хотя и мал!
И знала о жуке река,
И берегла от брызг, внимая,
Как мир, взрослея после мая,
Собой оправдывал века.
…И любовалась на ветлу.
На тех двоих. И, видя Бога,
Река не требовала много.
Не зря ей Зрячей быть в миру.
Бодунов Евгений Валерьевич,
г. Ульяновск.