Великие и легендарные. 100 великих войн - читать онлайн

Люди воевали всегда и очень рьяно. Даже сейчас воюют. В одной растиражированной на широких просторах Интернета истории мама делится цитатой своей дочери: «А если сильно попросить, Бог выключит войну?» Эта история вызвала большой резонанс, появилось множество пародий на эту фразу, а все потому, что сейчас это актуально.

«Войну Бог включил так давно, что уже, вероятно, и Он забыл, как она выключается» – так можно ответить на вопрос этой девочки.

Есть те, кто, конечно, считает, что когда-то войн не было вообще.

Английские исследователи в свое время изучили материалы антропологов о жизни более чем двадцати ныне существующих культур охотников-собирателей (народность хадза в Танзании, австралийские аборигены с островов Тиви и др.).

В большинстве записей ученым встретились упоминания лишь о 148 случаях насильственных смертей. Оказалось, что более чем в половине случаев убийство было совершено одним человеком. Причиной смертей было либо соперничество мужчин из-за женщины, либо кровная месть в той или иной форме.

При этом в 85 % случаев конфликт со смертельным исходом происходил в пределах одного племени. В 15 % случаев члены двух и более племен гибли из-за столкновений представителей разных групп, но об организованной войне речь не шла. Обычно случалось так, что горе-путешественники забредали на чужую территорию и оказывались легкой добычей не очень доброжелательных соседей.

Исследователи нашли этому простое объяснение. По словам Патрика Содерберга, «у охотников-собирателей отсутствует стимул для ведения войн: из-за кочевого образа жизни они не делают запасов пищи, которые можно отнять у соперников, а размер групп не позволяет вести масштабные конфликты. Когда люди перешли к оседлому образу жизни, войны стали более распространенными».

Впрочем, были и другие исследователи, которые решили заняться практическими изысканиями, а не исследованием чужих работ.

Как-то археологи вели раскопки в Кении, в местечке Натарук, расположенном возле озера Туркана. До этого значительная часть ученого мира придерживалась версии, будто бы наши далекие предки, пока они еще были охотниками-собирателями, вели себя довольно мирно и не воевали друг с другом. Все закончилось после наступления сельскохозяйственной революции, когда люди начали строить села и города и накапливать при этом богатства. Тогда войны и набеги стали формой заработка – с их помощью легко можно было получить новые земли и ценную добычу.

До последнего времени древнейшей находкой, свидетельствующей о когда-либо происходящих вооруженных столкновениях, считалось захоронение 26 человек близ города Дармштадт в Германии. Археологи определили, что тела была погребены в IV тысячелетии до н. э.

После изучения их останков, в которых сохранились маленькие кусочки примитивных наконечников стрел, стало известно, что этих людей били тупыми предметами, пытали, мучили и стреляли в них из луков.

А вот в Кении в 2016 году нашли 27 погибших. Согласно исследованиям, все они были зверски убиты 10 тысяч лет назад. У четырех жертв перед смертью были связаны руки. Это можно даже сейчас определить по позам и положению конечностей, утверждают исследователи. По их мнению, эти 27 скелетов – древнейшее установленное подтверждение вооруженного конфликта среди людей.

Более того, останки этих 27 человек (из них восемь скелетов принадлежали женщинам и шесть – детям) не были захоронены согласно обычаям. На каждом из них сохранились следы насилия: разбитые черепные коробки и скулы, изломанные руки, ребра и ноги, поврежденные стрелами шеи.

Пару скелетов нашли лежащими вниз лицом. Огромные трещины на их черепах могли означать, что смертельные удары были нанесены, вероятнее всего, деревянными дубинками – возможно, с какими-либо насечками.

Все это происходило в самом начале голоцена, начавшегося по завершении последнего ледникового периода. В то время земля тут была очень плодородна, поскольку располагалась рядом с озером, ограниченным болотами и лесом. Люди, жившие здесь, по сути получили свободный доступ к питьевой воде и рыбе. Они мирно собирали грибы, пили чистую воду, ловили озерную рыбу, и за это их, собственно, и убили.

Информация о первом разрушенном городе появилась еще в 2006 году. Раскопки Хамукара, древнего города на северо-востоке Сирии, начались в 1999 году. Как обнаружили ученые, бóльшая часть домов здесь была полностью разрушена.

Причиной подобной беды никак не могло быть землетрясение. На улицах археологи находили снаряды катапульт, стены были обуглены. Все эти обширные разрушения наводили на единственную мысль – здесь прошла война. Вполне возможно, город тогда стал ареной сражения двух могущественных армий.

Захватчики могли прийти откуда угодно, вероятно, из более южных и плодородных районов Месопотамии. Вполне возможно, что из Урука – одного из самых крупных и влиятельных городов древности.

Как видите, добытые археологами данные доказывают, что люди воюют не вследствие каких-то социальных факторов, а по природе своей. И причин подобного феномена может быть несколько.

Наиболее простое объяснение, по мнению ученых, следует искать в специфике эволюции. Сильные и воинственные мужчины легче, чем их менее крепкие соплеменники, получали женскую ласку. Проще им доставались и другие ресурсы. Вполне очевидно, что они производили на свет больше потомства.

Бытует мнение, что именно из-за спаривания возникла война. Именно ради того, чтобы иметь успех у женщин, создавали боевые братства и планировали нападения на селения врага. Когда же возникла традиция создавать семьи, на мужчину в семье стали транслировать старые воинские традиции, согласно которым глава семьи должен быть добытчиком, сильным, смелым и т. п.

Именно из этой традиции патриархальной семьи возникли и общество, и государство. И поскольку государство, согласно этой идее, основано на семье, а семья – на воинской морали, то государство оказалось неотделимым от воинских принципов. Именно так считал известный философ Хосе Ортега-и-Гассет.

У этой гипотезы есть еще один нюанс. Многие ее сторонники считают, что наша воинственность передалась нам от кого-то из предков – промежуточного звена между человеком и обезьяной. В качестве примера обычно приводят шимпанзе, которые могут демонстрировать поведение, характерное для людей, ведущих войны.

Впрочем, известная Барбара Эренрайх (американский иммунолог, деятельница демократического социалистического и левого феминистического движения, публицист) считает, что эта гипотеза плохо согласуется с фактами. У нее другая теория.

По ее мнению, причины феномена войны стоит искать в страхе первобытных людей, слабых и неразвитых, перед хищными животными. На протяжении всей истории человечества, особенно на ее ранних этапах, наши предки очень боялись диких животных. Им, не имеющим когтей, крыльев, способности видеть ночью, необходимо было скрываться, убегать, чтобы спастись от более сильных и быстрых хищников.

Но вскоре в распоряжении людей появилось оружие: дубины, копья, луки, – после чего охотник и жертва поменялись местами. И если на травоядных охотились ради пропитания, то охота на хищников, мясо которых обладает сомнительными питательными свойствами, велась в религиозных целях или с целью испытания.

Животных со временем сменили люди. Ведь член другого племени на своей территории, вооруженный и готовый к нападению, куда опаснее тигра, при этом его убийство приносит намного больше славы. Так начались кровавые набеги на соседей.

Госпожа Эренрайх пытается доказать свою теорию исходя из того, что для абсолютного большинства людей война – это очень тяжелое занятие, глубоко неприятное и губительное для души. Собственно, ее слова имеют некоторую аргументацию: человеку действительно требуется радикально перестроить свою психику с помощью различных ритуалов любых форматов. Это могут быть громкие слова политиков с высоких трибун, шаманские пляски с бубном, дарующие воинам бессмертие, призывание духов великих воинов, убеждение, что честь мундира и честь знамени превыше всего, и, конечно же, бесконечные военные парады. Война, говорит Эренрайх, – это пример усвоенного от социума поведения, но никак не врожденного.

При этом есть один момент: когда устраивают общественную дискуссию по поводу того, начинать или нет войну с той или иной страной, то всегда есть условные «ястребы», требующие от правительства силового вмешательства, и условные «голуби», которые призывают продолжать мирное урегулирование конфликта и инициируют переговоры.

Известный экономист и лауреат Нобелевской премии по экономике Даниэль Канеман вместе с экономистом и публицистом Джонатаном Реншоном когда-то издал статью в журнале «Foreign Policy», где утверждал, что «ястребы» чаще побеждают «голубей». Дело в том, что именно такие идеологические установки соответствуют нашим врожденным оптимистическим взглядам на жизнь: армия наша самая сильная, общество самое единое, а правитель – самый умудренный в военных делах.

Это означает лишь одно: мы идем на войну именно потому, что полностью верим в неизбежность нашей победы.

Несколько иной, но очень похожий взгляд на ситуацию гласит: как только мы понимаем, что в нас видят угрозу (тем более если нас боятся), мы переходим психологический Рубикон и предпочитаем риск рациональному подходу. Поэтому, вместо того чтобы испробовать сначала безопасные мирные альтернативы, мы начинаем войну в угоду «ястребам».

Известный английский экономист и демограф Томас Мальтус считал, что война имеет вполне объяснимую причину – неизбежное увеличение роста населения стран при довольно ограниченных ресурсах на планете. В своем труде «Опыт о законе народонаселения» (1798) он сформулировал закон народонаселения, согласно которому неограничиваемый рост численности населения является причиной социальных бедствий, политических потрясений и экологических катастроф. По мнению Мальтуса, численность населения имеет тенденцию расти в геометрической прогрессии, а средства существования – в арифметической. Таким образом, можно говорить о существовании статистического оптимума населения, при котором ещё не начинают действовать «разрушительные факторы» (войны, эпидемии, голод и др.), корректирующие рост численности населения.

Эта идея остается популярной и в наше время. Ведь вполне очевидно, что, чувствуя приближение катастрофы, люди начинают экономить ресурсы и, соответственно, воспризводят на свет как можно меньше детей. Тогда нам кажется, что ситуация остается под нашим контролем и всё вроде нормально.

В ином случае того же эффекта достигают природным путем. Численность рода человеческого уменьшается вследствие войн, всяческих катаклизмов, голода и эпидемий.

Эта идея сейчас популярна среди широких масс населения. Считается, что всплеск жестокости, связанный с войнами, – это следствие постоянного увеличения количества молодых людей в странах третьего мира, которые лишены возможности проявить себя на мирном поприще. Поэтому, если не направить их агрессию на соседа, они либо передерутся между собой, либо устроят революцию, нанеся вред всему социуму.

Во время кризиса в социуме включается своеобразный инстинкт самосохранения. Всякие иррациональные желания – эмоции, эстетические потребности – безжалостно отбрасываются, а любое инакомыслие у человека подавляется.

При этом особенно ценится сплоченность рядов – некое условное «мы» и условное «они». Для людей с просто организованной и недостаточно зрелой психикой это еще одна возможность определить свою психологическую идентичность, то есть ответить на вопросы «Кто ты?» и «Что ты должен делать?». Понятно, что такой шанс, как только появляется возможность, они не упускают. В свое время нечто подобное описывал Эрих Фромм.

Впрочем, существует еще одна версия, которой придерживаются те, кто поддался сильному влиянию идей Карла Маркса: причины войны вовсе не касаются вопроса эволюции или же психологии. Война оказывается лишь разновидностью политического маневра класса властей предержащих, который развивался параллельно со становлением цивилизации. Людям ведь часто приходится договариваться с кем-то и группами, и поодиночке. И наиболее важными здесь являются вопросы о распределении ресурсов, социальной справедливости и т. п.

Одним из сторонников этой модели является известный социолог Дэн Рейтер, по словам которого собственно войну не стоит считать прямым отказом от дипломатии и торговли. По его мнению, это продолжение тех же торговых отношений, только другими способами.

Что бы ни говорили политики, но, как только начинается война, переговоры не прекращаются, а, наоборот, становятся интенсивнее. И как только сторонам удается найти какой-то компромисс, заключают условно взаимовыгодный мир.

Есть еще одна теория. Социологи считают, что люди образуют культурные общности – племена, нации и народы – по одной причине: им надо знать наверняка, что после их неминуемой смерти что-то останется.

Это своеобразная успокоительная «подушка безопасности», которая позволяет нам не бояться смерти и не думать о том, что кто-то обязательно придет и уничтожит наш способ жизни, полностью сотрет память о нашей культуре, а значит, и мы исчезнем с лица земли.

При этом мы, конечно, точим свои клинки и взращиваем детей в воинственном духе, чтобы иметь возможность напасть первыми и – сохранить себя. Поэтому готовность умереть в бою за свою культуру вполне логична. Зная, что после нас что-то останется, мы одновременно гордимся славными деяниями предков, когда вспоминаем их. Это позволяет оставаться в полной уверенности, что после нашей смерти точно так же будут помнить и о нас самих.

Впрочем, этот момент можно объяснить еще проще. Агрессия – это не просто абстрактная эмоция, а один из базовых инстинктов, призванный способствовать выживанию вида.

Любое животное, чтобы не стать легкой добычей более сильного или же голодного представителя своего или чужого вида, демонстративно отказывается от агрессии. Оно проявляет готовность к послушанию. Вспомните, как котенок играет со взрослым. Котенок таким образом будто говорит: «Я тебя кусаю, но ты не злись, ведь я только понарошку».

Мы действуем таким же образом в большинстве жизненных ситуаций. С другой стороны, человек, как и всякое животное, в процессе своего развития выработал жесткие способы выживания, применяя агрессию по отношению к людям, точнее, заранее обозначенному обществом врагу. В крайнем случае можно даже пойти против всего общества.

Еще в начале прошлого века известный антрополог Маргарет Мид высказала идею, что война – вовсе не обязательная часть нашей натуры.

Тут, по мнению госпожи Маргарет, скорее вопрос в социальной адаптации, от которой мы вообще могли бы отказаться без особых последствий. При этом не столь важно проводить какие-то сложные социальные преобразования. Не надо сидеть и ждать, пока всё вокруг станут лучше. Мид считала, что надо начинать с себя.

Однако сколько с себя ни начинай – война идет. Как от нее в себе отказаться? Ведь война – это еще и часть нашей общественной мифологии. И тут логично вспомнить, что наши далекие предки называли первой в мире войной.

Изгнание Сатаны с неба

Христиане считают, что первая в мире война началась с противостояния Бога и Сатаны. В результате их борьбы никто не погиб, однако сторонники Дьявола и он сам были низвергнуты в ад. Чертей и Люцифера можно даже считать ранеными. Их облик изменился далеко не в лучшую сторону: выросли рога, а тела покрылись язвами и струпьями. И еще один момент. Если смотреть с общечеловеческих позиций, то, по сути, эта война была гражданской, ведь началась она с попытки оспорить правление Бога слишком честолюбивым конкурентом. И закончилась она подобно неудачному восстанию – тюремным заключением. Впрочем, стоит рассказать обо всем поподробнее.

О низвержении Дьявола в ад писали еще ветхозаветные пророки Исаия и Иезекииль. В этих фрагментах Библии пророки упоминают, почему Дьявол пал, однако не указывают, когда именно это случилось. Впрочем, это легко установить. В Библии сказано, что ангелов Господь создал чуть раньше, чем землю (Иов 38:4—7). Кроме того, Сатана был низвержен с небес еще до того, как он пытался искусить Адама и Еву в Райском саду (Быт. 3:1—14). Если так, то падение Дьявола должно было произойти после того, как Бог создал ангелов, однако еще до того, как Сатана искусил Адама и Еву в Раю.

Есть еще один важный момент. Это событие можно соотнести с воскресением Иисуса Христа. Процитируем: «Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам; однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:18—20).

Эти слова Христос сказал вроде как в прошлом времени, из-за чего многие христиане считают, будто бы Дьявол оказался в Аду задолго до того, как Христос родился.

Однако эти же слова могут звучать и как предсказание, поскольку все описываемые события происходили уже после рождения Иисуса. Приведем в качестве примера еще одну цитату, где описана победа Христа, его триумфальное восхождение на небеса и его же чествование как победителя, когда каждый ангел должен был поклониться ему:

«Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте, будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя. Ибо кому когда из Ангелов сказал Бог: “Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя”? И еще: “Я буду Ему Отцом, и Он будет Мне Сыном”? Также, когда вводит Первородного во вселенную, говорит: “и да поклонятся Ему все Ангелы Божии”» (Евр. 1:3—6).

Именно тогда сам Люцифер и его союзники-ангелы были низвержены с небес навсегда. Если трактовать Библию буквально, а не метафорически, то до этого Дьявол мог попасть на небеса. Об этом можно прочитать и в книге Иова, и в части Откровения 12:10, где вполне четко обозначено, что Сатана «клеветал на детей Божьих».

Триумфальное восхождение Христа на небеса произошло в тот же день, что и воскресение: «Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17).

Выходит, что в этом стихе показано, что в течение того периода, когда Христос явился перед Марией и когда потом созвал на встречу Своих учеников в Галилейской земле, Он успел также подняться на небеса к Своему Отцу – Богу, а потом возвратиться обратно. Собственно, во время этого довольно короткого визита на небеса и произошли те события, которые описаны в стихах Евреям 1:3—6 и которые также подтверждены в Деяниях 13:32—33. Именно они и означали окончательную победу архангела Михаила и самого Иисуса Христа над Сатаной, а также полное низвержение Сатаны на землю.

Таким образом, если уж и говорить о войне на небесах, то ни в коем случае не стоит видеть в ней всего лишь одноразовую и краткосрочную битву.

По сути, эта борьба началась еще до сотворения мира. В какой-то момент, когда планета уже была создана, Люцифер восстал в облике «древнего змия», как описано в Откровении 12:9. Он уже был в Эдеме, обвившись вокруг дерева познания.

Тем не менее борьбы между архангелом Михаилом и демоном Люцифером еще не было и в помине, а значит, Дьявол имел возможность восходить на небеса. При этом он уже был нашим Сатаной! Собственно, у иудеев Сатана так и остался прокурором Господа.

Самая настоящая война началась с попытки Дьявола уничтожить новорожденного Иисуса. По сути, Сатана действовал руками войск Ирода – он убивал младенцев, о чем сказано у Матфея 2:16 и в Откровении 12:4. Затем козни Дьявола продолжались в пустыне, после того как Иисус был крещен (об этом написано у Матфея 4:1—11) и закончились на Голгофе.

Таким образом, в двенадцатой главе Откровения мы узнаем, что Демон, низвергнутый архангелом Михаилом в последней битве, происходившей на Голгофе, – это тот самый Змей, который искусил Адама и Еву.

В одной из частей Библии, книге Иова, рассказано, что Сатана мог приходить к Господу: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу, и сказал: я ходил по земле и обошел ее» (Иов 1:6—7).

Вполне очевидно, что в это время Дьявол мог восходить с земли на небеса, а потом представать перед самим Богом. Там же он отвечал за свои деяния. Из священного текста не совсем понятно, в какой конкретно момент Бог полностью прекратил их общение.

Но в конце концов все произошло из-за простой гордыни. Сатане ведь было недостаточно просто служить Господу – он хотел занять Его трон. Если обратить внимание на отдельные стихи Исаии 14:12—15, а также на книгу Иезекииля 28:12—15, то видно, что дьявол там описан не просто как ангел, но еще и как чрезвычайно красивое человекоподобное существо.

Вполне возможно, что он был лучшим среди всей ангельской породы, самым прекрасным из всех существующих Божьих творений. Впрочем, ему не хватало смирения – его не удовлетворяло то положение, которое он имел.

Да, на его лике, сияющем каким-то особенным светом и озаряющем все вокруг, отражались смирение и счастье. Лоб его был высок, а глаза ясны. Он был абсолютным совершенством. Казалось, что и движения его, и сами манеры выражали особое благородство и величие. И был он, конечно же, прекраснее, чем другие ангелы, которые находились вместе с ним на небе.

И все же Иисус Христос, Сын Господа, был несравненно величественней всего небесного ангельского воинства. Ведь Он был един со Своим Отцом-Богом еще задолго до того, как Бог сотворил ангелов. Это часть концепции триединого Бога – важной христианской концепции, согласно которой Бог – это и Сын, и Отец, и Святой Дух. Вот поэтому Люцифер и начал завидовать Сыну Божьему. А от зависти он возжелал невозможного – самому стать Владыкой Вселенной, низвергнуть Творца с Его трона и захватить управление Вселенной. Сатана хотел быть Богом. Собственно, к тому же он подстрекал и Адама с Евой в Райском саду, о чем сказано в Бытии 3:1—5.

И вот момент истины. Создатель собрал ангелов и архангелов, чтобы перед их глазами показать ту особую честь, которая обещана Его Сыну после воскресения. По сказанию, Он возвел Сына на Свой престол в окружении сонма небесных ангелов.

И тогда Отец объявил всем, что с этого момента Иисус Христос по Его воле теперь равен Ему и с этого момента присутствие тут Его Сына означает также присутствие Святого Духа и Бога-Отца.

А что это значило?

1. Слову Сына теперь надлежит повиноваться точно так же, как и слову Отца.

2. Сын имеет власть полностью господствовать над всем сонмом небесного воинства.

3. Его Сын в духовном родстве с Ним будет участвовать во всем, что делает Господь.

4. А главное, Бог объявил, что Иисус Христос будет непременно осуществлять волю Отца.

Люцифер в тот момент испытывал ревность и зависть. Тем не менее, когда каждый из ангелов поклонился Иисусу и признал Его новую роль, а главное – его абсолютную небесную власть и законное право управлять Вселенной, Люцифер также вместе со всеми собратьями преклонился перед Иисусом. Однако уже тогда его сердце было преисполнено ненависти и злобы.

И вдруг небеса озарились каким-то особым небесным светом.

Тогда Бог-Отец посвятил Иисуса в свои планы. А вот любимчик Господа Люцифер о них ничего не узнал. Впрочем, он бы не понял, да ему и не позволено было знать намерения Господа.

А вот Христос уже был вполне признанным всеми ангельскими силами Владыкой неба. И имел такую же силу и власть, как и Отец. Люцифер, конечно, обитал возле Всемогущего Творца и, как никто другой, мог видеть те самые лучи немеркнущей славы, которые окружали Вечного Бога.

Ему приятно было думать о том, что ангелы с истинным удовольствием исполняют все его веления. Он весь сиял славой и великолепием. Но все же почему тогда Христос в Его простых одеждах удостоен перед ликом Господа большей чести, чем Сатана?

Страшное чувство зависти к Иисусу Христу овладело Сатаной. И Сатана покидает свое место подле Отца и собирает всех архангелов и ангелов. Им он, тщательно замаскировав свои настоящие планы, рассказывает о деспотизме Господа как настоящей причине всех мирских бед и утаивает свою злобу. Он представляется обиженной стороной, долго толкует собравшимся о том, что Господь пренебрегает ими всеми, когда возвеличивает Христа.

Теперь, увы, та сладостная небесная свобода, которая была так важна ангелам, закончится, ведь над ними стоит еще один, новый хозяин. И придется рабски ему повиноваться.

Но Сатана убеждает: есть альтернатива! Дьявол говорит ангелам, что с этого самого момента он никому не позволит унижать их. Ради них и их же блага он никогда не проявит смиренности перед Христом. Он добьется от Него и Господа всего того, что по праву якобы предназначалось именно ему одному, а также частично – и остальным ангелам. Теперь Сатана должен стать новым предводителем и владыкой, и все, кто пожелает, могут забыть о «новичке» – Христе, – последовать за Люцифером и повиноваться ему. За это им Сатана обещает всяческие блага.

Небесные жители начали обсуждать создавшуюся ситуацию. Многим все было вполне понятно: Люцифер, бывший Господень любимчик, вместе с малочисленными сторонниками хочет поменять сам принцип Божьего триединого правления во Вселенной.

Но что же стало причиной их недовольств и несчастий? Ответ прост: эти изменники не могли, да и не пытались проникнуть в глубину Божественной сложнопостижимой мудрости. Им не дано было понять, для чего Отец возвысил Своего Сына и зачем Он наделил Христа такой огромной властью.

Сатана не внял просьбам ангелов и начал восстание против власти Христа.

Оставшиеся верными Богу ангелы прилагали невероятные усилия для того, чтобы хоть как-то образумить Люцифера, восставшего против Творца. Ангелы не видели ровным счетом ничего противозаконного в том факте, что Господь наделил Иисуса Христа властью, равной Божественной, и говорили Люциферу и его сторонникам, что Бог, по сути, прав.

Ангелы высказывались по очереди, чтобы с разных сторон раскрыть проблему. Им было важно показать Люциферу, что его собственные права ничуть не попраны, ведь все не так просто, как кажется Сатане.

Они пробовали пояснить Люциферу всё максимально понятно. Христос – говорили они – это Сын Божий, который был частью Отца Небесного задолго до того, когда Отец создал не только ангелов, но и вообще все вокруг.

В конце-то концов, Христос все время находился по правую руку от Бога, поскольку не был злобным деспотом, а, наоборот, показывал пример кротости и любви всем вокруг. Его веления не были властными приказаниями. Их скорее можно было охарактеризовать как своеобразные просьбы, пожелания, рекомендации.

Конечно, голосов, убеждавших мятежного Сатану в том, что Господь таким способом почтил Христа в их присутствии, но при этом никоим образом не уменьшил и не унизил их, звучало много. Но Сатана не слушал. Дьявол отворачивался от всех, кто был с ним не согласен, и с презрением называл их рабами. Те, кто остался верен Господу, с ужасом наблюдали, как Сатана потихоньку собирал вокруг себя все новых и новых сторонников. Им он гарантировал полную волю.

Да, многие небесные жители поверили Дьяволу. Они назвали его своим предводителем и повелителем. Сатана видел, что число бунтовщиков потихоньку растет. Он искренне надеялся, что вскоре каждый ангел перейдет к нему, а значит, Люцифер окажется равен Господу, и тогда придется не кучке ренегатов, а всему небесному воинству беспрекословно слушать его приказы.

«Светоносный ангел» – так переводят имя Люцифер, которого Господь удостоил небесной славы, – перед престолом Бога нарушил Его Закон, и с того самого момента его стали называть Сатаной, что означает «противник».

Такого еще не бывало! Против Господнего Царства совершили величайшее преступление – подняли настоящее восстание. И небеса пришли в движение. Ангелы строились в фаланги, отряд за отрядом. Каждым управлял херувим – «старший сержант» ангельского войска. Отряды верных Богу ангелов стали против отрядов Дьявола.

Господь знал об этом, однако бездействовал. Все просто: свобода каждого ангела, как и любого христианина, нерушима. И эта битва стала проверкой. Те, кто отказался от заманчивого предложения Дьявола, были вознаграждены, а те, кто согласился, – наказаны.

По сути, сама война была частью Божественного замысла – такая вот чистка в небесных рядах. И Господь выгнал Сатану и его союзников – уже не ангелов, а демонов – из Небесного Царства. Помните выражение «Дьявол… пал с небес»? Точнее было бы сказать, что Господь скинул Сатану с небес, столкнув его оттуда, как это описано в стихах Исаии 14:15 и Иезекииля 28:16—17. Идея о том, что ад расположен где-то глубоко в земле, вероятно, берет свое начало именно отсюда: если Сатана падал с небес, то, упав, он наверняка оставил за собой глубокую вмятину в земной тверди.

Так закончилась война Бога и Сатаны. Впрочем, так ее описывают у христиан. В мифологиях других народов, где власть Верховного Бога была не столь сильна, боевые действия могли длиться дольше, а шансы на победу у противников богов были несколько выше.

Война между асами и ванами

Борьба между асами и ванами – это первая описанная в скандинавской мифологии война. Эти две условные «группы» богов сильно конфликтовали, хотя впоследствии помирились. Несмотря на пространные описания и серьезное значение, которое придавали этой войне в мифологии скандинавов, асов, как и ванов, было совсем немного.

Асы – это двенадцать мужчин (Один, Тор, Тюр, Хеймдалль, Браги, Хёд, Видар, Хенир, Улль, Форсети, Локи, Бальдр) и семнадцать женщин (Фригг, Сага, Эйр, Гевьон, Фулла, Съёвн, Ловн, Вар, Вёр, Сюн, Хлин, Снотра, Гна, Соль, Биль, Йорд и Ринд). Каждый из них отвечал за какое-то жизненное явление, начиная от грома и молний и заканчивая попойками и поэзией.

У асов был свой небесный город (с населением 29 человек!) – Асгард, который построил йотун (великан) из Йотунхейма.

Кроме Асгарда и Йотунхейма, был еще Мидгард – так называемый «срединный мир», где живут люди. Это слово использовал в своей фэнтези-эпопее Джон Толкин. «Мидгард» он перевел буквально как «Middle-Earth», а по нашему – «Средиземье», где и произошла известная всем история с хоббитами и орками.

Мидгард и Асгард соединены… радужным мостом, по которому могут проехать на своих конях только сами асы. Один конец моста подходит прямо к жилищу бога Хеймдаля, который защищает мост от злых сил. Рухнет этот мост, кстати, только после последней, по версии скандинавской мифологии, войны – Рагнарёка.

А вот у ванов есть свой личный мир – Ванахейм.

Собственно, о войне нам известно из эпической поэмы «Прорицание вёльвы». Есть еще несколько довольно противоречивых свидетельств, взятых из поэмы барда Снорри Стурлусона «Сага об Инглингах» и второй части «Младшей Эдды» – «Язык поэзии». Однако именно в строфах 21—24 «Прорицания вёльвы» дано описание «первой в мире» войны.

В строфе же 24 того же произведения поэт упоминает асов и ванов, причем здесь вёльва почему-то говорит о себе в третьем лице:

Обратите внимание: в 24 строфе слово «folk» переведено как «войско». Ранее это слово действительно означало «войско», но уже во времена позднего Средневековья его стали употреблять в значении «народ». Так что тут сложно разобрать, чем же на самом деле был конфликт асов и ванов – просто войной между двумя группами богов или же действительно общенародной борьбой.

А вот в «Языке поэзии» все куда сложнее: здесь война – это часть эпопеи о «меде» поэзии – и нектаре богов, и метафорическом воплощении выпивки. У Браги, бога поэзии, спрашивают, откуда взялось умение рифмовать. Браги отвечает, что все началось с вражды асов и ванов. Удача была не на стороне асов – ваны уже почти ворвались в Асгард. Однако и ваны несли потери, так что стороны решили помириться. Чтобы скрепить договор, они решили сделать что-то общее, однако не нашли ничего изящнее, чем плюнуть в общий котел.

Из слюны всех асов и ванов родился Квасир, чью кровь позже сцедили и сварили из нее мед поэзии, о котором далее будет идти речь в «Языке поэзии».

Есть более подробная история, которая изложена в «Саге об Инглингах». Тут асов называют выходцами из Азии, а ванов – жителями долины реки Танаквисль или же Ванаквисль. Скандинавы были заядлыми путешественниками и уже неплохо изучили карту мира. Историю о радуге к Асгарду им уже было сложно принять за чистую монету, поэтому потребовалось более обстоятельное объяснение. Снорри его дал. Там же ход войны описан более детально.

«Один пошел войной против ванов, но они не были застигнуты врасплох и защищали свою страну, и победа была то за асами, то за ванами. Они разоряли и опустошали страны друг друга. И когда это и тем и другим надоело, они назначили встречу для примиренья, заключили мир и обменялись заложниками».

Первым напал Один. Он начал войну против ванов, однако те уже знали про намерения Одина и были готовы к серьезной обороне. Удача была то на стороне асов, то на стороне ванов. Обе стороны были на грани разорения: тяжело заниматься хозяйством, когда ведешь войну с племенем богов. В общем, когда им это надоело, боги назначили встречу, чтобы обсудить мирный договор. При этом стороны обменялись заложниками – чтобы понадежнее.

Ваны отдали самых «звездных» своих представителей – Ньёрда Богатого и Фрейра – его сына. Асы предложили Хёнира, который был очень хорош собой, высок и силен. Они сказали, что из него выйдет хороший вождь. Вкупе с мускулистым героем асы послали мудрого наставника, которого звали Мимиром, а ваны – своего мудреца по имени Квасир.

Вскоре Хёнир стал вождем. Однако Мимир понимал, что Хёнир может натворить глупостей, поэтому учил его уму-разуму. Когда же на общих собраниях ванов Мимира рядом не было, а надо было принимать решение, Хёнир всегда говорил так: «Пускай другие решают». Ваны поняли, что их обманули: вместо вождя и мудреца подсунули им глупца, который был марионеткой хитрого интригана. В отместку они схватили Мимира и отрубили ему голову, которую как послание передали асам. Один из асов не растерялся, поднял голову, натер ее волшебными травами, произнес над ней сложные заклинания, и после этого голова смогла говорить и даже открывать ему многие тайны.

Один сделал Ньёрда и Фрейра своими жрецами, и они очень помогли асам. Такой вот урок благоразумия: не убивай послов, а используй полученные возможности. Когда Ньёрд жил у ванов, он был женат на своей сестре, а детьми их были Фрейр и Фрейя. Отметим также, что у асов на близких сородичах жениться было нельзя. Фрейя была жрицей и дочерью Ньёрда. Она была очень умудренной в колдовском искусстве и научила асов колдовать – ранее это умели только ваны.

Так или иначе, в этом сюжете есть некоторые переклички с другими версиями. Даже если Фрейя не настолько близка к образу Гулльвейг/Хейд, другие версии упоминают о персонажах, которые оказывали пагубное влияние на кого-то из ванов на асов (Гулльвейг/Хейд расстроила асов, Хёнир и Мимир – ванов). Снорри очень много говорит не о войне, а о мирном договоре, который выполняет разные функции, но обязательно значим.

Ваны – это женоподобные божества плодородия, а потому миф о войне между ними можно считать своеобразным способом осмысления борьбы между культом плодородия, более древним и старым, и новой мощной религией воинственных пришельцев (вероятнее всего индоевропейских). Религиовед Жорж Дюмезиль считал, что в какой-то исторической подоплеке эта история не нуждается. Она просто метафорически описывает историю миграции ближневосточных народностей на север Европы. По сути, он объясняет, почему скандинавская мифология наполнилась двумя типами божеств: старыми, мирными – земледельческими и женскими и новыми – мужественными, сильными, жесткими.

Если же характеризовать проще – это была классическая война с иммигрирующими неизвестно откуда чужаками (асами), которая в более ранних трактовках похожа на драку двух десятков мусульманских и европейских подростков в рабочем районе, а позже – на полноценное столкновение двух цивилизаций.

Титаномахия и гигантомахия

В древнегреческой мифологии присутствует тот же конфликт, что и в Библии: конфликт правды и лжи. В мифологии античных греков есть свои отличия.

Боги греков кривят душой, строят коварные планы, завидуют друг другу и вообще куда злее людей, особенно в пору своей молодости. Если скандинавские боги хитрят с особой, жестокой веселостью, то жестокость и коварство греческих богов лишены всякого веселья – они не плуты, а настоящие апологеты злого, разнузданного аферизма. А вот титаны, наоборот, правдивы и откровенны, хотя и по-своему жестки. Их правда нерушима, хитрить им нет смысла. Их природа дарована им сама по себе: титан Океан – это океан и не более, в этом – его нерушимая правда. А вот Зевс – тиран, только со сверхчеловеческими возможностями. Как бы там ни было, но титаны относились к людям честнее, чем боги. Во всяком случае, они не играли их судьбами, разрабатывая коварные планы и расставляя руками смертных ловушки для противников.

Титаны, особенно те, кто предал своих сородичей и примкнул к олимпийцам, по-своему даже гуманисты. Возьмем, к примеру, титана Прометея – он принес людям огонь и помог освободиться от страха перед богами.

Титаны позднее стали символом модернизации, освобождения и всех тех вещей, которые характеризуют демократическое, открытое общество современности.

В чем-то, надо признать, титаномахия – битва олимпийцев и титанов – отражает почти библейский конфликт. Только вот дьявол чуть посимпатичнее: он коллективен, и это – титаны. Люцифер, как и титаны, считал, что Бог захватил себе слишком много власти, и хотел, чтобы условной аристократии (в библейской истории – ангелам, в греческой мифологии – титанам и гигантам) дали чуть больше прав. Как и Господь, олимпийцы сделали основную ставку на смертных – на людей, которым даровано право выбора. В случае титаномахии таким орудием богов стал Геракл, который долгое время еще добивал титанов. Примечательно, что он убил и одного из последних близких к титанам существ – кентавра Хирона, хотя и уважал его. В некоторых мифах именно боги направили его руку, когда Геракл убивал своего приятеля и учителя Хирона.

Из античной литературы до нас дошли несколько поэтических произведений, посвященных титаномахии. При этом наиболее важная эпическая поэма «Титаномахия» утеряна. Ее создал фракийский певец-аэд Фамирис. Впрочем, мы знаем ее содержание из сохранившегося трактата Плутарха «О музыке». Бóльшую часть информации о титаномахии мы получили из гесиодовской «Теогонии» – она сохранилась полностью. Есть еще обрывки поэм Орфея – легендарного певца, который спасал Эвридику. До нас дошло немногое, но и из того, что сохранилось, понятно, что у Орфея была более сложная и поэтичная концепция, чем у Гесиода.

Утраченная в веках «Титаномахия» описывала борьбу Зевса, его братьев и сестер – олимпийских богов – против их отца Кроноса. Они хотели свергнуть его и все его поколение – титанов. Эту историю приписывали Евмелу – гражданину полиса Коринфа. Он принадлежал к богатой аристократической семье Бакхиадов и был известен как традиционный исполнитель «Просодии» – церемониального гимна независимости Мессении (его исполняли на острове Делос).

Еще в древние времена многие историки пытались установить личность автора этой поэмы. Напрямую никаких доказательств авторства Евмела нет – просто в исторических источниках того периода упоминают одно имя, так что неизвестно, был ли Евмел меценатом, помогавшим автору, или другом автора, или просто придумал идею поэмы. Впрочем, повествование «Титаномахии», судя по имеющимся обрывочным данным, сильно отличался от «Теогонии». Известно также, что написана она была в VIII—VII веке до н. э.

В «Титаномахии» было две части. Первая посвящена появлению первых богов, созданию Земли, а вторая – появлению олимпийцев и собственно борьбе с титанами.

Титаны были вторым поколением богов. Первое поколение – чрезвычайно сильные дети Неба и Земли, Урана и Геи – по призыву матери восстали против своего отца и оскопили его. Тогда Кронос – самый главный титан – женился на титаниде Рее – своей сестре (есть еще версия о женитьбе Кроноса на своей матери – Гее). Их дети и стали богами-олимпийцами.

Однако Кронос, будучи владыкой мира, помнил, как закончил его отец. И собственные дети его сильно пугали. А вдруг они поступят с ним так же, как он со своим отцом Ураном? Поэтому Кронос решил эту проблему радикально, оторвав своих первенцев Аида и Посейдона от груди матери и проглотив их.

Но матери такая вот идея пришлась не по душе. Следующего своего сына – Зевса – она спрятала на одном из греческих островов, а Кроносу принесла завернутый в одеяло камень. Кронос не колебался ни секунды. Он схватил сверток и проглотил его.

В это время бабушка новорожденного Зевса – Гея – отдала малыша куретам – верховным жрецам с острова Крит. На острове Зевс жил в полной безопасности: его обучали жрецы, а коза Амалфея кормила своим молоком.

У Кроноса в это время все шло по-старому: Рея рожала детей, а он их поедал. Но как-то к титану явился прорицатель и сказал, что знает его судьбу. По словам предсказателя, Кроносу было предписано погибнуть от руки его сына. Но как такое возможно? Злой и озадаченный, он позвал свою служанку – богиню Метиду – и попросил вина, чтобы немного успокоиться. Однако Кронос не знал, что Метида была по уши влюблена в красавца Зевса, который попросил ее подсыпать в вино специальное зелье.

Зелье вызвало ужасную боль и тошноту, и Кронос, испытывая страшные муки, вернул проглоченных Деметру, Геру, Гестию, Аида и Посейдона назад.

Ослабевший Кронос уже не мог меряться с силами с Зевсом и его братьями и сестрами. Поверженный титан был сброшен с небес в Тартар, а его бессмертие и вечная молодость пропали навсегда.

В это же время к восставшим богам-олимпийцам присоединились некоторые титаны. Первым из них был титан Океан, его дочь Стикс – титанида реки, протекавшей в Тартаре, греческой Преисподней, – и их дети – Зел, Бия и Ника. При этом многие титаны выступили против Зевса, и началась война.

Титаны, верные своему покровителю Кроносу, сразу же нанесли удар по мятежникам. Они атаковали позиции олимпийцев камнями и кусками земли. Длилось все это безумие почти 10 лет. Оба воинства были очень сильны, поэтому перевеса не было ни у одной из сторон. Однако Зевс нашел хитрое политическое решение: он спустился в Тартар и там освободил уродливых детей Урана – циклопов и великанов с сотней рук – гекатонхейров. Они долго были пленниками Урана и его сына Кроноса и теперь, освободившись, поклялись быть верными Зевсу, а не своим собратьям-титанам, которые забыли о них.

Вот теперь на стороне олимпийцев был серьезный перевес. Зевс был готов перейти от обороны к атаке. И земля задрожала, а небо содрогнулось. В бой пошли олимпийские боги, грозные и прекрасные в своем гневе, а за ними – сторукие гекатохейры и циклопы. Сторукие чудовища швыряли в противников куски скал, а циклопы ковали для Зевса громы и молнии. Небеса и земля раскололись. Зевс постоянно метал молнии и громы с вершины Олимпа, и в результате земля под его ногами превратилась в бурлящую лаву, а море запылало. Наконец титаны сдались, и Зевс сбросил их в Тартар, а в роли тюремщиков поставил гекатохейров.

Самое жестокое наказание досталось гордому Атланту, который возглавлял армию титанов. Ему теперь суждено было держать небо над землей (после этого он лишь раз покинет свой пост, когда его ненадолго согласится заменить Геракл). Камень, который проглотил Кронос вместо маленького Зевса, позже перевезли в город Дельфы. Там греки назвали этот камень «омфал» («пуп земли» – с древнегреческого).

Описанные события получили неожиданное продолжение.

Не все титаны участвовали в войне. Гиганты – одно из племен титанов, – выжидали. Ждали до битвы, произошедшей на Флегрейских полях. Битву олимпийских богов с гигантами назвали «гигантомахия».

Эти события описывает другой поэт-сказатель – Аполлодор в сочинении «Гигантомахия». Впрочем, об этом рассказывает и Гомер в «Одиссее», и Гигин с Павсанием – два других греческих поэта.

Гея, богиня Земли, была не совсем довольна таким отношением внука к собственному сыну. Она затаила обиду на Зевса и подстрекала гигантов, которые жили в Тартаре вместе со своим вождем Эвримедоном, восстать во славу своих собратьев. После этого они начали забрасывать небеса кусками скал и горящими дубами. Тактика у них была довольно проста: сжечь небеса и Олимп вместе с его хозяевами, а потом уничтожить и людишек, которые ранили землю, их мать – Гею. Боги попробовали бороться против восставших, но у них опять ничего не получилось. Гиганты были слишком крепки.

В это вмешались Гера, жена Зевса, и мойры – богини судьбы. Они нагадали богам погибель, если за них не вступится смертный – какой-нибудь полубог. Ведь гигантов не может убить ни бог, ни смертный, а вот герой – может. И Афина придумала, чем можно помочь, – она привела к богам Геракла.

Титанида Гея, мать-земля, хорошо знала, какое уязвимое место имеют ее дети. Она отправилась на поиски волшебного растения, которое могло бы сделать бессмертными ее детей. Но Зевс запретил ветрам развеивать тучи, а светилам светить. Геракл же даже в призрачном свете звезд сумел найти это растение и доставил его олимпийцам. Благодаря этому боги стали намного сильнее, чем их новые враги – гиганты.

Кроме Геракла, сына Зевса и смертной, в борьбе участвовал и полубог виноделия Дионис, восседавший на бешеном осле. В рядах защитников были и некоторые младшие божества: Морфей, Пан, Геката, Эос, Селена, Гелиос, Немесида, Ника, Протей, Тритон.

Геракл лично перебил многих врагов – он убивал гигантов своими стрелами с наконечниками, пропитанными ядовитой кровью убитой им гидры.

Появление на поле битвы Диониса с толпой кричащих сатиров на ослах, пьяных и злых, предопределило окончательное поражение гигантов, на которых напал неудержимый страх. Гиганты бросились в бегство и были полностью истреблены богами-олимпийцами.

Надо сказать, что в основе обоих этих мифов лежит идея о том, что мир, пребывающий в хтоническом первородном хаосе, нуждался в упорядочивании. И эту идею порядка – в человеческом понимании этого слова – воплотили как раз олимпийцы, предложившие свой четкий закон и верховную власть Зевса.

Именно этой теме – порядку как основе правления олимпийцев – позднее, в IV веке до н. э., будет посвящена небольшая поэма римлянина Клавдиана. А саму битву можно увидеть на алтаре храма Зевса в городе Пергаме.

Убийство Осириса Сетом

В то время граждан в нашем понимании не было вообще. Однако боги или фантастические существа, которые во всех вышеперечисленных случаях воюют, так или иначе кому-то присягали на верность. Олимпийцы присягали Зевсу, титаны – Кроносу, ангелы – Богу. Так что измена присяге в этом случае отражает гражданскую суть конфликта.

Иногда идет война между несколькими народами, как в случае асов и ванов.

Есть еще один вариант, связанный с убийством Осириса Сетом.

Осирис вообще странный бог. Даже имя его звучит «Wsjr» (именно так произносится это слово, записанное иероглифами). Дело в том, что иероглифическое письмо не отображает всех гласных, соответственно, и имена эти звучат по-разному: Асар, Яшар, Асер, Асару, Аусар, Аусир, Усир и, наконец, Осирис.

Осириса обычно изображают в так называемой «короне Атеф» (такую же носили поздние фараоны Верхнего Египта) в образе фараона с зеленым (цвет возрождения) или черным (намек на плодородный ил Нила) лицом. Его тело ниже груди обернуто пеленой мумии. В руках у Осириса посох и пастуший кнут. Значит, мы можем рассматривать его не просто как божка пастухов, но как своего рода царя богов.

Об этом свидетельствуют и ритуальные тексты, где есть такие слова: «Слава тебе, о создатель богов, ты – царь Юга и Севера, о Осирис победоносный, правивший миром в добрые времена. Ты – владыка мира небесного…» и «Ра приходит как Осирис – со всеми венцами божественных духов и богов Аментети. Он – единственный божественный образ, скрытый образ Дуата, священная Душа во главе Аментети, Уннефер, чья жизнь длится вечно».

Но надо понимать, что Осирис – это еще и бог смерти. Как же так получилось?

С самой древности, если фараон хотел как-то отличить своих подданых, он дарил не деньги и не ордена с деревеньками. Он дарил им гробницы и землю под гробницу. Или гробы. Это был своеобразный жест расположения: дескать, когда умрешь, будешь лежать рядом со мной. Царь считался кем-то, кто спасает людей от смерти, и, когда дарил элемент погребального инвентаря, он, соответственно, как бы обещал человеку забрать его с собой после смерти в прекрасную страну для фараонов.

Похожая ситуация была и с Осирисом. Осирис был четвертым царем Египта после Ра, Шу и Геба. Как-то богам подарили гроб. Все начали примерять его на себя, однако он подошел только одному среди всех – Осирису. Гроб подготовил бог Сет, давно ненавидевший Осириса, прекрасного и великого царя богов. Осирис лег в гроб, а Сет накрыл его крышкой и забил гвоздями. Для пущей уверенности он залил гроб свинцом и выкинул его возле Танисского рукава Нила, заболоченного и окруженного тучами опасных москитов.

Убийство Сетом Осириса до сих пор считают причиной каждой смерти в мире. Сет разрушил идиллию вечной жизни. По сути, любое убийство – прежде всего на войне – это как раз аллюзия к этому убийству.

Далее историю неплохо рассказывает греческий историк Плутарх: «Гроб с телом Осириса воды Нила вынесли в море, а море пригнало его к берегу Библа, и прибой осторожно вынес его в заросли вереска. А вереск, в малое время выросший в огромный и прекрасный ствол, объял и охватил его (гроб) и укрыл в себе. Царь Библа удивился размерам растения и, срубив ствол, содержащий в себе невидимый взору гроб, поставил его как подпорку для крыши в своем дворце».

Даже в библейской традиции есть слова пророка Осии: «Из Египта воззвал я Сына моего». Взывает он его как раз в Финикию, где располагался Библ. Это еще раз показывает важность для древних людей этой истории.

В старинной книге «Тексты Ковчегов» упомянуты даже хранители членов Осириса (так называемые «ириу аут» – тюремщики), которые тщетно мешают воссоединить эти части: «Хранители членов Осириса не смогут запереть меня, (поэтому) нет у хранителей членов Осириса власти и над моей душой, и над моей творящей силой (хикау)».

Итак, в Финикии гроб с Осирисом находит Исида. Гроб находится внутри огромного дерева. Она спрашивает у Мелькарта – правителя Библа, – не мог ли он отдать ей дерево. При этом она не говорит о том, что чувствует: в этом дереве находится ее муж. Дерево с гробом внутри она приносит в далекую пустыню. Оттуда она везет его в Египет. Но ночью его находит Сет, который особенно хорошо видит и слышит ночью. Он узнает тело Осириса и в злобе кидается на него. Сет растерзал тело на 14 частей и рассеял их по миру.

Известный египтолог Гвин Гриффитс отмечает, что в ранней письменности смерть Осириса предстает очень важным эпизодом, однако теснейшим образом связана с мыслью о возобновлении жизни, которая будет вечной.

Это действительно так.

Для буддистов или же азиатских мистиков это был бы неплохой исход – личность растворилась в мире, в том самом небытии, нирване. Но египтяне, так же как иудеи, христиане и мусульмане, считают, что растворение жизни – это ужасная участь. Личность должна воскреснуть. Но кто ее спасет? Ни Ра, ни Атум, ни Геб или Шу – никто из богов не способен этого сделать. Они уже раз сотворили мир и создали в нем определенные законы, которые им нарушать нельзя, поскольку сами же их и придумали.

Вопрос мог бы решить Осирис – бог-проводник между жизнью и смертью. Но он мертв. В результате возникает крайне сложная коллизия. Египтяне находят этому простое решение, понятное и для христианской традиции. Кто может исполнить то, чего не может исполнить отец? Только его сын. Но откуда появится сын у умершего Осириса?

Все начинается с узнавания. Сначала умершего надо вспомнить. В христианстве это называется «поминки» – от слова «поминать». Исида вместе со своей подругой – богиней Нефтидой – сначала оплакивают Осириса, вспоминая его характер, его роль в мире и называя при этом его имя как часть заклинания.

Плач Исиды описывают сразу несколько древнеегипетских источников.

«Я нашла его, я нашла его, – глаголет Исида; я нашла его, – глаголет Нефтида; ибо узрели они Осириса, лежащего на боку на берегу».

«Приближается коршуница, приближается соколица. Это – Исида и Нефтида. Приближаются они в поисках брата своего Осириса, в поисках брата своего Пепи… Плачь над братом своим, о Исида, плачь над братом своим, о Нефтида, плачьте над братом своим! Садится Исида – руки ее на главе ее, сжимает Нефтида сосцы грудей своих в скорби по брату их Пепи».

«Слышим крик Исиды и Нефтиды… О Осирис, твоя старшая сестра собрала плоть твою, соединила руки твои, та, которая искала тебя и обрела тебя на берегу Недита».

«Омывает тебя Исида, очищает тебя Нефтида – те две великие и могущественные сестры твои, которые собрали плоть твою, соединили уды твои, которые сделали так, что появились очи твои на лице твоем».

Это было лишь началом возрождения. О дальнейшем развитии событий мы узнаем из записи на стеле Аменмеса, дошедшей от XVIII династии (сейчас эта стела находится в Лувре):

«Охраной Ему была сестра Его, Та, которая изгнала врагов,

Которая остановила дела нарушителя могуществом слов Своих,

Не обессиливала речь мудроязыкой, умелой в повелениях,

Могучей Исиды, защитившей брата Своего, искавшей Его без устали,

Исходившей всю землю с плачем, не знавшей отдыха, пока она не нашла Его.

Покрыла она Его сенью перьев Своих (будучи в облике коршуницы), сотворила дыхание ветра крылами Своими.

Ликуя, сочеталась Она с братом Своим, восставив бессилие утомленного».

Исида-чародейка оживляет Осириса божественным дыханием жизни, но лишь для совокупления:

«Приняла в Себя семя Его, родила Наследника Ему,

В уединении взрастила Она Дитя, неведомо обиталище Его.

И привела Она Его (сына), когда окрепла рука Его (сына) в просторную палату Геба».

В «Текстах пирамид» весь этот процесс описан не так поэтично, зато более точно:

«О Осирис-Тети, поднимись, воздвигни себя!… Сестра Твоя, Исида, грядет к Тебе, ликуя от любви к Тебе. Помести Ее на детородный член Твой, дабы излилось в нее семя твое. Сияет оно (семя), как Сотис. И Гор-Сопт изшел из Тебя, как Гор, который в Сотис, воскрес (букв. превратился). Он в Нем (в Горе-Сопте), ибо имя Его Воскресший в Ладье Джендеру. Спасает Он Тебя, ибо имя Его Гор – сын, спасающий отца своего».

Плутарх этот фрагмент истории описывает очень осторожно и весьма целомудренно. Он говорит, Исида соединилась с Осирисом в таинственном месте, куда она отнесла его гроб. После этого, по версии Плутарха, рождается Гарпократ, или же – в более классическом написании – Гор. Он родился недоношенным и имел слабые ноги.

Осирис начинает восстанавливаться благодаря любви (какое интересное противопоставление – жестокость Сета и любовь Осириса и Исиды). Так рождается сын Исиды, Спаситель мира (очень похоже на Спасителя в христианстве). В египетских текстах («Памятник Мемфисского Богословия») есть версия о том, что Гор – «Сердце Птаха» – это своеобразный корень мира, его центр, сердцем и устами которого сотворен весь мир. Гор и есть то самое сердце, в котором был замыслен весь бытийный мир, и, пройдя через целый ряд отцов – Атума, Шу, Геба, Осириса, – он рождается вновь.

Вскоре Гор вырос, стал сильным и умным юношей. И решил он вызвать Сета на поединок.

Однако Cет захотел проучить самонадеянного парня. И началась битва. Гор был силен, но Сет изловчился и хитрым приемом вырвал у Гора глаз, а затем он рассек его на куски и раскидал по всему Египту. На выручку Гору пришел его друг и воспитатель – Тот. Он собрал кусочки глаза, и он стал целым, смог видеть и даже обрел волшебные свойства: теперь обагренный кровью убийцы бога – Сета, – глаз мог воскрешать мертвых, если его положить в рот погибшему.

Гор недолго раздумывал и отдал свой глаз отцу – Осирису, после чего тот воскрес. Но Осирис понимал, что мир слишком изменился за то время, пока он был мертв, и решил стать царем подземного царства, а землю отдал Гору.

С этого и началась борьба Сета и Гора. Значительную часть времени они проводили в перепалках, ссорах и битвах друг с другом. Сет всегда ускользал, обманывая сильного, доброго, но еще наивного Гора. И вот решили они устроить суд, чтобы решить, кто более достоин править Египтом. Суд возглавлял Ра. Исида попыталась помочь своему сыну. Она пришла в суд, где сидел Ра и еще девять богов, и стала просить судей, чтобы они поставили царем Гора как законного наследника. Но на это Сет возразил, что Гор родился после смерти отца, а значит, странно было бы считать его нормальным наследником. А вот старший брат Осириса – Сет – вполне достоин этого. Тем более Сет опытен, он помогает Ра, стоя на его небесной ладье и борясь с врагами, которые мешают ходу ладьи. Боги испугались и решили отдать царство Сету: иначе кто еще будет помогать Ра? Гор рассвирепел и потребовал, чтобы судьи не слушали обманчивые речи Сета.

Сет в ответ на это отреагировал по-своему: он пообещал, что будет по одному убивать каждого, кто голосовал против него. Боги не знали, что делать, – назревала война. Чтобы не злить Сета, они удалили из зала суда Исиду.

Чтобы Исида во второй раз не проникла к судьям, боги переплыли на остров, а лодочнику запретили возить на него женщин. Но Исида приняла вид старухи и уговорила лодочника отвезти ее туда. Прибыв на остров, она превратилась в молодую девушку. Девушку встретил Сет, который спросил ее, чем она опечалена. Хитрая Исида сказала, что отец ее пастух, который умер, а его стада забрали чужеземцы. Его сына они отказались признавать наследником, так как сын родился уже тогда, когда отец умер. Сет возмутился и сказал, что готов сам сейчас же напасть на чужеземца, нарушившего все законы Египта, а в наказание изобьет его палками.

После этого Исида вернула свой настоящий облик и сказала, что Сет ничем не лучше чужеземца из придуманной истории.

Сет понял, что он попал в ловушку, и предложил Гору «мирное» состязание. Они должны были превратиться в гиппопотамов и нырнуть в Нил. Кто дольше просидит под водой, тот и победил. Гор согласился, и оба моментально в облике гиппопотамов прыгнули в воду. Исида очень испугалась, ведь она знала: гиппопотам – это животное Сета, а значит, он тут точно победит.

Богиня схватила гарпун и метнула его в Сета, но попала в Гора – в облике гиппопотама они были неразличимы. Когда же она во второй раз метнула гарпун в воду и ранила Сета, тот завопил и попросил помощи, ведь он был ее братом. Исида сжалилась над Сетом и вытянула гарпун. Однако Гор разъярился, выпрыгнул на берег и отрубил голову матери, поскольку она, по его мнению, предала Отца. Боги возмутились и быстро излечили Исиду, пока она еще была жива, а вот Гора оставили без глаз.

Мать, однако, простила Гора и попросила свою подругу, богиню Хатхор, вернуть сыну зрение. Гор покаялся перед матерью и прозрел, после чего начался второй суд.

Сет предложил еще одно состязание на каменных лодках, но Гор обхитрил его: он облепил свою деревянную лодку гипсом, и та стала не отличима от камня.

Соперники сели в ладьи, и Сет моментально утонул. Превратившись в гиппопотама, он погнался за Гором, но Гор схватил гарпун и пустил его в голову Сета. Но боги и тут спасли Сета.

Осирис, узнав об этом, написал суду письмо: «Я, Осирис, огорчен, что вы не отдали трон мой сыну моему Гору. А ведь я создал вашу силу, я создал ячмень и пшеницу, чтобы кормить людей и богов. Я судья подземного мира, и любой другой бог, если он совершил зло или несправедливость, предстанет перед моим судом, и я буду судить его. Отдайте корону и власть над Египтом сыну моему Гору».

После этого письма боги наконец решили признать, что Гор победил, и поставили его царем над миром. А Сет стал богом пустыни – пустынным злым ветром, богом шакалов и гремучих змей.

Так закончилась эта история. Египтяне много воевали с чужеземцами, но никогда не случалось у них крупных восстаний. Они считали, что войны допускать нельзя – именно этого боятся египетские боги, и этого же пытается не допустить Исида.

Хитрость и закон – единственный эффективный способ решения вопросов. Даже личный поединок, дуэль, как между Гором и Сетом, ни к чему не привел. Надо жить мирно, по закону и решать все умом, а не кулаками.

Примечательно, что главную работу в этом противостоянии проделала Исида: своей любовью и нежностью она вернула к жизни своего мужа.

Это – еще один путь войны, которая так и не началась.