По версии М. Ермоловича, земли летописной Литвы находились отнюдь не в Прибалтике, а на территории Беларуси, окруженные со всех сторон славянскими племенами. Однако, если сравнить карту местонахождения древней Литвы М. Ермоловича («Па слядах аднаго мiфа») и археологическую карту Беларуси того времени (А. В. Квятковская, «Каменные могильники белорусского Понеманья»), то увидим, что на месте размещенной М. Ермоловичем Литвы находятся дреговичские курганы и каменные могильники, характерные для целого ряда территорий Беларуси. Местоположение восточнолитовских курганов вполне совпадает с территорией современной Литвы. Есть они и в окрестностях Вильнюса, который, как утверждает М. Ермолович, был основан кривичами, и поэтому он якобы назывался Кривым городом. Название это вряд ли имеет отношение к племени кривичей. В Средние века Вильна состояла из трех замков: Верхнего, Нижнего и Кривого. В летописи Археологического общества строительство Вильна связывается с именем Гедимина, который «…послал по люди и заложил город один на Швинторозе Нижнии, а другии на Кривой горе, которую ныне зовут Лысою, и наречет имя тым городом Вильня».
Кривой замок первый, и единственный, раз упоминается при описании нападения крестоносцев в 1390 году. Краткие летописные сведения сообщают, что большой деревянный замок на горе был сожжен дотла. Следовательно, нет оснований утверждать, что Вильно было основано кривичами и называлось Кривым городом. Кстати, П. Д. Брянцев, который, повторимся, стремился в своей работе преувеличить русское влияние в Литве, писал: «На колонии последних (кривичей) в Литве особенно указывает название двух местечек: Криво и Кривичи». О Кривом же городе ни слова.
Основной довод в пользу того, что летописная Литва находилась на территории нынешней Беларуси, по М. Ермоловичу, – это наличие в ряде районов Беларуси топонима «Литва». Но все названные им населенные пункты возникли после включения этих земель в состав Великого княжества Литовского. Это, во‐первых, и, во‐вторых, если в Молодечненском районе имеется деревня Литва, то там есть и деревня Турец-Бояры, а это вовсе не означает, что здесь жила турецкая знать.
Вполне возможно, что балтские племена, в том числе и литовцы, в доисторические времена находились на территории нынешней Беларуси. Так считал и русский историк А. Кочубинский, на которого так часто ссылается М. Ермолович. В отличие от М. Ермоловича русский историк не ограничивал территорию доисторической Литвы отдельным регионом Беларуси. А. Кочубинский писал: «Строго говоря, в нашей гипотезе нет резко нового: она – лишь естественное, более расширенное понимание того мирного ассимиляционного процесса, который совершается и на наших глазах в этнографически литовских частях Виленской губернии, – процесса отступления литовской стихии по направлению к северу. На юге ассимиляция была для литовской стихии отрицательного характера, на севере же положительного; здесь латыш ассимилировал финский элемент, пока не вогнал его в самые волны Балтийского моря».
Однако ко времени образования раннефеодального государства на территории Беларуси не осталось ни материальных, ни летописных свидетельств, подтверждающих существование Литвы на территории, определенной М. Ермоловичем.
В пользу предположения, что территория древней Литвы находилась в Прибалтике, свидетельствует такой ранний летописный памятник, как «Повесть временных лет»: «…Литва, Зимегола, Корсь, Сетьгола, Любь, Ляхове же и Пруси Чудь приседеть к морю Варяжскому (Балтийскому) по сему же морю седеть».
Согласно одному из толкований этимологического словаря Макса Фасмера, слово «Литва» произошло от латинского Litus – «берег (моря)».
Многочисленные немецкие источники подтверждают, что Литва находилась в Прибалтике и граничила непосредственно с владениями крестоносцев. Литва же Ермоловича не могла иметь общих границ с немцами.
Рифмованная хроника описывает битву при Дурбе (1260 год):
Тогда литовцы возмутились,
Сердца их гневом распалились
За то, что братья дерзость возымели,
В их землях, не спросясь осели.
Естественно, братья-крестоносцы осели в Прибалтике на земле литовцев. Второй отрывок этого произведения также подчеркивает соседство Литвы с немецкими завоевателями:
Была готова скоро рать
Литовская, и воевать
Она отправилась Каршовен.
Там спешно ими был построен
Вблизи от братьев замок крепкий.
А вот цитата из «Ливонской хроники» Германа Вартберга: «…отняли у бюргеров пять замков, находившихся в соседстве с литовскими землями».
Следовательно, нет оснований утверждать, что «она (Литва) врезалась клином между Полоцкой, Турово-Пинской и Новогородской землями и вместе с ними являлась одной из исторических областей Беларуси» (М. Ермолович).
Неправомерно также рассматривать литовцев и жемайтийцев как два различных народа. Подтверждение их исторической и языковой общности нашло отражение в ответе великого князя Литовского Витовта германскому императору Сигизмунду в 1420 году. Ответ Витовта кончается таким обобщением: «Итак, по своему самосознанию и языку земля жемайтов, которая досталась нам в наследство и которой мы владеем ныне по закону наших дедов и отцов, теперь едина и всегда будет единой с землей Литвы, потому что у них одинаковое наречие и одни люди». «Земля жемайтов» означает «Нижняя земля». Жемайты, в свою очередь, называют Литву (Литванию) – Аукштайтией (Аукстоте), что обозначает ее положение в отношении земли жемайтов – «земля верхняя». При этом в Жемайтии (Самогитии) люди называют себя с древнейших времен литовцами и никогда не именуются жемайтами (жемайтас).
«Понятия “Литва”, “литовцы”, как охватывающие всю литовскую народность и населенную ею территорию, имели всеобщее употребление как в письменных памятниках – летописях, хрониках, так и в переписке великих князей Литовских. Например, Тройнат до смерти Миндовга во всех источниках известен как жемайтийский князь, и, по‐видимому, он более всего был связан с Жемайтией. Однако источники его никогда не называют жемайтом, а лишь литовцем. Ливонская рифмованная хроника пишет о Тройнате: “Был другой могучий литовец, который втайне ему (то есть Миндовгу) завидовал”. И русская летопись эти факты изображает как внутренние события одного государства, одной народности: “Того же лета (в 1263 году) в Литве бысть мятежь, всташа сами на ся и убиша князя велика Миндовга” (История Литовской ССР. С древнейших времен до 1861 года. Под ред. Ю. Жюгды).
Исходя из вышеизложенного, летописную Литву следует все же оставить на территории нынешней Литвы, а христианизированные западнорусские земли очистить от языческого острова М. Ермоловича.
Исторически судьбы русских княжеств издавна переплетались с судьбами народов Восточной Прибалтики, и, в частности, с Литвой. О том говорят разнообразные источники, как летописные, так и археологические.
О прочных и постоянных торговых связях Литвы с Древней Русью свидетельствуют находки, полученные в результате раскопок курганов и населенных пунктов. С Руси в литовские земли привозились шиферные пряслица, различные бронзовые и серебряные изделия – витые плетеные браслеты, браслеты-наручи, подвески крестовидной формы, шейные гривны, сканные бусы, лунницы, зооморфные подвески и др. Из Руси доставлялись также стеклянные бусы, предметы христианского культа, киевские денежные гривны.
Через земли Руси и при ее посредничестве шла торговля со странами Ближнего Востока. Оттуда в Литву попадали арабские монеты, позолоченные, посеребренные и полихромные стеклянные бусы и раковины каури.
Если в период Киевской Руси военные отношения Литвы с Русью выражались в основном в походах киевских князей на литовские племена и их соседей, то в последующий для Руси период феодальной раздробленности характерно участие литовских дружин на стороне отдельных русских князей в их междоусобной борьбе.
Причины участия литовских дружин в походах западнорусских князей, в частности минских и полоцких, вызывают споры исследователей-историков. Вот как освещает взаимоотношения Руси и Литвы М. Ермолович в работе «Старажытная Беларусь»: «Не менее пристальное внимание заслуживает и то, что Всеслав Василькович под Друцк шел не только с полочанами, а что “с ними бяхуть и Либь, и Литва”. Наличие в войске именно полоцкого князя ливов и литвы очень показательно. Как известно, финское племя ливов жило на самом побережье Балтийского моря. А это, бесспорно, означает, что Полоцк расширил свое политическое влияние на все Нижнее Подвинье, откуда и черпал дополнительную военную силу.
Не менее важен по своему значению и факт участия в походе литвы. Как показали события 1161 и 1167 гг., это племя использовалось Менском в борьбе с Полоцком. Однако в результате поражения Володаря Глебовича под Витебском в 1167 г. Менск, а вместе с ним и Литва постепенно опять подчиняются власти Полоцка, а это значит, что последний возвращает свои позиции в Верхнем Понеманье…» Полоцкие князья использовали литовские дружины в борьбе с соседями, но утверждать на этом основании, как это делает М. Ермолович, что «Литва подчиняется власти Полоцка», нет оснований. Ведь ни о каких других формах зависимости (например, регулярная выплата дани Литвой) ни в «Старажытнай Беларусi» М. Ермоловича, ни в источниках фактов не приводится. Кроме того, летописец недоволен участием в междоусобной борьбе русских князей, как половцев, так и литовцев, называя их «погаными».
Скорее всего, литовцы использовались как наемники, принимавшие участие в грабеже одного русского княжества в составе войска другого. В этом качестве литовские дружины привлекались далеко не только западнорусскими князьями. Одно из первых упоминаний о литовских племенах в «Великой хронике» польской относится к 1230 году, когда они принимали участие в походе Конрада Мазовецкого на Сандомир: «Итак, Конрад, домогаясь владений племянника и считая свое изгнание позором, часто водил ятвягов, сковитов, пруссов, литвинов, жмудзинов, нанятых за деньги, на сандомирские земли своего племянника, (желая) их разорить… Во время (правления) этого Конрада по его призыву, о чем мы говорили выше, языческий народ впервые начал опустошать Польское королевство. Ведь упомянутый Конрад по научению своей жены собрал большое богатство, из которого щедро наградил язычников, помогавших ему».
В той же польской хронике находится подтверждение тому, что отношения литовцев с Русью и Польшей на определенном этапе носили сходный характер. Несколько десятилетий спустя после описываемых событий, когда литовцы приступили к самостоятельным грабительским походам на Русь и захвату западнорусских территорий, читаем в хронике: «В том же (1260) году упомянутый Мендольф (Миндовг), собрав множество, до тридцати тысяч, сражающихся: своих пруссов, литовцев и других языческих народов, вторгся в Мазовецкую землю. Там прежде всего он разорил город Плоцк, а затем города и деревни всей Плоцкой земли жестоко опустошил мечом и пожаром, разбоями и грабежом».
Литовское войско использовали в междоусобной борьбе даже обосновавшиеся в Прибалтике немцы. Подобную ситуацию описывает П. Д. Брянцев: «Ливонский орден, как основанный рижским архиепископом, в начале своего существования был в зависимости от сего последнего, но потом, когда соединился с Тевтонским, сделался самостоятельным. В конце XIII ст. рыцари задумали было подчинить своей власти г. Ригу, но встретили протест со стороны архиепископа и магистрата, потому что город был в зависимости от них. Тогда рыцари порешили достигнуть своей цели силой оружия, и вследствие этого началась упорная борьба рыцарей с архиепископом и магистратом г. Риги. Но так как последние собственными силами не в состоянии были одолеть первых, то пригласили на помощь литовского князя Витеня».