Выйдя на улицу из душного помещения поликлиники, я впервые за весь день, как мне показалось, вздохнул по-настоящему. Чистым, свежим воздухом. Гроза прошла быстро, и солнце уже старательно вылизывало живительную влагу из лужиц. Город повеселел, неизвестный художник пробежал по улицам и плеснул красками на каждый дом, каждый столб, на каждое дерево и скамейку.
Я шел через парк на остановку, наслаждался запахом молодой зелени и старался разложить в своем мозговом архиве новые файлы по папкам и томам. Выходило не очень складно. Длинный и тяжелый сеанс с Татьяной оставил неприятную тяжесть в затылке. Или это я стукнулся, когда шарахнулся от колдовского взгляда?
Все-таки, необходимо навести порядок. В природе сегодня наступило долгожданное совершенство, нужно соответствовать окружающей среде. А то начнутся всякие личностные дисгармонии и подсознательные аттитюды. Первое, что мы имеем: серьезный случай депрессивного синдрома, который пока не является осознанным. Татьяна убеждена в роковой предрешенности своей жизни и не хочет брать на себя ответственность за свое угнетенное состояние. Нервный тик стал следствием загнанного в угол самоуважения. Организм ответил на уничижительное отношение Татьяны внешним проявлением, которое, несомненно, ее испугало. Но, следуя своим убеждениям, женщина смиренно собирается нести печать «проклятия», даже не задумываясь над попыткой излечения. Почему? Почему она себя так ничтожит? В этом еще предстоит разобраться. И тут, мы приходим ко второму субъективно-важному моменту наших умозаключений: я был рад такому серьезному с клинической точки зрения случаю в своей практике. Именно на таких проблемах и можно как-то совершенствовать свой профессиональный уровень терапевта. Все, что было до этого: курильщики, заики, трудоголики – все личности, встречавшиеся мне ранее, погасли, словно фонари на рассвете, уступая место истинному светилу, настоящему психозу, который требовал преклонения перед своим гением искаженного болезненного сознания.
В таком приподнятом, боевом настроении я зашел домой. Родители были несколько обеспокоены и уже за столом, не откладывая в долгий ящик, предъявили мне тревожную новость – повестку в военкомат. Странно, очень странно. Я же приносил еще осенью справку о поступлении в аспирантуру. Потеряли, что ли? Придется завтра снова явиться к майору Удольскому…
Тут я еще раз прочитал фамилию на повестке. Интересно, не бывший ли муж Татьяны этот майор Удольский. Нет, просто интересно. Профессиональная этика запрещает вмешиваться без согласия клиента в его личную жизнь и проводить незапланированные интервью с его родственниками. Поэтому даже если окажется, что случай сыграл шутку, то для меня она бесполезна. Так я подумал, сидя за ужином.
Но на следующий день весь мир перевернулся, будто засыпал я на планете Земля, а проснулся на Марсе.
Хотя было субботнее утро, грустные лица призывников глубокомысленно отражали вопрос: «Что будет дальше с нами?» Пришлось простоять огромную очередь, прежде чем оказаться в маленьком запыленном кабинете майора Удолького. Лицо его было мне незнакомо, но вызвало симпатию: темные глаза буравчато выглядывали из-под седых кустистых бровей, щеки были слишком розовы, а подбородок, несмотря на гладкую выбритость, чересчур синел. Роста Олег Викторович был великого, особенно бросалось в глаза его значительность в масштабах узкой комнатушки. Казалось, Удольский с трудом поместился в кресло за низеньким письменным столом, и теперь каждое движение непременно его раздражает своей скованностью.
Майор бросил на меня вкрадчивый взгляд и, смотря в повестку, указал на противоположный стул.
– Что, отлыниваем от служения Отечеству? – совершенно необидно спросил Удольский.
– Родине служить можно по-разному, я выбрал науку делом своей жизни, – ответил я по заготовке.
– Отличник или хорошист? – прищурил и так маленькие глазки майор.
– Усердный успевающий, – с ехидным достоинством ответил я.
– Ладно, – отступил неожиданно быстро майор, – успокой родителей, можешь продолжать учебу. Только мы с тобой должны ближе познакомиться. И тебе это необходимо больше, чем мне.
Я с непониманием остановил взгляд на мелких буравчиках, в которых теперь прыгали какие-то огоньки таинственности.
– Вы о чем? – уточнил я.
– Ты Алексей Третьяков, практикующий психолог в городской больнице №2? – переспросил Олег Викторович, я кивнул, – Значит, к тебе недавно пришла моя бывшая жена Татьяна Удольская. Верно?
Я снова кивнул, удивившись осведомленности майора.
– У меня было видение, я должен тебя предупредить, с кем ты будешь иметь дело в лице моей бывшей. Она не просто больная, она проклятая.
Мне трудно было выразить теперь уровень моего удивления и даже шока от услышанного. Какое видение? Откуда этот незнакомый мне человек так осведомлен о конфиденциальном сеансе терапии, проводимом мной с его бывшей женой? Или они общаются до сих пор? На фейерверк моих мыслей Олег Викторович достал из ящика стола удостоверение и протянул мне. Я присмотрелся к корочкам: «Шаман первого ранга», «НОУ Челябинский филиал международного университета эзотерики».
– Мы тоже люди ученые, – гордо прокомментировал Удольский и протянул руку за своим дипломом, который я пристально изучал. Снисходительная улыбка все-таки растеклась на моем лице.
– Извините, я не верю в парапсихологию и вообще светский атеист, – почти укоризненно высказался я. Нет, одно дело бабушка Лукерья гадает, и другое – майор учится на шамана.
– Вера, молодой человек, понятие чрезвычайно относительное. Она как случайная переменная, никогда не поймешь, от какого же фактора зависит ее появление. А вы сейчас, допустим, подумали – кто же из нас больший еретик? Верно? Я вам скажу, что судьба порой, сама жизнь то бишь, преподносит нам экстраординарные происшествия, о которых мы даже не помышляли ранее и которые никак не вписываются в наше мировоззрение. Но обстоятельства складываются так, что нам приходиться принять реальность в ее естестве, каким бы оно нелогичным не казалось. Я ясно выражаюсь?
Мне оставалось только уклончиво согласиться.
– Но наш конфиденциальный и, я думаю, продолжительный разговор требует более приватной обстановки, так что приходите сегодня ко мне в гости. Вечером, часов в семь-восемь. Я буду вас ждать, – Олег Викторович достал из-под стекла визитку вновь с колдовскими иероглифами, на которой был указан точный адрес проживания шамана первого ранга. От быстроты предложения закружилась голова. Хотелось отказаться, но под носом оказался стакан воды, после чего майор буквально выпроводил меня, взявши по-дружески под руку.
Оказавшись в коридоре среди ожидающих аудиенции молодых людей, я понял, что это кошмарный сон. По-другому быть не могло. Это не военкомат, а избушка какая-то на курьих ножках, в которой люди с погонами предъявляют корочки колдунов и читают чужие мысли. А потом еще и встречи назначают – я прочитал еще раз адрес и убедился – у черта на куличках.
Но делать было нечего. День только начинался, а уже хотелось, чтобы он побыстрее закончился. Скверное будничное настроение. Пришлось заняться самым непристойным делом выходного дня – учебой. К полке с учебниками я подошел в мученическом настроении. Самый красочный корешок вызвал воспоминание о двух интересных эпизодах на страницах труда, и я углубился в чтение сборника техник ролевых игр. С перерывами на чай, обед и ужин, день благополучно подошел к половине седьмого. Испытав неприятное чувство долженствования, я начал собираться на встречу, в анонсе которой стояла исключительная значимость для меня. А может, не ездить? Ведь это нарушение профессиональной этики. С другой стороны, кто знает этого шамана – возьмет и в армию загребет. Раз умеет мысли читать, значит, и наколдовать может. Подумав так, я сам удивился, как пошатнулся мой научный атеизм под влиянием «нелогичной реальности».
В девять вечера я прибыл в отдаленный Ленинский район, в квартал забытых богом двухэтажных сталинок и спортивных беспризорных, украшенных художеством молодого поколения общежитий. В одном из таких цыганских домов и проживал холостой майор запаса Олег Удольский. Я легко нашел квартиру номер три, а в ней комнату «за углом налево», как значилось в визитке. На мой стук хозяин поспешил широко распахнуть двери и гостеприимно впихнуть меня в свое жилище.
– Ты, значит, психолог? – радостно переспросил здоровяк Олег. Макушка его иногда задевала люстру, издававшую приятный звон хрусталя, одет Олег был вполне цивильно для домашнего гардероба: старые трико, высоко натянутые на раздутый живот, чистая, розовая аккуратно заштопанная на плече футболка, чистые целые носки и пляжные сланцы. В комбинации с выразительным лицом Олега общее впечатление складывалось праздничное. Тут я понял, что шаман напоминает деда мороза и оттого мне стало вполне комфортно. Не спрашивая, Олег выбросил на диван журнальчик кроссвордов и оперативно накрыл поляну на две персоны, выставив из маленького холодильника заранее нарезанный хлеб, колбасу, банку маринованной селедочки и графин водки. Я перешагнул с ноги на ногу и затравленно посмотрел на взрослого дядю.
– Я не недолго, я только по делу, – пролепетал я, на что получил железный аргумент:
– А тут надолго и не растянуть, – указав на графин, согласился Удольский и разлил по первой, – Ну, рассказывай, чего там моя бывшая затеяла? Много уже нервов тебе попортила?
– Нет, – я неуверенно пожал плечами, – это у Татьяны проблемы. У нее нервный тик начался полгода назад, но она лечиться не хочет, потому что считает, что на ней лежит проклятие, – тут же я прикусил язык – ну как можно быть таким болтуном!?
– Дошло, наконец?! – восторженно хлопнул себя по ляжке Олег, – Как это она признала?! А почему у тебя оказалась, а не к знахарке пошла?
– Я же сказал, Татьяна не хотела лечить даже свой тик, ко мне ее привело только желание выговориться, – недоумевая от реакции бывшего супруга пояснил я и уточнил, – А вы что, тоже считаете ее проклятой?